* * * Назвать реакцию Галы на Маринино возвращение удивлением значило бы ничего не сказать. Но это были еще цветочки, потому что «ягодки» взяли на себя скромные труженики пансионата «Лазурная даль». Ну не было у них принято, чтобы отдыхающие вот так запросто выезжали, а потом, как снег на голову, объявлялись снова и чего-то там требовали. Даже, в общем-то, дружественно настроенная к Марине Ксения Никифоровна, сменившая Ящерку на посту дежурной по этажу, в первую минуту потеряла дар речи, а уже в следующую принялась тыкать пальцем в свои ведомости и списки, в которых Марина со вчерашнего дня уже не значилась. Про столовую вообще говорить не приходилось. И еще неизвестно, чем бы кончилось для Марины злостное «нарушение режима», если бы не милицейское заступничество.Так или иначе, но в конце концов все утряслось. Марину снова приняли в дружную семью отдыхающих пансионата «Лазурная даль», и она могла с полным правом претендовать на свою утреннюю манную кашу и дежурный компот из сухофруктов, а также на законные два метра на пляже и ультрафиолетовые лучи, которые солнце посылало всем без разбору и которыми каждый распоряжался по собственному усмотрению.В общем, последняя неделя Марининого отдыха прошла на удивление спокойно, если не считать кратковременных визитов Мохова, время от времени возникавшего то в пансионате, то непосредственно на пляже. Он задавал Марине вопросы, смысл которых позволял догадываться, что следственная работа кипела вовсю. А однажды он пришел не один, а с каким-то товарищем из прокуратуры, очень вежливым, но весьма въедливым. Вот, собственно, и все. Или почти все.Почти, потому что Марине еще предстояли некоторые открытия. * * * В Москву Марина вернулась тем же самым поездом, каким и собиралась с самого начала, до того, как поменяла билет. В этом ей пособило местное УВД в лице Мохова. Место Марине, правда, досталось плацкартное, но это ее не смутило и не расстроило. И сам Мохов пришел ее проводить, с чувством пожал руку, поблагодарил за «помощь следствию», пожелал счастливой дороги и не удержался — похвастал:— А зажигалка-то нашлась!— Где? — сделала большие глаза Марина.— Это вообще анекдот! — усмехнулся Мохов. — Зажигалка преспокойненько лежала в кармане кофты, которую Машка в связи с острым и хроническим безденежьем оставила своей квартирной хозяйке, когда удирала.Марина всплеснула руками:— Значит, Машка не соврала! Она и правда отдала Клавдии кофту!— Ну да, — кивнул Мохов, — а та…Заинтригованная, Марина продолжила за него:— А кофта была Валентинина — вот почему там оказалась зажигалка! Но… выходит, Машка об этом не знала!Мохов пожал плечами:— Машку пока еще не нашли. В свою Оренбургскую губернию она пока не прибыла. Наверное, еще по морям ошивается, зарабатывает на жизнь. Но скорее всего кофту эту она хотя и вытащила из чемодана Коромысловой, да так и не развернула, к тому же она, кофта эта, в пакете была. Видно, Машка собиралась ее кому-нибудь сбыть, как и то платье, ну, помните… А когда Клавдия взяла ее за жабры, Машка второпях кофту ей и сунула — лишь бы та отстала.— Но почему же?.. — начала Марина.— Почему Клавдия скрыла, что получила от Машки кофту? Утверждает, будто забыла, но я так думаю, что пожадничала. А потом испугалась и сама к нам прискакала каяться вместе с кофтой и зажигалкой.— А убийца? Он наконец признался? — Странно было бы, если бы Марина об этом не спросила.— Этот теперь не отвертится, — уверил ее Мохов. — Из Нижнереченска пришли фотографии тех, кого убили по дороге в аэропорт три года назад. Ими мы его и приперли к стенке, так что на нем теперь пять трупов.— Ну вот, я так и знала, все сходится! — торжественно провозгласила Марина, гордая своей прозорливостью.— Сходится, да не совсем, — лукаво подмигнул ей Мохов и махнул рукой. — Я, конечно, не все знаю, потому что теперь этим прокуратура занимается, но кое-что мне известно, только потому, что я фотографии эти видел. Судя по всему, наш герой до того, как сюда заявилась Коромыслова, мог ничего не опасаться, потому что сам числился среди погибших.— То есть? — не поняла Марина.— Да ведь зажигалочка-то его! — сообщил Мохов. — Он и есть тот самый «Юрик», которому она и была подарена. Вот в чем загвоздка!— Не может быть! — прошептала Марина, до которой стало кое-что доходить. Получается, что среди тех обгоревших до неузнаваемости трупов, найденных в лесу по дороге в нижнеречен-ский аэропорт, Валентининого жениха не было! А значит, как раз он — их убийца? — Не может быть! — повторила она.— Еще как может, — многозначительно заметил Мохов, — похоже, он и есть тот самый возлюбленный, по которому она убивалась. И его до сих пор считали бы погибшим, если бы Коромысловой случайно не попалась на глаза эта зажигалка, которую Машка, по всей вероятности, просто свистнула. Коромысловой сразу бы в милицию заявить, но эта дамочка имела серьезную склонность к шантажу и решила получить со своего бывшего женишка изрядную компенсацию. За обещание молчать, разумеется. А тот то ли не захотел делиться, то ли просто не очень ей верил… Ну, что было дальше, вы знаете… Только в сумке вашей он искал не фотографии, а зажигалку. Потом решил, что она попала к Полине, и утопил ее так же, как Валентину. А вот фотографии тут совершенно ни при чем.— Как ни при чем? — не поверила Марина. — А кто же тогда избил фотографа?Мохов поморщился:— Да это все их внутренние разборки. У них там что-то вроде конвенции, территория поделена, а он возьми и сунься на чужую. А что вы хотите, когда каждый «профессиональный» нищий милостыню собирает только на специально закрепленном за ним углу? Как говорится, простые и незамысловатые нравы.— А Ящерка? — Марина вспомнила, что за последние семь дней не видела ее в пансионате.— А, эта… Да она, как оказалось, была сожительницей этого Юрика.— Выходит, это она рылась в моих вещах, — пробормотала Марина.И они немного помолчали. Бог знает, какими мыслями заполнял паузу Мохов, а Марина думала, что вся эта жутковатая история, в которую ее угораздило «сунуть свой длинный нос», сплошная цепь случайностей. А потом спросила, удалось ли найти Полину.Мохов покачал головой:— Водолазы работают, но надежды мало. Наверное, ее унесло течением…Тут объявили отправление поезда, и Марина вошла в вагон, а Мохов улыбнулся и, немного смутившись, пригласил:— А вы к нам и на следующий год приезжайте. У нас местечко отличное, тихое, спокойное… Да что я вам рассказываю, вы сами знаете.С черным юмором у него было все в порядке.Но Марина пообещала непременно приехать, если когда-нибудь в будущем ей снова выпадет счастье в виде горящей льготной путевки. При этом она прекрасно знала, что ничего подобного ей не светит. * * * Спустя сорок восемь часов Марина была уже на Курском вокзале. Надо сказать, Москва, как и предсказывала Гала, встретила Марину хмурой и безрадостной погодой с монотонным дождичком и промозглым пронизывающим ветерком. Зато на перроне стоял Петька, нахохлившийся, как мокрый цыпленок, и вытягивал свою тонкую шею, высматривая Марину в толпе. Марина первой его увидела и бросилась ему навстречу, обняла и принялась целовать.— Ты че, ма, — засмущался Петька, — каких-то двадцать четыре дня не виделись…Как-никак он переживал сложный переходный возраст, и телячьи нежности, особенно прилюдные, его коробили.— Ну ладно, ладно. — Марина незаметно стерла следы губной помады с Петькиной щеки, потом смахнула слезинки со своих глаз и улыбнулась. — Как вы тут без меня?— Не знаю, как только и выжили, — «, хмыкнул Петька, подхватил Маринину сумку и быстро пошел по перрону. Марина, держащая в вытянутой руке зонтик, едва за ним поспевала. Перед тем как нырнуть в подземный переход, она ненадолго остановилась, чтобы сложить зонтик. Сунув его под мышку, она снова разогналась вслед за Петькой, но вдруг дернулась и замерла…Под козырьком подземного перехода, ведущего в здание вокзала, стоял каперанг. Он смотрел на Марину и улыбался, а в руках у него был букет. Что он тут делает, механически подумала Марина, неужели же он… Потом она вспомнила, что по-прежнему ничего о нем не знает. Например, ей до сих пор непонятна загадочная история с коттеджем. Но одно она, по крайней мере, знала: может, он никакой и не каперанг, но зато и не убийца.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25