Ему удалось возбудить сомнение в душе Детвайлера и тем самым ослабить противника. Теперь адвокат будет лишь судьей, а не заинтересованным в победе оппонентом. Грегори наверняка устроит скандал, когда дело дойдет до варианта с десятью процентами.Мискин открыл дипломат, вытащил папку, завязанную красной тесемкой, и письмо с грифом компании, подписанное Уитмором.Грегори навис над ним, тяжело дыша.— Набрать номер банка?Мискин взглянул на часы.— Боюсь, банки закрыты.— Наш открыт.Мискин улыбнулся ему.— Не стоит спешить, мистер Грегори. Чек будет готов не раньше понедельника.— Понедельник? Вы же говорили о субботе, что это самый крайний срок! — Грегори размахивал ручищами и таращился на Детвайлера, тот в свою очередь вопросительно посмотрел на Мискина.— Не волнуйтесь, джентльмены, все в порядке. Просто небольшая заминка в связи с переводом денег. — Он одарил их белозубой улыбкой: — Даже у нас в штатах непросто с этим.— Было бы лучше, если бы вы предупредили нас заранее, — сказал Детвайлер.Мискин пожал плечами, взял в руки письмо.— И еще, джентльмены, — начал он, — мои хозяева внесли некоторые изменения в наши…Пока он говорил, Грегори потянулся и выхватил у него письмо.— Минуточку, мистер Грегори! — Мискин вскочил.— Отдайте письмо, вы его помните. — Теперь он с надеждой смотрел на адвоката.Детвайлер согласно кивнул:— Отдайте, пожалуйста, письмо, Грегори!Мискин взял письмо, уселся на свое место, расправил письмо на коленях и затем передал Детвайлеру. Адвокат прочитал письмо с невозмутимым видом и собрался уже отдать его назад, как Грегори, красный от гнева, вновь его выхватил и начал читать.— … твою мать! — русский мат вырвался у него непроизвольно. Брызгая слюной, он яростно зарычал:— Триста тысяч долларов! — у него перехватило дыхание.— Это гнусный обман! Мы договорились о трех миллионах!— Он повернулся к Мискину, тыча в него письмом.— Свинячий, мерзкий трюк! Вы, американские дельцы, все одинаковы. Шакалы, унюхавшие кость. Но она вам не достанется! — он яростно рявкнул: — Вы ничего не получите, потому что мы отдаем материал в другое место! Детвайлер, звоните в Берлин, Париж, Лондон, Милан, японцам. Сепаратные сделки со всеми! А этих вонючих американцев пошлем к… матери!— Не глупите, — сказал Мискин. Он повернулся к адвокату.— Пожалуй, следует объяснить вашему клиенту, герр Детвайлер, что даже крупные американские корпорации не имеют обыкновения раздавать миллионы без гарантий…— Гарантии! — взвыл русский. — У Вас на руках подлинник, есть мнение эксперта — что еще вы хотите? Чтобы Берия подписал контракт?— Ну хватит орать, — сказал Мискин и взглянул на адвоката, но тот был непроницаемым.— И снимите, наконец, эту чертову бороду! Кого вы собираетесь одурачить?Грегори вытаращил глаза и заморгал.— Это на случай, если меня кто-нибудь задумает сфотографировать, — пробормотал он и удалился в соседнюю комнату. Мискин и адвокат сидели и молчали, пока Грегори не появился вновь, безуспешно вытирая щетинистые щеки, к которым намертво прилип пластырь.— Наше издательство предлагает тридцатидневную отсрочку за десять процентов общей суммы. Если мы даже откажемся от публикации, деньги останутся у него. — Мискин обращался к адвокату. — Думаю, даже он не может не согласиться, что это приемлемое предложение.К его удивлению Грегори молчал.— Я понимаю, почему мистер Грегори раздражен, — сказал адвокат. — Вы же по телефону договорились с других условиях.— Боюсь, ваш клиент неточно вас информировал. Я никогда не обсуждаю дела по телефону. Мы так не работаем. Фактически, — он похлопал по письму, — решения уже принимаю не я. Теперь они идут прямо сверху.Грегори налил себе еще стакан зубровки и, пошатываясь, приблизился.— Вы сказали три миллиона. Вы говорили так в Монтре. Вам предлагают вещь, которая стоит все десять миллионов, уникальную, бесценную. А Вы так меня предали! — он остановился, пробормотал что-то на русском языке, ринулся к столу и схватил телефонную трубку. Бросил через плечо Мискину: — Сделка не состоится!— Положите трубку, глупец, — сказал Мискин устало.Грегори остановился. В тишине из трубки доносилось гудение.— Положите трубку, — вмешался Детвайлер.Грегори заколебался, будто раздумывал, не хватить ли трубкой о стол. Потом нехотя положил ее на место.— Давайте уточним одну вещь, Грегори, — сказал Мискин. — Я не шучу. Половина текста у нас в Нью-Йорке, и прежде чем вы начнете звонить в Париж, Милан или Токио, вспомните, что будете предлагать проданный товар, и если они его все-таки возьмут, наши адвокаты в Нью-Йорке этим займутся. — Он помедлил и отпил шампанского.— У Вас такая выгодная сделка. Не вздумайте ее упустить. Возможно, другого такого случая не будет.Русский вдруг изменился: сделался послушно-стеснительным, неловко задвигал руками. Мискин передал контракт Детвайлеру.— Просмотрите, пожалуйста, но вначале хочу оговорить отдельные условия, которые мы намеренно не обозначили в контракте.— Условия? Еще условия? — забеспокоился Грегори. — Пока мы поставили одно условие: сделать отсрочку на тридцать дней, и мне пришлось попотеть, чтобы оно не было более суровым.Грегори стискивал стакан одной рукой, а другой приглаживал волосы и молчал. Мискин продолжал:— Поскольку мистер Грегори отказывается назвать себя, мы естественно настаиваем на предоставлении доказательств подлинности материала.— У Вас же есть мнение Круля, — сказал Грегори.— Да, у нас есть его мнение, но мы с таким же успехом можем получить противоположное мнение от специалиста такого же уровня. При этом мы все же уверены в подлинности материала и потому не обратились к другим экспертам, — Мискин помедлил, Детвайлер сидел с невозмутимым видом, сложив руки на коленях.Мискин повернулся к Грегори:— В прошлый раз вы сообщили, что поручили материалы из Венгрии. Мы хотим знать, как дневник попал в Венгрию. Наверное, из России?По мере того, как Мискин говорил, Грегори подходил все ближе и ближе, и на Мискина пахнуло смесью пота и одеколона. Грегори вздохнул и уселся между своими собеседниками. Мискин заметил, что он слегка расслабился.Детвайлер заметил:— Прежде вы не ставили этих условий!— У меня не было на то полномочий, и не знал позиции моих хозяев.Мискин взглянул на Грегори.— Ни один приличный издатель не заинтересуется материалом, источник которого неизвестен.Грегори уставился в пол и время от времени двигал ногами, обутыми в туфли из крокодиловой кожи. Наконец он сказал:— Неважно, как материалы попали в Венгрию. Западный турист провез их в своем багаже. Он почти не рисковал. Летом бывает много туристов из Венгрии, и таможенники, как правило, не обыскивают багаж.— Как к нему попали эти материалы?— Кое-кто в Будапеште их ему передал.— Кто? — последовала тишина.— Я должен это узнать, мистер Грегори, иначе я не полномочен подписывать контракт.Русский шевельнулся, рука его дернулась к волосам и застыла, потом он извлек из кармана толстый пакет, который швырнул Мискину, как бомбу. На конверте было напечатано: «Господину Мискину. Конфиденциально».— Внутри — документ, подписанный моим другом — венгром. Это очень ценный документ. — Он помедлил. — Я говорю с вами не как бизнесмен, а как человек. Если имя этого человека получит огласку, последствия будут ужасны. Вы это сами знаете… — Мискин сочувственно кивал.— Это известный человек, — продолжал Грегори, — старый коммунист, сражался в Испании на стороне красных, был награжден орденом Ленина. Позднее занимал высокий пост в венгерском правительстве. В начале пятидесятых его посадили в тюрьму в результате известных чисток, он вышел из тюрьмы в 1955 году, удалился от дел и сейчас занимается сочинением стихов.— Он вывез материал из России?— Да. — Толстые пальцы Грегори ковыряли остатки пластыря на щеке. — Документ официально заверен.Мискин держал конверт, не открывая его. Наконец он сказал:— Старого коммуниста-ренегата впустили в Москву?— Документ заверен, — вновь повторил Грегори.— И на нем стоит его имя?— Да.— И Вы получили все это от туриста, который доставил документ в Вену? — Грегори кивнул. — А как вы вышли на этого туриста?— Он мой старый приятель.— А венгр?Грегори налил себе шампанского.— Я с ним знаком — и детали неважны.— Все важно, — сказал Мискин.Грегори пожал плечами.— Я с ним познакомился в Москве, очень давно. Мы все время переписывались.— О'кей. А какая ему от этого выгода? Он получит проценты?— Да нет же! Он не торговец, он просто идеалист! Вы же понимаете, что этот текст станет последним гвоздем, вбитым в крышу гроба сталинизма. После его публикации последыши Сталина уже никогда не поднимут головы. Ради этого он и старался, а не из-за ваших долларов!— Но вы же ими не гнушаетесь!— Я совсем другое дело. Я не идеалист!Он вскочил и вновь начал мерять шагами комнату, расплескивая шампанское.— Ну ладно, — сказал Мискин. — А теперь имя этого туриста.— А вот это совсем ни к чему. Он профессионал и должен иметь хорошую репутацию.— Это ему не повредит. С каких это пор стало преступлением вывозить рукописи из-за железного занавеса?— Ничего вы не понимаете! — Грегори снова сел. — Когда такие вещи выплывают наружу, бывает много грязи. Все эти советологи — просто мафия! Они не терпят соперничества. Они устраивают заговоры, как было с Солженициным. Не заполучив его, они разъярились и, чтобы его скомпрометировать, начали распространять грязные сплетни о том, что его книги были подброшены Западу службой КГБ.— Информация, которую вы нам предоставляете, будет содержаться в тайне. Даю вам слово, — сказал Мискин, и к его радости русский как будто успокоился.— Все просто, — сказал Грегори. — Скажите, что получили материалы из надежного источника. Публика вам поверит. И Вы ее только насторожите, если будете слишком много говорить.Мискин вертел в руках конверт.— Хорошо, забудем пока о контракте. А это, — он кивнул в сторону конверта, — нам необходимо проверить, мы это сделаем осторожно, не волнуйтесь. Вашему другу нечего опасаться. Но должен вам сказать: если что-то не сойдется — берегитесь. Контракт будет разорван.— Не беспокойтесь. Все сойдется! — вскричал Грегори. — Только предупреждаю — если всплывет его имя, я вас достану, мистер Мискин! Сверну вам шею!Мискин обернул все в шутку:— Так и договоримся, Джон. Но вначале я должен это прочесть. — Он помахал конвертом. Позвольте мне удалиться в спальню.— Да-да. Но никаких копий, никаких фотографий!Мискин улыбнулся:— Уж не думаете ли вы, что у меня в кармане ксерокс?Через пять минут он вернулся, сел и старательно уложил письмо на дно дипломата.— Неплохо. Но кое-что надо проверить и тогда мои хозяева согласятся на вариант с тридцатидневной отсрочкой.— А основной контракт? На три миллиона?— Для этого понадобится еще кое-что. Что-нибудь внушительное.— Например?— Понадобится свидетель. Кто-нибудь, кто может публично заявить, что эти дневники… — Он покосился на Детвайлера, не зная по-прежнему, насколько тот осведомлен о содержании материала, -… свидетель, который может под присягой заявить прессе и на телевидении, если нужно, что данные факты имели место.Он ожидал, что Грегори взорвется, но тот реагировал спокойно. Просто кивнул, но Мискин почувствовал какой-то подвох: он так привык к бурным реакциям Грегори, что его внезапное спокойствие по-настоящему озадачило Мискина.Он передал контракт Детвайлеру:— Хотите взглянуть? Повернулся к Грегори, улыбаясь. К его изумлению, русский улыбнулся в ответ.— Здесь нет названия! — прокомментировал Детвайлер.Мискин все смотрел на Грегори.— Название? Ну пусть будет что-нибудь такое…— Нейтральное, — вставил Детвайлер, и Грегори с готовностью кивнул.— Полагаю, — продолжал Мискин, — пора уже ввести господина Детвайлера полностью в курс дела, Джон. — Мискин хотел еще сильнее перетянуть адвоката на свою сторону, ибо по-прежнему не доверял Грегори. Мискин блефовал, заявив, что издатели не заинтересуются материалами — любое крупное издательство на Западе ухватилось бы за дневники Берии. Детвайлер, видимо, это знал, но в его интересах было заключить сделку побыстрее.Грегори ходил по комнате, время от времени запуская руки в торчащие волосы.— Нам нужно какое-либо простое название. — Для контракта, — сказал Мискин. — А название для публикации мы придумаем позже, — он взглянул на Детвайлера. — Надо упомянуть имя автора. Давайте назовем — Дневники Берии. — Детвайлер был непроницаем. — Вы не возражаете, Джон?— Прекрасное название! Сразу заработаете кучу денег, мистер Мискин!— Не зря же мы собираемся выложить за это три миллиона! — Мискин подмигнул русскому.Детвайлер быстро просматривал контракт. Задал несколько вопросов, но адвокаты Уитмора сработали без изъянов, и он с довольным видом возвратил Мискину контракт. Мискин улыбнулся Грегори:— А теперь давайте вторую половину материала.Русский кивнул. Детвайлер прошел в спальню, возвратился с кейсом, извлек из него коричневый сверток:— Хотите заглянуть внутрь?— Разве что для порядка.Грегори сорвал печати, вскрыл сверток и показал Мискину листы грубой пожелтевшей бумаги, и тот узнал знакомый шрифт, выцветший от времени, с карандашными правками.— Хотите вначале сделать перевод? — спросил Грегори.Мискин усмехнулся:— Теперь я могу просто положиться на ваше слово. — Он подхватил сверток и положил в кейс. Затем вытащил ручку с золотым пером. — А теперь подписи, джентльмены.Они поставили подписи. Сначала Мискин, затем Грегори и Детвайлер. Первый экземпляр, перевязанный красной ленточкой, затем три других. Мискин отметил, что подпись Грегори была слишком уж гладкой.После подписания контракта русский предложил открыть еще одну бутылку шампанского. Мискин взглянул на часы. Был уже почти час дня.— Не хочу быть невежливым, Джон, но у меня назначена встреча с одним из наших авторов, и я уже опаздываю.Он быстро сложил копии контракта, оставив один Детвайлеру.— Приношу свои извинения. И не думайте плохо об американских деловых традициях. Они не такие уж жесткие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21