Вы прекрасно сможете отыскать гиперболический интервал в темноте…
– Вы хотели сказать – гиперболический интеграл,– мягко поправил Селдон. Дорс пропустила его замечание.
– Но вероятнее всего, вы не сумеете отыскать термины, относящиеся к Договору Полдана быстрее, чем за полтора дня.
– Надеюсь, что этому можно научиться?
– Если… если…– Она выглядела озабоченной.– Если у вас твердое намерение – то у меня есть встречное предложение. Я веду недельный курс, по часу в день бесплатно, по приобретению навыков пользования Библиотекой. Это курс для студентов-выпускников. Вы не сочтете ниже своего достоинства – я имею в виду сидение со студентами за одной доской? Курс начнется через три недели.
– Вы могли бы давать мне частные уроки.– Селдон сам удивился, что в его тоне прозвучали нотки заискивания и упрашивания. Это не скрылось от ее внимания.
– Осмелюсь сказать, что могла бы. И все-таки, я думаю, что полезнее получить более строгий курс. Ведь мы будем заниматься в библиотеке, вы понимаете, и в конце недели вам будет дано задание отыскать информацию об определенных периодах, представляющий интерес. Вам придется соревноваться с другими студентами – и это пойдет вам на пользу. Частные уроки гораздо менее эффективны, уверяю вас. Я вас понимаю, трудно соревноваться со студентами.
Если не получится так же хорошо, как у них – это может задеть вас. Однако, не следует забывать, что они уже прослушали курс элементарной истории, а вы, возможно,– нет.
– Никаких «возможно» – я не изучал историю никогда. Но я вовсе не боюсь соревнования и не думаю, что это может задеть меня – особенно, если вы научите меня премудростям пользования историческими ссылками. Селдону становилось совершенно очевидно, что эта женщина нравится ему все больше и больше. Мысль о том, что она будет обучать, доставляла неизъяснимое удовольствие. К нему пришло ощущение того, что с этого дня вся его жизнь круто изменится. Да,– он обещал Хьюммену все свои силы отдать разработке своей теории, но это было обещание ума, а не сердца. Сейчас же его охватило странное желание схватить психоисторию за глотку, чтобы найти ей практическое применение. Очевидно, – это было влияние Дорс Венабили. А, может быть, Хьюммен на это рассчитывал? В таком случае, Хьюммен, действительно – удивительный человек!


19

Клеон I завершил обед, который, к сожалению, представлял собой скучнейшую церемонию. Это означало, что он обязан провести время в беседах с разнообразными официальными представителями – даже с теми, которых он не знал. Набор стандартных фраз, выслушивание заверений в лояльности к короне. А, кроме того, все это означало, что пища, когда очередь все-таки доходила до нее, успевала остыть и потерять вкус. Существовала возможность обойти все эти неприятные моменты. Есть до того, в одиночку или со своими близкими, с кем можно было расслабиться и не взвешивать каждое слово и жест, и уже после этого переходить к официальной церемонии – во время которой можно было бы обойтись ну разве что – грушевым напитком. Груши он любил. Однако, если бы он воздерживался от еды в присутствии гостей – они могли расценить его действия как оскорбление. Жена для этого не подходила, поскольку ее присутствие только усугубило бы его несчастье. Он женился на ней потому, что она принадлежала к влиятельной династии, что позволило укрепить взаимопонимание в Империи и ослабить оппозицию. Он бы с радостью предоставил ее самой себе, кроме тех случаев, когда приходилось предпринимать некоторые усилия для продолжения рода. Честно говоря,
– он не любил жену. Вопрос с наследником был уже решен, и он практически не замечал ее существования. Клеон хрустел орехами, пригоршню которых взял со стола и громко позвал:
– Демерзел!
– Сир? Демерзел всегда появлялся мгновенно. Он вообще всегда крутился подле дверей кабинета – так подсказывал инстинкт раболепия. Итак, он появился почти мгновенно, и Клеон подумал, что это очень важно. Конечно, иногда Демерзел отлучался, и Клеон всегда замечал отсутствие своего советника. Это раздражало Императора.
– Что с тем математиком? Я забыл его имя. Безусловно, Демерзел прекрасно понял, кем интересуется Император. Но, вероятно, ему захотелось узнать – как много помнит Император и он спросил:
– О котором из них вы говорите, Сир? Клеон нетерпеливо взмахнул рукой.
– Предсказателя. Который был у меня.
– Которого мы отправили?
– Отправили… не отправили – не в этом дело! Того, что был у меня на приеме.
Ты обещал держать в поле зрения все, что связано с ним. Как успехи? Демерзел откашлялся.
– Сир, я пытался это сделать.
– А-а! Это следует понимать таким образом, что ты не преуспел?– Клеон злорадствовал. Демерзел был единственным министром, у которого не бывало промахов в работе. Другие никогда не признавали неудач. А, поскольку неудачи, тем не менее, были делом обычным,– применить заслуженное наказание было нелегко. Возможно, Демерзел честнее других лишь потому, что редко допускает ошибки. Грустная мысль пришла в голову Императора: если бы не Демерзел,– он не знал бы, как звучит правда. Скорее всего, это удел всех императоров, и это было причиной того, что Империя… Он отогнал невеселые мысли, и неожиданно почувствовав раздражение из-за молчания собеседника, к тому же без признания вины, в то время как он восхищался честностью этого человека, резко выпалил:
– Ну, так ты потерпел неудачу, я прав? Демерзел не вздрогнул.
– Сир, я только частично потерпел неудачу. Я чувствовал, что его присутствие на Транторе может вызвать ненужные осложнения. Проще было бы предположить, что менее хлопотно было бы отправить его домой. Он и планировал вернуться на свою планету на следующий день, но всегда существует вероятность непредвиденных осложнений – ведь он мог передумать и остаться. Именно поэтому, я поручил двум уличным молодцам позаботиться о том, чтобы он отправился в тот же день.
– Ты знаком с уличными молодцами, Демерзел?– Клеон развеселился. '
– Очень важно, Сир, иметь дело с разного рода людьми – ведь каждый из них может быть по-своему полезен. Уличные молодцы – не исключение. Случилось так, что они не справились.
– В чем же причина?
– Весьма странно, – оказалось, что Селдон умеет драться. Он их просто побил.
– Математик умеет драться?
– Бесспорно, – увлечение математикой и умение вести бой – вещи плохо совместимые. Однако, относительно недавно, мне стало известно, что Геликон славится этим – я имею в виду умение вести бой, а не увлечение математикой.
Причина моей неудачи лишь в том, что я поздно узнал эту подробность, Сир.
Мне остается просить извинения у вашего Величества.
– Ну хорошо, хорошо. Надеюсь, что после этого эпизода, на следующий день, он отправился домой, как и планировал?
– К сожалению этот эпизод привел к обратному. Подхваченный событиями, он решил не возвращаться на Геликон и остался на Транторе. Возможно, его уговорил кто-то, кто, скорее всего, стал свидетелем драки. И это еще одно непредвиденное обстоятельство. Император нахмурился:
– Иными словами, наш математик, как его все-таки зовут?
– Селдон, Сир. Хари Селдон.
– Итак, этот Селдон недосягаем?
– К большому сожалению. Мы проследили за его перемещением – сейчас он в Стрилинговском Университете. И пока он находится на территории Университета – он неприкасаем! Император негодовал, его лицо налилось краской.
– Мне надоело это слово – «неприкасаем». Не должно быть таких уголков в Империи, куда не может дотянуться моя рука! И тем не менее, в моем собственном Мире, вы говорите мне, что кто-то может быть недосягаем. Это недопустимо!
– Ваша рука, Сир, может дотянуться до Университета. Вы можете в любой момент, как только примете такое решение – послать свою армию и вырвать этого Селдона.
Поступать так было бы нежелательно.
– Почему бы тебе не сказать «неосуществимо» на практике, Демерзел. Ты уподобился этому предсказателю. Это возможно, но неосуществимо практически. Я
– Император, который считает возможным все. Ты слышишь – все! Нет ничего практически неосуществимого для меня. И помни, если Селдон «практически не досягаем», то до тебя-то я мигом доберусь! Это Демерзел не придал значения этой тираде. Человек за троном знает о своей необходимости Императору. Он уже не первый раз слышал подобные угрозы. В полном молчании он ждал, когда гроза пронесется. Нервно барабаня по подлокотникам кресла, Клеон спросил:
– Ну,к чему может привести его прибывание в Университете?!
– Сир, возможно, удастся поиметь выгоду из всех этих неприятностей. В Университете, он может принять решение работать над психоисторией.
– Несмотря на то, что сам считает это неосуществимым?!
– Но ведь он мог ошибаться! Он может вдруг осознать, что ошибался.
– И если он примет такое решение, мы найдем способ выманить его из Университета.
Я не исключаю, что под влиянием обстоятельств он добровольно явится к нам!– Император задумался и после небольшой паузы снова спросил:– А если случится так, что кто-нибудь опередит нас? Демерзел мягко возразил:
– У кого может возникнуть такое желание, Сир?!
– У Мэра Вии, для начала,– ответил Клеон, и неожиданно выкрикнул:– Он до сих пор надеется овладеть Империей?!
– С возрастом у него стерлись клыки, Сир!
– Ты в этом уверен, Демерзел?
– Кроме того, нет никаких оснований предполагать, что он испытывает интерес к Селдону, или даже что он слышал о нем когда-нибудь.
– Не скажи, Демерзел. Если мы на Транторе слышали его доклад – там тоже могли прийти к такому же мнению.
– Если подобное случится,– ответил Демерзел,– или даже возникнет малая вероятность того, что это может произойти – мы прибегнем к серьезным и сильным мерам.
– К каким же? Демерзел ответил осторожно:
– Можно предположить, что прежде, чем он попадет в чьи-либо руки, он перестанет существовать, Сир.
– Ты имеешь в виду убийство?
– Если вам будет угодно так распорядиться, Сир,– согласился Демерзел.


20

Хари Селдон откинулся в кресле в своем алькове, который благодаря вмешательству Дорс Венабили, ему предоставили. Он был недоволен. Говоря откровеннее, в мыслях он дал именно такую характеристику своему душевному состоянию,– это была явная недооценка его чувств. Он был не просто недоволен, он был в ярости – и еще больше от того, что не понимал причин этого бешенства. История ли была тому причиной? Собиратели ли факторов или историки? Миры или люди – творившие историю? В чем бы не заключался источник – значения это не имело. Важно было лишь одно – его труд бесполезен, его знания – бесполезны, его занятия – бесполезны, вообще, все – бесполезно. Он находился в Университете почти шесть недель. В его распоряжении оказался компьютер последнего поколения, и он начал работать с ним – без описания и инструкций, полагаясь лишь на интуицию. Процесс шел медленно и с перебоями, но все-таки определенное удовольствие от найденных решений он получил. Затем начались занятия с Дорс, которая научила его нескольким «коротким подачам», что заставило его пережить два сорта разочарований. Первый был связан с косыми взглядами студентов, которые с явным презрением относились к его возрасту и с раздражением реагировали на почтительное обращение к нему Дорс – «доктор».
– Я просто не хочу что бы они считали вас «вечным» студентом, пробавляющимся историей.
– Вы ведь сами определили правила недавно. Мне кажется, что в данной ситуации простое – «Селдон» устроило бы всех.
– Нет, нет!– Дорс неожиданно улыбнулась,– кроме того, мне доставляет удовольствие наблюдать, как вы смущаетесь каждый раз, когда я называю вас «доктор Селдон».
– Знаете, у вас какой-то своеобразный садистский юмор!
– Вы даете мне отставку? Как ни странно, реплика развеселила его. Куда более естественно было бы отрицать свои садистские наклонности. Его порадовало, что она приняла пас и ответила неплохой подачей. Эти мысли привели к естественному вопросу:
– Здесь, в Университете, принято играть в теннис?
– У нас есть корты, но я не играю.
– Прекрасно, я буду вас учить. А в процессе обучения, я буду обращаться к вам, исключительно – профессор Венабили…
– Но ведь именно так вы обращаетесь ко мне на курсах!
– Вы будете удивлены – насколько нелепо это прозвучит на теннисном корте!
– А вдруг мне понравится?
– В таком случае, я придумаю еще что-нибудь, что доставит вам удовольствие.
– Я вижу, что и у вас… неповторимое… чувство юмора. Он понял, что она запустила этот мяч умышленно. Он ответил в той же манере:
– Вы даете мне отставку? И она улыбнулась, а позднее проявила удивительные способности в игре. Отдуваясь после первого тайма, Селдон вынужден был поинтересоваться:
– Вы уверены, что никогда не держали в руках ракетку?
– Абсолютно!– заявила Дорс. Второе разочарование носило более личный характер. Он освоил необходимую технику поиска исторических ссылок и вспыхнул, вспомнив свой первый самостоятельный опыт обращения к банку данных. Все было очень просто и, к сожалению, полностью отличалось от того, что принято у математиков. Он даже согласился в душе, что в этом есть определенная логика, если пользоваться такой системой поиска – последовательно и без ошибок – пользователю предоставлялась возможность двигаться в любом направлении. Но это была логика совершенно другого сорта, не та, к которой привык Селдон. Но, независимо от того, применял он полученные знания или, как и ранее, двигался наугад, упирался ли лбом или легко и быстро продвигался дальше – он просто не получал никакого результата. Свою досаду он срывал на теннисном корте. Дорс очень быстро достигла такого уровня, когда не было больше необходимости подавать легкие мячи, чтобы дать ей время угадать направление паса и расстояние. Ее ловкость предоставляла ему возможность легко забыть о том, что она – новичок, и всю свою злость и неудовлетворенность он вкладывал в удары. Он отбивал мяч с такой яростью и быстротой, словно это был не теннисный мячик, а отвердевший лазерный луч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51