Ч Хорошо! Ох, хорошо! Коньяк Ч дрянь, а парень ты интересный.
Ч Чем?
Ч Халявный марочный коньяк не пьешь. Только на свои бабульки?
Ч Я на халяву не падаю.
Ч А если друзья ставят?
Ч Это не халява. Это, дурак, обмен любовью… Моя подружка так говорит.
Ч Н-да? Ч удивляется Смаглий. Ч Наверное, впрочем… Слушай, я тебе с утра
хотел сказать, да все эта хива конвойная под ногами мельтешит…
Ч У нас с тобой от них отдельных секретов нет, Ч спокойно заметил я.
Ч Ну, это как сказать… Если бы ты так не надрывался, отлавливая меня, я бы т
ебя сам сыскал.
Ч Оказывается! Ч Я искренне засмеялся. Ч Это зачем еще?
«…Услышу ли песню, которую запомню навсегда…» Ч пел Бутусов.
Ч Зачем! Зачем! Я ведь только сегодня понял, что ты Ч это ты! Что мне ТЕБЕ п
ривет передать надо! Налей еще по стопарю, я с тобой ХОЧУ обменяться любов
ью.
Ч Интересное кино! Ч Я действительно удивился, но коньяк налил, закрути
л пробку фляжки и убрал ее в карман. Ч «Я пришел к тебе с приветом, рассказ
ать, что солнце встало.»
Смаглий одним глотком дернул коньяк, вытер рот рукавом своего великолеп
ного пиджака, отхлебнул минералки. Потом ровно сказал:
Ч Тебе привет от Кости Бойко…
Я допил свой деревенский коньяк, посидел неподвижно. Наверное, мое лицо б
ыло непроницаемо слепо, как у спящих попутчиков в черных наглазниках.
И Бутусов в рябой голубоватой линзе телевизора пел, закрыв глаза Ч от ст
раха? от боли?

В терпком воздухе крикнет По
следний мой бумажный пароход…
Гудбай, Америка, о-о!…

Я медленно спросил:
Ч Вместе сидели?
Ч И сидели, Ч радостно подтвердил Смаглий, Ч и пили, и гуляли Ч жили, од
ним словом…
Ч Значит, ты Ч в Париже, а Кот Ч на зоне?
Смаглий грустно усмехнулся:
Ч Скорее наоборот. Я, считай, на зоне, а Кот Ч откинулся. На воле он.
Ч Откуда знаешь?
Ч Знаю, и все. Ч Смаглий взял с моего столика яркий журнал, показал портр
ет на обложке. "Александр Серебровский: «Олигархи нужны России!».
Молодой интеллигентный человек в добролюбовских очках насмешливо-ост
орожно улыбался мне.
Ч Это ведь тоже твой дружбан? Ч уверенно сказал Смаглий. Ч Если ты Кота
не прикроешь, этот милый паренек уроет его по самую маковку. И на тебе грех
будет…
Ч Ты меня снова пугаешь?
Ч Нет. Правду говорю.
Ч А как я его прикрою? Меня через пару дней назад отправят… Ч И поймал се
бя на стыдной беспомощности в голосе.
Ч Не знаю. Ты подумай, Ч сказал Смаглий, и тон его был не шутовской-разве
селый, а скребуще-жесткий, как напильник, и звенели в нем сила и властност
ь, и сам он в этот миг был меньше всего похож на разнаряженного валета. Ч С
коллегами не разговаривай Ч они на корню все куплены, в ломбард заложен
ы, на рынке проданы А вон твой конвойный уже назад прет. Запомни телефон дл
я связи, нет-нет, не записывай, запомни, он простой -717-77-77.

АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВСКИЙ: ОЛИ
ГАРХИЯ

Ч Сколько времени?
Все повернулись ко мне. Вдруг захотелось Ч как тысячу лет назад в детств
е, которое, наверное, отменено за давностью, Ч пропеть им дворовую считал
очку-дразнилку:

Сколько время?
Два еврея!
Третий Ч жид
По веревочке бежит.
Веревочка лопнула
И жида прихлопнула…

Не стоит. Вениамин Яковлевич Палей и Окунев обидятся. Не обидятся даже, а и
спугаются Ч решат, что я им грожу. Пугаю.
А грозить мне им пока не за что. Вон как они Ч и Палей, и Окунев, и вся осталь
ная команда Ч дружно сделали отмашку левой рукой, будто офицеры на стро
евом смотре: задрали обшлага дорогих пиджаков, вперились в увесисто лежа
щие на запястьях одинаковые золотые цилиндры «Картье-Паша». Это не случ
айное совпадение вкусов и не примета одновременно пришедшего нуворише
ского достатка. Будем считать это знаком особой принадлежности Ч вроде
шитых золотой канителью погон. Или боевого ордена. Хотя орденов по 26 тысяч
баксов не бывает. В Нью-Йорке на Брайтоне орден Ленина стоит пять сотен
Ч за золото и восемь граммов платины уважают. А все остальные советские
регалии Ч по двадцатке. Господи, если бы мой отец мог себе представить, чт
о ею героические цацки, которые он с гордостью надевал по праздникам на с
пециальный Ч парадный, орденский Ч бостоновый синий костюм, будут стои
ть по двадцать долларов штука. Эх вы, бедная технологическая интеллигенц
ия!
«Не надейтесь на князи, на сыне человеческие, Ч сказано в Псалтири. Ч И п
очести их, и гнев их Ч проходят».
Ч …Без одной минуты десять, Ч быстрее всех сказал Палей, лысоватый пожи
лой ловчила с быстро шарящими глазами, похожий на антисемитские карикат
уры в фашистских газетах.
Ч Двадцать один час пятьдесят девять минут, Александр Игнатьевич, Ч со
общил Коротков, брыластый мордоворот с красным затылком, мой самый надеж
ный продолжатель дел и традиций советской партийно-государственной си
стемы в нашей ненадежно-зыбкой рыночной жизни.
Ч Осталось ровно тридцать пять секунд, Ч дал справку Анкудинов, сухой б
еловзорый старикан, богатый до отвращения и оттого с неизгладимой печат
ью бухгалтерской нищенской участи на костистой роже.
Ч Уже пора, наверное, Сашенька, Ч проворковала моя хищная горлица Алябь
ева, пока еще броская, вроде бы интересная, но маленько перезревшая ягода.
От нее наносит сладостью тлена.
Оганесян Ч утомленно-расслабленный джентльмен с тонкими руками профе
ссионального игрока. Окунев и Костин, американизированные молодые парн
и в изящных золотых очечках, подмигивают друг другу, что-то щелкают на кар
манных компьютерах. Сафонов, надежа моя и защита, Ч жесткий крутой мужик
, на котором костюм от Оскара дела Рента сидит как плохо подогнанный, еще н
е обмявшийся мундир, кивает:
Ч Время…
Моя команда. Зверинец. Коллекция. Гербарий ядовитых редких растений, кот
орый я заботливо и долго собирал. Я их, естественно, не люблю, но ценю.
В этой крошечной стране, на одной шестой суши, найти других, получше Ч нев
озможно. Пускай будут эти.
Из мутной синевы телевизионной заставки вынырнула ведущая Татьяна Мит
кова и сказала мне своим обычным доверительно-неофициальным тоном:
Ч Главное событие дня Ч Президент Российской Федерации Борис Ельцин п
ринял сегодня в Кремле крупнейших представителей российского частного
капитала…
На экране в голубовато-бирюзовом интерьере Владимирского зала мы выстр
оились неровной шеренгой. Чудовищное зрелище! Пионервожатым на линейке
магнатов Ч миленький, молоденький, маленький, пузырящийся от тщеты прем
ьер-министр Кириенко.
А вот и президент наш явился, не запылился. Державный, могучий, почти самох
одный. Гыкает, рыкает, ласково-хамски шутит, чинно ручкается. Ладонь толст
ая, неподвижная, вялая.
А Телетаня бойко щебечет:
Ч …На встрече, посвященной обсуждению насущных вопросов российской эк
ономики и социального положения в стране, присутствовали Председатель
правления РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс, Председатель правления «Газпрома
» Рем Вяхирев, руководитель «Онэксим-банка» Владимир Потанин, Президент
«Менатепа» Михаил Ходорковский, Председатель правления холдинга «Рос
с и Я» Александр Серебровский, Президент холдинга «Мост» Владимир Гусин
ский, Президент «СБС-Агро» Александр Смоленский…
Я взял со стола пульт и выключил телевизор.
Все нормально. Бред. Миллиардеры не могут сбиваться в стаи. Это сюр. Толпа
магнатов Ч штука противоестественная, разрушается идея элитарности л
ичности властителя, единичности занятия. Ничего не поделаешь. Стадо. Без
дна незапоминающихся имен.
А себя назову Мидасом. Моя родословная Ч Мидас, Гордиев сын, властитель А
бдеры Ч страны дураков…
Тишина. Я ткнул пальцем в американистого Окунева:
Ч Следующий! Что с залоговым аукционом? Докладывайте…

КОТ БОЙКО: ПОЛЕТЫ ВО ВРЕМЕНИ
И НАЯВУ

Крутанулась стеклянная вертушка двери и с тихим шелестом вбросила меня
в вестибюль. И сердце радостно и тоненько заныло.
Господи, Боженька ты мой родимый! Сколько же меня здесь не было! Как же все
это шикарно-базарное великолепие могло здесь жить без меня? Я ведь, прошу
учесть, по своему марксистско-материалистическому мировоззрению Ч уп
ертый идеалист. Может быть, отчасти даже солипсист, в какой-то мере по бол
ьшому счету Ч если как отдать. То есть все, что мой разум с помощью пяти ил
и шести Ч точно не помню Ч чувств не воспринимает, того нет. Нет!
Как бы не существует.
Да я нассу в глаза любому, кто попробует антинаучно и противоестественно
доказать мне, что долгие годы Ч на все время моей вынужденной отлучки Ч
существовал без меня этот вестибюль гостиницы «Интерконтиненталь», ил
и, по западно-заграничному, Ч лобби.
Лобби! Долбанный по голове! Хорошо, что не сацивви! Кому-то, может быть, лобб
и, а по мне Ч волшебный мир, сказочная лоббковая цивилизация. Край грязны
х грез, быстрых денег, легких баб, шальной выпивки, неживых вечнозеленых б
ерез, летящих в зенит лифтовых кабинок, переливающихся огоньками, как мы
льные пузыри. И орущего на верхотуре золотого петуха в перемудренных кур
антах. Ах мой прекрасный, почти было потерянный, помоечный рай!
Данте Алигьери, старинный дурень, написал свой кошмарный путеводитель п
о кругам ада. Ему бы, межеумку, описать восходящие круги нашего рая Ч вот
бестселлер бы отлудил, мир от этой «Божественной комедии» животики бы на
дорвал.
Приятный ветерок кондиционера здесь пахнет кофеем, миндальной горечью
«амаретто», сигаретным дымом. И бабами! Их едким звериным духом, перешиба
ющим любые запальные французские духи.
Я обонял Ч или придумывал себе Ч нежно-сладкий смрад их потаенных скла
док и булочный аромат грудей без лифчиков под кофточками, которые и не на
ряд вовсе, а прозрачный намек на одежду.
Девочки мои любимые! Три года меня здесь не было Ч и вы не существовали во
все, а сейчас вы явились в моем воспаленном голодном мире как чудесные ик
ебаны из длинных ножек, острых сисек, круглых попок, быстрых глазок и всег
о остального икебанистого.
Я хочу вместе с вами прожить всю жизнь в роскошных вестибюлях дорогих от
елей Ч я, оголтелый лоббист пятизвездочного эдема. Мы будем сидеть за мр
аморным столиком, с сигарой «Партагос эминенте», под шелестящей пластма
ссовой листвой бутафорского сада, над шорохом хрустальных струй фонтан
а из местной канализации. Мы будем любить друг друга, сливаясь в судорога
х оргазма, перетекающего в экстаз.
Вожделенные мои телки! Бросьте своих налакированных шнырей с их мобильн
иками и ноутбуками, бегите ко мне! Я покажу вам, хотите Ч потрогайте рукам
и жуткие рубцы и шрамы на моем теле: через них вынимали мои ребра, чтобы со
творить вас, мои Евы, недорогие, но любимые мои девочки, дающие самое больш
ое счастье за небольшую копеечку. Я счастлив отдать свои ребра Ч зачем м
не, простодушному Адаму, эта костяная клетка, в которой страстно молотит
мое сердце Ч могучее и горячее, как мотоцикл «харлей»?
О, неповторимое волшебство соития в сказочных чертогах этого туфтового
рая, на выходе из которого светится маленькое красное табло Ч «Дорога в
ад».
Они бы наверняка мигом словили мой посыл, затрепетали бы крылышками, бро
сились ко мне, трущобному ковбою, грозному погонщику своих злых спермато
зоидов.
Но здоровенный долболом за спиной не дал нам оргаистического счастья со
ития, а грубо пихнул меня:
Ч Не стойте, идемте… Нас ждут…
Оказывается, нас ждут! Нас Ч это меня и его, мясного быка с цицками. Он Ч мо
й телохранитель. Или конвой. Одним словом, силовая обслуга.
Ладно, раз нас ждут Ч пойдем.
Посмотрел на себя в черной зеркальной панели на стене Ч грязный, мятый, н
ебритый, занюханный, затруханный, с серым лицом и прической, как у медведя
на жопе. А костюмец мой роскошный Ч как муар Ч в поганых разводах, полоса
х и суповых пятнах.
Ч Нет, не помчатся ко мне козочки мои вестибюльные, серны отельные, лани
мои панельные… Ч произнес я со смиренной горечью.
Ч Что вы сказали? Ч нырнул ко мне детина.
Ч Я не с тобой разговариваю.
Нет, не постичь тебе, свиноморд долбаный, мудрость, с которой мы Ч возвыше
нные идеалисты Ч отираемся в этом прекрасном поганище. Жизнь Ч это не т
о, что с нами происходит, а то, как мы к этому относимся. Вот так!
И понеслись мы к небесам в прозрачной капсуле лифта, и пока брели по беско
нечному гостиничному коридору к номеру люкс, я почувствовал, как сильно
я устал за долгий день. Охранник костяшками пальцев постучал в дверь усл
овным стуком. Точка-тире-тире-тире-точка. Этот козел стучал деликатно, он
заранее извинялся.
Ч Можно, Ч послышалось из-за двери.
Сторожевой мерин собственным ключом отпер замок, пропустил меня вперед.

Вот он, наш хозяин Ч воздымающаяся из кресла сорокалетняя толстая гиря
с мордой, проштампованной несмываемой печатью сексотства. Радушный вес
елый злодей и опасный жизнелюб в легкомысленной рубахе-апаш.
Ч Добро пожаловать домой! Страна приветствует своих героев! Ч У него бы
л непропорционально большой подбородок, тупой и серый, как подшитый вале
нок.
Ч Не преувеличивай, Ч усмехнулся я, пожал вялую, как грудь старухи, ладо
шку и сбросил на пол свой замечательный пиджак. Потом уселся в кресло и по
казал ему на бутылку виски:
Ч Сдавай… Будем знакомиться…
А чтобы охранник не простаивал без дела, загрузил его работой:
Ч Ну-ка, возьми лед в холодильнике…
Хозяин налил в стаканы виски Ч на два пальца, силовая обслуга вылущила и
з ванночки несколько кубиков льда. Тогда гиря, лыбясь, как параша, свой ста
кан торжественно поднял для приветственного спича:
Ч Костя, я рад, искренне рад, что ты здесь, что усилия наши увенчались… Зов
ут меня Николай Иваныч… Надеюсь, что мы успешно поработаем вместе… За вс
тречу на свободной земле!…
От этой патетики его толстые брови вздымались на лоб и ползали там самос
тоятельно, как ржаво-серые мыши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9