Затем она добавила более спокойным тоном:— Может быть, они это знают. Не могу сказать. Они ничего не могли с этим поделать — только спрятать его так глубоко, чтобы никогда о нем не думать…Над садом на крыше повисла тишина. Это усыпанное гравием пространство, заполненное каменными чанами с арниаком и ночным цветком кацсисом , очень походило на крыши Морврена или Таткаэра: слишком мирское для подобных откровений. И к тому же Мастер без мантии — всего лишь эта средних лет ортеанка-калека в простых брюках и сорочке с одним подколотым рукавом, со шрамом от клейма изгнания на лице.Немного капризно, чтобы выиграть время, я спросила:— А я сейчас Чародей или только частично?Женщина разразилась смехом. Первое, на что я когда-то обратила внимание в Резиденции, в Таткаэре, восемь лет тому назад, — то, как ее темное и спокойное лицо освещается смехом, как почти физически загораются ее глаза.— Нет, С'арант . Вы лишь прикоснулись к краю всего этого. У меня здесь около дюжины учеников вроде вас. За исключением того, что вы из иного мира, и у вас все же возможна реакция, которая несколько отличается от наших… Однако вы — на первой стадии. Отчасти.Почти 19.00; близилось время связи, назначенной с Дугом. Я стояла в нерешительности, глядя в лицо амари Рурик Орландис, Рурик Чародея.— Все, что у меня есть, это воспоминания, а воспоминания не всегда надежны. Рурик, вы должны представить мне доказательства.Несмотря на то, что я видела полученные со спутников картины опустошения, бесплодные пустыни Эланзиира, северные Пустоши, Сияющую Равнину, несмотря на то, что существуют атмосферные помехи, влияющие на технику Земли, и, несмотря на то, что мои воспоминания о кристаллической смерти так ясны… мне все-таки нужны доказательства.Рурик довольно весело сказала:— Вы всегда были подозрительной старой… вот видите, у меня появился запас английских слов, и какое из них я хочу сказать?— Э-э, не думаю, что мы станем так сильно в это углубляться….Можно ли одновременно смеяться и содрогаться? Ее знание этого языка происходит из моей памяти восьмилетней давности… а то, что она прибегла к нему, не что иное, как дымовая завеса.— Если вам нужна моя помощь, вы должны дать мне доказательства.— Кристи, представляете ли вы себе, насколько трудно мне доверять кому-либо?Я слышу в ее голосе того старца, что был Чародеем восемь лет назад, Т'Ан Командующую из Ста Тысяч и те фразы, которыми пользуюсь сама. Сколько же их, других, сколько поколений живет теперь в ее голове? Она смотрит на меня, эта женщина с иной планеты, сжав шестипалую руку с похожими на когти ногтями, звездный свет ярко освещает ее сильно выгнутые ребра и сухую кожу. Мне хочется последовать обычаю телестре , привести в порядок спутанную гриву, спускающуюся вниз по ее позвоночнику, утешить ее, как один ортеанец утешает другого. Но у меня есть лишь человеческие руки.Ортеанка остановила взгляд на моем лице. Затем кивнула и повернулась, чтобы пройти обратно по саду. Я последовала за ней, почти зачарованная такой внезапностью. Она без единого слова прошла ко входу в Башню. Мужчина в коричневой мантии провел нас вниз, в коридоры, освещенные искусственным светом, еще ниже, в комнаты с коричневыми стенами, которые я смутно помнила по своему первому пребыванию здесь с Блейзом и Родион.— Рурик…Не оборачиваясь, она сказала:— Я, может быть, совершаю самый неразумный поступок в моей жизни. Кристи, я восемь лет в долгу перед вами. Должна доказать, что я не столь безоглядно доверяю вам, как вы доверяли мне.Коричневая Башня, как большинство вещей на Побережье, на девять десятых находилась под землей. Сама я бывала в тех уровнях, что соединяются с комплексом под Расрхе-и-Мелуур. Сейчас я ожидала, что мы отправимся гораздо ниже, однако вместо этого ортеанка проворно прошла по коридорам с гладкими стенами, мимо библиотеки и ее окон к комнате, которая, возможно, располагалась на один уровень ниже находившегося снаружи города. То была большая комната с низким потолком, с теми же гладкими коричневыми стенами, и я уже собралась что-то сказать, когда увидела у ее входа фигуру в коричневой мантии.— Приветствую вас, — сказала я. — Тетмет, Уроженец Топей.Искусственное освещение заставляло переливаться его зелено-золотую кожу, покрытую тонкой водонепроницаемой пленкой. Тонкие, как палки, конечности, руки со скрюченными пальцами — он один из туземных ночных охотников, все еще существующих в Больших Топях. Мигательные перепонки скользнули вниз по большим, темным глазам. Он взглянул на Рурик.— Когда вы впервые привели ее сюда, Мастер, я предостерегал вас насчет нее…— Мой старый друг, ты не позволяешь мне забыть об этом, а теперь я собираюсь сделать то, что тебе понравится еще меньше.Они переговорили на языке Топей. У меня сохранились краткие воспоминания (мои собственные) о лихорадке, изнеможении, о низинах, залитых жидкой грязью, о тростнике и ночных охотниках — обитателях Топей. Отогнав их, я вошла за Рурик в комнату без окон.Мягкий желтый свет исходил от неразличимого источника. Он освещал каменные скамьи, металлические полки, толстые кромки материала, из которого слагались стены и которые выдавались наружу в виде платформ, серо-голубые саркофаги из хирузета , подобные тем, что находились в «Архивах», на много уровней ниже… Все плоские поверхности были завалены горами книг, пергаментов, наполовину законченных артефактов из проводов, металла и кристаллов, мелкими корытцами с землей, из которой только начинали пробиваться растения, бокалами для арниака с остатками высыхающей в них жидкости, разбитыми зеркалами…— Маскировка, — сказала я. — Как в библиотеке, которую вы держите для посетителей. Я права?Темнокожая женщина ухмыльнулась.— Лишь отчасти. Я годами занималась экспериментами, но большая их часть выполнялась не здесь. — Затем она стала серьезной. — Я могу показать вам одну вещь, Кристи. Я была довольно неразумна, когда сама ставила эксперименты в течение нескольких поколений после падения Империи, искала, нет ли все-таки способа уничтожить древний свет. Я получила результат, какого и следовало ожидать. Больше я не провожу экспериментов, потому что мне не хватает знаний, чтобы управлять тем, что я делаю.Она прошла между кучами мусора на полу к емкости из хирузета , чуть меньше размерами, чем те, что находились в Архивах.— Я видела раньше что-то вроде этого, — поняла я. Сходство было почти полным: тот восьмиугольный зал в телестре Раквири, где Баррис Раквири вызывал рост хирузета . Почти нагнав Рурик, я внезапно остановилась.Она подняла глаза:— Что такое?— Что-то необычное. Будь я суеверна… Нет. — Я коротко объяснила, что имела в виду; я знала, что она вспомнит о подобных случаях. — Просто мы вчетвером присутствовали при… участвовали в… этом видении. Всего несколько месяцев назад. И из этих четверых трое сейчас мертвы… Баррис убит, Джахариен совершил самоубийство… а этим утром, в Кель Харантише, я видела мертвой Молли Рэйчел. Ее убили. — Я встретила взгляд Рурик, выдержала его. — Я выясню, кто несет за это ответственность. Я не могу этого так оставить.При мысли о молодой женщине, тело которой сейчас помещено в криогенную камеру на орбитальной станции, случайные стечения обстоятельств становятся обыденными. Я шагнула вперед и встала рядом с Рурик возле резервуара.Она сказала:— Прошлое не всегда так мертво, как должно бы. И я не отношу это исключительно к «древнему свету»… это физическое проявление… чего-то совершенно иного. Черный сияющий свет. Они влюбились в эту яркую тень, в Смерть… Она обошла вокруг и встала с другой стороны резервуара, напротив меня. Черная грива упала на лоб, когда она посмотрела вниз. Вокруг глаз от напряжения появились морщины, и желтые глаза прикрылись перепонками. Наконец я поняла, о чем говорила эта напряженная тишина: о страхе.— Я сделала это, — с горечью сказала она. — Мне потребовались для этого три поколения, и это было почти таким же безрассудно отчаянным шагом, как и показать это вам, Кристи С'арант . Смотрите!Емкость из хирузета была наполовину наполнена землей, из которой торчали остановившийся в росте кустик арниака и увядший дел'ри . То была бледная земля Пустынного Побережья, и в рассеянном свете каждая галька и веточка отбрасывала неясную тень. Рядом с более крупным камнем извивалось, как черви, скопление личинок кекри . Поблескивала лужица воды… пятно, лишайник, цветок — хирузет под его рукой превращается в мертвый кристалл, быстро распространяясь, как трещина на зеркале… …нет, это не вода, а свет, исходящий от небольшого участка грунта, состоящего из камней и гравия, и он чист, как стекло, как кристалл, как нечто неживое.— Смотрите. — Темнокожая ортеанка положила руку на край емкости из хирузета . Воздух внутри замерцал. В лицо мне ударила волна жара; быстро, неуловимо для глаз возникла серебристая вспышка, я вскрикнула… и все снова стихло.Кустик арниака , стебли дел'ри , камни, галечник и веточка — все это теперь мерцало. Серебристое стекло. Я вытерла до боли прикушенную губу — на руке осталось пятно крови. Теперь внутри саркофага из хирузета все светилось, подобно кристаллам, а вот осколки света побежали в сам хирузет …Рурик Орландис протянула руку внутрь и подняла то, что было живым скоплением личинок кекри . Она держала пригоршню света, которая рассыпалась в пыль и исчезала в воздухе. В ее глазах застыло изумление. У меня вспотели ладони, учащенно колотилось сердце; я подумала, что всерьез заболею. Она подняла голову. Ее трясло. Вокруг желтых зрачков виднелись белые ободки склеры, и это — на лице, не дрогнувшем при виде горящей телестре Орландис.Спонтанно, вместе, мы отправились туда, где могли заключить друг друга в неизбежные объятия.Прошел час. Мы стояли в пропитанной запахом пергаментов библиотеке, открытые окна которой впускали ночь. Легкий ветерок шелестел в нагромождении бумаг и приносил с собой запахи лежавшего снаружи города. Звезды Сердца давали достаточно света.— Что мы станем делать? — спросила я. Потом добавила: — Рурик, все это случилось бы раньше или позже. С участием «ПанОкеании» или какой-нибудь иной компании. Нас позвали… Харантишцы внедряли артефакты Народа Колдунов там, где их могли найти пришельцы из другого мира, и они знали, что это приманка, перед которой мы не устоим.Рурик стояла возле стола. Она разливала по бокалам спиртное из дел'ри .— Это случилось не в первый раз, но мои агенты помешали найти артефакты.Она вручила мне бокал с дел'ри и тяжело села в одно из кресел-кушеток.— Касабаарде обладает огромным и широким влиянием, — сказала она, — однако не имеет полного контроля. Так должно было бы быть. Думаю, что так. Или, пожалуй, только надеюсь, что так думаю.Я не обратила на это внимания. Потом села в кресло рядом с ней. Звездный свет лишал помещение красок: все было черным, серебристым, серым. Я зевнула и потерла глаза.— Если подсчитать, то за последние два дня я спала около шести часов… Я даже думать не могу, не говоря уже о том, чтобы обсуждать то, что здесь видела. — Я помолчала. — Вы не рассказываете мне, как действует это средство подавления, эта «антирадиация».— Если вы этого не знаете, то скажу вам, что не имею права рассказывать.Борясь с усталостью, я подумала: «Если бы мне нужно было угадать, то я сказала бы, что причина в каких-то свойствах структуры хирузета в Башне. Может быть, это… не знаю… изменяет излучение Звезды Каррика? И мои «догадки» более верны, чем мое желание думать об этом». Хирузет : когда он был живым, Колдуны придавали ему формы одной лишь своей волей, теперь же это невозможно воссоздать, а их секрет давно утрачен…Я спросила:— Все ли знания утрачены?Звездный свет блестел на черной гриве, когда Рурик качнула головой, отпивая из бокала дел'ри .— Если бы от науки Золотых остался хотя бы какой-то намек, то полукровки в Кель Харантише нашли бы его и воспользовались… или где-нибудь в Пустошах…Она замолчала и посмотрела на меня. Эти желтые глаза светились почти собственным, присущим им светом.— Кристи, на протяжении стольких веков, что вы просто не можете себе этого представить, я искала какой-нибудь способ устранения того разрушения, которое Колдуны и ортеанцы вместе оставили в этом мире. Если бы был такой способ, то я бы нашла его!— А Повелительница Калил? Она допрашивала Рашида Акиду, я в этом уверена; Бог знает, что он нашел. Но он также слишком болен, чтобы рассказать.Ортеанка сказала:— Богиня запрещает снова использовать древний свет на этой земле. Я не совсем уверена, что его можно сдерживать так же, как в Эланзиире, на Сияющей Равнине и на севере… нет, я не совсем уверена, что не возникнет какое-нибудь напряжение, которое нарушит это ограничение, и что тогда?В заполненной книгами комнате царила тишина. Свет Звезд Сердца перемещался по полу. Я подняла к своим губам бокал с дел'ри , вздрогнув от обжигающего вкуса напитка. Я боролась не только с усталостью, но и с желанием использовать сон как спасение. Не хочу думать о том, что я только что видела. Мир кристаллических зеркал, над которым движутся лишь ветер и серебристая пыль уничтожения… Нет, не думать. Или я воскрешу в памяти то, что испытывала в Раквири: что так легко смотреть на яркую тень и любить ее .— И что теперь?— Мне нужно спросить вас… — Рурик замолчала и взглянула вверх, туда, где в дверном проеме стоял служитель Башни в коричневой мантии. Она подозвала его кивком. Мужчина передал ей узкую полоску пергамента.— Я тоже могу пользоваться рашаку -связью и гелиографами, — забавляясь, с улыбкой сказала она, прочла, и ее лицо с острыми чертами переменилось: я заметила на нем удивление и своего рода печальный юмор. — Н-да, — произнесла она. — Н-да…— Что такое?— У меня есть глаза и уши в Ста Тысячах, — сказала Рурик Чародей. — Сегодня летнее солнцестояние; они избрали Т'Ан Сутаи-телестре . Видите, как быстро ко мне может прийти сообщение.Я склонилась над нею, читая полоску пергамента, которую, развернув на колене, она держала длинными пальцами своей единственной руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97