Больше ответов не будет. Значит, все же ничто не заглушило этого внутреннего голоса.Почему же? Может, Дикие Машины не хотят испугать Фарис? Или дело в чем-то другом?Они шли между приземистыми каменными домами, входы в которые лежали в глубокой тени, по грязным кривым улочкам. Откуда-то вынырнул и побежал рядом с ней писец де Ла Марша. Небо на востоке уже стало бледно-серым, предрассветным. Вдоль стен, у обитых железом дубовых дверей спали, скорчившись, мужчины и женщины, возле них укутанные дети. Кони и вьючные мулы ржали, привязанные возле конюшен, превращенных в убежища для беженцев.— Мы все получили, — выдохнул писец. У пояса его болталась заткнутая пробкой бутыль с чернилами, шерстяной плащ был в чернильных пятнах — видно, пытался записывать на ходу. Лицо бледное от недосыпа. — Капитан, я доложу заместителю герцога, какова дислокация их сил…— Скажите ему, вряд ли я смогу впредь предоставлять вам эти сведения. Особенно сейчас: они знают, что их сообщения перехватываются.Пробежали еще через несколько улиц, и тут прозвенел церковный колокол. Все — Аш, писец, ее эскорт — разом остановились и прислушались. Аш вздохнула с облегчением: это был не медленный похоронный звон, а обычный призыв к мессе.— Спаси, Господи, герцога, — пробормотал писец.— Вернитесь с докладом к де Ла Маршу, — приказала Аш. И снова помчалась вперед, скользя сапогами по мерзлой грязи под ногами. За покосившимися зданиями ничего не было видно, кроме едва брезжущего света зари. Томас Рочестер протолкался в голову своей команды со смоляным факелом в руках. Полусонные рабы и простолюдины, пришедшие в город в поисках пристанища, расступались, давая им дорогу; кое-кто узнавал знамя, и Аш слышала, как в холодном воздухе не раз звучали слова «Герой Карфагена!». — Ты уверена, что приняла правильное решение, командир? — спросил Томас Рочестер.— Не болтай попусту, — прохрипела Аш, ей было не так просто выдерживать темп бега по улицам Дижона в еще непривычном полном доспехе. — Герцог при последнем издыхании, мы идем во вражеский лагерь, у нас предполагается перемирие, когда у готов есть все мыслимые и немыслимые причины кокнуть нас прямо на месте, — угу, конечно, Томас, решение принято блестящее!— О-о. Отлично. Рад, что ты так сказала, командир. Иначе я начал бы беспокоиться — в норме ли у тебя психика.— Ты можешь беспокоиться сколько тебе угодно, но бдительности-то не теряй, — сардонически отозвалась Аш. — И сам подумай: что им выгоднее — оставить «героя Карфагена» и побочную сестру Фарис в живых или нет?Темноволосый англичанин, возглавлявший эскорт, беспечно ухмыльнулся:— Ты можешь сама услышать, о чем она болтает наедине со своей военной машиной? Ставлю на кон все свои денежки, что они схватятся за арбалеты, как только мы окажемся в их поле зрения! Лично я бы, командир, не стал рисковать! Зачем считать их глупее меня?— Это практически невозможно.Томас Рочестер и идущие за ним заржали.— Она меня не убьет. Пока. Надеюсь. Ни за что, пока я — единственный человек, кто, кроме нее, слышит Дикие Машины.«Конечно, вполне возможно, что для нее это не имеет такого значения, как для меня».Она поняла, что Рочестер знает, что сам он тоже подвергается смертельному риску; и его это беспокоит не больше, чем перед обычным сражением. Самое трудное на свете, подумала она, отдавать приказы, которые могут стать причиной смерти других.— Фарис хочет переговорить со мной, — сказала Аш. — Так что посмотри на это дело со светлой стороны. Они, может, и не убьют нас, пока она не переговорит.— Верные слова, командир, — заметил один из сержантов Рочестера — белокурый англичанин, несший ее личное знамя. — Можешь болтать с ней сколько твоей душе угодно!..В своем доспехе, зашнурованном и застегнутом на все пряжки, она уже обрела привычное чувство неуязвимости. Она уже ощущала себя в нем так, будто никогда его и не теряла. Ножны она привязала к ноге кожаным ремнем, чтобы при необходимости вытащить его одной рукой; топорик ее нес один из людей Рочестера.— Неплохой комплект, — она постучала костяшками пальцев по кирасе сержанта. Все двадцать человек Рочестера были в полном доспехе, одолжив недостающее у товарищей.— Покажем крысоголовым, что и мы не лыком шиты, — буркнул сержант.Идя среди мужчин в полном вооружении, все ростом выше ее, Аш испытывала иллюзорное чувство полной безопасности. Она улыбнулась про себя и покачала головой:— Все упакованы в металл, и что из этого? Какой-нибудь засранец острым концом попадет тебе в спину… Ладно, ребята. Надеюсь, у всех белье кольчужное? note 50 Note50
Белье — кольчуга на льняной подкладке, облегающая эту жизненно важную часть тела.

— Мы вообще-то не рассчитываем поворачиваться к ним спинами! — фыркнул Рочестер.Ожидание проходило в наэлектризованной атмосфере: несомненный риск всегда вызывает возбуждение. Аш поймала себя на том, что энергично шагает вперед, пересекая узкую площадь перед северными воротами для вылазок. От бряцания оружия черные крысы и один бездомный пес поспешно спаслись бегством в темноту.— Годфри, говорила ли она опять с каменным големом?На этот раз тихий голос Годфри Максимилиана прозвучал у нее в голове:— Всего один раз. Она старается не слушать Карфаген: то, что они говорят военной машине, — это какое-то безумие. Она только спросила, обращалась ли к ней ты… где ты, что делают твои люди; готовится ли атака. — Что она… ты… ей сказал?— Только то, что должен, что могу знать из твоих же слов. Что ты на пути к ней. Об остальном не знаю ничего; ты не сообщала машине, сколько у тебя сил, не спрашивала совета, какую принять тактику. — Угу, именно так я намерена поступать и впредь. Она говорила тихо, не сомневаясь, что ближайшие к ней солдаты сквозь бряцание доспехов и ножен услышат каждое ее слово.— А Дикие Машины?— Молчат. Возможно, в их интересах, чтобы она принимала их за сон, ошибку, выдумку. Личное знамя Аш висело на своем полосатом шесте, холодный ветерок был недостаточно сильным, чтобы развернуть сине-золотое полотнище. Навстречу ей из ворот для вылазок вышли бургундские стражники со своими факелами, они ее узнали.— Мадонна, — тут же из темноты возник Антонио Анжелотти, за его спиной слышался шум, свидетельствовавший о присутствии животных и конюхов. — Я коней достал.Аш осмотрела скаковых лошадей: в основном все — неухоженные после долгой осады, все ребра можно пересчитать.— Молодец, Анжели.Пока Рочестер разбирался с паролями и отзывами, она молчала, скрестив руки, не сводя глаз с восточного неба. Над остроконечными крышами и над зубцами городской стены серые облака посветлели. Одно из ближайших зданий — Дом гильдий — еще дымилось, почерневшее и обугленное; на сигнал опасности в этот квартал набежало много бургундцев, и пожар был вовремя погашен. За ночь стало теплее — мороз сменился пронизывающе холодным дождем, но теперь снова подморозило.— Слава Христу за плохую погоду!— Было бы сейчас лето, — согласился Анжелотти, — нас бы давно сожгли, да еще эпидемия чумы разразилась бы.— Годфри, нет ли последних сообщений — где она?— Она не выходила на связь со мной с последней обедни. — Но это глупо, согласен?— При обычной войне, дитя, тебе не следовало бы соглашаться на встречу. За восемь лет, что я тебя знаю, ты была смелой, безрассудной и авантюрной; но не помню, чтобы ты когда-либо жертвовала чужими жизнями. Еще один солдат Рочестера искоса взглянул на нее, и она ободряюще ухмыльнулась ему:— Командир говорит со своими Голосами. Вот и все.Молодой солдат побледнел под своим забралом, но понимающе кивнул.— Да, командир. Командир, что они для нас приготовили? Чего нам ждать?— А хрен их знает! Визиготов около десяти тысяч, следовало бы подумать… У них эти луки с обратным загибом. Вроде бы ничего особенного, но стреляют так же быстро, как арбалеты, хотя сила удара поменьше. Значит, наустники поднять, забрала опустить.— Есть, командир!— Теперь всем не так страшно, — вполголоса заметил Анжелотти. — Мадонна, их не столько оружие беспокоит. Подавляет сознание количества готов…— Знаю.Спазмы желудка перешли в отчетливую острую боль.— Вот в чем проблема с доспехами, — задумчиво произнесла она. — Ты весь стянут и застегнут. И не посрать, когда приспичило…— А-а — дизентерия. Извинение любого воина. — Годфри! — с восторгом изумленно выпалила Аш.— Дитя, ты забыла? Я восемь лет следовал за тобой по всем военным лагерям. Я обслуживал обоз. Я знаю, кто стирает после сражения. От прачек ничего не скроешь. Храбрость имеет бурый цвет испражнений. — Для священника, Годфри, ты жутко противный мужик!— Будь я еще человеком, я сейчас был бы рядом с тобой. Ее буквально подбросило — на душе потеплело оттого, что друг рядом, но она ощутила более острую тоску по нему.Она сказала:— Я хочу прийти за тобой. Но сначала — дело, — и повысила голос: — Вперед!Группа солдат въехала в тоннель — ворота под одной из часовых башен Дижона. Сержант Томаса Рочестера наклонился к ее уху и пробормотал, стараясь быть услышанным сквозь грохот доспехов:— Что он сказал?— Что сказал кто?Англичанин смутился: — Ну он. Твой голос. Святой Годфри. Будет нам в этом деле милость Господня?— Да, — ответила Аш машинально и вполне убедительно, и мысленно повторила: «Святой Годфри!» — с благоговением и юмором. Наверное, неизбежная реакция народа…— Перемещение войск, визиготский лагерь, центральный северный сектор?— Никакого перемещения не замечено. «А это значит — полный завал», — угрюмо думала Аш, слушая, как шлепают ее сапоги и эхо шагов отражается от сырых каменных стен тоннеля; сознанием же она прислушивалась, не возникнет ли внезапно в голове шепот древних, нечеловеческих голосов.Конюхи Льва подвели коней: новым конем Аш был светло-желтый мерин, цвета между каштановым и гнедым; с почти незаметными точками; Оргайл вернулся к Ансельму. Она вскарабкалась в седло. Анжелотти подъехал к ней на своем тощем в белых носочках каштановом, стараясь не задевать свою раненую руку. Аш мельком заметила толстую льняную повязку, намотанную под ремнями его наручного доспеха и рукавом воинского камзола.Впереди них бургундские солдаты рывком сдернули железные стержни с ворот и с неприличной спешкой вытолкали наружу ее вместе с эскортом. И сразу же захлопнули ворота за ними. Она подняла голову, когда они оказались на открытом воздухе, по из-за шлема и наустника она не могла повернуть голову так, чтобы увидеть верхнюю часть стен и убедиться, там ли бургундские стрелки и аркебузиры, как она надеялась.В высоком седле она держалась абсолютно прямо, ноги были вытянуты почти вертикально. Она переместила вес тела вперед и поскакала в сером утреннем свете, спеша поскорее съехать с ненадежного откоса из-под стен. Один из пехотинцев, бежавший рядом с ней, что-то буркнув, ловким пинком отшвырнул с дороги кальтроп.Она кинула взгляд на восток и увидела, что стены Дижона уже выступили из белого тумана, а крепостной ров под стенами войска противника на три четверти забросали вязанками хвороста. После рва земля была разворочена, а дальше между ней и главным лагерем визиготов были прорытые траншеи и ряды щитов-мантелетов.— Ладно, вперед…Как только выехали из ворот, сержант Рочестера тут же поднял личное знамя Аш.— АШ!!!Крик раздавался сверху, со стен: громкий хор голосов перешел в крики «Герой Карфагена!» и «Мадам капитан!» и закончился нестройными аплодисментами, очень громко прозвучавшими в тишине раннего утра. Она потянула поводья и всем телом отклонилась назад в седле, чтобы взглянуть наверх.Со стен вопили: «Меченая! Меченая!»Парапетная стенка была усеяна людьми. Они толпились в каждой амбразуре; карабкались на зубцы, подростки повисли на балках деревянных траверсов. Она подняла руку в рукавице, тусклой от ледяной росы. Приветственный шум стал громче: пронзительный, смелый, дерзкий; так неохотно, но доверчиво орут солдаты перед тем, как броситься врукопашную.— Врежь этой суке под зад! — прокричали женским контральто.— Ну вот, мадонна, получили совет доктора! — заметил ехавший рядом Антонио Анжелотти.Аш помахала Флоре дель Гиз, крошечное личико которой было едва заметно на высокой стене. Вокруг Флоры толпились форменные куртки Льва, они составляли значительную часть толпы.— Дольше ночи ничего не сохранить в секрете, — Аш развернула мерина. Ну, впрочем, и пусть. Может, им придется вытаскивать нас из этого огня.Впереди них на восточном берегу реки в последних клубах тумана скрывались палаточные бараки визиготов и шалаши из мха. В слабом свете восходящего солнца заискрились капли воды на вантах палаток и поводьях привязанных коней. Морозный ветер хлопал пологом одной палатки, надувал ее холщовые бока.Вдоль частокола стоял длинный черный ряд визиготских солдат. Издалека донеся тонкий крик.«Да, — подумала Аш, — есть смелые, а есть глупые. Мы совершили глупость. Вряд ли нас отсюда выпустят живьем».Она отвела назад одну шпору с колесиком, едва прикасаясь к боку мерина, который брел вперед тяжелыми шагами. «Да, — подумала она, — не боевой конь».«Но нет, — решила Аш, морщась от первых лучей солнца. — Не такая уж глупость. Что я говорила Роберту? Не терять из виду главную цель. Я здесь не для того, чтобы воевать с армией визиготов».И в ее раздвоенном сознании снова зазвучал шум голосов Диких Машин. Пока неотчетливо для человеческого восприятия.«Интересно, она тоже его слышит?Я даже готова не выбраться отсюда живой, если будет шанс ликвидировать Фарис.Что я вообще знаю о сестрах?»— Похоже, дело нечисто, командир, — тихо сказал Томас Рочестер.— Ты мой приказ получил. Если на нас нападут и Фарис окажется рядом, убить ее. Будем думать, как выбираться, после того, как ее не станет. Если на нас нападут, а Фарис рядом не будет, отстреливаемся. Скачем к северо-западным воротам, они как раз за нами. Уходим с большим шумом и надеемся, что бургундцы придут на помощь. Ясно?Она взглянула на англичанина, в прореху между забралом и наустником заметила настороженное выражение его небритого лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102