Пишенетт нырнул в нишу, и панель захлопнулась за их спинами. Они услышали, как Минотавр яростно бьет рогами по камню. Потом стало тихо. Пишенетт пытался отдышаться.— Про… клятие… Я уже думал… здесь и останусь.В нише было темно. Мартино ощупал стены, обнаружил рычаг на уровне плеч, опустил его.— Пол движется, — сообщил Пишенетт.— Вроде министерского лифта, — сообразил молодой человек. — Хитрая придумка. Очень хитрая.Они поднимались вверх, и в кабине светлело. Мартино поздравил Пишенетта, который доказал свое хладнокровие и умение бегать.— Я некоторое время жил с женщиной-тореадором, — признался писатель.Древний лифт поднял их в ротонду, где сиял свет. Лунный день был в полном разгаре. Через широкое округлое отверстие в куполе виднелся замковый камень купола, накрывавшего город. Они стояли в самом центре Александрии Последней.Отсюда проспекты, улочки и большая площадь в виде бассейна походили на планисферу. Но сама ротонда была пуста — ни единого аппарата, ни единой кнопки. Только круглая колонна высотой пятьдесят сантиметров. Пишенетт сел на нее, ожидая, что она утонет в полу. Колонна даже не шелохнулась.— Что будем делать теперь? — равнодушно спросил он.Минотавр снизу напомнил о своем присутствии. Им не оставалось ничего другого, как вновь пробежать у его морды в надежде отыскать запасной выход… Пишенетт чувствовал, что у него нет сил на новый забег в лабиринте. Мартино вздохнул и сел рядом с ним на колонну. Послышался щелчок.— Камень. Он опускается.Колонна, как поршень, медленно уходила в пол террасы. Вдруг поднялся сильнейший ветер. Они бросились к балюстраде, пытаясь понять, что происходит. Над городом гуляла буря. Она поднимала пыль и бросала ее на стены. Александрия вдруг обрела первоначальные краски. Она перестала быть белой, а вспыхнула охрой, индиго, пурпуром, зеленью, золотом, серебром, янтарем. Купола вновь засверкали.— Долина сокровищ, — узнал Пишенетт.Звук, похожий на рев разливающейся реки, усиливался, сотрясая ротонду.— Смотрите! — крикнул Мартино.По коридору, по которому они удирали от Минотавра, несся бурный поток. Один рукав ворвался в пещеру, наполнил ее до основания пагоды и ринулся по улицам, над которыми висели мосты, назначения которых в этом совершенно сухом мире молодой человек прежде не понимал. Вода завершила свой бег на площади, на краю которой стоял дом Герона. Теперь повсюду они видели синее поблескивающее зеркало вод, в котором отражались здания.Перед их глазами уже был не город, а целый мир с внутренним морем, реками, водопадами, и все это было в движении благодаря системе сообщающихся сосудов. Птицы-автоматы из галереи атлантов приветствовали пробуждение города звенящими трелями.— В том углу — азиатские памятники, — сказал Пишенетт, указывая на воображаемый Восток. — Греческие храмы рядом с большим озером. А на другом берегу египетские боги…— Александрия Последняя — карта.— Карта империи Александра Великого.Наконец открылось истинное предназначение города. Но они оставались его пленниками — застряли на этой платформе, а внизу поджидало изголодавшееся чудовище, и цель у него была одна — сожрать наглых пришельцев. Клеман обошел площадку, снял перстень с цепочки, посмотрел на Землю, которая закрывала половину круглого отверстия в ротонде. Виднелась азиатская часть планеты. Несмотря на бегущие по ней тени, он разглядел гигантский тайфун, чьи туманные спирали разворачивались над Тихим океаном.— У нас здесь спокойнее, чем наверху, — сообщил Пишенетт, вглядываясь в тайфун.— Ротонда — подъемник, — внезапно догадался молодой человек.— Так и умрем с голоду в недосягаемости стихий, — продолжал монолог Эрнст.Клеман резко повернулся к нему:— Как вам удалось попасть сюда?— Попасть сюда?.. Мы организовали вакханалию и… — он раскинул руки, — я очутился здесь.— У вас нет кольца вроде… этого?Он показал журналисту перстень.— Нет. Зато есть колье. — Пишенетт достал два колье из отолитов. — Камни с острова. Красивые, не правда ли?Клеман потрепал его по щеке.— Трижды идиот! Именно то! — воскликнул он, Пишенетт из осторожности отступил, увидев, что молодой человек приплясывает от восторга. Он был на платформе вместе с безумцем. Удрал от Харибды, чтобы оказаться в пасти Сциллы.— На одном из складов есть коллекция камней, — сообщил Клеман. — Я по глупости решил, что это глиптотека. Там были камни из разных уголков Земли и с других планет. На самом деле они и позволяют путешествовать,— Кто? Что? Почему?— Камни! Отолиты! Лунные камни!— Хотите сказать, что, надев эти колье на шеи, мы вернемся прямо на Улуфануа? — Пишенетт заморгал, — Действительно, удачное решение.— Передайте мне одно из них.Мартино подхватил колье и надел через голову. Пишенетт вытаращил глаза. Мартино исчез.— Убыл, — произнес он.Он поглядел на Землю и на вихрь из серых туч. У него в руке осталось одно колье.— А кто заставляет меня возвращаться? В какую бурю я попаду? В конце концов, мне здесь хорошо. Спокойно.У подножия ротонды взревел Минотавр. Пишенетт отбросил колебания и надел колье на шею. Хотел произнести имя шпионки из своих сновидений, чтобы отметить новое межзвездное путешествие. Но могущество личного подъемника Герона Александрийского, работавшего без сучка и задоринки, несмотря на многовековое ожидание, не оставило ему времени. Мата осталась на Луне. А Хари приземлилась на Улуфануа. ГЛАВА 50 Вращающаяся серая стена взяла остров в плен. Кружок бледно-голубого неба в центре урагана походил на гигантский зрачок. Роберта, закутавшись в пончо, сидела на веранде и не сводила глаз с площадки. Они перенесли сюда храм Бахуса и все его могущество. Но сейчас платформа едва виднелась в полумраке, предвещавшем конец света.Окна оранжереи, крепкого здания, стоявшего на окраине леса, светились цветными пляшущими огоньками. Стивенсон пригласил островитян на сеанс волшебного фонаря, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.Грегуар вышел из дома с двумя обжигающе горячими чашками в руках и сахарницей в зубах. Роберта помогла ему устроиться под пончо. Они прижались друг к другу, согреваясь горячим напитком и наслаждаясь близостью. Издали доносились глухие раскаты грома.— Сколько времени Эрментруда сможет сдерживать его? — спросила она.Циклон внезапно обрушился на них накануне вечером. Основательница тут же заставила его кружить у острова, поставив их под защиту глаза тайфуна.— Столько времени, сколько нужно, — ответил Грегуар. — Пока она прослушивает Эфир.— Она что-нибудь поймала?— Баньши выдвинула ультиматум. Совет собирается послезавтра в Жантар Мантаре.— Канун Вальпургиевой ночи. Наши возможности маневра тают с каждым часом. — Она отхлебнула чая. — Ей не удалось локализовать Уоллеса?— Как и посланцев. И полное радиомолчание со стороны Мартино.На самом верху дороги, ведущей во владение, показался рак-отшельник, волокущий свою раковину на лужайку. Невероятное количество скатов, акул, барракуд укрылось в спокойной зоне, окружавшей остров, доставив огромное удовольствие рыбакам, которые не замедлили воспользоваться привалившей удачей. Роберта положила голову на плечо Грегуара.— Мы можем что-нибудь сделать?— Мы можем сделать все. Особенно теперь…— Да. Теперь, когда конец близок.Их беседа относилась равным образом к Баньши и к Лилит, которая жила с индивидуальным дамокловым мечом над головой. Эфирный сироп Эрментруды, который она готовила каждый вечер, поддерживал ее в когерентном состоянии, как говорила Основательница. После случая на метеоре не было ни выпотевания, ни выпаривания химических элементов. Но Роберта подозревала, что участь Лилит связана с неким колдовством, а сейчас малышка только получила отсрочку.— Вы думаете… — нерешительно начала она. — Если Баньши действительно представит Лилит как свою дочь…Грегуар закрыл губы Роберты указательным пальцем.— Кармилле плевать на Лилит. Источник ее могущества в другом. Она верит, справедливо или нет, что Дьяволу тоже наплевать на нее.— Да, но…Он снова перебил ее:— Хотите проекцию событий? Тогда вообразим себе худшее, Баньши организует свою Вальпургиеву ночь, предпримем мы что-нибудь или нет…— Ну, хоть задницей надо пошевелить! — взорвалась колдунья. — Я не хочу сидеть сложа руки, пока мадам будет наслаждаться своим триумфом!— Мы пошевелим задницами и проиграем. Баньши вызывает Дьявола, представляет ему Лилит, утверждает, что она ее мать. И что, по-вашему, произойдет?К чему он клонит? Хочет погрузить ее в еще более глубокую депрессию? «Лилит прыгает в объятия папочки и радостно целует новую мамашу». Роберта не стала делиться с ним своим отвратительным видением. Грегуар теснее прижался к плечу Роберты.— Мы ее родители. Она наша дочь. Мы ее любим. И нам ее воспитывать. Вот каким я вижу будущее.Роберта глянула на Ганса-Фридриха, свернувшегося клубком у ее ног. Еж установил контакт с Мишель, которая сопровождала Лилит на сеанс волшебного фонаря, и постарался успокоить колдунью — ее приемная дочка чувствовала себя хорошо. И все ее внимание было поглощено историей, которую рассказывал Роберт Луи Стивенсон. В оранжерее царило умиротворение.— Да, мы будем ее воспитывать, — согласилась колдунья,Проворные крабы-отшельники заполонили лужайку, исполняя странный танец. В небе плавала пена, цеплялась за верхушки деревьев и за высокие травы, На ботинок Роберты упало одно из хлопьев. Она коснулась пены пальцем и бесстрашно попробовала ее.— Соленая,— Циклон несет пену с лагуны,— Думаете, что это частички дрим стрима? Он тоже попробовал. Лицо его осветилось.— У меня есть идея. Если Баньши покорит мир, а нам придется скрыться, мы откроем маленькую торговлю мороженым на островке неподалеку. Я уже вижу наш кабачок. «У Грегуара и Роберты. Лучшее мороженое с добавкой дрим стрим с Тонга!»— Идиот!Профессор истории обиделся.— Я говорил серьезно.Вылез из-под пончо, уложил его на плечи колдуньи, взял чашки и сахарницу.— Пойду посмотрю, что делает Луи Ренар.Пират не поверил своим ушам, когда услышал, что Эрнст Пишенетт отбыл в Александрию Последнюю. После возвращения путешественников он готовился присоединиться к журналисту, помешает ему циклон или нет. И собирался это сделать сегодня вечером. Колдунья повторила, что думает об этом дурацком предприятии.— Поймите, все сокровища наверху. Представьте, что меня до вас нашла другая женщина. Как бы вы среагировали? — представил свой аргумент Роземонд.— Я бы вычерпала ее сердце кофейной ложечкой, а потом взялась за ваше, любовь моя.Выражение дикого удовольствия, появившееся на лице подруги, заставило Грегуара содрогнуться, и он поспешил удалиться. А Роберта ощутила внезапный прилив сил. Она уже представила себе, как применить эту пытку к лишенной могущества Кармилле Баньши, и вдруг увидела Мартино, который по лужайке спешил к ней.Он расталкивал ногами крабов, глупо улыбался, волосы его развевались на ветру. Роберта встала. Закутанная в пончо, она походила на идола индейцев маниту в церемониальных одеяниях. Клеман остановился перед верандой. Его одежда была покрыта тонким слоем белой пыли.Будь у него рюкзак, он выглядел бы настоящим бродягой. Но Клеман прибыл с Луны только со своими сновидениями и воспоминаниями. «И почти без всяких надежд». Роберте показалось, что именно это она прочла в глазах, которые раньше не были такими суровыми.— Очень рад видеть вас, — робко произнес Клеман, протягивая руку своей бывшей партнерше.Она, словно не заметив руки, сбежала по трем ступенькам веранды и подставила молодому человеку щеку, которую тот поспешно поцеловал. ГЛАВА 51 Стивенсон облачился в синий бархатный пиджак. Мужчины красовались в праздничных набедренных повязках, а женщины с цветами гибискуса в волосах надели тапа и выглядели столь же прекрасными, как в день свадьбы. Островитяне уже посмотрели «Спящую красавицу», «Кота-в-сапогах» и «Мальчика-с-пальчик». Писатель открыл крышку волшебного фонаря и убедился, что масла хватает для питания фитиля, пока О'Талоло будет доставать диапозитивы со следующей сказкой.Сидящие напротив белой стены жители Улуфануа спорили по поводу последней истории. Если бы Мальчик-с-пальчик разбросал по пути кусочки красного перца, а не хлебные крошки, птицы бы их не склевали. А тыквочки? — предложил другой. Ему не хватило бы обоих карманов, чтобы набрать нужное количество, непререкаемым тоном произнес вождь.Мужчины замолчали. А женщины захихикали, приглаживая эбеново-черные волосы.Роберт Луи особенно любил следующую сказку. Его добрая старая Камми, преданная няня, не раз рассказывала ее, когда он сражался с Кровавым Джеком, всегда вонзая ему в грудь свой кинжал. Сказочник Перро взял на себя тяжкую ответственность. В конце повествования волк пожирал очаровательную девчушку. А апокрифические версии, следовавшие одна за другой, не меняли сути дела.Первый слайд скользнул в жестяную камеру. Появилась деревня в базарный день. По самому центру площади шла крохотная девочка-блондинка. В помещении воцарилась тишина. Стивенсон начал рассказ:— В одной деревеньке жила-поживала самая красивая девочка в мире — мать была от нее без ума, а бабушка тем более. Эта милая старая женщина сшила ей красную шапочку, которая так шла ей, что девочку все называли Красной Шапочкой.Деревенька был средневековой, холодной и серой, что было экзотикой для жителей Улуфануа. Стивенсон говорил на самоа. Лилит, сидевшая в партере, слушала синхронный перевод, который обеспечивала Мишель Густавсон. Ежиха транслировала сказку с помощью телепатии, переводя слова в эмоции и чувства, позволяя уловить главное. Стивенсон сменил слайд.— Однажды ее мать приготовила тесто, испекла пирожки и сказала: «Иди и проведай бабушку, мне говорили, что она больна. Отнеси ей пирожки и горшочек сливочного масла».Стивенсон приготовился ввести третий кадр, на котором девчушка бодрым шагом выходила из деревни, но вопль, исторгнутый зрителями, заставил его остановиться. Изображение на стене ожило. Красная Шапочка сама распахнула дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41