Нат понял свою ошибку — он сделал именно то, чего опасался Шекспир. Утренняя Роса, видимо, хотела знать, почему молодой белый считает, что черноногих возглавляет Бешеный Пес. Она требовала ответа. Увидев гнев в ее глазах, Нат уже проклинал себя за то, что проговорился.
— Не оправдывайся! — раздался суровый голос у него за спиной.
Смутившись, Нат повернулся:
— Боюсь, что после этого меня можно звать болтуном.
Шекспир пожал плечами:
— Ладно, ничего не поделаешь. Думаю, они все равно когда-нибудь узнали бы. — Он обратился к женщинам на их языке.
— Есть кое-что, о чем я хотел бы знать, — сказал Нат, когда старый охотник замолчал.
— Что именно?
— Почему шошоны исполняют твои приказания? Почему они не выберут старшим кого-нибудь из соплеменников?
Шекспир кивнул на Черного Котла:
— Потому что их вождь и лучший воин тяжело ранен, а Тянущий Лассо и остальные шошоны знают, что у меня есть опыт в подобных делах, — объяснил он, поправляя ветви заслона. — Позволь открыть тебе один секрет, Нат. Когда идет бой один на один, индейцы еще способны слышать кого-то. Но на войне они не слишком-то следуют приказаниям и не умеют планировать атаки. Во главе их может стоять и обычный воин, и вождь, но все они в бою сами по себе. Обычно индейцы полагаются на внезапность и численное превосходство, а не на стратегию.
— Но это не объясняет, почему они слушаются тебя.
— Индейцы мне доверяют. Я много лет прожил среди них. Они знают, что я их не подведу, — ответил Шекспир. — К тому же прекрасно понимают, что сейчас нет времени, чтобы спорить о стратегии и тактике.
— Им бы следует сделать тебя своим вождем, — пошутил Нат.
— Я бы не согласился на такую должность.
— Почему же?
— Потому что не могу оставаться на одном месте слишком долго. Вождь должен жить среди своих людей, решать их мелкие проблемы, находиться всецело в расположении племени. Такая жизнь не для меня, — заключил Шекспир.
Подъехали Тянущий Лассо и другие воины. Они спешились и начали осматривать свое оружие: хорошо ли натянута тетива у луков, заряжены ли ружья, легко ли доставать ножи из ножен.
Шекспир толкнул Ната и указал на валуны, обрамляющие восточную сторону холма:
— Последи за врагами. Я проверю заслон.
Нат направился к границе укрепления, там он положил «хоукен» на камень и высунулся из-за валуна. Черноногие приближались.
Нат начал сомневаться, что они с Шекспиром доберутся до места встречи трапперов. Теперь он уже никогда не оставит Уинону, и судьба его неразрывно связана с этим племенем. Глубокое восхищение мудростью и опытом своего спутника наполняло его сердце. Шекспир мог уехать в любой момент, если бы только пожелал, но он решил сражаться вместе с шошонами, несмотря ни на что.
В небе показался орел, несущий добычу.
Нат, рассеянно наблюдая за птицей, вспомнил о пере, прикрепленном к его голове. Как индейцы добывают перья? Он видел многих воинов, чьи головы, щиты и одежда были украшены перьями. Индейцы определенно не могли собрать столько перьев с мертвых птиц. Убивают орлов? Или, может, ловят их? Нат решил спросить об этом у Шекспира при первой же возможности.
Странный поворот судьбы! — задумался Нат. Теперь он, связанный тесными узами с группой кочующих индейцев Великих равнин, приготовился защищать этот народ, если понадобится, до конца. А всего полгода назад он и не думал об индейцах. Жил в Нью-Йорке, в самом большом городе великого народа, окруженный всеми благами, которые мог предложить мегаполис, имея возможность достать все, что необходимо, бросив монету или обменяв несколько чеков, и никогда не задумывался над тем, что всего в тысяче миль скитаются по равнинам сотни тысяч голодающих людей. Их существование зависело от капризов природы: то не было дичи, то наступала засуха. Зато их не сдерживали никакие бессмысленные правила и законы, регулирующие отношения так называемых цивилизованных людей. Каждый индеец был так же свободен, как первый человек в садах Эдема.
Опять это слово.
Свобода.
Много раз Нат спрашивал себя, почему белые предпочитают терпеть лишения в диком краю, когда проще вернуться назад в Штаты. Чем дольше он жил на Западе, тем очевиднее становился ответ.
Свобода.
Возможность мужчине или женщине жить так, как хочется, без ущерба для других, иметь еду на столе, добывая ее с помощью оружия или мотыги, шить одежду и строить собственные жилища, не рассчитывая ни на кого, кроме себя, быть полностью самодостаточными — такой образ жизни теперь казался ему идеальным. Осознание этого заставило его усмехнуться — он все чаще и чаще думал, как Шекспир.
Старый траппер подошел к Нату:
— Где они?
— Скоро будут здесь.
— Хорошо же, — зло усмехнулся Шекспир. — У нас будет маленький сюрприз для них.
— Не слишком ли мы рискуем?
— Хорошо, что Бешеный Пес не застал нас в другом месте. Здесь у нас все-таки преимущество, не так ли?
— Ты прав, — согласился Нат.
— И мы хорошо подготовились, — заключил Шекспир. — Если повезет, мы устроим им такую взбучку, что они, надеюсь, оставят нас в покое.
— Если бы…
— Большинство индейцев не очень-то рвутся умирать, — рассудил Шекспир. — Когда ход боя поворачивается против них и нет смысла понапрасну рисковать жизнью, они отступают.
— Это касается и Бешеного Пса? Он же любит воевать.
— Ни больше ни меньше, чем все индейцы.
— Почему же тогда он получил такое имя?
Старый охотник смотрел на черноногих:
— Слышал я, он взял себе это имя после схватки с бешеной собакой.
— Он сам выбрал себе имя?
— Это происходит постоянно. Дети индейцев получают имена сразу после рождения. Иногда их называют в честь какого-нибудь явления природы, случившегося в тот день, — например, ливня или грома, или по обнаруженному физическому изъяну у младенца. Женщины не меняют имен всю свою жизнь, но мужчины довольно часто берут себе другие имена — после своего первого подвига, вещего сна или схватки с диким животным.
— Вроде бешеной собаки?
— Или медведя гризли, — усмехнулся Шекспир.
— Они даже награждают такими именами и нас, белых, — задумчиво добавил Нат, вспомнив, как Белый Орел дал ему имя. Чем больше он узнавал о верованиях индейцев, тем больше дорожил такой честью.
Взглянув на молодого воина, Убивающий Гризли спросил:
— Откуда взялось такое странное имя — Тянущий Лассо?
Шекспир улыбнулся снисходительно:
— Не заблуждайся насчет этого имени. Молодой воин получил его за самый смелый из подвигов, которые я когда-либо видел.
— Ты был при этом?
— Да. Это случилось примерно три зимы назад, — сказал Шекспир и тут же сам себя поправил: — Прости. Три года назад. Во время сгона бизонов.
— То есть?
— Индейцы знают, как добыть бизонов много и сразу. Вот один из таких приемов: множество воинов выезжают на равнину, окружают стадо и сгоняют животных в тесный круг. Вот в этот-то момент и надо убивать их как можно быстрее. Дело это очень опасное, потому как бизоны, в особенности крупные самцы, могут запросто пронзить рогами и лошадь, и всадника.
Нат охотился на бизонов с дядей и легко представил себе эту сцену.
— Уж я-то никогда не стану охотиться подобным образом.
— Да уж, это не для трусов, — хмыкнул Шекспир. — Индейцы к тому же приближаются к животным не с ружьями, а с луками и копьями. Вот и Тянущий Лассо участвовал в таком сгоне. Один из его друзей упал на землю, когда бык распотрошил лошадь. И добрался бы до всадника, если бы не Тянущий Лассо. У него была при себе веревка, на которой он собирался оттащить одну из самочек, добытую им для пира в лагере. Копье свое он вонзил в другого бизона, и теперь мог остановить быка только тем, что было под рукой. Парень стал размахивать перед ним веревкой, волок ее по земле позади лошади, дергая из стороны в сторону, чтобы привлечь внимание, — вспоминал Шекспир. — И ты знаешь, сработало! Глупый бизон погнался-таки за веревкой, и другой воин застрелил его. Если бы не находчивость парня, друг его точно бы погиб.
— Теперь понятно, как он получил такое имя, — кивнул Нат.
— Еще не раз некоторые индейские имена покажутся тебе странными, пока не узнаешь их происхождение, — продолжил было траппер, но в этот момент к ним подъехал Тянущий Лассо вместе с другими воинами.
— Мы готовы к бою, — объявил он гордо.
— Хорошо, — ответил Шекспир, глядя на восток. — Вон ваши враги…
ГЛАВА 16
— Ты думаешь, они знают, что мы здесь? — спросил Нат.
— Должно быть, пока нет, — ответил Шекспир и сделал знак остальным воинам, чтобы те укрылись за камнями.
Нат осторожно выглянул.
— Где же твоя приманка? — поинтересовался Нат.
— А вот! — воскликнул траппер, указывая на лесные заросли поблизости.
Нат увидел, как двое воинов выскочили из-за деревьев и помчались прямо к холму, низко припав к спинам лошадей.
Тотчас же черноногие разом издали боевой клич и бросились за ними, размахивая оружием.
— Теперь мы узнаем, насколько умен Бешеный Пес, — сказал Шекспир. — Только бы заглотил наживку…
Нат сжал «хоукен» обеими руками и нервно затеребил курок.
— Теперь мы будем дожидаться, когда они подъедут поближе, — заявил Шекспир.
— Их так много. Как мы сможем им противостоять, если они будут совсем близко?
— Мы метко стреляем.
Нату не понравилась идея подпустить черноногих почти вплотную к валунам. Он бы предпочел перестрелять их с дальнего расстояния. Если черноногие пробьют брешь в их укреплении, не останется никаких шансов на победу.
Нат посмотрел на шошонов, обступивших его с обеих сторон. Один держал в руках карабин, у пятерых были луки, еще один воин был вооружен копьем. Юноша вспомнил, что старый охотник рассказывал ему о меткости индейских лучников, и надеялся, что это относится и к шошонам.
Внизу раздался выстрел.
Инстинктивно вскинув «хоукен» к плечу, Нат выглянул и понял, что это по глупости выстрелил один из черноногих и промахнулся.
Воины шошоны уже достигли подножия холма.
— Не нажимай на курок раньше меня, — сказал Шекспир, затем повторил приказ на шошонском наречии.
В воздухе повисло ожидание.
Едва сдерживая возбуждение, Нат украдкой бросил взгляд на женщин и детей, столпившихся неподалеку. Уинона не сводила с него глаз, и юноша улыбнулся ей, стараясь подбодрить и уверить, что все в порядке. Утренняя Роса склонилась над Черным Котлом, обрабатывая рану. Дети, лошади и собаки притихли, и Нат удивился, насколько все были дисциплинированны, даже малыши. Никто не плакал.
Двое шошонов скакали вверх по склону.
— Если ты заметишь черноногого в темной бобровой шапке, это и есть Бешеный Пес, — сказал Шекспир. — Не сомневайся, стреляй, и поточнее.
— Я редко встречал индейцев в шапках, — вспомнил Нат, наблюдая за приближающимися.
— Некоторые воины неравнодушны к шапкам, которые носят белые, — спокойно пояснил Шекспир, будто ничего вокруг не происходило. — Я знавал одного сиу, который имел привычку носить цилиндр и модный плащ. Кроме того, есть белые, которым очень нравится образ жизни индейцев. Ходят полностью голыми или только в набедренных повязках. — Он помолчал. — Никогда не видел в этом никакого смысла. А если обезумевшая лошадь протащит меня через кусты чапараля, когда на мне нет одежды?
Нат взглянул на траппера, удивляясь его легкомысленному поведению в то время, как они буквально смотрят смерти в глаза.
— Я хочу, чтобы ты знал, Шекспир, мне по душе время, которое мы провели вместе.
— Не говори так, Нат, мы еще не умерли. И только между нами — я не собираюсь умирать еще лет двадцать-тридцать. Когда старуха с косой придет за Шекспиром МакНейром, он еще поборется с ней.
Стук копыт возвестил о прибытии воинов, которые исполняли роль наживки. Они влетели через проход в восточной части укрепления и резко остановились. Шошоны соскочили на землю, женщины подбежали забрать разгоряченных мустангов. Воины тотчас присоединились к товарищам, укрывшимся за камнями.
Нат глянул вниз и нервно облизал губы, заметив, что черноногие уже поднимаются по склону холма. Он быстро пересчитал их — тридцать один! Втрое больше, чем их всех!
— Приготовься стрелять, — сказал Шекспир и повторил команду шошонам.
Нат нервничал и не спускал палец с курка. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы не сделать поспешного выстрела. План старого охотника был в том, чтобы черноногие, погнавшись за приманкой, вели себя беспечно и не успели как следует осмотреть вершину холма.
Шекспир хмыкнул:
— Я всегда говорил, что черноногие сидят на своих мозгах. — Но тут же стал серьезным: — Будь наготове.
— Да-да, конечно… — поспешно заверил Нат, и разговор этот немного снял напряжение.
Черноногие были теперь всего в трех сотнях футов от укрепления, но благодаря пологому склону и валунам не могли видеть укрывшихся.
— Где, черт возьми, Бешеный Пес? — Шекспир с напряжением вглядывался в нападавших.
Нат видел только луки и ружья.
Все еще крича и улюлюкая, черноногие приближались к вершине.
Нат поднял «хоукен», заметив, что Шекспир сделал то же самое.
— Слушай, Нат.
Траппер говорил, не отрывая взгляда от нападающих: — Жаль, что твой дядя Зик погиб. Он гордился бы тобой, если бы видел, как ты приспособился к здешней жизни. Однажды он сказал мне, что ты — единственный из его родственников, кто чего-то стоит.
Нат растерялся от удивления.
«Почему Шекспир вспомнил об этом в такой момент?» — недоумевал он. Но времени для размышлений не оставалось.
Черноногие были совсем рядом.
— Отправим их в ад! — заорал Шекспир и поднялся из укрытия, прижав карабин к правому плечу.
Нат вскинул «хоукен». Изумление застыло на лицах нападавших. Увидев воина прямо перед собой, Нат нажал на спуск. Раздались еще выстрелы, и несколько черноногих почти одновременно свалились с лошадей.
Шошоны посылали стрелы так быстро, что едва успевали доставать новые и натягивать тетиву.
Застигнутые врасплох черноногие потеряли восьмерых за считанные секунды. Еще двое были тяжело ранены. Возникла паника. Черноногие резко остановили лошадей, пытаясь развернуться, но поскольку были слишком близко друг к другу, их беспорядочные усилия закончились полным смятением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15