— Вряд ли.
— Пять минут можно и подождать.
* * *
Доктор Харолд В. Смит поднял трубку после первого же звонка. Звонил голубой телефон.
— Да, Римо?
— ПМ только что сделали еще одну попытку.
— Вы допросили убийцу?
— Я бы не стал оказывать ему такую честь, называя громким словом «убийца», — отозвался Римо. — Но тем не менее — да, допросил. Он был одет как почтальон. Однако сумел как-то пробраться сквозь цепь охраны ФБР, плюс миновал боксерок из НОЖ.
— Дальше.
— Он поклялся бородой Аллаха, что ими руководит Глухой Мулла.
— Неизвестно, есть ли у Аллаха борода. Вы говорите о Пророке.
— Он клялся, что говорит правду. Чтобы преподать урок ФБР, мы избавились от него, как только закончили разговор. Короче говоря, ждите сообщений об очередном самоубийстве почтового служащего.
— Они так просто не сдадутся, — предупредил Смит.
— Вы пока разберитесь с Глухим Муллой. Что-то здесь не то.
— По всей видимости.
— Если эти люди служат Глухому Мулле, то почему они не требуют его освобождения, а суетятся исключительно вокруг ближневосточной версии Беллы Абзуг?
— Да, что-то неладно. Я постараюсь разобраться и свяжусь с вами.
— Быстро это не получится, — хмыкнул Римо.
В трубке вдруг раздалось пронзительное завывание, отдаленно напоминающее плач ливанской женщины на похоронах.
— Что это? — озадаченно спросил Смит.
— Ерунда. Просто Абир Гхула бьется в пароксизмах экстаза.
— А кто?..
— Сейчас очередь Чиуна.
— Вы, конечно, шутите?
И тут послышался знакомый скрипучий голос.
— Смотри, Римо! Видишь, расслаблены. Видишь, рот приоткрыт. Вот как надо доставлять удовольствие женщине.
— Да что там происходит?! — возмутился Харолд В. Смит.
— Просто мы таким вот незатейливым способом избавляем Абир Гхулу от неприятностей, — объяснил Римо.
— Не делайте с ней ничего такого, что могло бы вызвать недовольство Первой леди, — предупредил глава КЮРЕ.
— Я думаю, Первая леди имеет представление о таких вещах, — отозвался Римо и повесил трубку.
* * *
По голубому телефону Смит тут же позвонил начальнику федеральной тюрьмы штата Миссури.
— Вас беспокоит помощник старшего специального агента Смит, ФБР, Вашингтон.
— Да, валяйте.
— Нас интересует заключенный номер 96669.
— Ну сколько раз можно вам объяснять? Он под административным арестом. Другими словами, в одиночке.
— Вы можете меня заверить, что он не имеет контактов с внешним миром?
— Поэтому заключение и называется одиночным. Он находится в пустой камере, и при нем ничего нет, кроме несгораемого одеяла и хлопчатобумажной тюремной одежды. Час в день ему отводится на физические упражнения и на то, чтобы помыться — под присмотром вооруженных охранников.
— Как с ним общается его адвокат?
— Никак. Законники перестали здесь появляться полгода назад. Мы думаем, что его люди экономят деньги на адвокатов и ожидают дня, когда смогут освободить своего предводителя путем взятия заложников или под угрозой террористических акций.
— Согласен, — отозвался Смит.
— Если федеральные власти велят мне его освободить, я освобожу. А до сей поры он просто заключенный номер 96669 и, кроме того, сукин сын.
— Вам стоило бы удвоить охрану.
— Я гарантирую, что они не смогут его вытащить.
— Простые меры предосторожности избавят вас если не от серьезных последствий для карьеры, то уж от неприятностей точно.
— Я воспользуюсь вашим советом, — отозвался начальник тюрьмы и повесил трубку.
Глава 29
В тиши мечети аль-Бахлаван, затерявшейся среди равнин Огайостана, Глухой Мулла прочитал, что, выбросившись из отеля «Маркиз Марриот», что на Манхэттене, покончил жизнь самоубийством очередной почтальон.
Значит, Фарук Шаззам потерпел неудачу и убит тайными агентами США, а его задача осталась невыполненной. Более того, получается, что «Посланники Мохаммеда» потеряли еще одного бойца, мечтавшего стать мучеником.
А Абир Гхула осталась жива.
Что же делать? Отправить нового посланца? Или не надо? Для такого рода миссий они и предназначались, но после того, как ФБР предприняло облаву, оставшиеся были наперечет. К тому же двое из них — Юсеф и Джихад Джонс — необходимы на следующем этапе.
Он нажал кнопку вызова. Проклятие, звон в ушах никак не проходил.
Появился Саргон.
— Фарука больше нет, а лицемерка жива, — нараспев произнес Глухой Мулла.
— Ее часы сочтены, — отозвался вошедший.
— Так же, как и твои.
— Слушаю и повинуюсь.
И, не говоря больше ни слова, Саргон Непогрешимый покинул комнату, чтобы больше туда не возвращаться.
Ибо его обязанностью было подготовить «Меч Аллаха» к запуску.
Глядя на электронные минареты на своем терминале, Глухой Мулла начал продумывать коммюнике, после которого безбожники поймут, что кара Аллаха близка.
Джихад Джонс гнал по шоссе учебную ракету, а Юсеф Гамаль смотрел на спидометр.
— Когда наконец настанет моя очередь вести учебную ракету? — спросил он.
— Когда надо, — ответил египтянин.
— Почему ты всегда разговариваешь со мной таким тоном?
— Потому что ты всегда меня раздражаешь.
— Я хочу есть, — внезапно заявил Юсеф.
— Я тоже, — отозвался Джихад.
— В двух милях отсюда есть рыбный ресторан. Поскольку я могу в любой момент умереть, мне хотелось бы перед смертью поесть рыбы.
— Я сам не прочь попробовать креветок.
— Я не ем ракообразных, — ответил Юсеф. — Я принадлежу к школе «ханафи». Нам нельзя есть ракообразных.
— Я предпочитаю учение «шафейи». Для нас ракообразные — это халалъ. Мы их едим и говорим: Аль-хамдулиллах!
— Вот, а все твое учение! — хмыкнул Юсеф, когда Джихад с трудом развернул большой серебристый автобус.
— Евреям тоже нельзя есть ракообразных, — помолчав, отозвался Джихад.
— Я-то тут при чем? — раздраженно выпалил Юсеф, всей душой желая, чтобы этот сын крестоносца перестал наконец его оскорблять.
— Я просто указываю на общеизвестный факт. Евреи не едят ракообразных. И ты не ешь. Возможно, здесь есть какая-то связь. Я, конечно, не знаю, не могу сказать. Я просто размышляю вслух.
— Размышляй лучше про себя, — отозвался Гамаль. — Я думаю о другом.
— И о чем же?
— Если мы должны пилотировать ракету под названием «Меч Аллаха», то почему же Саргон заставляет нас тренироваться на обычном автобусе? Автобус ездит на колесах. А ракета мчится по воздуху.
— Не сомневайся, на то есть важная причина.
— Ясное дело, есть. Просто я пытаюсь понять, в чем она состоит.
— По правде говоря, я тоже, — откликнулся Джихад Джонс и затормозил у рыбного ресторана.
Юсеф взял с собой сотовый телефон. Саргон-Перс предупреждал, что аппарат всегда нужно носить при себе — на случай, если поступит срочный вызов.
Не успели Юсеф с Джихадом войти в ресторан, как по шоссе в направлении мечети аль-Бахлаван проследовал конвой из служебных машин ФБР и бронемашин.
Но правоверные этого не заметили.
Глава 30
Тамайо Танака не собиралась спокойно глотать эту пилюлю.
Главной героиней сюжета должна была стать она, а не какая-то там Абир Гхула. В противном случае она должна хотя бы познакомиться с ней.
Значит, придется с Абир Гхулой познакомиться — как это ни отвратительно.
И совсем не так уж легко.
С Абир Гхулой теперь хотели познакомиться все — особенно после сообщения о недавнем покушении на нее. Сама Первая леди со своей устрашающей политической мощью осудила эту попытку, в результате чего Гхула сделалась темой дня. И Тамайо Танаке следует эту тему разработать.
Поэтому она из своего вашингтонского отеля позвонила директору службы новостей в Бостон.
— Действуй, Тамми. Скрытая камера у тебя с собой?
— Вы же знаете, что я ее кладу под подушку.
— После вчерашней передачи тебе проходу не дадут на Манхэттене.
— Не беспокойтесь. Я надену какой-нибудь жуткий парик и темные очки.
— Постарайся затеряться в толпе азиатских репортеров. Их там сейчас, по всей видимости, пруд пруди.
— Все будет шито-крыто, — отозвалась Тамайо Танака. Она так законспирируется, что ее никто не узнает. Ни один человек.
Разве что родная мать.
* * *
Когда через полтора часа Танака высадилась на углу Бродвея и Западной Сорок четвертой улицы, тело как раз выносили. Труп террориста был закрыт покрывалом, но когда его загружали в поджидавшую машину «скорой помощи», он вдруг взмахнул рукой. Рукой тонкой и эластичной, как лапша. Рукав рубашки весь превратился в лохмотья, но, несмотря на вишневые пятна запекшейся крови, серо-голубой цвет формы почтовых служащих все-таки проглядывал.
Тамайо Танака засняла сцену «погрузки» скрытой камерой.
Затем, назвав стоявшим с каменными лицами агентам ФБР свой номер заказа в отеле, она на стеклянном лифте поднялась наверх, в зал регистрации.
Надо же! ФБР охраняло здание от почтальонов и прессы, и тем не менее гостиница — одна из лучших в городе — по-прежнему функционировала.
И любой желающий мог в ней поселиться.
— Я хотела бы поселиться как можно дальше от Абир Гхулы, — попросила Тамайо клерка. — Если она в нижних этажах, то дайте мне номер еще ниже, чтобы я успела эвакуироваться при взрыве бомбы. Вашим стеклянным лифтам я не доверяю. Они меня нервируют.
— Третий этаж подойдет?
— Вполне, — отозвалась Танака, подавив усмешку. По крайней мере, недолго придется искать.
В номере она вручила коридорному двадцать долларов в обмен на информацию о том, на каком этаже скрывается Абир Гхула.
— Правда, я не знаю номера ее комнаты, — замялся коридорный.
— Не важно, — махнула рукой Танака. — Послушай, нельзя ли мне попросить тебя снять эту форму?
— Нам запрещено вступать в близкие отношения с гостями.
— А если сделать исключение для одной озабоченной блондинки?
— Ну, такое со мной впервые, — заулыбался коридорный, сбрасывая куртку и расстегивая ширинку.
— Разденься в ванной и выбрось свои лохмотья наружу, — распорядилась Тамайо.
Коридорный пожал плечами.
— Как скажешь.
Раздевшись, он досадливо поморщился, ибо блондинка стала натягивать на себя его куртку поверх розового бюстгальтера.
Застегнув ширинку, Танака открыла входную дверь.
— Куда же ты? — воскликнул коридорный.
— Тише, я сейчас вернусь.
— Так у меня же стоит!
— Окуни его куда-нибудь.
— Подожди!
Но дверь захлопнулась прямо перед его носом.
Выйдя из лифта на десятом этаже, Тамайо Танака осмотрелась. Она двигалась так, будто на нее надели крахмальную смирительную рубашку. Ничего, зато она снова в игре!
И теперь уже ни за что не отступит.
* * *
Перед Ясиром Носсэром стояла одна проблема. Причем отнюдь не пустячная, а очень даже крупная проблема.
Сложность заключалась не в том, как нанять самолет, чтобы пролететь над Манхэттеном. Дело в общем-то чепуховое, если есть деньги. Многие журналисты так поступают, здесь нет ничего необычного.
Проблематично было другое — как направить самолет прямо в окно номера, который занимала лицемерная Абир Гхула.
На каком этаже он находится — ясно, как найти нужный — тоже. Ясир Носсэр внимательно всматривался в окуляры цейссовского бинокля. Да, этаж он определил правильно.
Теперь требовалось вычислить, с какой стороны отеля находится номер Абир Гхулы. Конечно, лучше бы определить и ее окна, но это, пожалуй, невозможно. Да и не нужно. Найти соответствующую сторону здания означало добиться успеха. Ибо когда вертолет ударится о стену, прозвучит мощный взрыв, который погребет под собой все, что находится с этой стороны — в том числе и кости еретички.
— Еще один круг? — спросил пилот.
— Да, пожалуй.
"Может быть, ее окна выходят в сторону Мекки? — размышлял Ясир. — Нет, вряд ли. Абир Гхула делает все наоборот.
Значит, ее окна выходят на противоположную сторону... Да, пожалуй".
В конце концов после продолжительных размышлений (поскольку у него был всего один самолет и всего одна жизнь) Ясир решил, что он на верном пути.
— Время! — объявил он.
— Вы уже кончили? — удивился пилот.
— Почти. Я бы попросил вас подлететь поближе к отелю.
— Как близко?
— Летите прямо на отель, а я скажу, когда хватит.
— Хорошо.
«Пайпер Чероки» сделал вираж и полетел по прямой.
— Немного ниже, — произнес Ясир Носсэр, глядя в бинокль через лобовое стекло. — Хорошо, оставайтесь на этом уровне.
— А вы разве не собираетесь делать снимок?
— Да, да. Как же я забыл?
И, достав из спортивной сумки девятимиллиметровый пистолет, Ясир Носсэр приставил его к виску ничего не подозревающего пилота.
Ясир спустил курок. Глаза пилота выскочили из орбит и прилипли к боковому стеклу.
Ясир Носсэр подхватил штурвал из рук мертвого летчика и с криками: «Алла акбар! Господь велик!» — бросился вперед.
* * *
На каждой из четырех сторон десятого этажа отеля было примерно по десять дверей. Солнце стояло высоко, и его осенние лучи, лившиеся сквозь прозрачные окна, создавали какую-то сверхъестественную картину.
Тамайо осторожно двигалась по широким коридорам, стараясь уловить малейший шорох, доносящийся из-за дверей.
Каждый раз, заслышав что-нибудь подозрительное, Тамайо сразу становилась на колени и прикладывала ухо к панели.
Но до сих пор до нее не доносилось ничего, что напоминало бы резкий голос Абир Гхулы.
Вот за дверью раздались позывные Си-эн-эн. Тамайо ненавидела этот канал, считая, что его ведущим самое место где-нибудь в заводском радиоузле. Несмотря на известность, никого из них не приглашали к Лено, не говоря уже о Леттермане.
Уже собираясь подняться на следующий этаж, Тамайо вдруг услышала чей-то скрипучий голос:
— Посмотри, кто там прячется за дверью, Римо.
Голос показался девушке знакомым, но, прежде чем она успела сообразить, кому он принадлежит, дверь резко распахнулась, и Танака влетела в комнату, визжа, как кошка, которой прищемили хвост.
У нее тут же отобрали большую сумку, и чья-то крепкая рука приподняла журналистку с такой легкостью, как будто она была бестелесной.
Тамайо тут же узнала эти глубоко посаженные глаза и высокие скулы.
— Что вы здесь делаете? — спросил ее человек, представившийся ей когда-то Римо.
— Вам какая разница? — вопросом на вопрос ответила Тамайо.
— Я совсем не то хотел услышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32