Он не хотел, чтобы она смеялась над памятью его любимой девушки…
— Я тебя боюсь… И себя боюсь… Ничего не выйдет, иди к себе…
— Жаль, а я думала, что нам будет очень хорошо вместе… — поднимаясь с постели, сказала Олимпия. Она не скрывала своего разочарования.
— В одну воду дважды не войдешь, — покачал Вадим головой.
— Ты бы мог войти в меня как в первый раз… Да, совсем забыла сказать, завтра я выхожу замуж… Почему ты не спрашиваешь, за кого?
— Ты еще не ушла?
— Я выхожу замуж за Алтынова. И мы уезжаем на Кипр…
— Скатертью дорога! — усмехнулся Вадим.
— Жаль, что у нас ничего не вышло напоследок… Надеюсь, ты будешь об этом жалеть.
— Вряд ли.
— А ты не зарекайся. Жизнь очень длинная… Счастливых снов, мой дорогой!
Олимпия выпорхнула из комнаты, оставив его в изумлении. Олимпия сама пришла к нему тайком от Алтынова, сама предложила себя. Ему оставалось только руку протянуть. Но вместо того, чтобы доставить удовольствие и ей и себе, он прогнал ее. И тем самым должен был обидеть. А как утверждает народная молва, нет зверя опаснее, чем смертельно обиженная женщина… Но, похоже, Лима не очень-то на него обиделась. Похоже, для нее это была разведка боем. Пусть и неудачная, но разведка, за которой могли начаться боевые действия. Алтынов уже немолод. Да, он богат, но деньги не могут заменить молодые силы. Зато у Вадима с этим все в порядке. Тем более что в прошлом Олимпия всерьез утверждала, что ни с кем ей не может быть так хорошо, как с ним… Но ведь он же не бездушный, чтобы на автомате удовлетворять ее сексуальные потребности. Он человек, у него есть и совесть, и гордость…

Глава двадцать первая
1
Алтынов пребывал в добром расположении духа. Бодрая улыбка, веселый взгляд. Но все же через фон этого внешнего благополучия просачивалась тоска, скрытая в глубине глаз.
— Извини, сынок, что не пригласил на свадьбу, — ничуть не чувствуя за собой вины, сказал он.
— Да я и не обиделся, — равнодушно пожал плечами Вадим.
— И нечего обижаться. Свадьбы как таковой не было. Приехали в загс, расписались. И все… Какое может быть торжество, когда Олимпия уже была замужем… Ты на меня не сердись. Так уж вышло…
— Да вы не оправдывайтесь, — усмехнулся Вадим. — Стрелять я в вас все равно не буду… А то что женились на ней, меня мало волнует…
— Тебе не кажется, что тебе уже давно пора на «ты» со мной перейти? Все-таки ты мне сын родной…
— Мне кажется, что у нас мало общего…
— Я в этом не уверен… Я смотрю на тебя и узнаю себя в молодости… Ты такой же с характером, как и я… Ну да ладно, все это лирика… Больно мне на тебя смотреть. Анжелу не воскресить, но хотя бы земле предать… Так было бы легче — и тебе, и ей. Душа-то, она бессмертная… Увы, труп найти не могут. И этого, с которым ты был… Ни его, ни Марины… Может, Марина — это всего лишь прикрытие. Может, кто-то прячется за ней. У меня плохое предчувствие, сынок. Такая каша заварилась, что, боюсь, не расхлебать… У Анжелы, наверное, предчувствия не было, а гляди ж ты, как все обернулось. А меня изнутри тревожит…
— Все будет хорошо.
— Да, скорее всего, — кивнул Алтынов. — Но если вдруг что… Ты не держи на меня зла, сынок. Я же человек, со всеми слабостями и недостатками. И зла столько сотворил, что стыдно…
— А кто без греха?
— Вот и я о том же… Да, хотел сказать, мы с Олимпией на Кипр едем. Только не думай, что я нарочно туда на медовый месяц еду. Никаких аналогий, поверь. Просто нравится мне там. Спокойное там место. И не скучно… Ты тоже не скучай…
— Легко сказать…
— Может, тебе самому съездить куда, развеяться? Заграничный паспорт, деньги — это не проблема. Хоть в Америку лети…
— Не нужна мне Америка, — покачал головой Вадим. — И отдых без Анжелы не в радость… Но уехать хочу. Так, чтобы подальше от этих мест. На работу бы устроиться…
— Нет, лучше в институте восстановиться…
— Не хочу я здесь оставаться.
— И не надо оставаться. В Москву поезжай. Там и будешь учиться. В институте стали и сплавов, лучше на экономический… А еще лучше сразу на два факультета. Чтобы голова была всегда занята. Чем голове тяжелей, тем на душе легче…
— Ты читаешь мои мысли, — сдавленно улыбнулся Вадим.
— Ну вот, уже на «ты», это хорошо…
— В институт мне осенью…
— А до осени работать будешь, если отдыхать не хочешь… С работой, разумеется, помогу. В Москве у нас представительство…
— Я бы лучше сам по себе…
— А это ты брось, — нахмурился Алтынов. — Ты — мой сын, ты должен жить моими интересами. И я хочу, чтобы ты так жил…
— Но это большая ответственность. А я к этому пока не готов…
— Ничего, у тебя будет время, чтобы прийти в норму. А пока будешь работать на невысокой должности, присматриваться… Если хочешь, никто не будет знать, что ты мой сын…
— Да, хочу… Но это не из вредности… Просто мне так будет спокойней…
— Я тебя понимаю… Значит, решено, едешь в Москву, устраиваешься на работу. А в сентябре в институт. Вопрос с восстановлением и переводом будет улажен. Это не проблема…
Вадим мысленно усмехнулся… Хорошо живет Алтынов, нет у него проблем. А если появляются, он справляется с ними легко и просто. Сын родной вдруг объявился, с жильем проблемы — какой вопрос, решим. Жениться собирается. И с этим поможем. Как в том анекдоте, и дом построим, и детей нарожать поможем… И с Анжелой как просто все решил. Максу — знойную бабу и путевку на лечение, а ей самой — Вадима, пусть холит его и лелеет… И ведь холила и лелеяла. И счастье дарила… Но нет больше Анжелы. А если и виноват в этом Алтынов, то лишь косвенно… И вообще винить его в чем-то — дело неблагодарное.
— Чего загрустил, сынок? — с отеческой теплотой в голосе спросил Иван Александрович.
— А грустно потому что…
— Я тебя понимаю… Ничего, все образуется. Еще будешь счастье полной ложкой хлебать…
— Без Анжелы вряд ли…
— Время покажет… Ну так что, в Москву едешь?
— Да.
Пожалуй, это был единственный более-менее правильный выход из создавшегося положения. В Москве он никого не знает, но ничто не будет ему напоминать о былом…
2
Монгол зарычал как собака, у которой вдруг забрали сахарную косточку.
— Сука!
Он ударил наотмашь, со всей силы. Но девка не упала. И вовсе не потому, что умела держать удар. Она и без того лежала. На койке, в чем мать родила.
— Ты что делаешь? Она ж на уколах! — Глеб схватил Монгола за руку, чтобы тот не ударил еще раз. — Скопытиться может!
Девка уже вторую неделю сидела на сильнодействующих транквилизаторах. Уже ничего не помнила, ничего не соображала. И команды все выполняла. Прикажут раздеться — разденется. Лечь — ляжет. Ноги раздвинуть — раздвинет, только в себя не впустит. Вроде бы ничего не понимает, вроде бы ей должно быть все равно, ан нет, в самый последний момент включаются глубоко спрятанные, не отключенные транквилизаторами рефлексы. Монгол только что пытался поразмяться с ней, да не вышло: за палец его девка укусила. Вот он и злится.
— Да пусть сдохнет, мне-то что! — рыкнул Монгол.
— Тебе-то ничего, а Самохват не велел. Ты же знаешь, он не любит без надобности… Да и нам веселей…
— Чего веселей? Какой от нее толк?
— А ты погоди, не спеши. Через недельку она сама за тобой бегать будет. На коленях будет просить…
— На коленях?.. На коленях — это хорошо… Ладно, пойду к этой. Пусть она попросит…
Вторая девка в отказ не шла. Ей тоже прочистили мозги, чтобы мысли дурные в голову не лезли. Она тоже уже не отдает себе отчета в действиях. Но ноги раздвигает с радостью. Впрочем, Марина и прежде была охочей до секса. Уж кто-кто, а Глеб это очень хорошо знал. Как-никак жил с ней, в доверие к ней через постель входил. Неплохо он тогда совместил приятное с полезным. А сейчас к ней ходят все кому не лень. И Монгол, и Наум, и Кузя. А чего добру пропадать? Баба-то красивая. Да и места много занимает — целую комнату. Пусть отрабатывает… И вторая отрабатывать будет, еще придет ее час…
Монгол ушел, а Глеб осмотрел строптивицу. Живая. Но без сознания… Красивая баба. И фигурка — у-ух… Можно было бы воспользоваться ее беспомощностью. Но так неинтересно. Он же не тупой Монгол или инфантильный Наум. Ему важен сам процесс обольщения… Но к Марине он ходит. И к этой будет ходить, когда она сама на мужиков бросаться начнет. Скучно же сидеть взаперти. А Самохват требует, чтобы они носа на улицу не высовывали. Держит их в самом дальнем от города дачном поселке. Хорошо хоть во двор выйти можно, свежим воздухом подышать. А если в охотку, то и баньку затопить, шашлычков пожарить. А то ведь совсем с тоски подохнешь…
Скучно здесь, но и Самохват правильно делает, что не позволяет им шастать по городу и его окрестностям. Служба безопасности «Сталь-Вест» с ног сбивается, Глеба ищет. Но найти его нереально, потому что про этот схрон только один Самохват знает. Вот если он сдаст, тогда амба. Но Кирилл так не поступит. Он как тот Неуловимый Джо, которого никто не ловит. А раз его не ищут, то и не найдут. И пытать не будут. Так что можно спать спокойно…
Глеб закрыл пленницу в ее комнате и спустился на первый этаж. Беспокоиться не надо. На то ее и накачивают транквилизаторами, чтобы у нее и мысли о побеге не возникало.
Едва он опустился в кресло в каминном зале, как зазвонил телефон.
— Я подъезжаю, — услышал он голос Кирилла. — Открывай ворота…
Это было в его стиле — сообщить о своем приезде в самый последний момент перед появлением. Но и Глеб был верен своему правилу — никому не доверять. Поэтому, прежде чем выйти из дома, он заручился поддержкой господина «кольта». Сунул ствол за пояс брюк, сверху на футболку накинул джинсовую куртку… Но меры предосторожности оказались напрасными. Самохват был один.
— Как дела? — спросил босс.
Обычно на такой вопрос люди отделываются кратким «нормально». Не принято широко освещать реальное положение своих дел. Но в данном случае вопрос не был праздным. И на него требовался подробный ответ, но в кратком изложении.
— Все в порядке. Обстановка спокойная…
Глеб осветил ряд мелких проблем, но Кирилл слушал вполуха. Мелочи его сейчас не волновали.
— И у нас все в порядке, — сказал он. — Наш план сработал — мы вне подозрений…
— План сработал, а объект жив…
— Это не ко мне, — поморщился Самохват. — Это твой просчет. Недостаточно обработал Зуева… Ну да ладно, не будем поминать старое… Все нормально, но проблемы есть. Алтынов женился и укатил в свадебное путешествие. Будем ждать…
— Зачем ждать? Куда он укатил?
— Вот этого я не знаю. Самолетом до Москвы, а там как в воду канул…
— Как же так, то, что он женился, ты узнал. А куда делся — нет…
— Шифруется, гад. Чует, что Костлявая по следу идет…
— Он и в прошлый раз шифровался, когда у Вадима был медовый месяц…
— Это ты о чем?
— Да Вадим рассказывал… Он тогда был злой на Алтынова, все, что знал про него, рассказал… Короче, у Алтынова вилла есть, на Кипре. Тогда об этой вилле никто не знал. Потому Алтынов туда и укатил. Типа, к сыну. А сам его жену трах-бах. Старый, а все туда же… У него и тогда проблемы были, кто-то на него круто наехал. Вот он и зашифровался… Может, он и сейчас там? Место там классное, Олимпии очень нравилось…
— Вилла на Кипре, говоришь? — задумался Кирилл. — Не знал о такой… Про Ниццу знаю, про дом в Майами тоже…
— Теперь вот про виллу на Кипре знаешь…
— Знаю… Это хорошо, что ты с Зуевым по душам поговорил… Чую, что там Алтынов…
— Может, зашлем гонца? — спросил Глеб.
— Кипр — большой остров…
— Но Ай-Напа там одна…
— Значит, Ай-Напа… Да, ты прав, нужно высылать бригаду… Наум и Кузя поедут, — принял решение Кирилл.
— Может, и меня отправишь? — просительно посмотрел на него Глеб. — А то ведь со скуки здесь сдохну…
— Тебе нельзя. Ты конкретно засвечен. Тебя ищут. А Наум и Кузя в самый раз… Я их с собой заберу. Сам их к выезду подготовлю… А вы вдвоем с Монголом здесь останетесь…
— Почему вдвоем? Вчетвером, — вяло усмехнулся Глеб.
— А-а, эти, — ухмыльнулся Кирилл. — Такие телки, а ты говоришь, скучно тебе…
— Хочешь повеселиться?
— Как-нибудь в другой раз…
— В другой раз может быть поздно. Как бы они не подохли от уколов…
— Ну подохнут, так подохнут, не велика потеря… Лишь бы только не сбежали…
— Исключено…
— И на вас бы кто не вышел…
— Все может быть…
— Точно вокруг все спокойно?
— Чересчур спокойно. Дачников полно, а вокруг нас все дома пустуют…
— Что еще может быть лучше…
— Был, правда, один заезд. Дом слева… Шумная компания, бабы, музыка…
— Надеюсь, на огонек не заглянул?
— Зачем? У нас тут свой огонек. И бабы…
— Ну вот и отдыхай с ними, а я поехал…
Кирилл забрал Наума с Кузей и был таков. Глеб немного подумал и отправился к Марине. А в следующий раз он отправится к Анжеле. Хватит ей даром жрать чужой хлеб…
3
От самолета Вадим отказался вовсе не потому, что боялся летать. Он рвался в Москву, но вместе с тем не хотел оставлять Железнорудск. Здесь жила Анжела, здесь растет его дочь. Здесь отчий дом… При всем желании забыться в далекой столице этот город оставался для него родным, и ему было жаль расставаться с ним. Поезд будет медленно уносить его в чужие края, может быть, в этом случае расставание с родным городом не будет таким болезненным. А ночью в пути ему приснится Анжела. Он попросит у нее прощение за то, что уезжает, а она благословит его и помашет ему рукой. А может быть, отправится в Москву вместе с ним…
А может быть, Анжела жива? Да, он видел ее мертвой. Но ведь в одном из снов она приходила к нему как живая. И очень удивлялась, когда он сказал, что она погибла… Но сон есть сон, а жизнь есть жизнь. И все же Вадим не спешил садиться в свой вагон. Ему все казалось, что сейчас из толпы провожающих выскочит Анжела, окликнет его, обнимет…
Но окликнула его проводница, стоявшая у входа в вагон.
— Молодой человек, мы уже отправляемся!
— Да, конечно…
Он выбросил недокуренную сигарету и решительным шагом зашел в спальный вагон. Жизнь продолжается… Да, он начинает новую жизнь. Но с оглядкой на прошлое. Никаких больше романов, никаких больше сердечных привязанностей. Он будет жить памятью об Анжеле…
Он зашел в купе класса «люкс»… Да, никаких больше увлечений… Но в двухместном купе он обнаружил эффектную красивую блондинку в коротких джинсовых шортиках и в шелковой футболке, под которой не угадывалось лифчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40