https://wodolei.ru/catalog/accessories/derzhatel-dlya-polotenec/nastennye/
— чужим, незнакомым голосом прошипела Сотова. По ее мнению любовник в разлуке должен тосковать, места себе не находить, а Мишенька, видите ли, изволил отсыпаться. — Какие сны видел? Почему был таким тяжелым для тебя день?
Ответь Федоров: видел во сне тебя, день был тяжелым в разлуке — все бы обошлось, женщина снова расцвела бы и замурлыкала вечную песнь любви.
Но Михаил не соориентировался, упустил удобный момент.
— Готовились к работам по ремонту квартиры коллекционера, — сухо проинформировал он деловым тоном. — Искали плиточника, договаривались с дизайнером…
Разочарованная Надежда Савельевна постаралась успокоиться. Ничего стращного, Мишенька, как и все твердолобые мужики старается скрыть свою страсть, утвердиться в качестве повелителя женщин. На самом деле, он, конечно, всю ночь проворочался на своей холостяцкой постели, представляя себе, как сжимает в об"ятиях трепещущее тело любовницы.
— Если б не дела, послала бы за тобой машину, но сделать это сегодня невозможно — предстоит важное деловое свидание… Не ревнуй, милый, не любовное… До завтрашнего вечера, желанный.
Положила трубку, походила по комнате и снова позвонила. На этот раз — недавней своей приятельнице, супруге видного сотрудника уголовки. После ликвидации Купцова — единственный, оставшийся у нее «источник».
— Давненько мы не виделись, дорогая, — защебетала она, услышав хриповатый от курения голос «подруги». — Признаться, соскучилась. Завтрашний вечер у тебя свободен? Благоверный, как всегда занят на службе?
— Ошибаешься, милая, вечером он будет дома. Собираемся пойти в гости к одному сослуживцу, — охотно раскрылась безмозглая курочка. — Ему стукнуло шестьдесят, вот и пригласил отметить… Представляешь, только нас! Хохловых, Куликовых вниманием обошел, а Петеньке уже дважды звонил… Хочу надеть голубое платье с глубоким декольте… Как думаешь, пойдет оно мне или лучше взять черное, облегающее?
Красуля терпеливо слушала всю эту дребедень, отлавливая в ней интересные детали. Муж приятельницы руководит отделом по борьбе с организованной преступностью, юбиляр, хотя его фамилия и не названа, тоже немалая шишка среди сыскарей. Значит, на празднование шестидесятилетия соберется весь цвет уголовки, то есть, проведение серьезных акций не предусмотрено. Мелочевка Красулю не беспокоила, ибо она причисляла себя к видным деятелям криминала, против которой не пошлют простого капитана или майора.
Хитроумная криминальная бизнесменша не знала, что «юбилей» — тщательно отрепетированный спектакль, призванный не допустить утечки оперативных сведений. Сыщики отлично осведомлены о предстоящей встрече и в ресторане будут присутствовать их люди. Захвата не предусматривается — обычное изучение действующих лиц.
В половине девятого вечера Надежда Савельевна впорхнула в небольшой уютный зал ресторана.
Бегло огляделась.
Все в порядке. Заказанный Жадюгой столик стоит неподалеку от занятых ее боевиками. Обычные посетители оттеснены на «окраины», обиженно поглядывают на парней с девушками, беспардонно захвативших их законные места.
Отобранные Петенькой проститутки ведут себя более или менее прилично, знают — мстительная хозяйка ни за что не простит малейшего «прокола». Боевики тоже талантливо играют доверенные им роли: пьют в меру, пользуются ножами и вилками, не лапают соседок, под прикрытием скатертей не шарят у них под подолами вечерних платьев.
Надежда Савельевна не знает, что среди «окраинных» посетителей — трое оперативников уголовного розыска. Веселятся, приглашают на танцы дам, поднимают тосты. Одновременно фиксируют обстановку. За пределами ресторана, в припаркованном микроавтобусе сотрудники уголовки внимательно вслушиваются в сигналы, посылаемые спрятанными под столами и в стенах приборчиками подслушивания.
За «отгороженным» столиком уже сидит черняый, плотный мужчина, нетерпеливо постукивает по тарелке обеденным ножом, брезгливо разглядывает красочное меню. Будто там — не наименования явств, а перечень смертельных ядов. Рядом услужливо склонил бычью шею официант — один из красулинских пехотинцев. Возле бородатого швейцара — два его «помощника», тоже из числа боевиков, отобранных Хвостом.
Увидев идущую по проходу Красулю, чернявый предупредительно поднялся.
— Добрый вечер, Надежда Савельевна. Слышал о вашей привлекательности, но, ей-Богу, не представлял себе, что придется вести деловую беседу с такой красавицей.
Красуля ответила поощрительной улыбкой. Она любила комплименты, считала — они облагораживают, придают определенный шарм. Тем более, когда исходят не от примитивного рыжего слуги, а от респектабельного господина.
— Спасибо, Петр-Николай… Слишком неуклюжее имя, хотелось бы узнать настоящее.
Чернявый поклонился.
— Скажем, Ганс…
— Вот это уже легче… К сожалению, у меня мало свободного времени, поэтому давайте перейдем к делу… Итак, что вы хотите мне предложить?
Ганс задумался. Планируя беседу, он рассчитывал на расслабляющее действие спиртного, на светский обмен мнениями. Все это, в конечном итоге, должно привести к некой анестезии, под прикрытием которой легче добиться согласия. А эта баба сразу берет «за рога». Но придется соглашаться, иначе Красуля вежливо распрощается и уйдет.
— Будь по вашему, дорогая, — снова склонил чернявый прилизанную голову со старательно замаскированной лысиной. — Хотя у нас подобные дела обсуждаются без излишней торопливости.
— У кого это у вас? — невежливо перебила собеседника Надежда Савельевна. — В Германии или в Бельгии?
Ганс подавил пренебрежительную улыбку. Слишком дешевый приемчик, рассчитанный на непроходимого глупца. Несмотря на внешнюю красоту и обаяние, эта женщина не заслуживает своего положения, она лучше бы смотрелась в роли путаны, которая пытается заглянуть в бумажник разгоряченного клиента.
— Скажем, за рубежом… Там не спешат, не то, что в России. Впрочем, в каждой стране — свои традиции и порядки… Мне поручено предложить вам сотрудничество в крайне щекотливом деле. В Москве проживает некий коллекционер, Моревич Семен Адольфович. Нас заинтересовали не все его коллекции — всего лишь две картины. Мы выведем ваших людей на Моревича, вы возьмете его драгоценности — их, можете мне верить, немало — нам отдадите упомянутые полотна.
Красуля насторожилась. Значит, картиночки весят в несколько раз больше, нежели все остальное достояние коллекционера. Забавно! За кого ее держит этот великосветский хлыщ, за дуру или за наивную невинность?
— Во избежание недоразумений, в акции будет учавствовать и наш человек. Кроме того, мы имеем выходы на уголовный розыск… Вы сами понимаете, дорогая красавица, что взаимный обман начисто исключен, ибо он чреват… непредсказуемыми последствиями.
Угроза присутствия «своего человека» — пустяк, красулинские парни мигом покажут ему дорогу на небеса, а вот привлечение сыскарей — намного опасней.
— Вы обижаете бедную, беззащитную женщину, — мастерски изобразила обиду Красуля. — Договор — святое дело, можете быть уверены — моя фирма вас не подведет и не продаст.
— Спасибо за то, что вы устранили мои сомнения…
Ни один из собеседников ни на минуту не поверил второму. Красуля мысленно вынашивала план захвата «картинок», Ганс думал о больших, нежели уголовка, гарантиях успешного вывоза полотен Ван-Гога.
Вот так она выщла на Моревича-отца… * * *
Женщина потянулась, с недоумением взглянула на работающий телевизор, перевела взгляд на часы. Господи, уже половина второго, давно пора спать. Куда же запропастился Петенька, почему не выполнил задания привезти Мишеньку? Впрочем, это — к лучшему, сейчас у нее не то настроение, чтобы заниматься сексом.
Надежда Савельевна выключила телевизор и забралась под одеяло. Через несколько минут она уже блаженно спала.
Разбудили ее шаги в коридоре.
— Двигай ходулями, фрайер. — зло шептал Петенька, подталкивая Федорова стволом «макарова». — Сейчас хозяйка устроит нам с тобой варфоломеевсую ночь — мне сразу, тебе — чуть погодя. Надо же, выбрала в хахали такое дерьмо, да еще не простое — офицерское.
Не успевший толком проснуться отставник не отвечал, не огрызался — шел медленно, как бычек на мясокомбинате, которого тащат в убойный цех. Рыжий «евнух» вытащил его из постели, заставил быстро одеться и затолкал в «мерседес». Бубнил одно и тоже: Красуля ожидает, велела доставить.
Вслед за Федоровым и его конвоиром косолапил Верткий. Он не тревожился, не проверял готовность спрятанного под мышкой оружия — просто, как ему приказано хозяйкой, сопровождал офицерика.
— Кто там? Петенька, ты? — послышалось из-за двери в спальню. — Мишеньку привез?
— Доставил, хозяйка. Фрайер малость помятый, но к употреблению годен. Можешь пользовать хоть живьем, хоть зажаренным.
С последними, напутственными словами Петенька с такой силой хлопнул отставника по спине, что Федоров не вошел — влетел в спальню. Надежда отложила в сторону пистолет и приняла любовника в об"ятия.
— Что с тобой, любимый? Рыжий тебя ударил, да?
— Не трогал я его, хозяйка, просто будил, — пробурчал из-за закрытой двери слуга. — Здоров спать фрайер, с трудом проснулся. Никак не мог врубиться, что от него требуют, куда он должен ехать. Потому и помятый.
— Нас обидели, нас оскорбили, — сюсюкала женщина, помогая Михаилу раздеться. Руки ее мелко подрагивали, будто у припадочной, ресницы пригасили помутневшие зрачки. — Я этому Петьке руки-ноги повыдергиваю, узнает он, как обижать моего мальчика… Какой же ты сильный, могучий… Вот возьмем у старикашки коллекции — куплю тебе виллу в Испании, одарю… Приласкай меня, мальчишка, разгорячи…
Под влиянием ласковых слов и умелых пальчиков у Федорова в голове будто метлой прошлись, перехватило дыхание, пересохло во рту. Он рывком перевернул податливую подругу на спину, навалился, впился губами в ее приоткрытый рот.
Красуля застонала…
Через полчаса, отдыхая на груди любовника, она неожиданно заговорила. Трезвым голосом, оснащенным угрожающими подозрениями. Будто не было любовного оп"янения, не задыхалась она в приступе страсти, не стонала от острого наслаждения. Точно так же недавно интересовалась, откуда у любовника появился пистолет.
— Зачем ты навестил киллера?
Федоров промолчал. Возможно, нелегкий вопрос задан просто так, от нечего делать, в качестве легкой разминки перед следующим сеансом секса, и женщина тут же забудет про него.
Не забыла. Приподнялась на локтях, заглянула в глаза Михаила.
— Ты не ответил. Зачем ходил в больницу?
— Человек, можно сказать, пострадал из-за меня, так почему не оказать ему внимания, почему не подбодрить?
— Ах, какие мы человечные, какие добренькие! А этот твой «приятель» выпишется и влепит в благородный лоб наивного дурачка пулю… Подумал об этом, великий гуманист? — разгневанная Красуля нависла над любовником. — А я вот подумала. Завтра утром твоего «дружка» отнесут в морг, умрет «естественной» смертью от острого сердечного приступа. А мы с тобой будем жить и наслаждаться… Вот так, — снова приникла к мускулистому мужскому телу, заохала, застонала.
Услышанное погасило желание, но Федоров все же нашел в себе силы выполнить «приказание» любовницы. Правда, с меньшим пылом, чем ранее. Отдышавшись, Красуля села на край кровати.
— Не забывай, Мишенька, в какое время мы с тобой живем. В страшное время. Байки про то, что человек человеку товарищ, друг и брат, канули в вечность. Сейчас все мы волки — не сожрешь противника, он сожрет тебя. И косточек не оставит. Поэтому жалельщики типа тебя и твоего компаньона либо лежат на кладбище, либо влачат нищенское существование. А я хочу, чтобы мой муж питался по-человечески и жил долго-долго. Поэтому и посылаю пехотинцев переселить одного из твоих недругов на тот свет… И в дальнейшем расправлюсь с каждым, кто косо на тебя поглядит… Осуждаешь?
И снова Федоров промолчал.
— Молчание — знак согласия, — весело прокомментировала женщина. — Давай поспим, а утром продолжим… разговор
— Прости, но не могу. Обещал Фимке поутру заняться делами, не появлюсь — обидится.
Красуля оглядела любовника подозрительным взглядом, но ограничилась равнодушным пожатием плечиками. Дескать, нужно значит нужно, можешь уходить. Поколебавшись, позвала Петеньку и приказала отвезти любовника домой.
Послушный слуга в четыре часа ночи доставил красулинского хахаля и его телохранителя на квартиру. Угрюмо оглядел серое лицо «фрайера», презрительно вздохнул. Но от комментариев воздержался…
В обед Хвост разбудил уставшую от любовных треволнений Красулю.
— Хозяйка, Поршень удрал…
— Как это удрал? — спросонья не поняла Сотова. — Упустили, падлы?
— Не упустили. Когда пришли, его уже не было. Сестра ничего не знает, зенки на нас вытаращила, а вот охранники не удивились… Врач разрешил больному прогулки…
Красуля в разлетаюшемся прозрачном халатике разгневанно забегала по спальне. Судьба киллера мало ее интересовала, разозлил сам факт провала задуманной операции.
— Куда он девался?
— Не хотел я трекать, но… Утром навестил Поршня один фрайер…
— Кто?
— Твой хахаль… прости, муж…
— Не верю! Спит бедный Мишенька, а ты на него валишь, стерва! Поезжай к нему домой, проверь…
— Ездил. Никого.
— А Савчук? Спроси у него…
— Спрашивать не у кого. Дерьмовый офицерик тоже сбежал… В его квартире нашли связанного Верткого с кляпом во рту.
Красуля остановилась, широко раскрытыми глазами уставилась на приближенного. Будто хотела сжечь его. Руки поднялись, обхватили растрепанную голову.
— Мишенька!!!
Хвост с плохо скрытой насмешкой смотрел на обезумевшую хозяйку…
Глава 13
Прозрение иногда наступает сразу, иногда — со временем, когда накапливаются наблюдения и факты, наступает появление «критической массы», ведущей к взрыву. Именно так случилось с Федоровым. Обаятельная женщина, умелая и пылкая любовница превратилась в вампира, пьющего кровь своих жертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Ответь Федоров: видел во сне тебя, день был тяжелым в разлуке — все бы обошлось, женщина снова расцвела бы и замурлыкала вечную песнь любви.
Но Михаил не соориентировался, упустил удобный момент.
— Готовились к работам по ремонту квартиры коллекционера, — сухо проинформировал он деловым тоном. — Искали плиточника, договаривались с дизайнером…
Разочарованная Надежда Савельевна постаралась успокоиться. Ничего стращного, Мишенька, как и все твердолобые мужики старается скрыть свою страсть, утвердиться в качестве повелителя женщин. На самом деле, он, конечно, всю ночь проворочался на своей холостяцкой постели, представляя себе, как сжимает в об"ятиях трепещущее тело любовницы.
— Если б не дела, послала бы за тобой машину, но сделать это сегодня невозможно — предстоит важное деловое свидание… Не ревнуй, милый, не любовное… До завтрашнего вечера, желанный.
Положила трубку, походила по комнате и снова позвонила. На этот раз — недавней своей приятельнице, супруге видного сотрудника уголовки. После ликвидации Купцова — единственный, оставшийся у нее «источник».
— Давненько мы не виделись, дорогая, — защебетала она, услышав хриповатый от курения голос «подруги». — Признаться, соскучилась. Завтрашний вечер у тебя свободен? Благоверный, как всегда занят на службе?
— Ошибаешься, милая, вечером он будет дома. Собираемся пойти в гости к одному сослуживцу, — охотно раскрылась безмозглая курочка. — Ему стукнуло шестьдесят, вот и пригласил отметить… Представляешь, только нас! Хохловых, Куликовых вниманием обошел, а Петеньке уже дважды звонил… Хочу надеть голубое платье с глубоким декольте… Как думаешь, пойдет оно мне или лучше взять черное, облегающее?
Красуля терпеливо слушала всю эту дребедень, отлавливая в ней интересные детали. Муж приятельницы руководит отделом по борьбе с организованной преступностью, юбиляр, хотя его фамилия и не названа, тоже немалая шишка среди сыскарей. Значит, на празднование шестидесятилетия соберется весь цвет уголовки, то есть, проведение серьезных акций не предусмотрено. Мелочевка Красулю не беспокоила, ибо она причисляла себя к видным деятелям криминала, против которой не пошлют простого капитана или майора.
Хитроумная криминальная бизнесменша не знала, что «юбилей» — тщательно отрепетированный спектакль, призванный не допустить утечки оперативных сведений. Сыщики отлично осведомлены о предстоящей встрече и в ресторане будут присутствовать их люди. Захвата не предусматривается — обычное изучение действующих лиц.
В половине девятого вечера Надежда Савельевна впорхнула в небольшой уютный зал ресторана.
Бегло огляделась.
Все в порядке. Заказанный Жадюгой столик стоит неподалеку от занятых ее боевиками. Обычные посетители оттеснены на «окраины», обиженно поглядывают на парней с девушками, беспардонно захвативших их законные места.
Отобранные Петенькой проститутки ведут себя более или менее прилично, знают — мстительная хозяйка ни за что не простит малейшего «прокола». Боевики тоже талантливо играют доверенные им роли: пьют в меру, пользуются ножами и вилками, не лапают соседок, под прикрытием скатертей не шарят у них под подолами вечерних платьев.
Надежда Савельевна не знает, что среди «окраинных» посетителей — трое оперативников уголовного розыска. Веселятся, приглашают на танцы дам, поднимают тосты. Одновременно фиксируют обстановку. За пределами ресторана, в припаркованном микроавтобусе сотрудники уголовки внимательно вслушиваются в сигналы, посылаемые спрятанными под столами и в стенах приборчиками подслушивания.
За «отгороженным» столиком уже сидит черняый, плотный мужчина, нетерпеливо постукивает по тарелке обеденным ножом, брезгливо разглядывает красочное меню. Будто там — не наименования явств, а перечень смертельных ядов. Рядом услужливо склонил бычью шею официант — один из красулинских пехотинцев. Возле бородатого швейцара — два его «помощника», тоже из числа боевиков, отобранных Хвостом.
Увидев идущую по проходу Красулю, чернявый предупредительно поднялся.
— Добрый вечер, Надежда Савельевна. Слышал о вашей привлекательности, но, ей-Богу, не представлял себе, что придется вести деловую беседу с такой красавицей.
Красуля ответила поощрительной улыбкой. Она любила комплименты, считала — они облагораживают, придают определенный шарм. Тем более, когда исходят не от примитивного рыжего слуги, а от респектабельного господина.
— Спасибо, Петр-Николай… Слишком неуклюжее имя, хотелось бы узнать настоящее.
Чернявый поклонился.
— Скажем, Ганс…
— Вот это уже легче… К сожалению, у меня мало свободного времени, поэтому давайте перейдем к делу… Итак, что вы хотите мне предложить?
Ганс задумался. Планируя беседу, он рассчитывал на расслабляющее действие спиртного, на светский обмен мнениями. Все это, в конечном итоге, должно привести к некой анестезии, под прикрытием которой легче добиться согласия. А эта баба сразу берет «за рога». Но придется соглашаться, иначе Красуля вежливо распрощается и уйдет.
— Будь по вашему, дорогая, — снова склонил чернявый прилизанную голову со старательно замаскированной лысиной. — Хотя у нас подобные дела обсуждаются без излишней торопливости.
— У кого это у вас? — невежливо перебила собеседника Надежда Савельевна. — В Германии или в Бельгии?
Ганс подавил пренебрежительную улыбку. Слишком дешевый приемчик, рассчитанный на непроходимого глупца. Несмотря на внешнюю красоту и обаяние, эта женщина не заслуживает своего положения, она лучше бы смотрелась в роли путаны, которая пытается заглянуть в бумажник разгоряченного клиента.
— Скажем, за рубежом… Там не спешат, не то, что в России. Впрочем, в каждой стране — свои традиции и порядки… Мне поручено предложить вам сотрудничество в крайне щекотливом деле. В Москве проживает некий коллекционер, Моревич Семен Адольфович. Нас заинтересовали не все его коллекции — всего лишь две картины. Мы выведем ваших людей на Моревича, вы возьмете его драгоценности — их, можете мне верить, немало — нам отдадите упомянутые полотна.
Красуля насторожилась. Значит, картиночки весят в несколько раз больше, нежели все остальное достояние коллекционера. Забавно! За кого ее держит этот великосветский хлыщ, за дуру или за наивную невинность?
— Во избежание недоразумений, в акции будет учавствовать и наш человек. Кроме того, мы имеем выходы на уголовный розыск… Вы сами понимаете, дорогая красавица, что взаимный обман начисто исключен, ибо он чреват… непредсказуемыми последствиями.
Угроза присутствия «своего человека» — пустяк, красулинские парни мигом покажут ему дорогу на небеса, а вот привлечение сыскарей — намного опасней.
— Вы обижаете бедную, беззащитную женщину, — мастерски изобразила обиду Красуля. — Договор — святое дело, можете быть уверены — моя фирма вас не подведет и не продаст.
— Спасибо за то, что вы устранили мои сомнения…
Ни один из собеседников ни на минуту не поверил второму. Красуля мысленно вынашивала план захвата «картинок», Ганс думал о больших, нежели уголовка, гарантиях успешного вывоза полотен Ван-Гога.
Вот так она выщла на Моревича-отца… * * *
Женщина потянулась, с недоумением взглянула на работающий телевизор, перевела взгляд на часы. Господи, уже половина второго, давно пора спать. Куда же запропастился Петенька, почему не выполнил задания привезти Мишеньку? Впрочем, это — к лучшему, сейчас у нее не то настроение, чтобы заниматься сексом.
Надежда Савельевна выключила телевизор и забралась под одеяло. Через несколько минут она уже блаженно спала.
Разбудили ее шаги в коридоре.
— Двигай ходулями, фрайер. — зло шептал Петенька, подталкивая Федорова стволом «макарова». — Сейчас хозяйка устроит нам с тобой варфоломеевсую ночь — мне сразу, тебе — чуть погодя. Надо же, выбрала в хахали такое дерьмо, да еще не простое — офицерское.
Не успевший толком проснуться отставник не отвечал, не огрызался — шел медленно, как бычек на мясокомбинате, которого тащат в убойный цех. Рыжий «евнух» вытащил его из постели, заставил быстро одеться и затолкал в «мерседес». Бубнил одно и тоже: Красуля ожидает, велела доставить.
Вслед за Федоровым и его конвоиром косолапил Верткий. Он не тревожился, не проверял готовность спрятанного под мышкой оружия — просто, как ему приказано хозяйкой, сопровождал офицерика.
— Кто там? Петенька, ты? — послышалось из-за двери в спальню. — Мишеньку привез?
— Доставил, хозяйка. Фрайер малость помятый, но к употреблению годен. Можешь пользовать хоть живьем, хоть зажаренным.
С последними, напутственными словами Петенька с такой силой хлопнул отставника по спине, что Федоров не вошел — влетел в спальню. Надежда отложила в сторону пистолет и приняла любовника в об"ятия.
— Что с тобой, любимый? Рыжий тебя ударил, да?
— Не трогал я его, хозяйка, просто будил, — пробурчал из-за закрытой двери слуга. — Здоров спать фрайер, с трудом проснулся. Никак не мог врубиться, что от него требуют, куда он должен ехать. Потому и помятый.
— Нас обидели, нас оскорбили, — сюсюкала женщина, помогая Михаилу раздеться. Руки ее мелко подрагивали, будто у припадочной, ресницы пригасили помутневшие зрачки. — Я этому Петьке руки-ноги повыдергиваю, узнает он, как обижать моего мальчика… Какой же ты сильный, могучий… Вот возьмем у старикашки коллекции — куплю тебе виллу в Испании, одарю… Приласкай меня, мальчишка, разгорячи…
Под влиянием ласковых слов и умелых пальчиков у Федорова в голове будто метлой прошлись, перехватило дыхание, пересохло во рту. Он рывком перевернул податливую подругу на спину, навалился, впился губами в ее приоткрытый рот.
Красуля застонала…
Через полчаса, отдыхая на груди любовника, она неожиданно заговорила. Трезвым голосом, оснащенным угрожающими подозрениями. Будто не было любовного оп"янения, не задыхалась она в приступе страсти, не стонала от острого наслаждения. Точно так же недавно интересовалась, откуда у любовника появился пистолет.
— Зачем ты навестил киллера?
Федоров промолчал. Возможно, нелегкий вопрос задан просто так, от нечего делать, в качестве легкой разминки перед следующим сеансом секса, и женщина тут же забудет про него.
Не забыла. Приподнялась на локтях, заглянула в глаза Михаила.
— Ты не ответил. Зачем ходил в больницу?
— Человек, можно сказать, пострадал из-за меня, так почему не оказать ему внимания, почему не подбодрить?
— Ах, какие мы человечные, какие добренькие! А этот твой «приятель» выпишется и влепит в благородный лоб наивного дурачка пулю… Подумал об этом, великий гуманист? — разгневанная Красуля нависла над любовником. — А я вот подумала. Завтра утром твоего «дружка» отнесут в морг, умрет «естественной» смертью от острого сердечного приступа. А мы с тобой будем жить и наслаждаться… Вот так, — снова приникла к мускулистому мужскому телу, заохала, застонала.
Услышанное погасило желание, но Федоров все же нашел в себе силы выполнить «приказание» любовницы. Правда, с меньшим пылом, чем ранее. Отдышавшись, Красуля села на край кровати.
— Не забывай, Мишенька, в какое время мы с тобой живем. В страшное время. Байки про то, что человек человеку товарищ, друг и брат, канули в вечность. Сейчас все мы волки — не сожрешь противника, он сожрет тебя. И косточек не оставит. Поэтому жалельщики типа тебя и твоего компаньона либо лежат на кладбище, либо влачат нищенское существование. А я хочу, чтобы мой муж питался по-человечески и жил долго-долго. Поэтому и посылаю пехотинцев переселить одного из твоих недругов на тот свет… И в дальнейшем расправлюсь с каждым, кто косо на тебя поглядит… Осуждаешь?
И снова Федоров промолчал.
— Молчание — знак согласия, — весело прокомментировала женщина. — Давай поспим, а утром продолжим… разговор
— Прости, но не могу. Обещал Фимке поутру заняться делами, не появлюсь — обидится.
Красуля оглядела любовника подозрительным взглядом, но ограничилась равнодушным пожатием плечиками. Дескать, нужно значит нужно, можешь уходить. Поколебавшись, позвала Петеньку и приказала отвезти любовника домой.
Послушный слуга в четыре часа ночи доставил красулинского хахаля и его телохранителя на квартиру. Угрюмо оглядел серое лицо «фрайера», презрительно вздохнул. Но от комментариев воздержался…
В обед Хвост разбудил уставшую от любовных треволнений Красулю.
— Хозяйка, Поршень удрал…
— Как это удрал? — спросонья не поняла Сотова. — Упустили, падлы?
— Не упустили. Когда пришли, его уже не было. Сестра ничего не знает, зенки на нас вытаращила, а вот охранники не удивились… Врач разрешил больному прогулки…
Красуля в разлетаюшемся прозрачном халатике разгневанно забегала по спальне. Судьба киллера мало ее интересовала, разозлил сам факт провала задуманной операции.
— Куда он девался?
— Не хотел я трекать, но… Утром навестил Поршня один фрайер…
— Кто?
— Твой хахаль… прости, муж…
— Не верю! Спит бедный Мишенька, а ты на него валишь, стерва! Поезжай к нему домой, проверь…
— Ездил. Никого.
— А Савчук? Спроси у него…
— Спрашивать не у кого. Дерьмовый офицерик тоже сбежал… В его квартире нашли связанного Верткого с кляпом во рту.
Красуля остановилась, широко раскрытыми глазами уставилась на приближенного. Будто хотела сжечь его. Руки поднялись, обхватили растрепанную голову.
— Мишенька!!!
Хвост с плохо скрытой насмешкой смотрел на обезумевшую хозяйку…
Глава 13
Прозрение иногда наступает сразу, иногда — со временем, когда накапливаются наблюдения и факты, наступает появление «критической массы», ведущей к взрыву. Именно так случилось с Федоровым. Обаятельная женщина, умелая и пылкая любовница превратилась в вампира, пьющего кровь своих жертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37