— то и насчет них осведомятся. Знаешь, сколько мне проблем прибавится?— Откуда они узнают, что я здесь? — пискнула Ленка. — Они думают, что нас «джикеи» похитили!— Не болтай ерунды! Сама ведь знаешь, что они имеют индикаторы. И после того как вы исчезли с «Торро д'Антильяс», они четко знали, где вас искать. Только чуть-чуть опоздали. «Джикеи» затопили их катер на подходе к Роса-Негро. Ну, а уж когда ты занялась бардаком с этой шлюхой…Тут Чудо-юдо добавил ряд выражений, характерных не для кагэбэшных, а вэдэвэшных генералов.— Димуля, слава Богу, бдительность проявил, — похвалил меня отец, отматерившись. — Если бы не он, «джикеи» уже к сегодняшнему утру все из вас вытащили бы.— Не вытащили бы, — самоуверенно вякнула Хрюшка. — Не разобрались бы.— Самое глупое, — Чудо-юдо посмотрел на Хавронью скорее с жалостью, чем с неприязнью, — это считать, что ты изобрела некий шифр, не поддающийся расшифровке. Да, «койотам», конечно, или французам твои задумки могут быть не по зубам. Марселе все это вообще по фигу, ей просто мужик нужен. Умберто вас просто угробил бы от души, чтобы все разом похоронить. Но он сейчас серьезно завяз и немного выбился из ритма. Иначе бы и для «джикеев» ничего не светило. Успел бы раньше всех, тем более что у него задача элементарная — шлепнуть вас по-быстрому и уйти. У «джикеев» сейчас появился новый суперкомпьютер с колоссальным быстродействием. Ему все твои кодировки, Елена, семечки, если не сказать грубее. Они за двадцать минут достали бы Димкины коды из твоей памяти, а еще через пару часов вынули бы все, что им надо, из его башки. После этого вас, как отработанный материал, можно было утилизировать без всякого сожаления. Понятно? Если бы Димочка не перестрелял их, как цыплят, на Роса-Негро, то от вас бы к утру и порошинки не осталось.— Значит, ты принимал информацию с моей схемы? — спросил я, хотя и так знал, что по другим каналам Чудо-юдо не сумел бы узнать обо всем так быстро.— Почему же ты на меня с помощью РНС не воздействовал? Тогда бы мы на Гран-Кальмаро спокойно поехали сдаваться Кубику. И не было бы всей этой возни с самолетами и вертолетами.— Пробовал. А команды не проходят, — сказал Чудо-юдо. — Возможно, из-за Сорокина. Когда он, сукин сын, заставил тебя выпрыгнуть и Ленку утащить, то мог в приемном блоке какую-то гадость посадить. Возможно, некую вирусоподобную программу. То есть команда схемой принимается, но в мозг не поступает. Наверно, есть возможность от нее избавиться, но дистанционно это мне не удалось.— Но тогда, наверно, Сарториус мог бы мне команды подавать. Он-то уж наверняка знал, что там мне подсадил.— Ты посмотри вот на эту рожицу, — Чудо-юдо ткнул пальцем в Ленку, — и догадайся с трех раз, отчего она глазки опустила. Должно быть, там и ее программка сидит.— Сидит, — сказала Ленка. — Она начисто исключает возможность дистанционного управления. Только я ее инсталлировала немного не так, как следовало, и программа пропустила тот блок команд, который пришел от Сарториуса, по поводу прыжка. Она их восприняла как дополняющие файлы. Команда на прыжок прошла, а кодирующая программа как бы соединилась с моей. Так что никто теперь Димочкой в одиночку управлять не сможет. Разве мы с Сергеем Николаевичем объединимся…— Короче, — проворчал я, — наворотили у меня в башке черт-те чего и сами разобраться не можете. Вместо этого «маячок» надо было срочно заглушить. А то сейчас и сюда кто-нибудь проберется. Налетят, как мухи на дерьмо. Тут, между прочим. Ближний Восток. Палестинцы, афганцы, курды, «Моссад»…— Правильно мыслишь, — одобрил Чудо-юдо с некоторой иронией, — только извини, с «маячком» ничего поделать нельзя. Разве если схему изъять. А это намного сложнее, чем ее поставить. Это ведь не печатная плата какая-нибудь. Там молекулярные связи с твоим серым веществом образовались, это уже не клеточный уровень, а гораздо глубже. То, что ты на томограмме видел, можно сравнить с изображением города Москвы, сфотографированного обычной репортерской камерой из космоса. Причем даже не с борта станции «Мир», а с «Аполлона», вышедшего на окололунную орбиту. А для того чтобы можно было схему как следует разглядеть и понять, что она теперь собой представляет, нужна электронная микроскопия.— Не понял, — пробормотал я. — Что значит — теперь? Она что, изменяется как-то?— Вот именно. Во-первых, эту схему тебе поставил Сарториус. Он первый рискнул, добился успеха, но деталей операции нам не сообщил. Мы даже не можем достаточно точно определить химический состав коллоидного раствора, который был тебе введен. Соответственно не очень точно знаем все нюансы взаимодействия этой «капельки» со средой, а там происходят какие-то процессы— это несомненно. Даже если самого Сарториуса спросить, он наверняка не знает. Во-вторых, сделал он это уже тринадцать лет назад. Не знаю, были у него еще какие-то спецсубъекты, но сейчас твоя схема самая старая на земле. Условно говоря, она уже «вросла» в твой мозг, никаких явлений, указывающих на ее отторжение, нет. По крайней мере, нам так кажется.— Значит, вы еще и свойств ее толком не знаете? — зло пробормотал я.— В общих чертах знаем, — успокоил отец. — Принципиально мы знаем, какой химический состав должен иметь коллоидный раствор, понимаем кинетику реакций. Нам известно, в какой участок мозга он должен быть введен и по каким основным направлениям формируются связи полужидкого кристалла. Откуда идет перенос ионов, обеспечивающий энергетику, тоже знаем. Даже разность потенциалов на внутриклеточных мембранах. То есть знаем все, что дает возможность практически работать с этой микросхемой. Но если о тех схемах, которые мы сами поставили известным тебе девицам Зейнаб и Винь, наши знания приближаются к ста процентам, то о ваших с Танечкой — только к шестидесяти. Даже сверхмикроскопические примеси или присадки могут на каком-то этапе дать существенную разницу и в характеристиках схем, и в их возможностях.— Значит, я теперь буду вечной мишенью? — Это у меня прорвалось уже совсем безоглядно.— С какой стати? — сказал Чудо-юдо. — У нас здесь, в подвалах у «нефтяного шейха», есть кое-какое оборудование. Очистим твою память от всего лишнего, и никому из гнусных супостатов ты больше не будешь нужен. Сначала, конечно, разберемся в том, что там твоя супружница накодировала, а потом спишем все на искусственный носитель и перекинем в Москву по спутниковой связи. Это все уже не проблемы…— Но есть другие? — спросили мы с Хрюшкой почти одновременно.— Есть, — мрачно ответил Чудо-юдо. И наше настроение, которое стало немного улучшаться, опять упало.— И какие? — осмелился спросить я минуту спустя.— Все те же, — сердито мотнул головой отец в сторону Хрюшки. — Ее французское гражданство, будь оно неладно! У меня и так на внутрироссийском уровне начиная с апреля этого года одни неприятности, а эта… Шевалье еще добавила. В общем, придется мне тебя, дорогая невестка разведенная, отдавать французам. Не бесплатно, но придется. Нет другого выхода.— Но… — Это вырвалось у нас обоих, однако Чудо-юдо громко хлопнул огромной ладонью по столу, так, что задребезжала посуда.— Никаких «но»! — рявкнул он. — Решение принято. У вас только одно право— подчиняться. Уже достаточно самодеятельности насмотрелся!Он выдернул из-под пиджака рацию, нажал кнопку, бросил пару слов по-арабски. Мы еще не успели ничего сообразить, как в комнату разом вломились четыре детины в темных очках, крепко сцапавших нас с Ленкой за локти.— Не дрыгайтесь, — предупредил Чудо-юдо строгим тоном. — Ничегоособенного с вами не случится. Если бы я не знал вашего дурного характера, мог бы и без силовых приемов обойтись. Но у нас и так много времени на разговоры ушло.Шприц-тюбик в плечо — это было так знакомо… Я сперва как бы «поплыл», угодив без всякого физического удара в состояние грогги, а потом резко провалился в темноту. Обмен и обман Я абсолютно потерял чувство времени. Потому что забытье было настолько глубоким, что его вполне можно было считать «временной смертью». Никаких снов, видений, «компота» из картинок и ощущений не было. Несколько часов я вообще не существовал, но когда меня пробкой выбросило в жизнь, то показалось, будто с момента укола прошло не больше минуты.Пробуждение было действительно очень быстрым. Тьма, со всех сторон окружавшая меня, стала красноватой. Это был свет ламп, пробивавшийся сквозь мои закрытые веки. Я сразу же обрел слух и услышал знакомый голос Чудо-юда:— Все нормально, сейчас глаза откроет.Я открыл. Первое ощущение — будто попал обратно в клинику «Сан-Николас» на Гран-Кальмаро. Больничная койка, датчики на теле, гудение приборов. Запах чего-то лекарственного, светло-голубые стены из плиток. Только в отличие от тогдашнего я сразу почуял, что могу командовать своими руками, ногами и всем прочим, что должно подчиняться хозяину тела.— Ну, как самочувствие, Димуля? Все в порядке? — Кроме Чудо-юда, в палате— этому помещению такое название вполне подходило — находились еще двое, мужчина и женщина, явно мне незнакомые, в белых халатах.Самочувствие совсем хреновым назвать было нельзя, но и бодрым тоже. Нечто среднее между сильным недосыпом и легким отходняком с небольшого бодуна. Голова тяжеловатая, но не болит, руки поламывает, но не трясет.— Ничего, вроде пока не помер, — отозвался я.— Не скромничай, — весело сказал Чудо-юдо, — объективные показатели у тебя приличные, просто я тебе чуть-чуть больше кубиков вкатил. Это не смертельно. Наоборот, должен чувствовать, что в голове полегчало. Прямо скажем, не пожалела тебя супруга, когда через ГВЭП с переходником информацию перекачивала. Если бы это случайно разархивировалось…— Сдох бы на месте? — поинтересовался я.— Вполне мог бы, — без особого юмора в голосе подтвердил отец. — Хотя вернее всего свихнулся бы. Произошло бы спонтанное микширование памяти, формирование композитного «я» со всеми печальными последствиями. Вроде того случая, когда Брайт нахалтурил и вы с Брауном одновременно сидели в одной черепушке, а периферическая нервная система не знала, чьи команды выполнять. Но здесь, наверно, еще хуже получилось бы. Все, что хочешь, вплоть до паралича дыхания. Точно предсказать не берусь. Но теперь тебе это не угрожает. Все полезное, но тебе лично ненужное, переписали, все лишнее стерли, все необходимое для тебя оставили. Ну-ка, ребята, снимайте с него датчики. Пусть разомнется.— Интересно, — спросил я, — а те товарищи, которые за мной охотились, они что, от тебя по факсу циркуляры получат? Мол, граждане бандиты, прохиндеи и р-революционеры, в мозгах у Баринова Дмитрия Сергеевича отныне полная пустота и ветер гуляет, а потому, будьте любезны, не тратьте зря драгоценное время на его отлов! Так, что ли?— Это тебя очень беспокоит? — усмехнулся Чудо-юдо. — Не переживай. Нам еще одно занятное дело придется обсудить.— Насчет Ленки?— Попозже узнаешь…Мне стало ясно, что мужчина и женщина, которые в это время отцепляли от меня датчики, не имеют допуска к той теме, о которой должен был пойти разговор. Они скромно помалкивали и безмолвно удалились, едва я обрел относительную свободу.Я уселся на койке по-турецки, почти как Леонов в роли Доцента из «Джентльменов удачи». Сергей Сергеевич занял место в поворотном кресле офисного стиля.— Как ты думаешь, паренек, что было самое интересное в том материале, который мы у тебя из памяти вынули? — спросил он.— Не знаю, — произнес я неуверенно, — это уж у кого какой интерес, извиняюсь. Одним, наверно, интересно насчет фонда О'Брайенов, другим — технология «Зомби-7», а третьим — про то, как я с Марселой и се секретаршей трахался.— А вот меня, представь себе, ни то, ни другое, ни даже третье особо не заинтересовало, — нахмурился Чудо-юдо. — Меня заинтересовало то, что у тебя в голове обнаружилась память Атвуда. То есть того парня, которого Сорокин в 1994 году ликвидировал. Во-первых, откуда она взялась? А во-вторых, почему ты, сукин сын, ничего о ней мне не сказал? Она ведь была полностью разархивирована. Ты двенадцать снов увидел, целый сериал с эпилогом. И сейчас все помнишь, мы в твоей башке оставили, хотя копию сняли и поместили для страховки на искусственный носитель.— Ну ты и спрашиваешь! — произнес я озадаченно. — Откуда я знаю, что и почему в моей башке появляется? Такая она, вся из себя загадочная. Наверно, Сорокин перекачал как-то, вместе с теми командами, которые меня заставили из самолета прыгать. В архивированном виде. А отчего они, эти сны, распаковались, я примерно догадываюсь. От слова «Тина». Там, в клинике «Сан-Николас», работала медсестра Кристина Эннабел Мэлтворд, она же в девичестве Тина Уильяме. Если ты «сериал» поглядел, то знаешь, кто она такая. Ее там местные лекари тоже Тиной звали. Помянули ее как-то раз — вот и распаковались сны. Только, с моей точки зрения, там сущая ахинея, бред контуженого психа. Чего я тебе мозги загружать буду?— Врешь, — нехорошо посмотрел на меня Чудо-юдо. — Зачем? Неужели думаешь, что меня обмануть можно?— Господи, — пробормотал я чуть ли не плаксивым тоном. — Да на хрен мне тебе врать! Тем более что тебе самому проще в моих мозгах разобраться.— Понимаешь, Димуля, — проникновенно произнес отец, — конечно, мне вся информация об этих снах поступила еще тогда, когда ты их видел. И я могу тебе сказать по этому поводу намного больше, чем ты мне. Но ты должен был рассказать мне о них сразу, еще за столом, понимаешь? Даже если бы это была действительно бредятина. Ты очень сильно навредил мне своим прыжком двухлетней давности. Намного больше, чем думаешь. У нас и сейчас все идет наперекосяк. Скажем так, все существование нашей конторы в России стоит под вопросом. А мне это очень неприятно, понимаешь? Я это дело всю жизнь сооружал. Если бы ты мне тогда, два года назад, сказал, что тебе в голову всякая ерунда лезет и Сарториус мозги пудрит, я бы его в два счета подавил. Но ты промолчал. И он тобой стал вертеть, как щенком на поводке! Ты выполнил ту команду, которая должна была нас всех уничтожить. Всех! А вы должны были с Ленкой к нему попасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66