Мартин был долговязый молодой мужчина с круглыми черными
глазами, косматой черной шевелюрой, курносым носом и широкой
обаятельной улыбкой. Привычка лихо жестикулировать длинными
руками при разговоре была источником вечных неприятностей для
него и для окружающих. Однако это не мешало ему быть весьма
достойным начальником администрации, потому что он горячо любил
свою работу и, что еще важнее, не менее горячо любил
африканцев, и те отвечали на это добром.
Теперь-то стало модным поносить колониализм, начальников
администрации и их помощников изображать воплощениями зла и
порока. Конечно, встречались среди них и дурные представители
рода человеческого, однако преобладали замечательные люди,
выполнявшие чрезвычайно трудную работу в тяжелейших условиях.
Представьте себе, что вас в возрасте двадцати восьми лет
назначают управлять округом величиной с Уэльс, населенном
полчищами африканцев, придав вам только одного помощника. Вы
обязаны заботиться о своих подопечных, быть для них отцом и
матерью и стоять на страже закона. Причем во многих случаях,
поскольку закон -- английский, он такой мудреный, что суть его
недоступна уму простодушных аборигенов.
Во время моих вылазок в леса я не раз проходил мимо
крытого железом просторного здания из кирпича-сырца, где
Мартин, обливаясь потом, пытался рассудить очередной спор,
причем дело осложнялось еще тем, что в деревнях, разделенных
всего несколькими километрами, подчас говорили на разных
наречиях. А потому, если возникал конфликт между двумя
деревнями, требовалось по переводчику от каждой из них, плюс
еще третий толмач, знающий оба наречия, чтобы переводить слова
Мартина. Как и во всех судах на свете, было совершенно
очевидно, что стороны беззастенчиво лгут, и меня восхищали
терпение и невозмутимость Мартина. Предметы разбирательства
могли быть самые разные -- от подозрения в людоедстве до
умыкания невест и споров из-за каждого дюйма земли под ямсом и
кокосовыми пальмами.
За все мои поездки в Западную Африку мне только раз
встретился антипатичный администратор. Преобладали, как я уже
сказал, чудесные молодые люди, и было бы неплохо, если бы
когда-нибудь нашелся охотник написать о них добрую книгу.
Появление Мартина на холме над моим лагерем изрядно
удивило меня, потому что в это время дня ему следовало корпеть
в канцелярии над бумагами. Вниз по склону он спустился чуть ли
не бегом, размахивая руками, точно ветряная мельница, и крича
что-то неразборчивое. Я терпеливо ждал, пока он не нырнул в
шатер.
-- Понимаешь,- вымолвил Мартин, вскинув руки в трагическом
жесте,- мне нужна твоя помощь.
Я пододвинул складной стул и мягко усадил его.
-- Перестань вести себя, словно чокнутый богомол,- сказал
я,- посиди минутку молча и расслабься.
Он достал из кармана влажный платок и вытер лоб.
-- Пайес! -- крикнул я.
-- Сэр? -- отозвался мой бой из кухни.
-- Принеси, пожалуйста, пива мне и администратору.
-- Есть, сэр.
Пиво было паршивое и отнюдь не холодное, потому что в
нашем довольно примитивном базовом лагере единственным способом
охлаждать его было держать бутылки в ведрах с вечно теплой
водой. Однако в таком климате, где человек непрерывно
обливается потом, даже если сидит без движения, потребность в
жидкости велика, и днем ничто не могло сравниться с пивом.
Пайес чинно наполнил наши стаканы, и Мартин, схватив свой
стакан дрожащей рукой, поспешно сделал несколько глотков.
-- А теперь,- сказал я успокаивающим тоном опытного
психиатра,- повтори, пожалуйста, медленно и внятно, что ты
кричал, сбегая вниз по склону? Кстати, тебе не следует так
носиться в это время дня. Во-первых, это вредно для здоровья,
во-вторых, это может повредить твоему имиджу. Я было подумал,
что в Мамфе разразился бунт и за тобой гонится толпа
африканцев, вооруженных копьями и мушкетами.
Мартин снова вытер платком лицо и сделал еще глоток.
-- Хуже,- произнес он,- несравненно хуже.
-- Хорошо, рассказывай тихо, спокойно, в чем дело.
-- Губернатор,- ответил он.
-- Что -- губернатор? Он уволил тебя?
-- В том-то и дело,- сказал Мартин,- что может уволить.
Потому я и нуждаюсь в помощи.
-- Не вижу, как я могу тебе помочь. Я не знаком с
губернатором и, насколько мне известно, не знаю никого из его
родных, так что не могу нигде замолвить за тебя словечко. Но
что ты такого ужасного натворил?
-- Лучше я расскажу тебе все с начала,- отозвался Мартин,
еще раз вытер лицо, подкрепился глотком пива и скрытно
осмотрелся, проверяя, не подслушивают ли нас.- Так вот, может
быть, ты не обратил внимания, но я неплохо справляюсь со своей
работой, однако когда надо принимать гостей или еще что-нибудь
в этом роде, непременно все испорчу. Когда я только что получил
повышение и был назначен начальником окружной администрации в
Умфале, тут же туда является с инспекцией этот чертов
губернатор. Все шло прекрасно, в округе царил безупречный
порядок, и шеф как будто был мной доволен. Он приехал всего на
сутки, и под вечер я уже подумал, что все в порядке. Но, на
беду, уборная в моем доме вышла из строя, и я не успел вовремя
привести ее в порядок, а потому велел соорудить уютный шалашик
вдали от веранды, за кустами гибискуса. А в шалаше, сам
понимаешь, глубокая яма и перекладина для ног. Я объяснил
губернатору, что и как, и вроде бы он все понял. Но мне. было
невдомек, что моя африканская обслуга посчитала, что шалаш
предназначен для них, и прилежно пользовалась им до прибытия
моего шефа. И вот перед самым обедом он направляется туда. То,
что он там увидел, вовсе не обрадовало его, ведь он полагал,
что уборную соорудили специально для него. Когда же губернатор
все-таки примостился на перекладине, она сломалась. Я слегка
опешил.
-- Господи, ты что же -- не проверил эту перекладину?
-- В том-то и дело,- ответил Мартин.- Есть вещи, в которых
я ничего не смыслю.
-- Но ты мог убить его, хуже того -- утопить,- сказал я.-
Знаю, на что похожа наша уборная здесь, и не хотел бы упасть в
эту яму.
-- Могу заверить тебя, что шефу происшедшее тоже не
понравилось,- уныло отозвался Мартин.- Он, конечно, позвал на
помощь, и мы вытащили его, но выглядел он, точно... точно...
э... ходячая навозная куча. Не один час ушел на то, чтобы
отмыть его самого, постирать и привести в порядок его одежду к
утру, когда он должен был уезжать. И скажу тебе, дружище,
обедали мы тот вечер очень поздно, и ел он очень мало и
держался очень-очень холодно.
-- Он что -- лишен чувства юмора? -- осведомился я.
-- Начисто лишен,- яростно произнес Мартин.- Но не мне его
упрекать за это. Не представляю себе человека, который стал бы
веселиться, шлепнувшись в кучу навоза.
-- Я тебя понял. Налей себе еще пива.
-- Беда в том,- продолжал Мартин,- что я не однажды вот
так оплошал. Были другие промашки, о которых предпочитаю не
рассказывать тебе, потому-то мне пришлось так долго ждать,
чтобы меня из помощников перевели в начальники окружной
администрации. После того ужасного происшествия с уборной я
попал в Умчичи, и ты сам понимаешь, что это означало.
-- Да уж,- сказал я,- мне не доводилось там бывать, но я
наслышан.
Умчичи -- этакий Окаянный остров, туда посылали всех
попавших в немилость начальников окружной администрации и их
помощников. Там обитали прокаженные африканцы, а еще там было
больше комаров, чем в любой другой точке побережья Западной
Африки.
-- Как ни увлекательны эти твои откровения,- заметил я,-
не вижу, куда ты клонишь.
-- Так ведь я именно об этом толковал тебе, когда
спускался с холма,- объяснил Мартин.- Губернатор едет сюда с
инспекцией. Будет здесь через три дня, так что мне необходима
твоя помощь.
-- Мартин,- сказал я,- при всей моей любви к тебе я не
специалист по приему и обслуживанию гостей.
-- Конечно, дружище, конечно,- отозвался Мартин.- Ты
только подсоби мне кое в чем.
Отказать ему в этой просьбе было невозможно. Все белые
жители Мамфе и девяносто девять процентов африканцев нежно
любили Мартина.
-- Мне нужно поразмыслить,- сказал я.
Мы посидели молча; Мартин ерзал на стуле, обливаясь потом.
Наконец я крикнул:
-- Пайес, принеси, пожалуйста, еще пива начальнику
администрации.
Когда пиво было подано, я наклонился и пристально
посмотрел на Мартина.
-- Вот в чем твое единственное спасение,- произнес я.-
Среди нас есть женщина.
-- Женщина? -- озадаченно молвил Мартин.- Какая женщина?
-- Мэри, жена твоего помощника, если ты помнишь такую.
Женщины отлично справляются с такими делами. Еще у нас есть
Макгрэйд (он отвечал за ремонт мостов, строительство дорог и
тому подобное). Есть Гэртон (представитель "Объединенной
Африканской компании", который занимался продажей
хлопчатобумажных тканей белым жителям Мамфе, консервов и пива
африканцам). Уж как-нибудь совместными усилиями мы справимся с
задачей.
-- Дружище,- торжественно произнес Мартин,- я твой вечный
должник. Блестящее предложение.
-- Итак, для начала,- продолжал я,- следует посмотреть
твой дом.
-- Но ты столько раз бывал у меня,- удивился Мартин.-
Несколько раз приходил перекусить и тысячу раз приходил выпить
стаканчик.
-- Верно, но я видел только твою гостиную и веранду. -- Ну
да, конечно. Что ж, пошли, сейчас и посмотришь.
-- Я захвачу Пайеса,- сказал я.- Потому что одолжу его
тебе на вечер. Он куда лучше твоего недотепы и сумеет стол
обслужить на высшем уровне. А то ведь твой бой способен облить
супом колени губернатора.
-- Ты что! -- страдальчески воскликнул Мартин.- Не смей
даже говорить такие вещи.
Итак, мы захватили Пайеса и поднялись в дом окружного
начальника, стоящий на макушке утеса, с видом на реку. Дом был
внушительный, с толстыми стенами и просторными помещениями,
потому что его построили еще тогда, когда Камерун был немецкой
колонией, а немцы знали, как надо строить в жарком климате --
выбрали место, где дом хоть немного обдувало ветром, а
благодаря толстым стенам внутри было прохладно, насколько это
вообще возможно в таком месте. Поднимаясь по склону, я объяснил
Пайесу суть дела.
-- Учти,-добавил я,-это очень важно, все мы должны
постараться хорошенько помочь окружному начальнику.
-- Да, сэр,- расплылся в улыбке Пайес; он всегда считал,
что я чересчур много времени уделяю уходу за животными и совсем
не оставляю ему времени проявить свой талант буфетчика.
Дойдя до обители Мартина, я внимательно осмотрел гостиную
и веранду. Оба помещения были просторные и совсем недурно
обставленные с учетом потребностей холостого начальника
окружной администрации.
-- Мне кажется, для нач°та тебе следует снять со стены
этот календарь,- предложил я Мартину.
-- Почему? -- спросил он.- По-моему, картинки классные.
-- Мартин,-сказал я,-если губернатор увидит, что у тебя
вся гостиная увешана голыми красотками, он может невесть что
подумать о тебе, так что лучше убери.
Пайес, внимательно слушавший наш диалог, снял со стены
календарь с девицей в чувственной позе и с такими ярко
выраженными признаками млекопитающего, что даже я был несколько
смущен.
-- Так,- произнес я,- теперь -- спальня.
Спальня тоже была большая, с широченной двуспальной
кроватью под сеткой от комаров.
-- Пайес,- распорядился я,- ну-ка проверь кровать -- не
сломается?
Тихонько хихикая, Пайес опустился на четвереньки и пополз
вокруг кровати, проверяя каждый винт и каждую гайку.
-- А теперь,- обратился я к Мартину,- попрыгаем на ней
вдвоем.
Мы попрыгали и убедились, что с пружинами все в порядке.
-- Так, отлично,- заключил я.- Похоже, здесь ему ничто не
грозит. А где ты собираешься его кормить?
-- Кормить? -- озадаченно справился Мартин.
-- Ты ведь собираешься кормить губернатора, пока он будет
находиться здесь?
-- Ну, на веранде,- ответил Мартин.
-- Что -- других помещений нет?
-- Еще есть столовая.
-- Если у тебя есть столовая, пользуйся ею, ради Бога. Ты
ведь намерен принять его возможно лучше. Где находится эта твоя
столовая?
Вернувшись со мной в гостиную, Мартин распахнул массивные
деревянные двери, и моему взору предстало великолепное
помещение с длинным столом по меньшей мере на десяток мест.
Столешница была тщательно отполирована, но, поскольку Мартин
никогда не пользовался этой комнатой, покрыта толстым слоем
пыли, как и довольно красивые, хотя и тяжеловатые деревянные
стулья. С потолка над столом на всю его почти пятиметровую
длину свисала конструкция, которую в Индии называют "пунка" и
которая, по сути, представляет собой огромное опахало. К
бамбуковой жерди толщиной десять -- двенадцать сантиметров были
прикреплены пальмовые листья полутораметровой длины. К середине
жерди привязана веревочка, которая через ролики под потолком и
дырку в стене тянулась на кухню. Смысл этого устройства
заключался в том, что какой-нибудь нанятый вами мальчуган
дергал веревочку и заставлял опахало покачиваться над столом,
обдавая вас жарким дуновением в разгар трапезы.
-- Великолепная штука,- сказал я Мартину.- Губернатор
будет поражен.
-- Я никогда не пользуюсь этим чертовым устройством,-
сообщил Мартин.- Понимаешь, здесь мне было бы очень уж одиноко.
-- Тебе нужно жениться, дружище,- произнес я
покровительственно.
-- Да я пытаюсь,- отозвался он,- всякий раз, когда
приезжаю в Англию в отпуск. Но стоит моим невестам услышать,
где я работаю, как они сразу расторгают помолвку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19