Два часа Сюркуф отвел команде на то, чтобы ограбить судно (получить так называемую долю дьявола). После чего восстановил порядок, приказал оставить дам, которые заперлись в каютах, в покое. И головорезы, хотя и опьяненные грабежом, тотчас подчинились своему капитану. Всем был известен его крутой нрав, и никто не желал попасть под его горячую руку.
Не знал об этом лишь губернатор Порт-Луи – столицы Маврикия, куда Сюркуф поспешил после столь удачной охоты. Ничтоже сумняшеся он потребовал, чтобы корсар передал ему слитки и бочки с золотым порошком, которые были захвачены на «Кенте». Ведь все это теперь – достояние Французской республики. Корсар не стал спорить. Он просто заявил, что если это золото не достанется ему и его людям, то оно не достанется никому! И приказал выбросить слитки и бочки за борт. Впрочем, подтверждения этому факту ни в документах, ни в воспоминаниях участников этого события нет. Ничего не сообщает об этом и Гарнере. Как неизвестно и то, достал ли потом корсар со дна моря золото «Кента».
Встреча с Наполеоном
В следующем году Сюркуф снова крейсировал у берегов Суматры. Захватил несколько английских судов, попутно взял датский и португальский корабли с грузом пряностей, которые так ценились в Европе. Затем вернулся в Бенгальский залив, полагая, что англичане не станут искать его тут, около самой Калькутты, думая, что он находится где-то восточнее.
Однако его таки выследил английский фрегат «Сибилла». Началась погоня. Чтобы облегчить свою «Клариссу» и уйти от англичанина, Сюркуф приказал выбросить за борт пушки и ядра. И ему удалось оторваться от неприятеля. Правда, помогла и наступившая ночь. А утром, когда ушли от погони, корсары вернулись на старое место. Сюркуф будто чуял, что тут будет еще чем поживиться. Не учуял он другого – опасности, которая все еще сохранялась.
Итак, поутру, вернувшись на прежнее место, Сюркуф увидел паруса торгового судна. Отдал приказ догнать его. На корабле подняли американский флаг, а, как известно, молодая Америка была тогда союзницей Франции. Но Сюркуф рассудил так: раз судно идет в Калькутту, значит, торгует с англичанами. Последовали предупредительный выстрел с «Клариссы» и приказ готовиться к абордажу. Американец покорно спустил паруса. На «Клариссе» возрадовались – добыча без сопротивления сама шла в руки. Но оказалось, что радоваться было рано.
«Сибилла», от которой, казалось, спаслись, не успела далеко уйти. На ней услышали выстрел, разнесшийся по воде, и поняли, что корсар где-то рядом и готовится к нападению. «Сибилла» бросилась на выстрел. Когда Сюркуф увидел ее паруса, он предпочел вновь спасаться бегством, бросив так и не общипанного им американца. Это случилось в последние дни 1799 года. А уже первого числа нового, 1800 года Сюркуф предпринял новый дерзкий набег.
Из Калькутты в Бомбей следовало английское судно «Джейн». Но в одиночку оно не решилось идти, зная, что в этом районе разбойничает французский корсар. «Джейн» присоединилась к двум другим крупным кораблям, следовавшим тем же курсом. В устье Ганга англичане узнали от капитана американского корабля о том, как он только что чудом спасся. Днем встретили «Сибиллу» – она продолжала поиски Сюркуфа. На рассвете капитан «Джейн» заметил, что его корабль отстал от двух других. Но его это не обеспокоило. Ведь он находился в поле их видимости. И тут показался незнакомый парус.
Неизвестный корабль осторожно приближался. Это была «Кларисса». Сюркуф, словно хищник, нацелился на отставшую добычу. Но капитан «Джейн» успел выстрелом из пушки предупредить ушедших вперед. Однако те почему-то не отреагировали и продолжали путь. Так «Джейн» оказалась один на один с корсаром. На ней, смешно сказать, была всего одна маленькая пушка. Бой был явно неравный. Когда на «Джейн» кончились ядра, начали стрелять зарядами из мушкетных пуль. В конце концов Сюркуф захватил судно. Причем все происходило, можно сказать, на глазах двух других английских кораблей. Но они по непонятной причине не пришли на помощь «Джейн». Когда Сюркуф, удивленный этим, спросил у пленного капитана, почему те корабли остались в стороне и не приняли участие в бою, он лишь пожал плечами. А Сюркуф гневно воскликнул: «Если бы они попались мне в руки, я бы повесил их за предательство».
После этого боя Сюркуф решил больше не искушать судьбу и идти к Реюньону. Он пересек Индийский океан, по пути захватив пару кораблей, и спокойно вернулся со своими призами домой. Здесь выяснилось, что «Кларисса» требует серьезного ремонта. Ее пришлось оставить.
Найти новый корабль проблемы не составляло. Судовладельцы, рассчитывая на долю богатой добычи, наперебой предлагали удачливому корсару свои корабли.
Сюркуф выбрал корабль «Уверенность» с командой сто человек. Несколько перестроив судно, а точнее – усовершенствовав его, оснастив современным навигационным оборудованием и такелажем, Сюркуф снова вышел в море. Курс он держал в этот раз к берегам Цейлона. Экспедиция прошла успешно. Было захвачено немало судов, добыча досталась богатая. Английские газеты публиковали страшные рассказы о зверствах французского корсара, хотя в большинстве это были выдумки журналистов.
Вернувшись на Реюньон, Сюркуф первым делом распродал свою часть добычи. Теперь, решил он, можно возвращаться во Францию, где его ждала невеста. На «Уверенности» Сюркуф доплыл до Сен-Мало, где и состоялась их свадьба. К тому времени капитал корсара равнялся двум миллионам франков. Мало того, ему присвоили офицерское звание. Дальше, как говорится, больше. В Париже, куда его вызвали, он был удостоен аудиенции первого консула Наполеона Бонапарта, вскоре провозгласившего себя императором Франции. Наполеон предложил Сюркуфу чин капитана первого ранга и командование морскими силами в Бенгальском заливе, но с подчинением адмиралу Линуа, возглавлявшему французский флот в Индийском океане. Корсар поблагодарил за честь, но отказался. Одна из причин состояла в том, что он был невысокого мнения об адмирале как о моряке.
Маленький Наполеон с любопытством рассматривал громадного Сюркуфа. Затем спросил, как лучше вести войну на море. На что Сюркуф ответил:
– Вы требуете от меня, генерал, серьезного ответа. Ллойд (страховая компания морских судов. – Р. Б. ) позволяет мне вынести такое суждение – Англия с 1795 по 1797 год потеряла на 180 судов больше, чем мы. Я считаю, что после разгрома наших эскадр только корсары склонили чашу весов в нашу пользу. За последние шесть лет добыча англичан росла в прежней пропорции, а мы стали добывать втрое больше. Посчитайте, во что обошлось Англии французское корсарство, и вы поймете, что корсары отомстили за поражение при Абукире.
– Какое же заключение вы делаете из этих фактов? – спросил Наполеон.
– Выпади мне честь стать во главе правительства Франции, я оставил бы линейные суда в портах, избегая столкновения с британскими флотами и эскадрами, а выпустил бы в море множество фрегатов и легких кораблей, которые быстро покончили бы с английской морской торговлей. Англия живет лишь своей торговлей, и именно здесь ее уязвимое место.
Наполеон задумался, а потом сказал:
– Вы сообщили мне серьезные вещи. Наверное, вы правы, поскольку цифры подтверждают ваш вывод. Но я не могу пойти на уничтожение военного флота Франции. Продолжайте служить родине, как делали это до сих пор.
Так расстались будущий император Франции и отважный корсар. Он не внял тогда совету Наполеона и предпочел на время отсидеться на суше. Стал арматором в Сен-Мало, финансировал строительство кораблей, которые охотились за англичанами на всех морях. Состояние его росло и по тем временам считалось огромным. Но одних денег Сюркуфу для счастья было мало.
В начале 1807 года неугомонный Сюркуф решает снова попытать счастья на поприще корсарства. Он отбирает лучших моряков, тренирует их по нескольку часов на день – учит стрелять из пистолетов, драться на шпагах и саблях. Нанял даже специальных инструкторов, обучавших корсарскому ремеслу его матросов и, главное, брать корабли на абордаж.
Наконец Сюркуф вышел в море на «Призраке», специально построенном судне. На носу была изображена фигура человека, который выбирается из могилы и как бы распахивает саван. Название корабля и фигура, символ самого Сюркуфа, означали, что корсар возвращается в Индийский океан, где он уже блистал раньше. И снова опытнейший капитан, хотя от роду ему было всего тридцать пять лет, наводит ужас на английских моряков.
К 1807 году Сюркуф снова в Порт-Луи, он чувствовал потребность в отдыхе и хотел вернуться во Францию. О том, какой урон он нанес англичанам в этот раз, свидетельствует докладная записка калькуттских торговцев английскому Адмиралтейству от 10 декабря 1807 года, в которой записано, что страховые компании были вынуждены уплатить владельцам английских кораблей, пострадавших от корсаров, триста тысяч фунтов стерлингов.
Вскоре Сюркуф осуществил свое желание и вернулся во Францию. Правда, перед отъездом у него в который раз произошел инцидент с губернатором Порт-Луи. Тот навязал Сюркуфу взять на борт судна, на котором он собирался плыть во Францию, целую ватагу пленных португальцев. Сюркуф резонно заявил, что с такими пассажирами корабль скорее всего попадет в Лиссабон, а не во Францию. А сам Сюркуф и его офицеры окажутся за бортом.
Но губернатор и слушать ничего не захотел. Он заявил, что это приказ. И пригрозил в случае неподчинения наложить арест на имущество Сюркуфа на острове Маврикий. Сюркуф, казалось, подчинился. А когда вышел из бухты в сопровождении лоцманского судна, навел на него орудия своего корабля и, угрожая, приказал принять на борт этих самых португальцев. Дальнейшее путешествие обошлось без приключении. И через год Сюркуф благополучно доплыл до Сен-Мало.
Но о действиях губернатора он решил все же доложить самому военно-морскому министру. Адмирал Декрес принял прославленного корсара, однако заявил, что не в его компетенции решать вопрос, относящийся скорее к налоговому ведомству. И предложил устроить аудиенцию у императора. Наполеон сердечно встретил старого знакомого, поздравил с победами и выслушал его жалобу. Однако отказался от каких-либо санкций против губернатора. Чтобы как-то подсластить пилюлю, император в конце разговора вновь выразил Сюркуфу свое уважение и заявил, что посвящает его в кавалеры ордена Почетного легиона. Этой награды, недавно лишь учрежденной, были к тому моменту удостоены немногие. Сюркуф стал одним из первых. К тому же награждение этим орденом предусматривало еще и денежную премию.
Позже Сюркуф стал бароном, он жил в Сен-Мало и больше никогда не покидал берег. Впрочем, это не значит, что он не имел отношения к корсарскому промыслу. Напротив, за свои счет создал целую флотилию из девятнадцати кораблей, которые совершали пиратские рейды. Иначе говоря, он стал богатым арматором, зарабатывающим немало денег как судовладелец.
Умер Сюркуф в своем замке недалеко от родного Сен-Мало, города, который тогда никто уже не называл «Осиным гнездом». У него было пятеро детей и огромное состояние. О его карьере корсара и источнике его богатства к тому времени предпочитали не вспоминать.
ПЬЕР ЛЕГРАН, или ТАЙНА СТАРОЙ МУЛАТКИ
ёКуда только не заносила переменчивая судьба иных пиратов! Они колесили, а точнее – плавали по морям на юге и севере, западе и востоке. Следы их можно обнаружить в книгах, написанных современниками, или в их собственных сочинениях-отчетах о дерзких набегах и разбоях. К таким книгам относятся, как мы знаем, дневники Дампьера, Роджерса и др. Некоторых из них, в частности Леграна удостоили своим вниманием художники.
Портрет его был обнаружен не в лондонской галерее и не в парижском Лувре, а в Ульяновском художественном музее. По описи он числился как «Портрет молодого вельможи». Но вот при реставрации в правом верхнем углу картины обнаружили надпись: «Pierre le Grand».
Автором портрета был художник Никола Ларжильер, живший в 1656–1746 годах. В то же приблизительно время разбойничал на море и корсар Пьер Легран. В 1788 году в Париже издали книгу под названием «Морская летопись», где были, как говорится, свежим следам, описаны его похождения.
Примерно в 1665 году на острове Тортуга, что в Карибском море, продолжали базироваться пираты. Частым гостем здесь был и Пьер Легран, нормандец из Дьеппа. К тому времени это был уже опытный капитан, отважный мореход и солдат, прошедший выучку у пиратов. У него было собственное судно – небольшой парусник с экипажем из двадцати восьми человек.
Обычно он действовал так: притаившись где-нибудь в неприметной бухте, выжидал, пока не появится испанское торговое судно. Или крейсировал у побережья Кубы, высматривая, как коршун, свою добычу. Если же необходимо было пополнить запасы продовольствия, то нападал на прибрежные деревни и брал все, что там можно было найти из съестного.
Так однажды, рыская по морю в поисках добычи, он доплыл до западного побережья Кубы. В этот момент на горизонте показались корабли. Один из них отстал от остальных. Легран подозвал своего опытного помощника Тома и спросил:
– Посмотри, ведь это вооруженные галионы , они везут золото из Вера-Крус. Не так ли? И последний из них едва поспевает за остальными. Разве это не добыча для таких, как мы, готовых на все?
Том не понял, шутит или говорит всерьез его капитан. Он ответил:
– Ни один корсар еще не нападал на такой корабль.
– Тогда я буду первым, – вскричал Легран. – Шесть недель мы сидим без хлеба и вина. Положение наше хуже не бывает, а души мы и так продали дьяволу. Вот пусть и выручает нас теперь. Сзывай всех наверх! – приказал капитан.
Когда команда собралась на палубе, Легран обратился к ней с речью:
– Судьба покинула нас, друзья. Но смелые и отважные часто творят чудеса. На галионе, который вы видите впереди, более сотни матросов. Это значит, что на каждого из нас придется по четыре испанца, и не калек и трусов, а бойцов. При таком раскладе сил нам ничего не остается, как действовать хитростью и застать их врасплох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42