С точки зрения новых властей, работа — это кувалдой ворочать. Моя семья живет впроголодь. Единственное, что спасает нас, — это продало книг и посуды. Но, видит Бог, этого надолго не хватит. Скоро мы все умрем с голоду.
— Да, товарищ комиссар, у нас действительно ничего нет! — взвизгнул женский голос за спиной у Чигирева. — Ваши люди все забрали при обысках. Мы были вынуждены покинуть Петроград из-за невыносимых условий существования. Пожалуйста, оставьте нас в покое! Это наш дом. Нам некуда больше идти.
Чигирев обернулся. В дверях стояла бледная как смерть супруга Игнатова, нервно теребя края накинутого поверх платья пухового платка. Узнав гостя, она ужаснулась.
— Сергей Станиславович?! Господи, как вы здесь очутились? Да еще в таком виде! Боже мой, у вас кровь на рукаве! Что с вами произошло?
— Обстоятельства, Софья Вениаминовна, — развел руками Чигирев.
— Погодите, у вас и правда кровь, — наконец-то обратил внимание на рану Чигирева Игнатов. — Что это с вами?
— Поранился по дороге, — буркнул Чигирев.
— Снимайте свою колонку немедленно! — потребовал Игнатов. — Софья, неси теплую воду, бинты, йод. Надо же перевязать рану.
Чигирев покорно стянул с себя кожанку, свитер и рубашку и осмотрел рану. Пуля прошла по касательной, лишь поранив кожу и немного задев мышцы. Софья Вениаминовна с испугом посмотрела на пистолет, который Чигирев выложил на стол, но, ничего не сказав, быстро обработала и перевязала рану.
— Где же это вы поранились так, через колонку? — недоуменно спросил Игнатов. — Да вы, наверное, голодны? Давайте мы вас накормим.
— Что вы, вам и самим, как видно, еды не хватает, — начал отказываться Чигирев.
— Сергей Станиславович, а что это за дырка на груди? — спросила Софья Вениаминовна, разглядывая чигиревскую колонку. — Кровь… И на воротнике тоже….
— Это не моя, — сухо ответил Чигирев.
— Семен, помоги мне, пожалуйста, в кухне — попросила Софья Вениаминовна мужа.
— Конечно, душа моя, — засуетился тот. — Извините, Сергей Станиславович, мы вас оставим ненадолго.
— Разумеется, — улыбнулся Чигирев.
Когда хозяева вышли, Чигирев быстро оделся, снова засунул за пояс пистолет и на цыпочках подошел к двери. До него донеслись обрывки приглушенного разговора.
— Говорю тебе, он бежал, — наседала на муж Софья Вениаминовна. — Убил чекиста и теперь скрывается в его одежде. В него стреляли и ранили во время побега.
— Но даже если это и так, мы не можем отказать ему в помощи, — бубнил профессор.
— Семен, опомнись! Если его найдут у нас, нам не миновать ареста. Он бывший товарищ министра юстиции во Временном правительстве. ЧК нас может расстрелять за пособничество врагу революции. Подумай о Машеньке!
— Но мы не можем вот так его выгнать…
— Во имя собственной дочери ты обязан это сделать. Он поймет. Сема, пожалуйста, не губи нас! — За стеной раздались сдавленные женские рыдания. — Пусть он уйдет.
— Ну хорошо-хорошо, я попрошу его, — принялся успокаивать жену Семен Валерьевич. — Я попрошу его уйти. Только не плачь.
Чигирев быстро вернулся за стол. Вскоре дверь открылась, и в комнату вошел профессор. На пороге застыла Софья Вениаминовна.
— Семен Валерьевич, — произнес он, не дав раскрыть рта хозяину дома, — я понимаю, что своим визитом не только стесняю вас, но и подвергаю опасности. Видит Бог, я был бы рад не делать этого, но я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Я бежал из-под ареста. Меня разыскивают. Сейчас, днем, мне надо укрыться. Вечером, как только стемнеет, я уйду. Уйду и в меру сил постараюсь оправдать ваши хлопоты, — Он выложил на стол несколько золотых десятирублевых монет. — И пожалуйста, простите меня за причиненные неудобства. Я не навязываю вам своего общества, но могу предложить вместе перейти границу. Я выведу вас в Финляндию. Там мы вместе доберемся до Гельсингфорса. Я оплачу вам дорогу до Стокгольма.
Софья Вениаминовна медленно подошла к столу и дрожащей рукой взяла одну из выложенных Чигиревым монет.
— Господи, как же вы собираетесь перейти границу? — спросила она.
— Все переходы закрыты. Вдоль границы стоят заслоны, — поддержал супругу Игнатов.
— Залив, — мягко улыбнулся Чигирев. — Он скован льдом. Фактически это открытая дорога, по которой мы можем пройти. Кордонов там нет. На льду застав никто не ставит. Я знаю, что многие петроградцы таким образом уже перебрались в Финляндию.
— Но это же открытое пространство! — воскликнул Игнатов. — Нас увидят с берега, догонят и расстреляют.
— Ночью открытое пространство — это тот же густой лес. Там можно легко затеряться. Главное — не идти у самого берега. Если сегодня, как только стемнеет, мы выйдем, то уже к утру я смогу вывести вас к финскому берегу.
— Но там ведь тоже красные, — возразила Софья Вениаминовна. — Что, если нас задержат там? Не пойдете же вы по льду до самого Гельсингфорса!
— Действительно, — произнес Игнатов. — Парламент Финского княжества провозгласил независимость в декабре. Формально советское правительство признало его. Но уже в январе русские военные части и моряки Балтийского флота, которые располагались в Финляндии, восстали и захватили все основные города, включая Гельсингфорс и Выборг. Их поддерживают финские коммунисты. Сейчас финская белая армия под командованием Маннергейма отступает.
— Конечно, Сергей Станиславович! Это все равно что из огня да в полымя! — воскликнула Софья Вениаминовна.
— Мы пройдем, — уверенно сказал Чигирев. — Насчет передвижения не беспокойтесь. Вы вполне войдете за домовладельцев на Карельском перешейке. Таковые во множестве остались на территории Финляндии. Сам художник Репин, насколько я знаю, таким образом оказался в эмиграции.
— Ну вы, положим, больше похожи на комиссара, — заметил Игнатов.
— Тем лучше. Где-то пройдем как дачники-неудачники. Где-то я проведу вас как комиссар, задержавший буржуев. Нужный мандат я изготовлю, если У вас найдется лист бумаги, перо и чернила. — «Уж я-то навидался этих мандатов, когда в Историко-архивном институте работал», — добавил он про себя. — Где-то пройдем за взятки. Нам надо добраться Только до Гельсингфорса. Там я найду способ переправить вас пароходом в Стокгольм. Не думаю, что Восставшие месяц назад части финского гарнизона сумели наладить у себя такую же охрану границ, какую наладили большевики. В любом случае, оставаться здесь бессмысленно. Чего вы дождетесь? Новых обысков? Реквизиции дачи? Возвращения в свою уплотненную квартиру? Большевики так просто власть не отдадут.
В комнате повисла тишина.
— Однако же это очень опасно, — проговорил наконец Игнатов.
— Действительно, вы просто толкаете нас под большевистские пули, — поддакнула Софья Вениаминовна.
— Мама, папа! — прозвучал вдруг от дверей женский голос. — Лучше уж под пули, чем назад, в красный Петроград.
Все присутствующие повернулись к дверям и увидели, что там стоит дочь Игнатовых Маша.
— Я не выдержу соседства с Петуховым, — продолжила она. — Я не могу больше ходить на эти общественные работы и терпеть насмешки солдатни. А если Сергей Станиславович говорит, что есть хоть один шанс из ста, мы должны это сделать. Если вы не пойдете, я одна с ним пойду. Но в Совдепии я жить не хочу и не буду.
Супруги Игнатовы переглянулись.
— Мне кажется, господа, что решение принято, — с улыбкой заметил Чигирев.

ГЛАВА 24
Советник

— Его высокопревосходительство ожидает вас.
Чигирев насмешливо посмотрел на адъютанта. Даже и скрыть не пытается, что русский офицер. Гордится этим, скорее всего. Обращение, принятое в царской армии, нарочно использует. Не то что эти шюцкоровцы, Шюцкор — боевые отряды финских националистов, подготовленные в германской армии с целью восстания против росcийских властей. Они составляли основу финской армии во время войны 1918 года.

которые щеголяют прусской выучкой и все время пытаются подчеркнуть неприязнь к России. Ай да Карл Густав Маннергейм! Ай да генерал-полковник!
Он поднялся со стула и прошел в кабинет, где его встретил сам регент и командующий Вооруженными силами Финляндии.
— Здравствуйте, господин Чигирев, — приветствовал его генерал. — Я принял вас, потому что адъютант Доложил мне, что вы являетесь бывшим товарищем министра юстиции. Вы сказали, что хотите сообщить мне нечто существенное. Кроме того, мне сообщили что вы передали в штаб много важных сведений о дислокации войск красных на маршруте Куовола — Выборг — Гельсингфорс. Однако я сильно ограничен во времени, поэтому прошу вас быть по возможности кратким.
— Конечно, ваше высокопревосходительство. — Чигирев отвлекся от портрета Николая Второго, установленного на генеральском столе. — Я постараюсь не отнимать слишком много вашего времени. Кстати, мы с вами встречались. Не припомните?
— Увы, нет, — холодно ответил генерал.
«Ясно, тех, кто участвовал в работе Временного правительства и вообще всех, кто способствовал свержению царя, господин генерал не жалует, — подумал Чигирев. — Придется перестраиваться и ему, и мне. Время сейчас такое, что, если не объединимся, всем плохо будет».
— Четырнадцатый год, — произнес он, широко улыбаясь. — Вы заходили в Академию Генштаба, чтобы познакомиться со штабс-капитаном Крапивиным. И я был в тире в тот момент. Крапивин представлял вам меня.
— Да, припоминаю. — Тон генерала заметно смягчился. — Крапивин — превосходный стрелок и замечательный офицер. К сожалению, я не видел его с тех пор. Вам не известна его судьба?
— Он служил под командованием Брусилова. Участвовал в знаменитом прорыве. Дослужился до полковника. Потом командовал охраной в Александровском дворце в Царском Селе. А после февральской революции… я потерял его из виду.
— Замечательная карьера. Ему выпала честь охранять высочайших особ! Конечно, эти негодяи не простили ему верности трону. Наверняка он подвергся преследованиям после отречения. Возможно, потом его расстреляли большевики. Вы были с ним близко дружны?
— Не сказал бы. Просто мы оба путешественники. Почти одновременно вернулись в Петербург из дальних странствий, и нас свел один общий знакомый.
— Вы тоже путешественник? — Да.
— И где же вы странствовали?
— В Африке. Жил там, в одном племени.
— А мне вот довелось в тысяча девятьсот шестом году пройти с экспедицией от Ташкента до Пекина. Впрочем, цель экспедиции только формально была научной, хотя мы привезли немало весьма ценных этнографических материалов. На самом деле мы собирали сведения о китайской армии. Славное было время… Впрочем, мы отвлеклись. Вы говорили, что у вас ко мне дело.
— Совершенно верно, ваше высокопревосходительство. Мне только что удалось бежать из красного Петрограда.
— Это заметно по вашему виду, — усмехнулся генерал, разглядывая колонку Чигирева.
— Эту куртку я снял с убитого мной чекиста. Я бежал в Финляндию, поскольку думаю, что именно вы, ваше высокопревосходительство, можете спасти Петроград от большевиков.
— Да, Петроград… Много бы я дал, чтобы еще раз прогуляться по его улицам. А за то, чтобы освободить его от большевиков, готов дьяволу душу продать. — Маннергейм мечтательно закатил глаза, но тут же печальная гримаса проскользнула по его лицу. — Но вы же видите, мы и здесь еле справляемся с красной чумой.
— Но ведь справляетесь же!
— Это как сказать. Конечно, большевики во время борьбы за власть так разложили армию, что теперь сами от этого страдают. Противостоящие нам красные части — это скорее банды, чем воинские формирования. Почти все офицеры, которые вовремя не покинули свои части, перебиты. Как и по всей России. Я сам, знаете ли, с трудом спасся от разъяренной солдатни. Но все же отряды красных многочисленны и очень неплохо вооружены. Арсеналы в Выборге и Гельсингфорсе, увы, достались им. Что же касается моих солдат, они, безусловно, более дисциплинированны. Порядок во вверенных мне частях я навел. Но до настоящей регулярной армии им еще очень далеко. Будь у меня лейб-гвардии уланский полк, с которым я вступил в войну, я бы без посторонней помощи очистил всю Финляндию и от красных банд, и от Шюцкора. Увы, нынешние реалии совсем иные.
— Совершенно справедливо, ваше высокопревосходительство. Но у красных все больше проблем возникает на юге, где поднимает восстание российское белое офицерство. Кроме того, мы же не одни на планете. Европейские государства скоро в полной мере осознают большевистскую угрозу и вмешаются в события.
— Этого-то я и опасаюсь. Идиоты из сената только и норовят призвать сюда германские войска. Болваны! Не понимают, что Германия является злейшим врагом любой нации. Они поддерживают финнов только для того, чтобы ослабить Россию. Мало того что Ленин и его банда пришли к власти на деньги немецкого Генштаба, не хватало еще, чтобы я, русский генерал, немецким оружием воевал против своих боевых товарищей.
— А против большевиков?
— Против большевиков — хоть с дьяволом в одном строю. Но ведь заставив сказать «А», немцы заставят меня сказать и «Б». Они не удовлетворятся разгромом большевиков, которые уже вышли из-под их контроля. Они будут требовать, чтобы я добивал Россию. Вот на это я не пойду. Именно поэтому я в ультимативной форме запретил сенату приглашать немецкие войска.
— Значит, я правильно сделал, что пришел к вам, — улыбнулся Чигирев. — Правда, вынужден вас разочаровать, генерал. Представители сената за вашей спиной уже вступили в переговоры с немцами. Сейчас готовится высадка в Гельсингфорсе балтийской дивизии генерала фон Гольца, если я не ошибаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46