Ты бы уж помалкивал, горе луковое, – напустился на него Витя.– Товарищ майор, – прошептал вдруг прямо Вите в ухо Рыбкин, – а не опасно нам тут находиться?– А что ты шепчешь? – возмутился в полный голос Витя. – Конечно, опасно, всем ясно. Ты сомневался?– Да я не в том смысле… – продолжал свое бывший сержант.– А в каком еще, извините, смысле? – уставился на него Растопченко. – Ты меня прямо пугаешь, Рыбкин, своей многогранностью! Прямо бриллиант мысли, да и только!– Ну, я в том смысле, товарищ майор… – Рыбкин замялся, поковыряв пальцем в ухе. – В общем, душу-то у нас тут не отнимут, а?– Чего-чего? – ошарашенно переспросил Витя.– А ты дорожишь своей душой, свен? – ответила вместо Растопченко герцогиня Джованна. – Не бойся, свен. Никто не отнимет у человека душу, если он сам того не захочет. – Она приблизилась к Лехе. – Никто даже не попросит его об этом. Человек сам делает выбор и в нетерпении своем призывает дьявола. И тогда ему кажется, что все его желания сбываются в миг, и он находится на пике своей судьбы. Но слепящие мечты быстро рассеиваются. Все оказывается обманом. И никто, делая свой выбор, не знает, что душу ему назад уже не вернут. Помни об этом здесь, младший свен, но лучше помни об этом там, в своем времени, когда вернешься домой.– А я вернусь? – с сомнением спросил ее Рыбкин.– Теперь уже наверняка – да.Исполненные тоски зеленые глаза герцогини скользнули по лицу Вити, и он, сам не зная отчего, вдруг сказал, желая утешить ее:– Никита найдет вас, ваше сиятельство, где бы вы ни были. Он вас простит. Он даже дьявола пригвоздит, если нужно будет. Уничтожит, точно говорю.– Дьявола нельзя уничтожить, – печально улыбнулась на его слова Джованна. – Дьявол рождается вместе с нами и, так же, как и Господь, следует за нами по пятам всю жизнь. Дьявол в каждом из нас, как и Бог. И в тебе он тоже существует, свен. Бог и сатана борются между собой за каждую душу, и нельзя человеку в этой борьбе перепрыгнуть через барьер от одного к другому, а затем вернуться обратно, откуда ушел. Но все в своей жизни человек выбирает сам. И дьявола тоже. Только мечтая о преходящем и сиюминутном, не все знают, что истинная слава и истинное геройство – плоды высокого духа, а не лживых махинаций обмена и торга.– Но хорошо, наверное, жить вечно, – произнес вдруг не к месту Рыбкин, мечтательно закатив глаза к потолку.– Наивное неведение. Я тоже так думала прежде, – вздохнула Джованна. – Но теперь знаю, что нет большей муки, чем жить вечно и провожать в безвозвратную дорогу всех, кто был дорог. Покой – это избавление, а заблудшие души не ведают покоя.– А можно спросить, ваше сиятельство, вот тамплиеры эти самые… Они разве не умерли? – робко поинтересовался Леха, и Витя снова толкнул его локтем под бок.– Я же объяснял тебе уже, – прошипел он Лехе.– Тамплиеры никогда не умрут, – ответила ему герцогиня, – даже в твоем времени, свен, они еще будут вполне живы и здоровы. – И, видя округлившиеся глаза бывшего сержанта, пояснила: – «Слезы пифона», волшебный напиток, который они добыли во время своих войн в Сирии и Палестине, позволяет им обманывать время и вовсе не замечать его. Но действие чудесного эликсира основано не на бессмертии тела, как действие многих магических смесей до него, о которых люди сложили немало сказок. «Слезы пифо-на» – не сказка, не миф о том, чего нет. «Слезы пи-фона» – это истинное воплощение бессмертия, данного человеку и всякой твари живой природой. Потому что бессмертие напитка, сотворенного из слезинок древней змеи, – это бессмертие духа, способного бесчисленное количество раз под воздействием собственной сильной воли уплотниться в прежнюю оболочку, а растворив ее – снова умчаться на просторы Вселенной. Такая привилегия дается только мужественным, сильным, гордым. Тем, кто не прожигает жизнь в удовольствиях и пустой болтовне, а способен словом, жаром сердца своего, и, если потребуется, мечом, не щадя себя, раздвигать духовные горизонты человечества, родня его с небесами. Потому что только на таких действует эликсир пифона, а слабакам и занудам нет от него проку.Конечно, в том смысле, что ты имеешь в виду, свен, рыцари Храма давно уже умерли. Но тамплиеры – это не только конкретные люди со своей особой судьбой. Тамплиеры – это вечный дух. Их бессмертие, дарованное каменьями Балкиды, состоит в том, что своей борьбой за Христову веру они проложили пути, которыми вечно с тех самых пор будет ходить человечество. От времен Великого Магистра де Сент-Амана и до твоих дней, свен.Под стенами Акры, последнего оплота тамплиеров на Святой Земле, где пролили свою кровь лучшие воины ордена, пожертвовав собой во имя Христа, через шестьсот лет после них будет стоять со своей молодой революционной армией генерал Наполеон Бонапарт. И именно под Акрой, именуемой в его времена крепостью Сен-Жан д'Акр, он обретет первую свою славу, которая, в отличие от предыдущих его побед, навсегда отличит его от прочих генералов Революции, Клебера и Гоша, потому что будет принадлежать вечности. И именно Акра породит в молодом корсиканце первую мысль о нераздельном владычестве франков над Европой. А разве не к тому же стремились тамплиеры? От Акры начнется величие Бонапарта. Но и падение его тоже будет иметь те же истоки. Потому что орден Храма очень ревнив. Он может возвысить, но и отступничества от своих целей никогда не простит.А через семьсот лет после тамплиеров восходящая звезда Германии генерал-фельдмаршал Роммель, тайно лелеющий честолюбивые мечты о фюрерстве, приведет к древним стенам Акры свою бронированную «конницу». И что же? Акра станет началом его возвышения и его падения тоже.Как говорят, неведомы человеку пути Господа, как и неведомы ему пути сатаны. Пройдет немало времени, шестьсот лет с того трагического для Франции дня, когда последний Великий Магистр ордена Храма взойдет на костер и бросит в мучениях своих слова проклятия в лицо французскому монарху, а уже некто Робеспьер и некто Дантон, а с ними Марат и многие, многие французы подхватят заброшенные на свалку истории мысли Великих Магистров и восславят горделивую свободу человека и его непокорность Всевышнему. И свергнут они столь ненавистных тамплиерам королей. Никто не увидит уже орденских хоругвей впереди громящих дворцы народных толп. У нового времени будут уже новые знамена. Но тамплиеры – это не знамена, это вечный несмиренный дух, соединивший на века безбожного человека Запада с бесчеловечным богом Востока. И они столетиями будут раскачивать дух французского народа, уводя его от слепой веры по скользкому пути Просвещения.Пройдут еще годы, и вот некто, наверняка, небезызвестный тебе, свен, Саддам построит на месте бывшего тамплиерского госпиталя, где когда-то потчевали бульоном султана Саладина, свой дворец и тоже будет мечтать о горделивой, неограниченной власти над миром.И снова человечество направит стопы свои на Восток. И снова будут клубить пески в пустыне новые бури, похожие, увы, только на бури в стакане по сравнению с древними битвами и древней глубиной силы и страдания человеческого сердца. Разве не так все происходит в твоем времени, свен?Задумавшись о ее словах, ответить ни Леха, ци Витя не успели. Дверь в ризницу отворилась, и на пороге появился князь Никита Ухтомский. Подойдя к Джованне, он сказал:– Ты можешь забрать Ларец, посланница Командоров, и никто не воспрепятствует тебе в этом. Мучить люд свой ради богатств ордена твоего мы с отцом Геласием не станем. Но дорогу на Белое озеро ты для себя со дня этого позабудь. Не примет тебя более земля эта. Проклятие наше увези с собой в Италии свои и память об обугленных костях тех, кого спалили ядовитой жидкостью твои неверные помощники.Если же важно для тебя прощение наше, и если совесть когда разбудит тебя среди ночи, то знай: одно только умалит в глазах люда белозерского и князей его вину твою – если поможешь ты нам вернуть в церковь православную святую реликвию нашу, похищенную князьями Храма Соломонова в Константинополе – большой хрустальный крест с частицами Истинного Креста Господня, вложенными в него. Ответь мне, герцогиня де Борджиа, поможешь ты нам или нет?Он посмотрел прямо в лицо Джованны, и поблескивающие от золотистого бальзама скулы ее нервно дрогнули.– За мудрость отца Геласия была уверена я, и потому рада слышать его ответ, – произнесла она чуть приглушенным голосом. – Однако признаюсь, что о кресте хрустальном ничего не известно мне. Но грех мой перед землей белозерской и князем ее я не отрицаю. Не сильно отяготит он и без того тяжелую ношу больших и малых грехов, лежащих бременем на погибшей душе моей. Но коли сам ты, Никита Романович, просишь меня, попробую я узнать, где находится хрустальный крест. Обещать не могу, слишком незначительно мое влияние на князей ордена, но что зависит от меня – то сделаю, чтобы вернулся крест византийский в Москву. Не ради церкви твоей, Никита, она для меня – всего лишь мачеха, да и то на время. А ради тебя, мой принц, чтобы никогда не говорил ты так – «забудь дорогу ко мне, Джованна», – и поминал бы меня добрым словом. Дорогу сюда мое сердце никогда не забудет. Я оставляю его тебе, принц.Потупив взор, князь Ухтомы молчал, не зная, чем ответить ей в волнении. В это время со стороны Святых ворот до собора стали доноситься сильные, глухие удары. Все чаще, чаще…Вскинув голову, Никита насторожился.– Что это?Удары становились все тяжелее и тяжелее. Витя с Лехой переглянулись, землетрясение, что ли? Еще не хватает!– Мины! – первой сообразила Джованна. – Это Командор де Ридфор. Они закладывают мины под основание стены! Сейчас они сделают проломы, выломанные из стен камни нагреют добела на кострах, зальют в стенные провалы нефть, которую привезли с собой, и при помощи горячих камней подожгут ее. Такое пламя называется «греческий огонь». Он издревле известен на Востоке. «Греческий огонь» невозможно погасить, он горит даже на воде!– Так что же делать? – спросил не на шутку растревоженный Никита. – Как же бороться с ним?– Есть только один способ, изобретенный тамплиерами, чтобы погасить нефть. – ответила ему Джованна. – Я открою тебе его. Иначе вы все погибнете в огне. «Греческий огонь» течет рекой – ничто не может остановить горящие потоки смерти.– Что это, говори! – торопил ее князь Никита.– Это свежеободранные шкуры животных, пропитанные их кровью. Надо забивать всех оставшихся лошадей и их шкурами заграждать проломы. Нефть будет впитываться и не разгорится. Других способов все равно у тебя сейчас нет: ни песка, ни уксуса, ни арабского талька. Я надеюсь, что Маршал упредит их и поможет нам. Но если Маршал не успеет, то другого пути нет… Ридфор при желании легко разнесет стены в прах. Он брал и не такие крепости. Стрелять по воинам его бесполезно. Наверняка за дымовой завесой их не видно. Потому и пушки молчат, и пищалей не слыхать.– Государь, государь! – раздался из молельного зала храма голос послушника Феофана и поспешное шуршание по полу его босых ног. – Государь, меня батюшка Геласий послал, где ты?– Я здесь, – Никита вышел к нему из ризницы, – что стряслось?– С колокольни кричат, что царева конница к монастырю от Белозерска движется и ратники пешие с ними. А басурмане стены долбают как оголтелые. Князь Ибрагим тебя ищет, с ног сбился…– Беги к отцу Геласию и скажи, чтобы собрал всех, кто может оружие держать в руках, сейчас подойду я, понял?– Понял, государь! – Феофан опрометью бросился бежать назад.Никита снова вернулся в ризницу.– Что ты собираешься делать? – спросила князя Джованна.– Государево войско подходит к монастырю, слыхали, наверное, – ответил Никита. – Я полагаю, надо покончить нам с приспешниками твоими. Не будем мы коней губить, чтоб ограждаться от их затей сатанинских. Иссякло терпение наше. Довольно уж. Войско царево с тылу им заходит, а мы из монастыря ударим навстречу, чтобы разрезать супостатские силы на две части. Одной конники государевы займутся, ну а ту, что мы к озеру прижмем, я сам с Ибрагимом прикончу. На том и порешил я.– А как через коридор смерти пройдешь? – спросила его Джованна. – Ведь всех людей своих погубишь. Вот видишь. План хороший у тебя, князь, и смелости тебе не занимать. Только забываешь ты, Никита Романович, с каким врагом дело имеешь. Потому и не боится тебя Ридфор, что уверен: нет у тебя способов одолеть его. Ты сейчас из ворот кинешься, своих людей положишь, сам сгоришь заживо, а Рид-фор тем временем облака свои ядовитые на царевых конников перекинет. И падут они тоже без славы. Вот Командор Пустыни и добьется своей цели. А сделать надо не так. Послушай меня. Я помогу тебе. Ведь обещала я помочь тебе избавиться от прихвостня ассасин-ского.Собирай своих людей, князь, а я, покуда здесь, Командорским камнем дорогу тебе до лагеря Ридфора проложу. Надо тебе напасть на него до того, как царекая конница подойдет, чтоб не успел он царевых воинов пожечь. А там уж действуй по плану своему, руки твои свободны станут. Ну, а я с тем и скажу тебе, Ни-китушка, прощай уж. Вряд ли свидимся когда еще.– Но ты дождешься меня? Как я с Ридфором этим разделаюсь и вернусь? – Никита Романович с надеждой взглянул на герцогиню. – Дождись, голуба…– Нет, – она решительно покачала головой. – Коли дождусь, так и вовсе не смогу уехать от тебя.Тяжелые удары в стену раздавались все ближе и все явственнее.– Иди, Никита, иди к воинам своим, – Джован-на, прощаясь, протянула князю руки. Голос ее срывался, она глотала подступившие слезы, стараясь не выказать своих страданий.Никита притянул ее к себе, обнял и тут же оттолкнул. Не промолвив более ни слова и не оборачиваясь, быстро вышел из собора.Проводив князя взглядом, Джованна смахнула со щеки предательски пролившуюся янтарную слезу и приказала де Армесу:– Дай мне свой плащ, Гарсиа.Взяв черный плащ испанца, она осторожно завернула в него золотой Ларец Луны.– Ну, вот и все. Идем, – кивнула она капитану, – и вы не отставайте, если не хотите навсегда здесь остаться, – добавила она для Вити с Лехой.– Ты ключи от тайного хода Свиточной башни куда спрятал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41