Но железный не шевелился. Как будто понял, что именно прошептал Горен. Как будто пытался вспомнить.
Как будто мог вспомнить.
Ненависть к отцу, которая чуть было не перешла в сострадание и не закончилась примирением, вспыхнула с новой силой и выросла до невероятных размеров. Теперь наконец Горен понял причину распри между Хоканом Аширом и Руоримом и задрожал от гнева и отчаяния. Так вот почему Ур не мог напасть на Непобедимого: в последнем была заключена душа шейкана!
Не отдавая себе отчета, Горен закричал. Нужно было выплеснуть из себя ярость и ненависть, которые разрывали его тело.
– Отец! – рычал он. – Что ты натворил! Ты, проклятый ублюдок, пусть душа твоя горит вечно, пусть ее сожрут и выплюнут демоны! Что ты сделал с Дератой?!
Это было невероятно, немыслимо. Убив Дерату, Руорим взял ее душу и заточил в камень. Этот камень он принес Хокану Аширу и выпросил себе особый подарок.
«Твоя мать, – сказал как-то Руорим, – была лучшей воительницей мира. Лучше меня, лучше всех. Никто не смог бы ее победить».
Заточив Дерату в камень, заставив влачить существование Непобедимого, Руорим хотел привязать ее к себе таким образом, если уж не смог заполучить живой. Слезы текли у Горена из глаз, а он продолжал кричать, так что душа выпрыгивала из тела и проклинала его отца. Он сам рвался навстречу клинку и боли, чтобы положить конец этому ужасу.
– Сейчас – ты – умрешь, – медленно, словно колеблясь, произнес Непобедимый. Глаза его вспыхивали, потом гасли, а потом загорались снова. Оранжево-зеленое пламя, вырывающееся из его тела, усилилось.
Горен почувствовал исходящее от доспехов приятное тепло, и это привело его в чувство.
– Нет, – с трудом проговорил он, – нет. Ты не можешь. Они тебя поработили, измучили и заключили в темницу, но душа твоя, сама твоя сущность, то, что и есть ты, она до сих пор здесь! Они не могли разрушить тебя окончательно, потому что иначе ты не была бы совершенной. Вспомни! Сломай стену!
Солнце опустилось за спиной Непобедимого. Шипы на его голове стали похожи на яркий венец. На краткий миг сияние вокруг Горена погасло, превратив окружающие предметы в тени.
А над головой, высоко в глубокой синеве неба он увидел огонек. Через все эти тени легко прошел свет далекой звезды, более сильный, чем огонь Тиары.
Тут же Горен понял, что надо делать.
– Materia Prima… – прошептал он. – Ты сила, одна ты. Сила творения, более высокая, чем Стражи, чем сам Аонир, вот что ты есть. Ты покоишься во мне…
Теперь он осознал и слова Фиал Дарг: «В тебе он уже есть, ты для нас неприкасаем».
Никакая магия этого мира, даже магия Фиал Дарг, не могла сравниться со светом Аонира, связанным с Materia Prima, однажды похищенной Малакеем у дракона Ура, следствием чего явилась клятва на крови. Столетие за столетием душа Малакея передавала ее своим наследникам, а вместе с ней и тайну Materia Prima, тайну силы творения.
Тело Горена задергалось, вздыбилось, проснулись доспехи Серебряное Пламя. Они уловили далекий свет Аонира, заблестели жидким золотом, и сквозь этот блеск Горен выпустил из себя Materia Prima, позволив ей течь свободным потоком.
Доспехи Непобедимого погасли, как будто их накрыл сияющий свет. Он окружил гиганта, словно блестящий туман, на какой-то момент более яркий, чем солнце. Непобедимый выронил меч, выпрямился, поднял руки. Издал глубокий, эхом разлетевшийся вздох. А потом из тела его вырвался оранжево-зеленый свет, направившийся прямо к Аониру. Появилась расплывчатая фигура, прозрачная, словно дух.
Горен заморгал, глаза его слезились от яркого света. Он узнал эту фигуру: длинные волосы, благородное лицо. Ему стало больно: ее не достать, она словно далекий сон.
– Мама, – хрипло повторил он. Ставшая видимой душа улыбнулась.
– Благодарю тебя, сын мой, – выдохнула она. Голос ее был похож на дуновение ветра. – Ты меня освободил, вернул мне то, что у меня отобрали силой: мои воспоминания и мое «я». Теперь наконец можно отправляться в свой последний путь. Меня уже ждет Ничто.
– Не покидай меня! – умолял он. – У меня есть сила, которая даст тебе тело. Ты сможешь начать все сначала, ты сможешь быть счастливой…
– Горен, неужели ты на самом деле этого хочешь? Хочешь вмешаться в процесс творения? – мягко возразила Дерата. – Я выполнила свое предназначение и прожила свою жизнь. Отпусти меня. Мне выпала милость попасть в Ничто, я навсегда стану свободной. На мне нет проклятия предков.
– Прости меня, – сказал он прерывающимся голосом. – Я уже начал говорить, как они все… Ты должна быть свободна, я не хочу еще раз заточить тебя в темницу. Иди в Ничто, живые тебя не забудут. Ты останешься в… в своих потомках…
– Будь счастлив, сын мой. Свет Аонира с тобой.
Дармос Железнорукий писал тяжелым пером, заполняя страницу за страницей. Рука болела, глаза устали, но предстояло сделать еще очень много. Он закрыл окно, потому что хотел отгородиться от битвы. Он не хотел ни видеть, ни слышать, что происходит с Гореном. Это было выше его сил. У него осталось всего одно дело.
Он поднял глаза, когда по комнате пронесся холодный ветер – явление само по себе удивительное. Свеча, которую он зажег, чтобы расплавить воск для печати, задрожала.
Он вздрогнул, почувствовав прикосновение к щеке и… поцелуй. Ему показалось, что кто-то нежным голосом шепчет прямо ему в ухо:
– Я люблю тебя, отец. Будь счастлив.
Глаза Дармоса Железнорукого наполнились слезами, он приложил ладонь к тому месту, куда пришелся поцелуй.
– Я тоже тебя люблю, дочь моя, – прошептал он. – Спасибо тебе…
ГЛАВА 15
Камень души
Свет погас, и доспехи Непобедимого, лишенные опоры, с грохотом упали и рассыпались на сотни обломков тусклого темного металла. Железного больше не существовало.
Доспехи Серебряное Пламя тоже изменились, снова приобретя свой убогий вид. Усталый, почти лишившийся сил, Горен покачивался, с трудом держась на ногах. Не отдавая отчета в своих действиях, он поднял меч и сунул его в ножны. Схватил пустой камень души, который валялся в пыли возле рассыпавшейся оболочки.
Как сквозь вату, он услышал, что горнисты играют нападение. Объединенные народы бросились в атаку. Впервые с начала битвы враги дрогнули и отступили.
Златострелый медленно приблизился к Горену, ткнулся в него, издавая тихие и неожиданно печальные звуки. Юный шейкан ласково погладил бархатные ноздри коня.
– Ты ведь знал, правда? – прошептал он. – Ты ее вспомнил, поэтому и подойти к ней не мог. Глаза твои видели врага, а сердце чувствовало хозяйку.
Он посмотрел в небо, в котором все еще кружил Ур, и помахал, призывая его к себе.
– Осталось еще одно дело, мальчик мой, – пробормотал Горен, обращаясь к коню. – И потом глава эта будет наконец закончена.
Он до сих пор не мог прийти в себя и не думал о том, что произошло. Сейчас на это не было времени. Потом да, потом он где-нибудь спрячется и вспомнит еще раз. И во всем разберется. И позволит своей боли взять над собой верх.
Раздался шум, и сильный порыв ветра встрепал черные волосы Горена, когда на землю опустился Ур.
– Ты знал? – спросил он дракона.
– Нет. До сих пор в себя прийти не могу.
– Что ж, теперь нас уже двое, – пробормотал Горен и показал Уру пустой камень души. – Догадываешься, что я сейчас сделаю?
– Конечно, и у тебя достанет сил осуществить задуманное. Теперь тебе подвластно все, Горен, ибо теперь ты владеешь Materia Prima. Ты силен так же, как в свое время Малакей. А может, и сильнее. Ты мог бы уничтожить Хокана Ашира одним движением руки.
Горен взглянул на продолжающуюся у него за спиной битву: она нисколько его не интересовала.
– Он уже отступает, видишь? Мои друзья справятся и без меня. Оставим им эту радость, иначе зачем же они совершили столь долгий путь. Они уничтожат его войско, а он, скуля и причитая, уберется к себе в Каит-Халур и долго будет зализывать там раны. Мы своего добились, справились с двумя магами Альянса. Уничтожить их окончательно у нас все равно не получится. Но нашим союзникам нужна победа, она даст им надежду на будущее.
– Мудрое решение, – согласился дракон. Горен поднес камень к глазам:
– Выглядит безобидным, совсем как простое стекло. Но за него Хокану Аширу следует вечно гореть в огне. Из всех его преступлений это самое гнусное. Пусть все души, которые он пленил и измучил, в один прекрасный день обретут свободу и отомстят за себя!
– Это теперь уже не в твоей власти, сам говорил. Сделай это сейчас, пока еще есть возможность. Пока еще битва не закончилась. – Ур приблизил к Горену свою мощную голову. Из ноздрей поднималась тонкая струйка дыма.
Горен кивнул. Больше он не колебался. Направил взгляд на камень и сосредоточился на своей магии. Медленно и осторожно приблизился к стене, окружающей еще одну страдалицу, пребывающую глубоко внутри его самого, проскользнул сквозь стену, как сквозь обычный туман, и разглядел дремлющую душу Малакея. Взял ее магическими пальцами и вытащил из глубокой пещеры. Перенес в камень, который на секунду вспыхнул красным пламенем. И тут же душу скрыл ровный матовый свет.
– Он не проснулся. Хорошо. – Горен передал камень Уру. – Все мы связаны клятвой, но ее можно обойти. Хотя бы на какое-то время. Даю тебе следующее поручение, Ур: пока я жив, ты будешь хранить камень и оберегать душу Малакея. Лишь после моей смерти ее можно освободить и поместить в одного из шейканов, чтобы не прерывалось вечное проклятие. Это одна из наших сущностей, это часть нас самих и делает нас теми, кто мы есть. Не исключено, что, проснувшись в очередной раз, Малакей станет мудрым. Носителю его души я сочувствую и желаю ему быть сильным и никогда не расставаться со своей собственной душой.
– Так и будет! – торжественно произнес Ур.
Чувствовалось, что битва скоро закончится.
Сторонники Хокана Ашира бежали, но союзники их преследовали, чтобы уничтожить всех до единого. Сам он, по всей видимости, был уже далеко, драконов у него не осталось, но, возможно, он воспользовался лошадью или собственной магией.
Ну что ж, на этот раз пусть себе бежит.
Когда Тиара медленно склонилась к западу, этот достославный день подошел к концу.
ГЛАВА 16
Руорим
– Лети домой, Ур, отдохни, – сказал Горен дракону. – Ты заслужил отдых. Поговорим позже.
– Взять тебя с собой? Для меня это большая честь.
– Нет, спасибо. Не могу оставить Златострелого. К тому же мне нужно еще немного побыть одному.
Пращур несколько раз взмахнул крыльями, прежде чем смог поднять в воздух свое тяжелое тело. И неторопливо направился к вырубленной в скале крепости, где приземлился на самом верху и исчез внутри.
Горен взял Златострелого за уздечку и медленно побрел к Шейкуру. Даже отсюда он слышал летящие со стен крики восторга. Ворота были открыты, а все, кто смог обзавестись лошадью, устремились за спасающимися бегством остатками вражеской армии.
«Я должен быть доволен, – подумал Горен. – Почему же я этого не чувствую?»
Ответ он получил совсем скоро, как только смог разобрать отдельные слова. На княжеском балконе вдруг появилась мощная черно-красная фигура – Руорим. Он избавился от цепей и, что было хуже, схватил Дармоса Железнорукого. Держал седовласого шейкана перед собой, одной рукой обхватив его за шею, а вторую подняв в угрожающем жесте.
Горен остановился. Казалось, ему пронзили сердце.
– Отец, что ты делаешь? – прошептал он.
– Горен, – закричал темный шейкан дрожащим от гнева голосом.
С обеих сторон к нему попытались приблизиться Драконокровные, но он отшвырнул их коротким заклятием. Ему даже голову поворачивать не пришлось.
– Ну что, доволен? Ты отобрал у меня все! Но отпраздновать победу тебе не удастся, потому что за это я возьму кое-что у тебя!
Горен (и не только он) закричал, когда Руорим вонзил нож глубоко в грудь Дармоса и швырнул тело за перила. Бывший правитель Шейкура упал, не издав ни звука.
В крепости начался переполох, взволнованные шейканы пытались добраться до княжеских покоев, но только мешали друг другу. Каждый хотел первым отомстить Руориму.
Темный шейкан уже исчез с балкона.
– Дедушка, – с ужасом закричал Горен. – Еще и ты… – Он взлетел в седло и вонзил шпоры в бока Златострелому.
«Он зашел слишком далеко. Я убью его, кровная месть так кровная месть!»
Обезумевший от гнева и боли, Горен стремительно приближался к крепости. Он видел, что Руорим появился на стене, окруженный шейканами, которые пытались его схватить и теснили обнаженными мечами. Но Руорим отбросил их, словно надоедливых мух; никакое оружие не могло причинить ему вред. Он даже не стал доставать меч. Сейчас он думал только о бегстве.
– От меня не уйдешь! – шипел Горен. – Больше не уйдешь ни за что!
Он видел, как Руорим прыгнул со стены и скрылся. Златострелый мчался как ветер, до ворот осталось совсем немного. Горен услышал доносящиеся из крепости крики и звон оружия и вытащил меч.
Но Руорим, целый и невредимый, уже мчался на своем вороном коне прочь от Шейкура. Шейканы бежали за ним, вслед ему пускали стрелы и копья, но Мясник был неуязвим. Он подстегнул лошадь и помчался к ближайшей скале, на восток от крепости.
Златострелыи заржал и встал на дыбы.
– Да, ты его узнал, правда? – закричал Горен. – Когда-то тебе пришлось носить его на спине, убийцу твоей хозяйки, который теперь убил и моего дедушку! Спеши, Златострелый, сейчас это самое главное!
Ему не требовалось понукать коня, тот с радостью бросился вперед, вслед за беглецом.
Все лошади шейканов, в том числе и принадлежащий Руориму вороной, были выносливыми и быстроногими. Когда-то Златострелый считался самым быстрым, но он был старше вороного, к тому же тот уже успел ускакать довольно далеко.
Теперь Горен с трудом сдерживал своего любимца, честолюбие не позволяло Златострелому замедлить ход. Юный шейкан постоянно его успокаивал, похлопывал по шее.
– Успокойся, старый мой приятель. Он уже у самых скал. Пока нам его не поймать. Я не хочу загнать тебя до смерти. Ты и я, мы единственные оставшиеся в живых члены семьи, и я не хочу потерять еще и тебя. Пойми же! Руорим никуда от нас не уйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26