Только однажды застали мы усатого разбойника на месте преступления, и, опоздай мы хоть на минуту, плохо пришлось бы доверчивым птичкам, поселившимся у нас под крышей.
Вечером, как обычно, я отправился с собакой на прогулку к соседнему леску. Мы немного побродили по глубокому снегу и повернули обратно. Я шел к дому медленно, мне некуда было особенно торопиться, а вот мой четвероногий друг всегда несся к дому сломя голову, вскакивал на ходу на крыльцо и тут нетерпеливо ожидал меня. Уж такая у него была привычка...
Я подходил к крыльцу, открывал дверь, впускал в дом собаку. Собака тут же неслась к своей миске, будто эту миску у нее кто-то мог украсть за время нашей прогулки, с радостью находила ее, но если не обнаруживала там ничего съестного, то садилась у пустой посуды и, от нетерпения переступая передними лапами, начинала подскуливать и повизгивать, торопя меня с ужином, который давно был приготовлен для нее и теперь стоял на плите в большой кастрюле.
Вот и на этот раз я не торопясь шел к своему крыльцу и уже представлял себе, как откроется дверь в дом и как в дом вместе с проголодавшейся собакой ворвется клубами морозный пар... Но на крыльце собаки не оказалось.
Я недоуменно огляделся, но нигде ничего подозрительного не заметил. Тогда я поднялся на крыльцо и попробовал дверь. Нет, дверь, как обычно, была плотно закрыта, и войти в дом без моей помощи собака вряд ли бы смогла.
Но на всякий случай, чтобы рассеять сомнения, я открыл дверь, вошел в дом и позвал собаку. Нет, в доме собаки не было...
Я снова вернулся на крыльцо и не очень громко позвал:
- Дружок, Дружок.
Дружок не откликался. Я еще раз, и на этот раз громче, произнес:
- Дружок, Дружок.
И тут же услышал откуда-то из глубины сарая нетерпеливое повизгивание собаки...
В сарае, у лестницы, поднимавшейся на чердак, сидел мой пес, смотрел наверх и нетерпеливо скулил, будто очень хотел достать что-то там, вверху.
Я посветил наверх фонариком и на самом верху лестницы увидел соседского кота...
Этот кот как ни в чем не бывало, распушившись и раздувшись, словно пуховой шар, сидел на верхней ступеньке лестницы и зло поблескивал своими зелеными глазами в нашу сторону.
- Нет, братец, ты не случайно забрался сюда, - произнес я вслух и тут же в свете фонарика под крышей увидел своих синичек. Они проснулись и испуганно вертели головками. А кот, видимо чувствуя себя в полной безопасности - мол, разве добраться сюда, к нему, собаке, - то и дело жадно поглядывал на птичек.
- Нет, так дело не пойдет. Хочешь - лови в нашем доме мышей, но дорогу на чердак, к синичкам, напрочь забудь, - грозно произнес я и полез по лестнице наверх.
Все-таки этот соседский кот был ужасно наглым созданием. Нет, он не убежал от меня. Дождавшись, когда я почти добрался до чердака, он неторопливо приподнялся на лапах, выгнул дугой спину, воинственно поднял хвост, зло растопырил усы и не слишком поспешно отступил в другой угол чердака. И отсюда он не собирался сразу уходить. Только после того, как я подошел к нему и снова принялся громко ругать его за птиц, кот шмыгнул в сторону, оказался там, где я увидел его, у входа на чердак, и оттуда стрелой скользнул вниз мимо растерявшейся собаки.
Так посреди зимы мне неожиданно прибавилось хлопот.
Во-первых, наши серьезные переговоры с котом, застигнутым на месте преступления, могли привести к тому, что кот вообще позабудет наш дом, и тогда мыши тут же возьмут реванш за все прошлые поражения. Во-вторых, если кот не испугается и не покинет наш дом, то не станет ли он теперь, прознав дорогу на чердак, охотиться только за птичками?
И мои худшие опасения подтвердились.
Прошло три дня с того злополучного вечера, когда собака обнаружила кота, забравшегося на чердак. Кот к нам в гости больше не приходил, и мыши снова стали вести себя так же вызывающе, как в самые тяжелые для меня дни мышиных нашествий. Я опять мог надеяться только на помощь собаки. Собака теперь целыми днями сидела в доме, и, конечно, занятые отражением атак грызунов, мы пропустили очередной набег кота на наш чердак.
К счастью, этот набег пришелся на светлое время суток. Я сидел у окна, что-то делал. За окном густой стеной несло снег. В такую слепую от густого снега погоду на улице обычно не встретишь ни одной птички, и я был спокоен за своих синиц, которых прочная крыша спасала от любой непогоды.
И как раз тут под окном на снегу через полосы снега увидел я темное пятнышко. Пятнышко появилось неожиданно, пошевелилось. И почти тут же около первого пятнышка появилось второе...
Птички. Синички. Откуда они? Где были до этого? Как очутились здесь в такую непогоду?
А синички испуганно жались под снегом и никуда почему-то не улетали.
Беспокойная мысль заставила меня очнуться и броситься на чердак. И на чердаке, рядом с печной трубой, увидел я соседского кота.
В этот раз кот не стал испытывать мое терпение, не стал прикидываться невиновным и играть со мной в кошки-мышки. Он, видимо, чувствовал свою вину и тут же кинулся прочь с чердака.
А там, где он только что сидел, увидел я на доске зеленоватое перышко.
Нет, кот не мог съесть птиц - птички живы, они только что были у меня под окном. Они вовремя почувствовали опасность и улетели с чердака. Наверное, кот только хватил лапой по синичьему хвостику - вот перышко и выпало.
Я обошел весь чердак, но других следов преступления не обнаружил. А очень скоро в щель под крышей одна за другой проскользнули мои птички и долго озирались по сторонам, долго и беспокойно крутили своими головками, прежде чем снова подлетели к трубе.
Я задумался: что же теперь делать? Очень не хотелось мне оставаться в доме один на один с полчищами прожорливых грызунов, но я все-таки решил собаку больше не держать возле себя - пусть она снова живет на улице, гоняет этого негодного кота и стережет наших птичек.
С тех пор путь к нашему дому соседскому коту, да и всем другим котам и кошкам, был заказан. Моя собака недолюбливала этих проныр и разбойников и зорко следила за каждым непрошеным гостем. И мои синички снова спокойно жили на чердаке, под крышей.
А вот мне самому пришлось худо. Порой мыши так одолевали меня, что я готов был уже идти к разбойному соседскому коту и молить его о помощи. Но я сдержал себя и к негодному коту за помощью не пошел.
А помог мне один умный человек. Он был садоводом и тоже недолюбливал мышей, которые не раз портили его яблони. Он-то и подсказал мне, что мыши, оказывается, ужасно боятся запаха чернокорня.
Чернокорень - это такая трава. Я часто видел ее летом и осенью недалеко от своего дома, но не знал, что корешки чернокорня хорошо отпугивают мышей.
Кусочки корней чернокорня я разложил по всем углам комнаты, положил даже на печку, в шкаф и на кухонную полку, куда тоже забирались мыши, и, даю вам честное слово, с тех пор мыши стали вести себя в моем доме куда приличнее.
СТАРАЯ СКВОРЕЧНЯ
У меня под окном долго висела старая-престарая скворечня. Эту скворечню повесили здесь, наверное, очень давно - прочно прибили ее большими гвоздями к высокому столбу, подарив скворцам и воробьям новую уютную квартиру.
Но шло время, дожди и ветры терзали безжалостно и столб, и птичий домик, и со временем скворечня потемнела, крыша ее покоробилась, приподнялась краем над стенками, стенки кое-где потрескались, трещины разошлись, и теперь в прошлом ладный, аккуратный домик-скворечник больше походил на старый разбитый ящик.
Я хотел снять эту старую, отжившую свой век скворечню и на ее место прибить новую, только что сделанную, но забираться на столб побоялся. Столб тоже не устоял против ветра и дождя, подгнил и мог вместе со мной свалиться на землю. Тогда я махнул рукой и на старую скворечню, и на старый столб и повесил новый домик для птиц немного в стороне, подняв его над крышей своего дома.
Новую скворечню я повесил еще с осени, чтобы она немного, как скажут, обвиселась до весны, чтобы стенки и крыша ее потемнели и не отпугивали птиц цветом только что струганного дерева.
Прошла осень, подходила к концу зима, приближалась весна, и я с нетерпением стал ждать, когда же прилетят скворцы, когда же поселятся в домике, который я устроил для них, и запоют свои чудесные скворчиные песни.
Я давно знал, как прозвучит первый раз эта весенняя песенка. Только что вернувшийся скворец появится около моей скворечни обязательно днем, когда мартовское солнце поднимется повыше и ранневесенний день разойдется вовсю ласковым теплом. И тогда скворец появится, присядет сначала на соседнее дерево, оглядится, подождет чего-то и только потом перелетит на крышу скворечника. Здесь он снова оглядится, снова чего-то подождет, прежде чем заглянуть внутрь своего будущего жилища. И наконец опять вспорхнет на крышу скворечника и, чуть распустив крылышки, примется выводить раз за разом колена своей удивительной песни.
Если подумать, то песню скворца трудно будет назвать настоящей птичьей песней - здесь нет ни звонких колокольчиков, как у синиц, ни трелей, как у соловья, ни глубоких свистов, как у певчих дроздов. И кажется порой, что скворец вовсе и не поет, а только перебирает клювом вот и слышим мы какие-то странные потрескивания, поскрипывания, и лишь изредка эти потрескивания и поскрипывания перебиваются короткими свисточками, чем-то похожими на далекие свистки деревенских мальчишек.
Но если так подробно не разбирать скворчиную песню, если встретить ее радостно, весело, как встречаем мы самих скворцов, только что вернувшихся к нам после долгой зимы, то не заметите вы ни скрипов, ни тресков, ни свисточков - и песня скворца будет для вас литься, журчать беспокойным и быстрым весенним ручейком.
Нет, прекрасна эта песня, первая весенняя песня возле твоего дома...
Я, конечно, не раз встречал по весне первых скворцов и не раз слышал их самые первые весенние песни. Я знал, что на эту первую песню очень скоро прилетит и подружка скворца, и тогда обе птицы вместе примутся наводить порядок в своем домике: убирать оттуда старый мусор и снова собирать для гнезда перышки, пушинки, шерстинки и прошлогоднюю высохшую траву.
Я все знал, что будет дальше, только никак не предполагал, что мои долгожданные скворцы прилетят не в новый домик, приготовленный мной, а к старой скворечне.
Скворец действительно начал петь свою первую песенку именно на крыше старого домика... Этот домик раскачивался на ветру, старый подгнивший столб, казалось, вот-вот упадет вместе со скворечней и скворцом, а только что вернувшаяся птичка, не обращая внимания на ветер и непрочный столб, быстро перебирала клювом, посылая всем-всем свои свисточки, поскрипывания и потрескивания, слившиеся в один торопливый весенний ручеек.
А потом к моему скворцу прилетела подружка, и они вместе быстро привели в порядок свой старый дом: выкинули из него прежние травинки и перышки, натаскали новых пушинок и шерстинок и преспокойно вывели здесь скворчат.
Ну а мой новый, добротный скворечник так и простоял все лето пустым... Я злился на скворцов, не сумевших оценить мой подарок, но ничего не мог поделать и успокоился только тогда, когда скворчата подросли, покинули свой родной дом и вместе с родителями отправились поближе к реке дожидаться осеннего отлета. И может быть, я позабыл бы свою обиду совсем, если бы посреди лета к старой скворечне вдруг не заглянула белка.
Да, да, самая настоящая белка, только не серенькая, не с длинными, пышными кисточками на ушах, как зимой, а просто одетый зверек, без пушистых кисточек на ушах, рыженький - в своей обычной летней одежде.
О том, что к нам пожаловали какие-то гости, узнал я от своей собаки. Собака вдруг ни с того ни с сего принялась звонко и отрывисто лаять. Я вышел на улицу и увидел, что собака сидит под столбом, к которому была прибита старая скворечня, а на крыше скворечника игриво свесилась вниз небольшая белочка.
Откуда она здесь? Как попала к нам, когда от леса до нас не так уж близко? И почему забралась на крышу птичьего домика?
Очень скоро я ответил сам себе на эти вопросы. В нашем лесу с прошлого года почти не осталось еловых шишек: старые запасы кончились, а нового урожая в этом году не было - уж так заведено в лесу, что не каждый год выпадает урожай еловых семян. Вот и грозил белкам голод, вот и отправились они на поиски корма в другие места, в другой лес. И ничего нет странного в том, что одна из отважных путешественниц по пути заглянула к моему дому. Бывает и не такое - бывает, целые отряды пушистых зверьков приходят в деревни и носятся по крышам домов под лай деревенских собак. Ничего не поделаешь, голод не тетка: раз нечего есть, надо идти дальше.
Но почему эта путешественница забралась на столб и сидит теперь на скворечнике? Может быть, она решила здесь переночевать, как в дупле?
Я забрал в дом собаку, чтобы та не мешала нашей гостье устроиться на ночлег, сел у окна и стал наблюдать, что будет дальше.
А белочка еще немного посидела на крыше скворечника, ловко юркнула внутрь, потом выбралась обратно, снова забралась на крышу домика и снова, на этот раз не торопясь, забралась в скворечник.
Да, я был прав: белочка решила здесь переночевать. Но почему она, как и скворцы, выбрала именно эту, старую-престарую скворечню? Почему не пожелала провести хотя бы ночь в новом домике, висящем рядом?
"А может быть, зверек уже не раз был здесь, - успокаивал я сам себя, опять обидевшись за новый скворечник, который смастерил сам, - и теперь помнит гостеприимный домик..."
Утром я снова увидел белку на крыше старой скворечни. На этот раз, видимо как следует отдохнув ночью и собравшись уже идти дальше, зверек вел себя смелее - он сердито поцокивал на собаку и нетерпеливо подергивал высоко вскинутым хвостом. А собака, как и вчера вечером, азартно облаивала нашу гостью.
Как и вчера вечером, я снова отвел свою собаку в сторону, чтобы не пугать белку. И белка немного погодя легко соскользнула вниз по столбу и быстро-быстро побежала через мой огород сначала к кустам, а там и к стоявшим неподалеку деревьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27