Они были рады немного
передохнуть. Никто из них не знал, где сейчас человек из
Срединной Долины, и почему он не косит траву вместе с ними.

- Таких типов отовсюду гонят, - заметил старик. - Неумеха
и лентяй. Вы его знаете, госпожа?

- Имею несчастье, - ответила Тенар. - Он крутился у моего
дома... напугал ребенка. Я даже не знаю, как его зовут.

- Хэнди, так он себя назвал, - встрял паренек. Остальные
промолчали, уставившись на нее или гляди куда-то в сторону. Они
начинали догадываться, что она, должно быть, та самая каргадка,
что живет в доме старого мага. Будучи батраками Лорда Ре Альби,
они искоса смотрели на жителей деревни и старались держаться
как можно дальше от Огиона. Они подхватили косы, повернулись к
ней спиной и, вновь выстроившись в цепь, продолжили работу.
Тенар спустилась с поля по склону холма, мимо рощицы ореховых
деревьев, обратно на дорогу.

Там стоял, поджидая ее, какой-то мужчина. У Тенар защемило
сердце. Она направилась прямо к нему.

Это был Аспен, придворный волшебник Лорда Ре Альби. Он
поджидал ее в тени придорожного дерева, грациозно опираясь на
свой высокий сосновый посох. Когда Тенар вышла на дорогу, он
спросил:

- Ты ищешь работу?

- Нет.

- Моему господину требуются рабочие руки. Жара вот-вот
спадет, и надо торопиться с заготовкой сена.

Для вдовы Флинта в этом предложении не было ничего
оскорбительного, и Гоха ответила ему вежливо:

- Без сомнения, в ваших силах не дать дождю пролиться на
поля, пока не будет убрано сено.

Но он знал, что она - та самая женщина, которой Огион,
умирая, открыл свое Настоящее Имя, и в свете этого знания его
слова прозвучали оскорбительно фальшиво, в них сквозила явная
угроза. Она не стала расспрашивать его о человеке по имени
Хэнди. Вместо этого она сказала:

- Я пришла сообщить управляющему, что человек, которого он
нанял на время сенокоса, известен в моей деревне как вор и
разбойник, и не стоит позволять ему находиться здесь. Но тот
человек, похоже, уже покинул владения Лорда.

Под ее пристальным взглядом Аспен с трудом выдавил из
себя:

- Мне ничего не известно о наемных работниках.

В то утро, когда умер Огион, Аспен показался ей высоким,
закутанным в серый плащ смазливым юнцом с серебристым посохом в
руке. Теперь маг не выглядел таким уж молодым. Он жутко
осунулся и помрачнел. Судя по всему, что-то вымотало его до
предела. В его взгляде и в голосе по-прежнему сквозило явное
презрение, и она сказала голосом Гохи:

- Я в этом не сомневаюсь. Прошу меня извинить.

Тенар не хотелось с ним связываться. Она развернулась и
зашагала было обратно в деревню, но Аспен вдруг крикнул:

- Подожди!

Она остановилась.

- "Вор и разбойник", - сказала ты и грязно солгала.
Женские язычки страшнее любого кинжала. Ты пришла сюда сеять
драконье семя наветов и клеветы среди работников. Думаешь, я не
знаю, что ты - ведьма? Думаешь, мне не известно, кто породил
это мерзкое существо, что жмется к твоим ногам, и для каких
целей? Человек, который пытался уничтожить эту тварь, поступил
верно, но дело должно быть доведено до конца. Ты уже раз встала
на моем пути, у тела старого мага, но я не покарал тебя тогда
из уважения к нему, да и столько свидетелей мне ни к чему. Но
сейчас ты зашла слишком далеко, женщина, и я предупреждаю тебя:
чтоб ноги твоей больше не было во владениях Лорда! Если ты
вновь пойдешь наперекор моей воле, осмелишься перечить мне, я
вышвырну тебя из Ре Альби, затравлю тебя собаками. Поняла?

- Нет, - ответила Тенар. - Я никогда не понимала таких
людей, как ты.

Она отвернулась и зашагала вниз по дороге.

Вдруг что-то словно ударило ей в спину, и волосы у нее на
голове зашевелились. Тенар живо развернулась и увидела, что маг
наставил на нес окруженный грозными молниями посох и двигает
губами, произнося заклинание. В тот миг ей в голову пришла
мысль: _Я _р_е_ш_и_л_а_, _р_а_з _Г_е_д у_т_р_а_т_и_л _с_в_о_ю
_с_и_л_у_, _т_о _и _в_с_е _м_у_ж_ч_и_н_ы у_т_р_а_т_и_л_и _е_е_,
_н_о _я _о_ш_и_б_л_а_с_ь_!

- Ну, ну, и что же здесь происходит? - осведомился чей-то
приятный голос.

Из вишневого сада, что рос по ту сторону дороги, вышли
двое посланцев с Хавнора. Они недоуменно уставились на Аспена и
Тенар, словно понимая, что им следует остановить чародея,
собирающегося наложить проклятие на почтенную вдову, но все же
до конца не веря, что подобное может произойти.

- Госпожа Гоха, - сказал мужчина в расшитом золотом
камзоле и вежливо поклонился ей.

Другой, ясноглазый юноша, так же отсалютовал Тенар,
дружелюбно улыбаясь.

- Госпожа Гоха, мне кажется, из тех, - сказал он, - кто,
подобно Королю, может без опаски носить свое Настоящее Имя.
Живя на Гонте, она, возможно, предпочитает, чтобы ее звали
Гонтийским именем. Но я сочту за честь преклонить колени перед
ней, ибо она - единственная женщина со времен Эльфарран,
носившая Кольцо.

Юноша преклонил перед ней колено так, словно делал это
тысячи раз; быстро, но очень нежно, взял Тенар за руку, и на
миг прижался лбом к ее запястью. Затем он отпустил Тенар и
поднялся на ноги, улыбаясь ей доброй, слегка заговорщицкой
улыбкой.

- Ох, - вырвалось у вмиг зардевшейся Тенар, - вот уж не
чаяла, не гадала!.. Благодарю вас.

Окаменевший чародей не отрывал от нее взора. Он закрыл
готовый извергнуть проклятие рот и опустил посох, но вокруг его
головы по-прежнему клубилось черное облако.

Тенар не знала, было ли ему известно, кто она такая, или
нет, да это и не имело никакого значения. Он и без того
ненавидел ее сверх всякой меры. Ее вина состояла в том, что она
родилась женщиной. На его взгляд, в мире не было преступления
страшнее. Наказания, достойного такого проступка, просто не
существовало. Он целиком и полностью одобрял то, что сделали с
Ферру.

- Господин, - обратилась она к более зрелому мужчине, - я
не могу ждать от Короля, от чьего имени вы говорите и
действуете, ничего, кроме искренности и открытости. Я с
удовольствием воздам все почести Королю и его посланникам. Но я
буду молчать, пока мой друг не освободит меня от клятвы. Это
дело чести. Я не сомневаюсь, господа, что он даст о себе знать.
Только, молю вас, дайте ему время на раздумье.

- Конечно, - ответил один, а другой продолжил: - У него
будет столько времени, сколько ему понадобится. Ваше доверие,
госпожа, крайне ценно для нас.

И вот, наконец, она спускалась по дороге в Ре Альби, еще
не отойдя от перенесенного щека и от крутых поворотов событий.
Слепая ненависть чародея; ее собственное гневное презрение;
страх перед неожиданными для нее желанием и способностью мага
причинить ей вред; внезапное избавление от ужаса в лице
посланников Короля - людей, что приплыли на стоящем сейчас в
гавани корабле с белоснежными парусами от самой Башни Меча и
Трона, центра правопорядка. Тенар переполняла благодарность к
ним. Воистину на троне теперь был Король, и величайшим
сокровищем его короны являлась Рука Мира.

Ей понравилось умное и дружелюбное лицо юноши и то, что он
преклонил перед ней колени, словно она была королевой, а также
его улыбка с умело скрытой хитринкой. Она обернулась.
Посланники поднимались по дороге к поместью вместе с чародеем
Аспеном. Казалось, они по-дружески беседовали с ним, как будто
ничего не случилось. Это слегка уменьшило ее безграничную веру
в них. Прежде всего, они были придворными. Данная ссора их не
касалась. И не им было судить, кто тут прав, а кто виноват.
Кроме того, он был чародеем, причем состоявшим на службе их
гостеприимного хозяина. И все же, подумала она, им не следовало
так беспечно прогуливаться и дружелюбно болтать с ним.

Люди с Хавнора гостили у Лорда Ре Альби еще несколько
дней, вероятно, надеясь, что Верховный Маг передумает и
заглянет к ним, но они не пытались его искать и не докучали
Тенар вопросами о его вероятном местонахождении. Когда они,
наконец, покинули поместье, Тенар сказала себе, что пришла пора
принять решение. Здесь ее ничто не удерживало, а причин для
ухода отсюда было целых две, и весьма веских: Аспен и Хэнди. Ни
один из них не оставит их с Ферру в покое.

И все же Тенар нелегко было принять решение, ибо уходить
ей не хотелось. Покинув Ре Альби, она навеки теряла Огиона,
поскольку пока она жила в его доме и полола его лук, потеря
почти не ощущалась.

- Там, внизу, мне никогда не снилось, что я парю в
облаках, - подумала она.

Здесь, куда прилетал Калессин, она была Тенар. Внизу, в
Срединной Долине, она вновь станет Гохой. Она медлила,
уговаривала себя: "Стоит ли мне бояться этих негодяев, убегать
от них со всех ног? Ведь этого они и добиваются. Разве можно
позволять им помыкать мной?"

В конце концов она решила:

- Ладно, вот только закончу делать сыр.

Тенар не отпускала Ферру от себя ни на шаг. А время шло.

Когда Мосс заглянула к ней поболтать, Тенар спросила ее о
чародее Аспене, не открыв ей, впрочем, всей правам, но
упомянув, что он порядком напугал ее - хотя, возможно, маг
только этого и добивался. Мосс обычно обходила стороной
владения старого Лорда, но она всегда интересовалась тем, что
там происходило и никогда не отказывалась переброситься
словечком-другим с работавшими там товарками: бабкой, что учила
ее принимать роды, и женщинами, которых она время от времени
лечила и оказывала разные другие услуги. Знахарка с готовностью
выслушивала их сплетни о том, что творилось в поместье. Они все
как одна ненавидели Аспена и поэтому всегда были не прочь
посудачить о нем. Однако эти рассказы немногого стоили из-за
пропитавших их страха и злобы. И все же среди гор домыслов
встречались зерна истины. По воспоминаниям самой Мосс до того,
как три года назад здесь появился Аспен, молодой господин, внук
владельца поместья, хотя и был застенчив и замкнут, - "словно
мешком пришибленный", как выразилась Мосс, - но на здоровье не
жаловался. Вскоре после смерти его матери старый Лорд послал
слугу на Рокк за волшебником: "Зачем? Разве поблизости не жил
Огион? К тому же они все там колдуны в этом поместье".

Но, так или иначе, явился Аспен. Он нанес визит вежливости
к Огиону, но не более того, и, по словам Мосс, больше носа не
казал из поместья. С той поры внука видели все реже и реже, а
теперь, говорят, он и вовсе не встает с постели. Одна из
женщин, выполняя какое-то поручение, побывала в доме и болтала,
будто он "слаб, как младенец, и все время дрожит". Но старый
Лорд, по прикидкам Мосс ему было "лет сто или что-то около
того" - старуха не испытывала ни уважения к цифрам, ни страха
перед ними - просто расцвел на глазах, как они говорили:
"налился соком". А один из слуг - среди челяди в поместье не
было ни одной женщины - болтал своей подружке, будто старик
нанял чародея для того, чтобы тот дал ему бессмертие, и, по
словам мужчины, волшебник делает свое дело, кормя Лорда
жизненной силой внука. Причем тот слуга не видел в этом ничего
дурного, говоря: "Кто не хочет жить вечно?"

- Что ж, - вымолвила Тенар, откидываясь на спинку стула. -
Мерзкая история. А что на этот счет говорят в деревне?

Мосс пожала плечами. Вновь срабатывал принцип "наша хата с
краю". Деяния сильных мира сего неподсудны черни. Сказывалась
еще и слепая преданность, местная солидарность: старик был
_и_х_ господином, Лордом Ре Альби, и кому какое дело, чем он
занимается... Мосс, в общем, была согласна с ними.

- Подобный трюк, - сказал она, - связан с огромным риском.

Однако в ее словах не было осуждения.

Хэнди по-прежнему в поместье не появлялся. Желая
удостовериться в том, что он покинул Обрыв, Тенар спросила
нескольких крестьян, не видели ли они его, но те отвечали
крайне неохотно и уклончиво. Они не желали лезть не в свое
дело. "Наша хата с краю..." Один лишь старик Фан считал ее
своим другом... Возможно, все дело было в том, что видел он
неважно и не мог как следует разглядеть Ферру.

Теперь Тенар, нужно ли ей было сходить в деревню или
просто на два шага отойти от дома, постоянно брала девочку с
собой.

Ферру это нисколько не тяготило. Она не отходила от Тенар
ни на шаг, будто была совсем малышкой, играла около нее и как
могла помогала по хозяйству. Ее любимыми игрушками были кошачья
колыбелька и пара вырезанных из кости фигурок, что Тенар нашла
в сплетенной из травы сумочке на одной из полок шкафа Одна из
фигурок, скорее всего изображала собачку или овцу, другая -
мужчину или женщину, Тенар чувствовала, что они не обладают
какой-либо магической силой, а, значит, не опасны, да и Мосс
утверждала, что это всего лишь игрушки. Но Ферру считала их
могучими талисманами. Она могла часами возиться с ними,
разыгрывая какие-то сценки. Ферру всегда играла молча. Иногда
она строила своим любимцам домики из мха и соломы с каменным
полом. Фигурки хранились в сплетенном из травы мешочке, который
Ферру постоянно таскала в кармане. Еще девочка научилась
прясть. Она приспособилась держать прялку в обожженной руке и
крутить колесо другой рукой. Все время, пока они жили здесь,
Тенар с Ферру регулярно расчесывали коз, и отличной шелковистой
шерсти у них было в достатке.

- Но я должна буду учить ее, - эта мысль не давала Тенар
покоя. - "Учи ее _в_с_е_м_у_", - сказал Огион, а чему я могу ее
научить? Готовить и прясть!

Тут другая часть ее "Я" возразила голосом Гохи:

- А что в этом зазорного? Всякий труд почетен и уважаем,
разве не так? Неужели мудры лишь те, у кого хорошо подвешен
язык?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31