Словом, ни одна из двух
великих сил не превосходит по мощи другую, и они текут каждая
по своему руслу. Вот как я все это вижу.

Тенар долго молчала, обдумывая услышанное. Наконец она
сказала:

- Они держатся особняком.

- Да. Колдуны вынуждены так поступать.

- Но ты же не сторонишься людей.

- Я? Я всего-навсего старая ведьма, дорогуша.

- Насколько старая?

После минутной паузы Мосс ответила из темноты с легкой
насмешкой:

- Достаточно старая, чтобы стараться держаться подальше от
неприятностей.

- Но ты говорила... Ты же не давала обет безбрачия.

- Что, дорогуша?

- Ну, как мужчины-колдуны.

- А, нет. Нет-нет! Нечасто я этим занималась, но стоило
мне взглянуть на мужчину по-особому... никакого ведьмовства, ты
знаешь, дорогуша, что я имею в виду... в общем, по-особому, и
он начинал ошиваться у моей хижины, как кот у крынки со
сметаной: "Мне нужна мазь от чесотки для моей собаки", "Мне
нужен отвар для больной тетушки", но я-то знала, что ему на
самом деле было нужно, и если мужчина мне нравился, то порою он
получал, что хотел. А любовь... знаешь, я не из тех ведьм, что
делают это за деньги. По мне, так они порочат наше искусство. Я
так скажу: я беру плату за свою работу, а любовью занимаюсь
ради собственного удовольствия. А совсем не ради як
удовольствия. Когда-то давным-давно я была без ума от одного
мужчины, видного такого мужчины, но с жестоким, холодным
сердцем. Он давно умер. Это был отец Таунсенда, ты знаешь его.
О, я была так влюблена в этого мужчину, что призвала на помощь
все свое искусство. Я наложила на него несметное множество
заклятий, но все напрасно. Вес без толку. Крови из репы не
выжмешь. А сюда, в Ре Альби, я попала еще совсем девчонкой,
потому что связалась с одним парнем из Порт-Гонта. Я не могла
болтать об этом, так как он происходил из богатой и влиятельной
семьи. Сила была на их стороне, а не на моей! Его родные не
хотели, чтобы их сын путался с простой девчонкой, с неряшливой
дурехой, как они меня называли, и решили убрать меня с дороги.
Если бы я не дала деру, они прихлопнули бы меня как муху. Но
мне и впрямь правился тот паренек с его пухленькими ручками и
ножками и большими темными глазами. Даже спустя столько лет он
как живой стоит у меня перед глазами...

Они долго сидели молча в темноте.

- Когда у тебя были мужчины, Мосс, разве не приходилось
тебе делиться своей силой?

- Ни единой каплей, - самодовольно ответила ведьма.

- Но ты же говорила, что нельзя брать, ничего не давая
взамен. Значит, к женщинам это не относится?

- А что тебя смущает, дорогуша?

- Не знаю, - сказала Тенар. - По-моему, мы сами выдумали
большую часть различий между женщинами и мужчинами, чтобы в
случае надобности все свалить на них. Я не понимаю, почему
Магическое Искусство, сила колдуна и сила ведьмы, должны
отличаться друг от друга. Если только отличие не кроется в
самой природе этих сил. Или искусства.

- Мужчина отдает, дорогуша. А женщина - берет.

Такой ответ не убедил Тенар, но она промолчала.

- Наша сила по сравнению с их - ничтожна, - сказала Мосс.
- Но у нее более глубокие корни. Она смахивает на старый куст
ежевики. А сила чародеев больше похожа на ель. Она высока и
величественна, но ей не устоять в жестокую бурю. А ежевичный
куст не вырвет с корнем никакой ураган.

Старуха хихикнула, довольная удачно подобранным
сравнением.

- Вот так-то! - воскликнула она. - Поэтому, может, оно и к
лучшему, что он ушел прежде, чем люди из деревни начали молоть
языками.

- Молоть языками?

- Тебя считают порядочной женщиной, а неподмоченная
репутация - это, дорогуша, капитал.

- Капитал, - повторила Тенар безразличным голосом. - Мой
капитал. Мое сокровище. Мое достояние. Мое богатство...

От долгого сидения у нее затекли руки и спина, и она
встала.

- Совсем как у драконов, что находят пещеры или строят
крепости для своих сокровищ и спят на них, оберегая свое
богатство. Брать, брать, и никогда ничего не отдавать!

- Ты узнаешь, чего стоит доброе имя, - сказала Мосс сухо,
- когда потеряешь его. Свет клином на нем не сошелся. Но его
утрату трудно восполнить.

- Будучи ведьмой, ты уже не надеешься стать почтенной
женщиной, Мосс?

- Не знаю, - задумчиво ответила Мосс после некоторой
паузы. - Узнать бы как. Может, дело в тем, что нельзя получить
и то и другое одновременно.

Тенар подошла к ней и взяла ее за руки. Удивленная таким
проявлением чувств, Мосс слегка отстранилась, но Тенар
привлекла ее к себе и поцеловала в щеку.

Старуха протянула руку и, робко коснувшись волос Тенар,
приласкала ее, как это обычно делал Огион. Затем она
отстранилась, пробормотала, что ей пора домой, и уже от самой
двери спросила:

- Или мне лучше остаться, раз чужеземцы где-то поблизости?

- Иди, - сказала Тенар. - К чужеземцам мне не привыкать.

В эту ночь, уснув, Тенар вновь очутилась в наполненной
светом и ветром бездне без конца и края, но теперь свет
потускнел и приобрел оранжево-красный, янтарный оттенок, словно
пылал сам воздух. Она будто очутилась в своей стихии: парила по
ветру, сама становилась ветром, его не знающим преград
дуновением. И никакой голос не окликал ее.

Утром она сидела на пороге и расчесывала волосы. Несмотря
на белизну кожи Тенар, ее волосы были иссиня-черными, а не
светлыми, как у большинства каргадцев. Они до сих пор
оставались такими, если не считать редких седых прядей. Тенар
вымыла волосы, воспользовавшись водой, что согрела для стирки.
Она решила, что раз уж Гед ушел и ее репутации теперь ничего не
угрожает, самое время заняться грязным бельем. Тенар
расчесывала волосы, просушивая их на солнце. В это теплое
ветреное утро искры так и били из-под расчески, срываясь с
кончиков развевающихся волос.

Подошла Ферру и встала неподалеку, наблюдая за ней. Когда
Тенар обернулась и увидела ее, она даже вздрогнула от
неожиданности.

- Что случилось, воробышек?

- Пламя... - сказала девочка со страхом или торжеством в
голосе. - По всему небу!

- Это всего лишь искры сыплются с моих волос, - поправила
ее Тенар, слегка подавшись назад. Ферру улыбалась, а Тенар
никак не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь улыбку на
лице малышки. Ферру вытянула перед собой обе руки, здоровую и
обожженную и сделала вид, будто пытается поймать что-то,
вьющееся вокруг распущенных, развевающихся на ветру волос
Тенар.

- Искорки. Так и летят, - повторила она и засмеялась.

В эту секунду Тенар впервые задала себе вопрос: какой
Ферру видит ее? Каким ей видится мир... и вдруг поняла, что не
знает ответа. Да и откуда ей знать, что видит тот, у кого
выжжен один глаз. Ей вспомнились слова Огиона: "_Э_т_у
_д_е_в_о_ч_к_у_ б_у_д_у_т _б_о_я_т_ь_с_я_", но она не
испытывала страха перед ребенком. Тенар вновь принялась
расчесывать волосы, так что искры забили фонтаном, и опять она
услышала тихий, с хрипотцой, смех.

Тенар выстирала простыни, кухонные полотенца, свое нижнее
белье и платья, одежду Ферру, и оставила сохнуть
(предварительно убедившись, что все козы в загоне) на теплой
траве луга, прижав их камнями, дабы уберечь от резкого
порывистого ветра позднего лета.

Ферру подросла. Ей было что-то около восьми, и хотя
девочка была слишком мала и худа дли своего возраста, за
последние пару месяцев ее болячки поджили, и боль ушла. Ферру
стала гораздо подвижнее и ела намного больше. Она быстро
вырастала из своей одежды, большую часть которой составляли
платьица младшей, шестилетней дочери Ларк.

Тенар подумала, что ей стоит сходить в деревню и навестить
ткача Фана, дабы узнать, сможет ли он дать ей пару отрезов
сукна за те помои, что она регулярно посылает его свиньям. Ей
хотелось сшить что-нибудь для Ферру. Да и проведать старика
Фана тоже не помешало бы. Смерть Огиона и болезнь Геда вынудили
Тенар держаться в стороне от деревни и от живущих там старых
знакомых. Последние события вырвали ее из привычной среды, из
выбранного ею мира - мира, где нет королей и принцесс, могучих
магов, властителей и кудесников, путешествий и приключений
(убедившись, что Хифер присматривает за Ферру, Тенар
отправилась в деревню, и сейчас размышляла по дороге), не
обычные люди совершают обычные поступки: женятся и выходят
замуж, заводит детей, пашут, сеют, поливают. Ее мысли приобрели
некий оттенок мстительности, ибо Гед сейчас, по расчетам Тенар,
был на полпути к Срединной Долине. Она представила его бредущим
по дороге где-то неподалеку от лесистой лощины, в которой они с
Ферру провели ночь. Перед ее глазами возник образ худощавого
седого мужчины, шагавшего с краюхой хлеба, что дала ему ведьма,
в кармане, и с бременем отчаяния на душе.

- Возможно, настало время обрести себя, - подумала Тенар о
Геде. - Время понять, что на Рокке тебя научили далеко не
всему.

Пока она мысленно спорила с ним, другой образ всплыл в ее
сознании: Тенар увидела рядом с Гедом одного из тех людей, что
поджидали ее с Ферру тогда на дороге. Тенар непроизвольно
крикнула: - Осторожно, Гед! - беспокоясь за него, ибо в его
руках не было даже посоха. Она увидела не волосатого
здоровяка-предводителя, а более молодого члена банды, человека
в кожаной шапочке, который пристально разглядывал тогда Ферру.

Тут Тенар подняла глаза и увидела маленький домик по
соседству с домом Фана, где она жила много лет назад. Между ним
и ей прошел человек. Это был тот самый человек, о котором она
только что вспомнила - молодой мужчина в кожаной шапочке. Он
прошел мимо дома ткача, не заметив ее. Она видела, как он, не
сбавляя шага, удаляется по деревенской улочке. Он направлялся к
развилке, где одна из дорог вела вниз, другая - к поместью.

Ни секунды не раздумывая, Тенар последовала за ним, дабы
проследить, куда тот свернет. Он выбрал дорогу, ведущую вверх,
к поместью Лорда Ре Альби, а не ту дорогу, по которой ушел Гед.

Она развернулась и зашагала к домику старика Фана.

Живущий почти что затворником, как большинство ткачей, Фан
был трогательно добр к каргадской девочке, но бдителен. Сколько
же людей, подумала она, пеклись об ее добром имени?! Теперь Фан
почти ослеп, и большую часть работы выполняла его ученица.
Старик был рад гостье. Он сидел в массивном резном кресле под
предметом, которому Фан был обязан своим прозвищем: гигантским
раскрашенным веером, семейной реликвией [Fan - веер (англ.)]
Люди говорили, что столь щедрый дар преподнес деду Фана некий
морской пират, для судна которого в критический момент был
соткан с невероятной быстротой парус. Открытый веер висел на
стене. На нем рукой мастера были выписаны мужчины и женщины в
великолепных розовых, нефритовых и лазурных одеждах; башни,
мосты и стяги Великого Порта Хавнора. Стоило Тенар взглянуть на
веер, как она тут же узнала до боли знакомый рисунок. Гости Ре
Альби всегда приходили взглянуть на него. По всеобщему мнению,
это была главная достопримечательность деревни.

Тенар полюбовалась веером, желая сделать приятное старику,
к тому же он и в самом деле был великолепен.

- Ты где-нибудь видела что-либо подобное во время своих
странствий? - спросил Фан.

- Нет-нет, равного ему нет во всей Срединной Долине, -
ответила она.

- Когда ты жила в соседнем доме, показывал ли я тебе
обратную сторону веера?

- Обратную сторону? Нет, - ответила Тенар, у которой и в
мыслях не было, что веер вообще когда-либо снимают со стены.
Поскольку Фан видел неважно и не мог взобраться на кресло, ей
пришлось сделать это самой и, следуя несколько нервным
указаниям старика, снять веер. Она вложила его в руки старика.
Тот поднес полуоткрытый веер к подслеповатым глазам, дабы
убедиться, что ребра ходят свободно, затем полностью закрыл,
перевернул и протянул его Тенар.

- А теперь медленно открой его, - сказал он.

Она так и поступила. По мере того, как расправлялись
складки веера, перед ее взором представали драконы. Искусно
выписанные на желтоватом шелке розовые, синие, зеленые драконы
расправляли крылья, в то время как фигуры, изображенные на
другой стороне, терялись меж облаков и горных вершин.

- Посмотри его на просвет, - посоветовал старый Фан.

Она подчинилась и увидела, как обе картины слились воедино
благодаря струившемуся сквозь шелк свету, так что тучи и
вершины превратились в башни города, мужчины и женщины обрели
крылья, а драконы взглянули на нее человеческими глазами.

- Видишь?

- Вижу, - прошептала Тенар.

- А я уже ничего не вижу. Но эта картина так и стоит
передо мной. Я немногим ее показывал.

- Она великолепна!

- Я хотел показать ее старому магу, - сказал Фан, - но так
и не собрался.

Тенар опять перевернула веер, держа его против света,
затем повесила вещицу на место. Драконы скрылись во тьме, а
мужчины и женщины гуляли при свете дня.

Затем Фан сводил ее во двор взглянуть на пару великолепных
свиней, нагуливавших жир, дабы осенью превратиться в колбасу.
Они обсудили недостатки Хифер как носильщицы помоев. Тенар
поведала ему, что мечтает о куске полотна для детского
платьица, и он с радостью наделил ее полновесным отрезом
великолепного льняного полотна, которое его ученица -
молоденькая женщина, коей он передал вместе с ремеслом умение
отрешиться от внешнего мира - с сосредоточенным видом ткала на
станке.

По дороге домой Тенар мысленно представила Ферру за
ткацким станком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31