— Ну у вас и память! — искренне восхитился Секретарь Совбеза.
— Пока не жалуюсь, — скромно отреагировал эксперт. — Продолжим...
— Можно ли по одному документу... назовем его спецификацией... определить конкретный тип заряда? — Полковник слабо разбирался в ядерном оружии, но по поводу своей некомпетентности не комплексовал и при необходимости обращался к специалистам.
— Зависит от уровня документа... — Секретарь Совбеза внимательно склонил голову.
— В нашей системе, как вам известно, принята схема допусков. От уровня допуска зависят кодовые обозначения и полнота характеристик. Кстати, а какой у вас допуск?
Полковник выложил перед экспертом пластиковую карточку. Не до церемоний, когда речь заходит о государственных секретах.
Самуил Маркович внимательно прочитал строчку цифро буквенного кода и удовлетворенно вздохнул.
— Годится... Показывайте, что у вас есть.
— Вот, — на стол легла ксерокопия машинописной страницы. — Это все.
— Так, — эксперт сдвинул на нос очки и наклонился над листком бумаги, — ага.... «яблонька» семьдесят девятого... помню, Андрей Павлович делал... крепления по стандарту... сто пятьдесят единиц... стабилизация ниобием... та ак, без разделения в вольфрамовом блоке... зашита по стандарту... блокиратор типа «семь бэ»... это ясно... пятый уровень... прокладка оксидом титана, тоже нормально... Так что вас интересует?
— Вы знаете, — честно признался полковник, — я ничего не понял из того, что вы сейчас говорили. Для меня слова «яблонька» и все остальное — темный лес. Если возможно, объясните на уровне средней школы.
— Да пожалуйста! — Самуил Маркович отложил ксерокопию. — «Яблонька» — это кодовое обозначение данной модификации заряда, принятое в документации примерно в семидесятом году. Расчетная мощность — сто пятьдесят килотонн. Урановый сердечник стабилизирован ниобием и заключен в сферу из бериллия и вольфрамовую рубашку. Крепления к носителю стандартные. То есть боеголовку можно использовать как при наземном шахтном базировании, так и при морском и воздушном. Пять степеней защиты от произвольного срабатывания... От механических до электронных. Сама начинка разделена на шесть частей, вступающих во взаимодействие под влиянием взрывчатки со скоростью внутренней детонации свыше двенадцати тысяч метров в секунду. От «красной ртути» отказались, чтобы сделать начинку более долговечной. Боеголовка крайне надежна по причине собственной примитивности...
— Стоп! — улыбнулся гость. — «Красная ртуть» — это вещество, усиливающее термоядерный взрыв?
— Молодой человек! — эксперт сдвинул очки на лоб. — Во первых, мы с вами беседуем об атомном, а не термоядерном устройстве. Есть, знаете ли, разница... И второе — молодые гои, пытающиеся торговать ртутью красного цвета с плотностью двадцать граммов на кубический сантиметр, демонстрируют вопиющую безграмотность. Нет такого вещества в природе и никогда не существовало! Это чушь! «Красной ртутью» — во все времена называли оружейный плутоний. Просто об этом мало кому было известно... Все так называемые «продажи красной ртути» — аферы. Когда я читал посвященные данной теме статейки в газетах, я очень смеялся. И больше всего — над чиновниками, которые подписывали квоты продаж.
— Ага, понял, — кивнул Секретарь Совбеза.
— Пойдем дальше... Та спецификация, что вы мне показали, скорее всего относится либо к системе «Радуга», либо к «Маятнику».
— О «Радуге» я слышал...
— Что слышали? — хитро прищурился Самуил Маркович.
— Программа космического размещения.
— Верно. Значит, знаете о системе. — Эксперт не стал дальше развивать тему, а полковник не спросил, более заинтересованный впервые упомянутым «Маятником». Судьба спутника КН 710 так и осталась невыясненной. Самуил Маркович пребывал в уверенности, что управление системой «Радуга» находится под полным контролем специального подразделения. Иного представить себе он не мог. — Хорошо...
— О «Маятнике» можно подробнее?
— Конечно. Ваш допуск вполне позволяет... Итак. Система «Маятник» — это размешенные на территориях сопредельных ныне республик законсервированные шахты с ядерным оружием. Судя по представленному вами документу, восемь зарядов именно из этой серии.
— Каких республик? — изумился Секретарь Совбеза.
— Беларуси, Украины, Казахстана и Армении, — спокойно ответил эксперт. — По восемь десять шахт. Приведение в боевую готовность занимает менее суток. Где конкретно расположены объекты — извините, не в курсе.
Полковник потер виски.
— Вы уверены?!
— Абсолютно, — теперь пришла очередь удивляться восьмидесятилетнему атомнику. — А вы что, потеряли над ними контроль?
— Мне об этом ничего не известно, — Секретарь Совбеза взял себя в руки. — Думаю, что нет.
— Так вы думаете или вы точно знаете? — строго спросил Самуил Маркович.
В десять семнадцать Владислав проявил первые признаки нетерпения.
Он внимательно осмотрел почти пустую улицу, припаркованные у ресторана автомобили, группу курящих на углу молодых людей.
Вроде всё спокойно.
За окнами кабака жизнь тоже текла без изменений — музыка, гул голосов, стелящийся по залу табачный дым, официанты с подносами, мягкий свет ламп. В течение последнего получаса в гостеприимно распахнутые двери зашло трое новых посетителей. А вышел только один — пузатый горец в черном костюме и белоснежной рубашке без галстука, севший в роскошный «Infiniti Q45t» серо стального цвета и неторопливо укативший по каким то своим делам. Номер седана Рокотов черкнул на висевшем по центру приборной доски листе блокнота.
Азад не появлялся.
В десять двадцать пять биолог антитеррорист выложил все из карманов, оставив лишь деньги в сумме двухсот рублей, запер джип на секретный, открывающийся без ключа замок и переступил порог ресторана.
На нового посетителя никто не обратил ровным счетом никакого внимания.
Рокотов приблизился к стойке, уселся на банкетку и бросил перед собой сотню, внимательно оглядывая боковым зрением зал.
— "Мальборо" и стаканчик сока...
— Какого именно? — вежливо склонился вышколенный бармен с узким, как бритва, лицом и плотно прижатыми к черепу деформированными ушами.
«Борец, — автоматически отметил Влад, — средний вес, вольник или классика...»
— Апельсин есть?
— Да.
— Тогда его... — Уже не скрываясь, Рокотов посмотрел в зал.
Азада за столиками не наблюдалось.
— Кого то ждете? — напряженно спросил бармен.
Оп па! Что у него с голосом?
— Нет, — биолог повернулся к стойке и положил локти на полированное дерево, — просто смотрю... Из горячего что есть?
— Шашлык, люля, котлеты по киевски, — затараторил бармен, явно стараясь потоком слов отвлечь посетителя от прозвучавшего пять секунд назад вопроса, — отличная соляночка. Из рыбного — осетрина и форель...
— Форель — это хорошо. — Влад из под опущенных ресниц посмотрел на своего визави, делая вид, что поглощен освобождением пачки «Мальборо» от липнущей к пальцам полиэтиленовой пленки.
Бармен бросил взгляд куда то за спину Рокотова и еле заметно подмигнул, невидимому соплеменнику.
«Интересно, где мой черножопый друг и что здесь, собственно, происходит?..»
— Давайте форель, — после недолгого раздумья «решился» Влад. — Где здесь руки моют?
— Туалет справа в конце зала, — опять почему то напрягся бармен.
«Дурдом какой то!»
Биолог не торопясь прошел вдоль стойки, распахнул выкрашенную в веселенький желтый цвет дверку и зашел в сияющее надраенным кафелем Г образное помещение.
Никого.
Рокотов миновал кабинки, свернул к писсуарам и остановился.
У дальней стены, вытянувшись в струнку и прижимая к груди руки, лежал Вестибюль оглы.
Мертвые, широко открытые глаза безучастно смотрели в потолок.
Из подреберья торчала деревянная рукоять.
Крови почти не было. Один профессиональный удар под углом снизу вверх разрубил сердечную мышцу маленького, но мужественного азербайджанца. Азад умер мгновенно.
Владислав почувствовал, как у него похолодело лицо.
Кулаки у Азада были конвульсивно сжать.
Сзади грохнула распахнувшаяся дверь.
Бежать было поздно.
Да и некуда — в туалетной комнате окон не предусмотрели.
— Стоять! — рявкнул детина в синей милицейской форме, направив в живот Рокотову дуло короткого автомата и пропуская мимо себя двух сержантов с пистолетами в вытянутых по американской полицейской моде руках.
Влад послушно поднял руки вверх и застыл, изобразив на лице полное непонимание происходящего...
Глава 8
У! А! КАЗАЧОК!
Владиславу грубо закрутили за спину руки, накинули на запястья стальные дуги милицейских «браслетов», для профилактики дали по шее, выволокли к припаркованному у центрального входа патрульному автомобилю и запихнули в зарешеченное отделение, сопровождая свои действия непременным матом и обдавая биолога густым перегаром.
За полторы две секунды Рокотов прокачал ситуацию, определил принадлежность ворвавшихся в туалет к рядам сотрудников органов и потому не сопротивлялся. Вел себя как любой нормальный человек, оказавшийся в таком положении — испуганно и нервно.
Группу захвата явно использовали втемную.
Кто то заранее позвонил в местное отделение и сообщил о поножовщине в ресторане. Расчет примитивный, но верный. Вслед за разведчиком на объект должен был явиться и основной персонаж. Противник приблизительно взял получасовой тайм аут и попал в точку. Можно было не сомневаться, что уже завтра утром найдутся несколько свидетелей, которые однозначно опознают Влада как человека, поссорившегося с убитым за пару минут до происшествия и предложившего тому «выйти разобраться».
Через заднее окошечко биолог видел лишь уносящуюся из под колес мостовую.
«Кисло... Попадать в ментовку в мои планы не входило. Но что произошло? В этом кабаке нас не могли ждать в принципе! Или могли? Да нет, не могли... Однако факты говорят об обратном. Так, спокойно. Без достаточной информации ты все равно ничего не выяснишь. Из райотдела удрать можно. Если изобразить из себя зачуханного совка, то контроль будет ослаблен. Психология, понимаешь... Мусорята к отпору не готовы. Раз дал себя взять без сопротивления, значит, и дальше так себя вести будет. Стереотип... Азада я потерял. Вот это самое плохое. Подставил ни в чем не повинного человека. И придется с этим жить. — Биолог стиснул зубы. — Ну, уроды, держитесь! Даст Бог — доберусь и перережу всю компанию. Кто же отдал приказ? — Рокотов закрыл глаза и прокрутил в памяти картинку. — Так... Захожу в двери... Слева трое, один из них рыжий. Справа сдвинуты столы, сидят человек восемь, все уже сильно под газом. Орут, машут руками, чего то по своему щебечут... Дальше мужик в возрасте с дамой, кушают... Еще дальше — молодые парни. У одного из них на куртке надпись. „New York Rangers». Куртка синяя с белыми рукавами. Самопал, у нью йоркцев другие командные цвета... В глубь зала — два столика. Один пуст, за другим мужик в пуховом свитере... Итак. Халдей подмигнул. Кому? По директрисе — либо мужику в свитере, либо мужчине с дамой. Поворот головы градусов на тридцать, точно над моим правым плечом. Скорее, свитероносцу... Другой мужчинка сидел в две трети, мог не увидеть сигнала. А тот, что в свитере, лицом... Лет сорок сорок пять, горбоносый... там, кстати, все горбоносые, даже дама... широкие плечи, короткая стрижка, рост примерно метр семьдесят... если ноги не короткие. Тогда метр шестьдесят шестьдесят три... особых примет я не видел. Татуировок точно нет. Пальцы... широкие, с квадратными ногтями. Тыльная сторона рук чистая, без шерсти... Это может говорить о тренировках по рукопашке, волосы в таких случаях стираются. Ага! Брови у него оригинальные, на излом у висков... Лоб низковат, но это может быть за счет прически. Волосы хоть и короткие, но зачесаны вперед... Встречу — не перепутаю..."
«Уазик» затормозил у отделения. Хлопнули дверцы, и милиционеры забубнили, что то объясняя дежурному. Задняя дверь распахнулась.
— Вылезай! — Двухметровый прапорщик покрутил на пальце связку ключей.
Влад неуклюже изогнулся и вывалился из «козлятника», сделав вид, что едва удержался на ногах.
Возле машины стояли четверо и с интересом наблюдали за задержанным. Двое патрульных, прапорщик и низкорослый человечек в помятом костюме с лишенным налета интеллигентности лицом.
— Тащите его в камеру, — заявил человечек, — «сотка»щас будет...
Рокотова подтолкнули в спину, провели через арку и железную дверь, обыскали, сняли наручники и затолкали в маленькую камеру размерами два на полтора метра.
Биолог присел на грубо сколоченную из сосновых досок скамью и огляделся. В изолятор он попал впервые.
Напротив двери, забранной дырчатым оргстеклом, сидел дежурный и резал сало на расстеленной газете. Помимо сала на столе лежали полбуханки хлеба, две луковицы, палка колбасы и пакет с солеными огурцами. Водки не наблюдалось, но Влад был уверен, что она где то неподалеку. Слишком уж предвкушающим было лицо у милиционера.
Внутри каморки для задержанных ничего интересного не было. Голые стены, скамья, плафон под потолком. На известке были выцарапаны лозунги вроде «Лучший мент — мертвый мент!», «Мусарню — в космос!» и прочие в том же духе, перемежающиеся матерными четверостишиями и фаллической графикой. Также было много женских имен с телефонами и описанием предоставляемых услуг.
Владислав отломал щепочку, дождался, когда прапорщик куда то отлучился, и оставил свой след на стене:
Водка в стакане и сало в кармане.
Я — российский скворец
Мусор дособлюдаю.
Хайкуполучилось что надо. Коротко и по существу. И в полном соответствии с традициями японского стихосложения. Опус украсил свободное место на стене и привнес даже некий шарм в оформление камеры. Сразу стало понятно, что в ней сидел образованный и тонко чувствующий человек.
Рокотов удовлетворенно вздохнул. Настроение немного улучшилось. Вернувшийся со стаканом дежурный подозрительно посмотрел на безмятежного задержанного. Почти физически ощущалось, как у милиционера скрипят мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33