— Совсем... Я же ничего по документам не проводил...
«Идиот! — разъярился Арби. — О собственных делишках с левым товаром думает!»
— Где накладная на контейнер?
— Сжег, как договаривались. В тот же день.
— А договор с фирмой перевозок, откуда машина была?
— Так я наличными платил, без накладной...
— Точно договора не было?
— Конечно! Как мне сказали, так я и сделал. Ни одной бумажки...
Арби перевел дух. Если нет бумаг, то и бояться нечего. А этого придурка надо устранять. Причем в самое ближайшее время.
— Ну, я пошел? — заискивающе спросил бизнесмен Бачараев.
— Иди. В конторе не появляйся, посиди дня три дома...
Абу квартиру снимал, так что официально его адрес было невозможно узнать. Комната, в которой он был прописан, принадлежала совершенно спившейся особе, у которой при любом желании нельзя было ничего узнать.
— Я тебе завтра позвоню.
Арби принял решение. Вызовет Абу на встречу за город и завалит из пистолета с глушителем. Тело можно будет бросить открыто. Смерть чеченского коммерсанта спишут на внутренние разборки и даже копаться в деле не будут.
Лучший подельник — мертвый подельник.
Перелопатив изъятые в офисе Абу документы, Влад понял, что ни на йоту не приблизился к решению задачи. Какие то старые накладные, давно просроченные договора, записи о стройматериалах и оборудовании, сотни телефонов, начириканных разными ручками на клочках бумаги, бесконечные Тани, Светы, Нади, Анжелы и Жанны вперемежку с Магомедами, Ильясами, Тимурами и Вахами.
Фирма «Авангард» представляла собой мелкую посредническую контору, не брезговавшую ничем, что могло приносить хоть минимальную прибыль. Как явствовало из записей, за последний год гражданин А. Бачараев поучаствовал в сотне сделок, начиная с реализации тонны явно краденой муки и заканчивая перепродажей списанного на металлолом башенного крана.
Часть листков была испещрена денежными расчетами, где теневая прибыль во много раз превосходила декларируемую, и схемами по обороту самопального спиртного.
Записные книжки тоже не радовали.
Снова сплошные девицы с вкраплениями кавказских имен и прозвищ. Если их обрабатывать, на это уйдет несколько лет.
Чтобы прояснить вопрос с контейнером, требовался сам Абу.
Рокотов вернулся на исходную позицию.
Единственной зацепкой, с которой можно было начать, был небольшой ресторанчик на Охте, где Бачараев, судя по всему, проводил все свободное время. Помимо визиток директора и шеф повара, Влад наткнулся на два десятка записок, в которых Абу сообщал девицам и приятелям, что «будит в кабаке...» и что «по всем вапросам звонить в кабак...». Разнообразием записки не отличались и были датированы совершенно разными месяцами. Но с абсолютно идентичными грамматическими ошибками. Например, бизнесмен считал, что существительное «официант» пишется как «афицант», и отправлял всех своих знакомых именно к «афицанту».
Около трех часов неожиданно позвонил Азад, которого зачем то занесло в Петроградский район. Спустя десять минут он возник на пороге, загадочно улыбаясь.
— Не спится? — посочувствовал Владислав.
— А! — Вестибюль оглы сбросил куртку, прошел на кухню к заваленному бумагами столу и положил поверх стопки документов небольшой сверток. — Нашел что нибудь?
— Пока нет... Что это у тебя? — Азербайджанец развернул тряпицу, и взору биолога открылся маленький пистолетик с покрытой перламутром рукояткой.
— "Браунинг", — Азад любовно погладил дамское оружие. — Семь зарядов, калибр «шесть тридцать пять»... И десяток патронов.
— Откуда он у тебя?
— Торчок на три дозы сменял. — Влад повертел в руке пистолет с коротким стволом.
— Паленый?
— Врать не буду. Не знаю. Но вряд ли... — Рокотов проверил ствол, несколько раз оттянул затворную раму и щелкнул предохранителем. Пистолет удобно лежал в руке, практически скрытый ладонью. С расстояния в пять метров из него можно было быстро и незаметно наделать в противнике три четыре лишние дырки.
— Себе взял?
— Нэт. Подарок. Ты ж говорил, что у тебя проблема с оружием.
— Проблем, кстати, у меня нет, если не считать условной смерти и наличия в городе контейнера с вирусом. Но за презент спасибо. Ты не сильно потратился?
— Ерунда! — отмахнулся Азад. — Где то десять баксов... Это нэ дэньги.
— Торчок не проболтается, кому ствол сдал?
— Нэт. Ствол левый, валялся на антресолях. Я его еще от пыли протирал... Торчок со стажем, правила знает. Если скажет кому, его свои же придавят.
— Наркуша на ломке об этом не думает, — напомнил Влад.
— Да он не интересен никому! Ментам его трогать резона нет, пятый год на игле, сам сдохнет скоро... А корефаны тем более слушать не будут. У них интересы другие.
— Ну, ты профи, знаешь лучше, — согласился Рокотов. — Кофейку будешь?
— Нэ откажусь. — Вестибюль оглы за день набегался, пристраивая доставшуюся бесплатно травку, и теперь с наслаждением вытянул ноги, полулежа в кресле. — Так что ты говорил про этого чечена?
— Да не нашел я ничего. Самого брать надо. А как — не знаю.
— Адреса нэт?
— Нет. Только ресторан знаю, где он тусуется...
— Тогда это просто. Если у него постоянный кабак есть, там знают, как его найти. Съездим и выясним.
— Легко сказать...
— А тэбе идти нэ надо. Я схожу. Подозрений нэ будет, отвечаю. — Азербайджанец пододвинул к себе пепельницу. — Предложу товар, вместе пыхнем, поговорим... Так всегда дэлается. Абрэки общий язык обязательно найдут.
— Ты ж не абрек, — засомневался Влад.
— Любой горец — абрэк. Я в одном городе вырос и с чеченами, и с даргинцами, и с аварцами, и с ассирийцами. Как подойти и разговор начать, знаю. А тэбе лучше нэ светиться раньше времени.
— Ну смотри... — Влада отчего то охватила тревога.
— Всё путем будет! — засмеялся Азад. — Черножопый черножопому — друг, товарищ и брат. Вам, нэверным, этого нэ понять...
Глава 7
ЧТО ТАКОЕ «КРАНТЫ» (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
— ...А еще я читал, — сообщил Вестибюль оглы, — что наш губернатор имеет свою долю в «Пэ Пэ Че».
Ресторан был пока заполнен лишь на треть, и Азад с Владом убивали время за приятной беседой, сидя в припаркованном у дома напротив «мерседесе».
— Ага, щас! В «Комсомольце Москвы» скоро не такое напишут! Как Щука нацелился протащить своих людей в Думу, так на него и навалились... ОРТ и НТВ нас вообще «криминальной столицей» объявили. — Рокотов аккуратно затушил окурок и открыл термос с кофе. — Будешь?
— А давай! — Вестибюль оглы снял свою пустую чашку с торпеды.
— Честно говоря, меня вся эта политика достала, — биолог разлил почти черный напиток, — ничего хорошего я в ней не вижу. Одно словоговорение... А как доходит до дела, простой человек имеет одни неприятности. Вот возьмем меня.
— Возьмем, — согласился азербайджанец.
— Все передряги, в которые я попадал, были следствием моего неверия в наше государство. Ибо я представляю себе, что значит обратиться к нашим чиновникам. И это происходит не потому, что я такой особенный дурак, а из за сложившейся системы. Да ты и сам все видишь. Ни в одной нормальной стране гражданина не будут вычеркивать из списка живых только потому, что отсутствие его в ведомости портит общую картину отчетности. И ни в каком государстве собственность так беззастенчиво не захватывают. А у нас могут...
— Нам надо сильное государство.
— Ошибочка, друг мой. Существует строгая закономерность: сильное государство — слабый гражданин и наоборот. У государства и человека — противоположные цели в жизни.
— Тогда что дэлать?
— Искать разумный компромисс, — Рокотов пожал плечами. — По другому никак... Баланс сил и интересов. Этим правительства нормальных стран и занимаются. И мы когда нибудь к этому придем.
— Скоро? — недоверчиво спросил Азад.
— Я откуда знаю... У нас фигуры достойной нет. Одни воры и клоуны. Нормальные люди, как мне кажется, во власть не идут принципиально. Противно очень.
Ибрагимов поудобнее устроился в кресле и приоткрыл боковое окно.
— У меня в республике тоже. Брат недавно приезжал, рассказывал... Без взятки ни на одну должность не устроиться.
— Так менталитет то советский, — согласился Владислав, — новый пока не вырос. И наше поколение такое же... И ты, и я были пионерами и комсомольцами, учились и советских школах, я в универе зубрил труды Ленина. От этого никуда не деться.
Вестибюль оглы наморщил лоб.
— Абыдно...
— Не без этого. Но это не повод опускать руки. Как нибудь выживем.
— Перспективы нэт, — серьезно сказал Азад, — бизнес свой нэ построить, налогами задушат, проверками...
— А ты что, решил легализоваться? — хохотнул Рокотов. — Открыть малое предприятие по переработке опиумного мака?
— А я же пробовал нормально торговать... В девяносто втором, когда сюда приехал. Организовал фирму, нанял работников. Дэньги на развитие были. Хотел электронику продавать. Видики, камеры, магнитофоны. Тогда большой спрос был... — Вестибюль оглы нахмурился. — Даже с братвой отношения наладил. Родственники помогли.
— И что произошло?
— Сначала проверки. Пожарники, санэпидстанция, участковый, местная администрация... Сам понимаешь, если всем платить, никаких денег не хватит. Месяца два помурыжили, потом вызвали в лицензионный отдел. Предложили фирму отдать одному из налоговой инспекции. Мол, я буду официальным владельцем, но на окладе. А налоговая все остальные вопросы проконтролирует...
— Так прямо и сказали?
— А что со мной церемониться, вздохнул азербайджанец, — я же «черный», человек второго сорта... Прямо так и сказали. И дали три дня на размышления.
— И что потом?
— Я подумал, что отобьюсь... Послал их, человеку одному сказал. Из авторитетных. Только времени мне нэ хватило. На следующий день у меня в квартире обыск сделали и нашли полкило анаши. На фирму арест, меня — в камеру... А следак мне на первом же допросе и говорит — так, мол, и так, не подпишешь документ о передаче фирмы, сядешь на пять лет. Прокурор еще зашел в кабинет, подтвердил. И ручку держит, типа готов санкцию на арест подмахнуть... Я и сломался.
— И с тех пор...
— Ага, — Азад грустно усмехнулся, — так и живу. Дело, конечно, тут же закрыли... Да и не было никакого дела, на понт меня брали. Менты же траву мне и подбросили. Но если б не согласился фирму отдать, сейчас бы сидел. Или на кладбище лежал бы. Шансов выйти живым у меня мало было...
— Но твое нынешнее занятие не назовешь безопасным.
— Кушать то на что то надо. Я тогда для себя решил — будь что будет. Раз эти сволочи со мной так, я по их поганым правилам играть не буду. Сделал вид, что испугался, переехал в другой район, год сидел тихо, бабки копил... Потом вот квартиру рядом с тобой купил.
— А фирма твоя?
— Думаешь, забыл? — хищно усмехнулся Вестибюль оглы. — Нэт, нэ забыл и нэ простил. Два года назад купил партию ТТ и на складе их в коробки с техникой напихал. А один — в директорский кабинет, в стол. Еще анашишки подбросил. Они нэ знали, что у меня запасной комплект ключей от всех помещений остался. И сигнализацию я ставил, так что код знал. Пожадничали, замки и двери нэ сменили... Потом стуканул через одного торчка в РУБОП. Всю кодлу повязали. И этого, из налоговой, и его дружбанов. До сих пор следствие идет. Эту историю даже по телевизору показывали...
— Боюсь, отмазаться могут.
— Нэ могут. Это нэ всё еще. На даче у налоговика труп нашли закопанный.
— Ничего себе! Это как?
— А так! Торчок один от передозировки помер... Я случайно узнал. В тот же день. Ну, буквально через час. Бросил тело в тачку, привез к налоговику на дачу и ночью у забора прикопал. Дело осенью было, налоговик в городе, дача пустая... Залез тихо к нему на кухню, взял ножик и трупу горло перерезал. Завернул все в полиэтилен и скинул в яму. Когда тело обнаружили, убийцу недолго искали. На ноже то отпечаточки! Никакой знакомый прокурор в таком тухлом деле нэ поможет.
— Хороший способ, — согласился биолог, — и с тобой связи нет. Тем более столько лет прошло. Надо запомнить. А то чем черт не шутит...
Сайко на встречу чуть не опоздал. С утра двигатель подержанного «бьюика», купленного Игорем из преклонения перед всем американским, закапризничал, и заместителю начальника службы безопасности консульства США пришлось почти час давиться в вагоне метро.
На улицу Сайко выбрался взбешенным до предела.
Он и не подозревал раньше, сидя в просторном, обитом гонкой серой кожей салоне «дорожного крейсера», насколько он ненавидит своих собственных сограждан. До покупки американской машины Игорь жил как все, не обращая внимания на давку, дешевую одежду и усталые лица. А теперь будто бы прорвало. От одного соприкосновения с толпой его мутило. Привыкший к тишине консульских коридоров, выглаженным брюкам со стрелочкой, повязанным с изящной небрежностью галстукам, уважительным приветствиям коллег, Сайко на час окунулся в людской водоворот, где ему тут же наступили грязными «говнодавами» на сияющие ботинки, провели истекающим капустным соком пакетом по спине, сунули под нос рыбью голову и напоследок притерли к шершавой известковой стенке, оставившей на правом рукаве пиджака грязно белое пятно.
Ответственный за изучение распорядка дня Вознесенского толстяк нетерпеливо топтался у киоска с сигаретами и посматривал на часы.
— Ну? — вместо приветствия буркнул Сайко.
— Завтра можно работать, — просипел толстяк, — у него стрелка в десять. В центре. Из дома выйдет около девяти...
— А соседи?
— В девять там нет никого. Мы два дня попасли. С восьми до одиннадцати — мертвые часы. И двор удобный. Парадняк сплошь закрыт кустами, справа — помойка, слева — ограда трамвайного парка. Наскочить у выхода — и хана...
— А семья? Он же на первом этаже живет, могут чухнуться.
— Не боись. Сейчас он один. Проверено.
— Откуда про стрелку знаешь?
— Услышал. Я на лавке ошивался, когда тот договаривался по мобиле...
— Пацаны готовы?
— Будут бабки — будут готовы, — зевнул толстяк.
— Сегодня получите. Я часика в четыре освобожусь, подъеду к тебе. А вечером вместе на место съездим.
Собеседник Сайко сутки через двое работал охранником в американском культурном центре и имел возможность посвящать свободное время побочному промыслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33