В Чарльзтауне разобрали возвышавшуюся там башню, и Сити-сквер выглядела без нее странно голой и беззащитной. Как человек без привычных очков. Нужно было сохранить ее, разбить там небольшой парк.По причинам, которые для меня до сих пор не ясны, движение в середине дня в Бостоне ничуть не отличалось от движения в часы пик, и мне потребовалось почти тридцать пять минут, чтобы доехать до своей квартиры. Пам Шепард, впустившая меня, выглядела аккуратной, но очень взволнованной.— Я как раз ем суп, — сказала она. — Хочешь?— Я обедал, — ответил я, — но посижу с тобой, выпью кофе, пока ты ешь. Нам придется провести вместе еще одну ночь.— И?— И потом все, как мне кажется, закончится. Ты сможешь отправиться домой.Мы сидели за столиком, она ела свой томатный суп, а я пил свой растворимый кофе.— Домой, — сказала она. — Господи, как давно это было.— Соскучилась по дому?— Да, очень, но... не знаю. Еще не решила по поводу возвращения домой. Что изменилось с того момента, как я ушла?— Не знаю. Мне кажется, тебе следует отправиться туда и выяснить это. Вероятно, ничего не изменилось. Но завтра Роуз и Джейн окажутся в тюрьме, а ты не можешь спать здесь вечно. Моя сдержанность имеет пределы.Она улыбнулась:— Это комплимент.— Поговорим об этом завтра. Я не стану пинками прогонять тебя.— Что произойдет завтра?— Мы около шести часов отправимся в Челси, на рынок, осуществим сделку с оружием, а когда она, так сказать, подойдет к логическому завершению, нагрянет полиция, и у вас с Харви появится еще одна возможность попытаться наладить совместную жизнь.— Почему я должна ехать? Я не хочу сказать, что не поеду или не должна ехать, но какая от меня польза?— Ты будешь кем-то вроде заложницы... Роуз решила, что, если ты будешь участвовать в сделке, я не стану их обманывать. Она мне не верит, но знает, что я забочусь о тебе.— Ты имеешь в виду, что если ее арестуют, то арестуют и меня?— Это ее теория. Я сказал ей, что с сестрами так не поступают. Она сказала мне что-то о святом долге.— Господи, быть может, ты единственный человек, на которого я могу положиться.Я пожал плечами. 25 Лил жуткий дождь, и было еще темно, когда я проснулся от боли в шее на диване в своей гостиной. Я выключил звонок и вытащил свое усталое тело из постели. Без пятнадцати пять. Я принял душ и оделся, а потом постучал в дверь спальни. Было пять часов.— Я проснулась, — сказала Пам Шепард.Она вышла из спальни в моем халате, выглядя соответственно своему возрасту, и направилась в ванную комнату. Я проверил пистолет. Встал около окна и смотрел на Мальборо-стрит, на разбегающиеся по лужам круги от капель дождя. Подумал, что неплохо бы сварить кофе, но решил, что времени уже нет и придется попить его в железнодорожном вагоне. Достал спортивную куртку с надписью «Лоуэлл Чифс» и надел. Попробовал, легко ли будет доставать пистолет в этой куртке: если не застегивать, получается совсем неплохо. В пять двадцать из ванной появилась Пам Шепард, на этот раз причесанная, подкрашенная, но по-прежнему завернутая в мой халат. Она вернулась в спальню и закрыла за собой дверь. Я достал ключи от машины из кармана брюк и положил их в карман куртки. Снова подошел к окну и посмотрел на дождь. Всегда чувствую себя возбужденным во время дождя. Мокрые улицы выглядели более обнадеживающими, чем сухие, город был более тихим. В пять тридцать из спальни вышла Пам Шепард, одетая в желтые слаксы, блузку шоколадного цвета с длинным воротником. Она накинула зеленовато-голубой плащ, широкополую шляпу, гармонировавшую с ним, и сказала:— Я готова.— Запас одежды на любой случай, — похвалил я. — Наверное, ты даже уговорила Сьюзен купить тебе шляпу «сафари» на тот случай, если тебе придется пристрелить тигра прямо в моей квартире.Она улыбнулась, но в улыбке не чувствовалось живости. Она было испугана.— Это не сложнее, чем купить молоко, — сказал я. — Там будет больше полицейских, чем фруктовых мух. И я всегда буду рядом.Мы спустились на улицу, сели в машину, двигатель завелся и мы поехали.— Я знаю, — сказала она. — Знаю, что все будет в порядке. Так много всего случилось, а теперь еще и это. Полиция, гангстеры, раннее утро, дождь — и так многое зависит от этого.— Мы с тобой будем в порядке, крошка, — сказал я.Я похлопал ее по колену. Так обычно любил делать отец: в этом жесте смешивались любовь и утешение. На Пам Шепард, однако, это не оказало видимого действия. Без двенадцати минут шесть мы въехали на стоянку рядом с рестораном. Наступал день, но он был серым и унылым для этого времени года, и теплый желтый свет, струившийся из окон вагона, выглядел очень приятным. Вблизи расположилось множество грузовиков и легковых машин. Станция начинала свою работу очень рано. По моим предположениям, в двух грузовиках сидели наши люди, но невозможно было определить, в каких именно.В ресторане мы забрались в кабинку и заказали два кофе и две английские булочки. Пам свою не съела. Примерно в две минуты седьмого зашел Кинг Пауэрс в пальто военного покроя и простой кепочке для гольфа. С ним был Мейси в плаще, а на улице, возле подъезда, я заметил Хоука в чем-то похожем на белый кожаный плащ с капюшоном.— Доброе утро, Кинго, мальчик мой. Не желаешь ли чашечку яванского кофе? Английскую булочку? Мне кажется, моя спутница не собирается ее есть.Пауэрс сел и посмотрел на Пам Шепард.— Это — покупатель? — спросил он.— Одна из них. Остальные с деньгами еще не подошли.— Лучше бы поторопились, мать их, — сказал Пауэрс. Мейси сел рядом с ним.— Шляпка просто очаровательна, Кинг, — сказал я. — Помню, моя тетушка Берта любила носить такую в дождливые дни. Говорила, что, если намочишь голову, не избежать беды.Пауэрс не обратил на меня внимания.— Я же сказал, ровно в шесть, мать их, значит, нужно быть в шесть. А не в пять минут седьмого, понимаешь, о чем я?В ресторан вошли Роуз и Джейн.— Кстати, о совпадениях, Кинг, — заметил я. — Они пришли.Я помахал Роуз и Джейн, указал на улицу. Они развернулись и вышли.— Присоединимся к ним, — сказал я, — на улице будет меньше людей, которые могут нас подслушать.Пауэрс встал, Мейси последовал за ним, мы с Пам Шепард замыкали. Выходя, я тщательно рассмотрел Хоука. На нем был белый кожаный плащ. С капюшоном.— Чудесная погодка сегодня, не так ли, босс? — сказал Хоук.— Не возражаешь, если я постучу по твоей голове на счастье? — спросил я.Я заметил, как задвигались плечи Хоука в беззвучном смехе.Он двинулся за мной следом. На стоянке я сказал:— Кинг, Мейси, Хоук, Роуз, Джейн, Пам. Теперь все друг друга знают. Займемся делом.— Деньги с собой? — спросил Пауэрс.Джейн показала ему хозяйственную сумку, которую она держала под черным пластиковым плащом.— Мейси, бери их в грузовик и пересчитай.— Откуда мы знаем, что он не убежит с ними? — спросила Роуз.— Черт возьми, сестричка, что с тобой? — удивился Пауэрс.— Мы хотим посмотреть оружие, — сказала Роуз.— Оно в кузове грузовика, — пояснил Мейси. — Давайте залезем туда вместе, я буду считать деньги, а вы осматривать оружие. В этом случае мы не потеряемся и будем друг у друга на виду.— Хорошо, — сказал Пауэрс. — Приступим. Мне надоел этот сраный дождь. Хоук, поможешь Мейси грузить, когда он сосчитает деньги.Пауэрс забрался в кабину грузовика «Райдер Рентал» и закрыл за собой дверь. Роуз, Джейн и Мейси подошли к грузовику сзади. Мейси открыл дверь, и все трое полезли в кузов. Хоук, я и Пам Шепард остались стоять под дождем. Примерно через минуту из грузовика высунулась Роуз.— Спенсер, вы не проверите для нас оборудование? — спросила она.— Не сходи с места, — сказал я Пам. — Сейчас вернусь.Хоук застыл рядом с ней, прислонившись к переднему бамперу грузовика. Я обошел машину и забрался в кузов. Оружие было здесь. Все еще в заводской упаковке. Винтовки М-2. Я проверил две или три.— Да, — кивнул я. — Очень хорошие. Теперь можете укладывать стариков взводами.Роуз не ответила на мою реплику.— Хорошо, Джейн, подгоняй грузовик. Спенсер, вы обещали нам помочь грузить.— Да, мадам, — сказал я. — И я, и Хоук.Мейси взял хозяйственную сумку с надписью «Файлинс», спрыгнул на землю и подошел к кабине, где сидел Пауэрс. Отдал ему деньги и вернулся к заднему борту машины.— Как тебе кажется. Спенсер, можно начинать передачу?Мы стояли сбоку, почти за рестораном.— Конечно, — ответил я. — Все в порядке. Никого вокруг нет. Никто не обращает на нас никакого внимания. Здесь все загружаются и разгружаются практически круглые сутки.Мейси кивнул. Джейн подогнала задом синий фургон «Форд Эконолайн», остановила его у заднего борта грузовика Пауэрса, вышла из кабины и открыла заднюю дверь. Я подошел к кабине грузовика, где стояли Пам и Хоук.— Хоук, — тихо сказал я, — полиция сейчас будет здесь. Это — ловушка.Мейси, Джейн и Роуз общими усилиями пытались переправить один из ящиков из грузовика в фургон.— Хоук! — закричал Мейси. — Ты не хочешь нам помочь?Хоук бесшумно скользнул мимо кабины грузовика за ресторан и исчез. Я сунул руки в карманы брюк.— Стой рядом, — сказал я Пам Шепард. Из грузовика с надписью «Ролли Продюс» показались Сильвия, Макдермотт и еще два полицейских штата с дробовиками.Джейн закричала:— Роуз! — и уронила свой край ящика. Покопалась в кармане плаща и достала пистолет.Сильвия выбил его стволом дробовика, и она, согнувшись от боли, прижала к груди руку.Роуз сказала:— Джейн, — и обняла ее.Мейси выскользнул из грузовика и наткнулся на ствол штатного револьвера Бобби Сантоса, который Бобби плотно прижал к шее Мейси. Кинг Пауэрс не шевелился. Клаус и трое полицейских из Челси обошли грузовик и распахнули дверцу кабины. Один из полицейских Челси, толстяк с носом пьяницы, протянул руку и вытянул Кинга, схватив его за пальто. Пауэрс ничего не сказал, ничего не сделал, только повернулся и посмотрел на меня.— Ку-ку, — сказал я Кингу, — еще увидимся. — Кивнул Джеки Сильвия, взял Пам Шепард за руку и ушел.В семь часов мы были уже в закусочной на Тремонт-стрит, ели рубленое мясо, яйца, тосты, плавленый сыр и смотрели на залитый дождем парк на другой стороне улицы.— Почему ты предупредил этого чернокожего? — спросила Пам, намазывая тост сыром. Она не стала есть мясо и яйца — она знала, как надо завтракать. Подошла официантка и налила кофе в наши чашки.— Не знаю. Давно знаком с ним. Он был боксером в то же время, что и я. Иногда тренировались вместе.— Но разве он не один из них? Я имею в виду, разве он не был мышцами этих людей, разве не выколачивал для них деньги?— Да.— И это не имеет никакого значения? Ты просто отпустил его?— Я давно с ним знаком. 26 Дождь продолжал лить, когда мы вернулись в мою квартиру, чтобы забрать вещи Пам, он продолжал лить, когда мы в восемь тридцать выехали в Хайаннис. В Бостоне есть станция УКВ, которая передает джаз с шести до одиннадцати утра. Я настроился на нее. Кармен Макрей пела «Скайлайнер». Дождь и не думал стихать и барабанил по стеклу с таким постоянством, будто не хотел прекращаться еще долгое время. Крыша моей машины текла в одном углу, вода капала на заднее сиденье.Пам Шепард сидела тихо и смотрела в боковое окно машины. Запись Кармен Макрей сменилась альбомом Ли Вайли в сопровождении кларнета Бобби Хэкетта и фортепиано Джо Башкина. «Милая птица юности». На шоссе № 3 движения практически не было. Людям не слишком хотелось ехать в Бостон в обычный дождливый день посреди недели.— Когда я был совсем маленьким, — сказал я, — мне очень нравилось ездить на машине под дождем. Она казалась такой замкнутой, такой моей. — Вот и сейчас мы находились в теплой машине, играла музыка, а весь остальной мир мокнул под дождем и дрожал от холода. — Мне и сейчас это нравится, честно говоря.Пам Шепард продолжала смотреть в окно.— Все кончилось, как, по-твоему?— Что?— Все. Ограбление банка, неприятности Харви, необходимость прятаться, всего бояться? Какое ужасное чувство.— Не сомневаюсь.— Что теперь будет со мной и с Харви?— Все зависит от вас, как мне кажется. Думаю, вы сможете теперь распорядиться своей жизнью с большим успехом, чем раньше.— Почему?— Любовь. В ваших отношениях есть любовь.— Чушь, — сказала она.— Нет. Конечно, любовь всего не решает, и она не единственное условие, но хорошее основание для всего остального. Если есть любовь, значит, есть с чего начинать.— Обыкновенная сентиментальность, — процедила Пам Шепард. — Харви проповедовал мне любовь почти двадцать лет. Это ерунда. Поверь мне. Я знаю.— Нет, не знаешь. У тебя был неудачный опыт, поэтому ты решила, что он единственный. Ты так же неправа, как и Харви. Если ничего не получилось, это не значит, что не получится уже никогда. Ты умна, у тебя есть характер. Ты можешь пройти курс лечения. Можешь заставить Харви подлечиться. Возможно, поговорив о своей жизни с кем-нибудь умным, ты все равно решишь оставить Харви. Но сделаешь это по разумным причинам, а не потому, что считаешь себя фригидной. И если ты все-таки решишь его оставить, у тебя будет выбор, кроме провождения ночей с потными пьяницами в дешевых отелях или жизни в феминистской коммуне с двумя безумными бабами.— Это так безобразно?— Конечно безобразно. Ты никому и ничего не докажешь тем, что с кем-то переспала. Ты спишь с незнакомыми людьми, потому что тебе нравится трахаться, или нравятся эти люди, или то и другое. Предпочтительнее — то и другое. Некоторые даже называют это «заниматься любовью».— Я знаю, — сказала она, — знаю.— А те две тупицы, с которыми ты связалась, они — теоретики. Ничего не понимают в жизни. Не чувствуют биения сердца, болей в животе, мокрых ног. Они имеют отношение к фаллической власти, стремятся к превосходству и убивают стариков в процессе этого стремления.Она отвернулась от окна и посмотрела на меня:— Почему так гневно?— Не знаю точно. Торо сказал что-то об определении ценности вещей тем, какую часть жизни он вынужден был потратить, чтобы приобрести их. Вы с Харви пока живете даром. Бережливость, я думаю. Все происходящее оскорбляет мое чувство бережливости.Она немного посмеялась, покачала головой:— Господи, как ты мне нравишься. Как сильно ты мне нравишься.— Ты слишком мало меня знаешь, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23