Барбара переделала платье под свою фигуру, но с плечом вышло что-то Fie так, поэтому материя оттопыривалась там, где должна была плотно прилегать. С целью скрыть дефект девушка прикрепила возле шеи черный цветок. Она никогда не переодевалась к обеду, тем более в такое длинное платье. Саймон мог отпустить колкое замечание по поводу красных кружев. Альтернативным вариантом являлось одеяние нежно-голубого цвета с грязно-желтой отделкой. Бедная Барбара подновила его с помощью дьявольского орехового орнамента и атласного пояса, даже сама удивляясь подобному успеху.
Вспомнив, что должна находиться на кухне с Хайей, девушка отбросила прочь сомнения, натянула через голову красное платье и посмотрела на собственное непропорциональное отражение в оконном стекле. Нет, такая одежда никогда не будет принадлежать ей. Она навсегда останется воспоминанием о незнакомой тете Винни, написавшей два года назад: «Высылаю кое-какую мелочь для Ба. Надеюсь, она сможет носить красное». Но сможет ли она на самом деле? Сможет ли она
окунуться в яркий свет дня в этой чужой, сиротской одежде, когда все знают о ее самодельном наряде? Барбара всмотрелась в лицо, слегка искаженное стеклом, и вдруг судорожно начала срывать с себя платье, путаясь в пахнущих пылью кружевах.
— Барбара, — послышался голос ее матери. — Где ты, Ба?
— Иду!
«Ладно, пусть будет цветастое». Но когда девушка, разгоряченная и отчаявшаяся, наконец оделась, расправила на себе платье, она крепко сжала ладони.
«О Боже, сделай так, чтобы ему понравилось здесь. Пожалуйста, Боже милосердный, пусть ему понравится».
— Вы сможете вынести это? — спросил Дикон.
Гонт растянулся в полный рост на софе. Он закинул руки за голову и пробормотал:
— Я смогу вынести все, кроме Квестинга. Этого господина необходимо держать от меня подальше.
— Но я говорил вам...
— Вы просто поражаете своим бесстыдным криком попугая «я говорил вам», — раздраженно произнес Гонт. — Хватит. — Он краем глаза взглянул на Дикона. — И не надо принимать столь трагичный вид, мой дорогой простофиля. Сейчас я немного путешествующий актер. Это местечко до странности напоминает убежище на одну ночь. Без сомнения, я все вынесу. Я переночевал бы и в приюте Андерсона. Ради Бога. У меня хорошо получается выражать недовольство, любезно. Только избавьте вашего покорного слугу от Квестинга, и я вынесу все остальное.
— По крайней мере, мы будем избавлены от его болтовни сегодня вечером. Бизнесмен занят какими-то делами. Из опасения, как бы ему не пришло в голову отложить их, я сказал, что вы решили побыть один, уже заказали обед себе в комнату, а в девять часов ляжете спать. Поэтому он ушел.
— Хорошо. Я пообедаю в семейном кругу и пойду спать, когда захочу. Еще мне нужно познакомиться с мистером Смитом, помните? Видимо, слишком наивно надеяться, что он окажется бойцом другого фронта?
— Кажется, он напивается, только когда получает денежный перевод. — Дикон помолчал, затем спросил: — Каково мнение насчет Клейров, сэр?
— Удивительные характеры. Гротескные, конечно. Не совсем похожи на выходцев с Запада. Первоклассный образец странников, не правда ли? Усы полковника выглядят слишком мягкими и в прямом, и в переносном смысле.
Дикон внезапно почувствовал смутную досаду.
— Вы очаровали миссис Клейр, — пробормотал он. Гонт проигнорировал это замечание и воскликнул:
— Если бы нашелся человек, который мог бы воспринимать их такими, какие они есть! Если бы нашелся кто-нибудь, кто смог бы отговорить их ходить в неудобной одежде и говорить в столь странной манере! Дорогой мой, они просто олицетворяют собой беспорядок! Мисс Клейр! Дикон, я не поверил в ее существование!
— В действительности она довольно привлекательна, — дипломатично заметил молодой человек, — если не обращать внимания на ее наряды.
— Вы потрясающе поворотливый работник, раз уже успели обо всем составить свое мнение.
— Семейство на редкость тактичное и, думаю, очень приятное.
— Пока мы не приехали сюда, вы не прекращали отпускать в адрес хозяев, мягко говоря, колкие замечания. Почему же вы теперь вдруг перебежали на их сторону?
— Я просто говорил, сэр, что они скорее всего наскучат вам.
— Наоборот, я замечательно развлекся. Думаю, вся семья — прекрасные и удивительные комедианты. Что вас тяготит все время?
— Ничего. Простите, сэр. Я только сейчас понял, как мне нравятся хозяева. Я подумал, — Дикон невольно улыбнулся, — о сцене на веранде. Она выглядела ужасно грустной. Представляю, сколько времени они затратили, чтобы сгруппироваться подобным образом.
— Видимо, чуть ли не целый век. Собака была сильно разозленной, а молодой Клейр казался при смерти от негодования.
— И все же это весьма трогательно, — сказал Дикон и повернул голову.
Миссис Клейр и Барбара в летних шляпах, с лопатками в руках на цыпочках проследовали мимо окна. Лица женщин сияли торжественностью и выглядели непроницаемыми. Когда они отошли немножко дальше, Дикон услышал их возбужденный шепот.
— Ради Бога! — воскликнул Гонт. — Почему они крадутся около собственного дома? О чем они там сговариваются?
— Это все потому, что я объяснил им, как вы любите отдохнуть перед обедом. Они не хотят вас беспокоить. Насколько я представляю, за углом расположен их огород.
После паузы Гонт заявил:
— Теперь придет конец моему чувству тревоги и смущения. Ничто не является причиной тревоги и самоуничижения в большей степени, чем полное дилетантство. Как давно семейство живет здесь?
— Около двенадцати лет, кажется. Может быть, чуть больше.
— Двенадцать лет? И все еще дилетанты!
— Но они очень стараются, — сказал Дикон и выглянул на веранду. Кто-то медленно шел мимо теплого озерца по направлению к бассейнам с источниками.
— Очень мило, — пробормотал молодой человек. — К нам посетитель.
— О чем вы? Будьте очень внимательны. Помните, я никого не приму.
— Впрочем, не думаю, что он к нам, сэр, — успокоил патрона молодой человек. — Это маори.
К «Источникам» на самом деле приближался Руа, одетый в костюм, который был им куплен в 1936 году для встречи герцога Глочестера. Старик неторопливо миновал пемзовый пригорок, подошел к дому, дважды стукнул тростью о центральную стойку веранды и стал спокойно ожидать, когда кто-нибудь его заметит. Наконец в дверях появилась Хайа и при виде своего прадеда издала сдавленный смешок. Старик что-то строго сказал ей на языке маори, и девушка вернулась в дом. Руа присел на краешек веранды и уперся подбородком в набалдашник трости.
— Знаете, сэр, — сказал Дикон, — все-таки возможно, что посетитель пришел к нам. Я узнал этого джентльмена.
— Я никого не принимаю, — отозвался Гонт. — Кто он?
— Местный вариант Последнего Барона. Руа Те Каху, бывший журналист и полномочный министр. Могу поклясться, он собирается выразить нам свое почтение.
— Вы должны увидеться с ним вместо меня. Полагаю, у нас есть с собой несколько фотоснимков?
— Не думаю, — произнес Дикон, — что Последний Барон станет дожидаться фотографий с автографами.
— Вы определенно решили меня угробить, — любезно заметил Гонт. — Если это интервью, вы ведь поговорите с ним, не так ли?
Полковник Клейр вышел из дома, пожал руку Руа и повел его в направлении комнат, занимаемых семейством.
— Итак, посетитель направляется не к нам, сэр.
— Слава тебе Господи! — воскликнул Гонт, выглядя тем не менее немного разочарованным.
В кабинете полковника Клейра, комнате размерами с небольшой чуланчик, причем гораздо менее уютный, Руа объяснял цель своего прихода. Выцветшие фотоснимки команд по поло угрожающе смотрели со стен вниз. Темные глаза старика замерли на секунду на группе сикхов в тюрбанах. Наконец он вежливо обратился к полковнику:
— Я принес приветствие от моих людей вашему знаменитому гостю мистеру Джеффри Гонту. Народ маори из Wai-ata-tapu рад его приезду и хочет передать ему через меня сердечное haere mai — добро пожаловать.
— О, большое спасибо, Руа, — произнес полковник. — Я передам ему.
— Мы слышали, что мистер Гонт хочет отдохнуть в покое. Однако если он изъявит желание немного послушать пение, то, надеюсь, окажет нам честь и придет в субботу вечером на концерт. Я приглашаю от имени моего народа ваших гостей и вашу семью, полковник.
Полковник Клейр приподнял брови, раскрыл глаза, рот и уставился на своего собеседника. Он не был сильно удивлен, просто его лицо приняло привычное во время осмысления новых идей выражение.
— А? — отозвался наконец полковник. — Должен сказать, чрезвычайно мило с вашей стороны, Руа. Концерт...
— Если мистер Гонт будет любезен прийти.
Полковник Клейр отреагировал на это замечание довольно неожиданно.
— Будет любезен? — повторил он. — Не знаю, конечно. Нам надо спросить его, да? Выслушаем секретаря.
Руа слегка кивнул и сказал в подтверждение:
— Совершенно верно.
Полковник Клейр стремительно поднялся и высунул голову из окна.
— Джеймс! — рявкнул он. — Сюда!
— Зачем? — послышался откуда-то голос доктора Акрингтона.
— Ты мне нужен. Это мой шурин, — пояснил полковник приглушенным голосом. — Посмотрим, каковы его соображения на этот счет, а? — Он вышел на веранду к громко позвал: — Агнес!
— Э-э-й! — отозвалась миссис Клейр из глубины дома.
— Сюда!
— Одну минутку, дорогой.
— Барбара!
— Подожди чуть-чуть, пап. Я сейчас не могу.
— Сюда!
Окликнув всех членов семьи, полковник Клейр опустился в кресло и, взглянув на Руа, довольно бессмысленно улыбнулся. Его глаза случайно наткнулись на роман «про дикий Запад», который он читал до прихода старика. Полковник был большим охотником до триллеров, и вид лежащей перед ним открытой книги произвел на него такое же воздействие, как вид шоколада на ребенка. Он улыбнулся Руа и предложил сигарету. Тот поблагодарил, взял одну и зажал ее между кончиками большого и указательного пальцев. Полковник Клейр краешком глаза взглянул на книгу. У него была дальнозоркость.
— Еще одно дело, о котором я хотел поговорить, — произнес Руа.
— О, да? — встрепенулся полковник. — Вы много читаете?
— Мое зрение уже не так остро, как раньше, но печатный текст я еще могу различать.
— Некоторые из этих сочинений — ужасный вздор, — продолжал полковник, со значительным видом приподняв книгу. — Например, данная вещь, которую я сейчас читаю. Кровь и стрельба. Нелепость какая-то.
— Я немного расстроен. До меня дошли тревожные слухи...
— О? — Полковник Клейр со все еще отсутствующим выражением на лице листал страницы.
— ...о предложениях, сделанных относительно местных земель. Вы хороший друг нашего народа, полковник...
— Совсем нет... — немного невпопад пробормотал полковник Клейр и стал искать свои очки для чтения. — Всегда был рад...
Он отыскал наконец очки, водрузил их на нос и снова со значительным видом положил роман на колени.
— С тех пор как вы поселились в Wai-ata-tapu, между вашей семьей и моими людьми установились дружеские отношения. Мы бы не хотели видеть здесь никого другого.
— Очень мило с вашей стороны.
Теперь полковник Клейр уже полностью погрузился в чтение, но его лицо по-прежнему оставалось застывшим в вежливой улыбке. Он пытался создать впечатление, будто просто смотрит на книгу, поскольку каждый человек должен на что-то смотреть. Солидный голос старого Руа продолжал звучать. Народ маори никогда не торопится, а его почти забытое поколение джентльменов имело обыкновение приближаться к существу официального разговора посредством ряда учтивых подходов.
Доброе отношение Руа к хозяину «Источников» основывалось на событии двенадцатилетней давности. Клейры приехали в Wai-ata-tapu, когда там особенно сильно свирепствовала эпидемия гриппа. В селении Руа уже произошло несколько смертных случаев. Медицинские власти Хэрпуна под руководством раздраженного, переутомленного доктора Тонкса были потрясены и напуганы гигиеническим состоянием жилищ маори, и дело зашло в опасный тупик. Сам Руа, который обычно поддерживал железную дисциплину, в этот момент оказался слишком болен, чтобы контролировать своих людей. Похоронные церемонии длились несколько дней, перемежаясь затянутыми воплями скорби и песнями смерти, а бесконечные поминки поддерживали в селении условия, способствующие буйству занесенной из Европы заразы. Народ Руа стал испуганным, агрессивным и упрямым. Медики не могли ничего предпринять. И тут на сцене появились Клейры.
Миссис Клейр немедленно установила везде порядки английского поселка, предложила свой только что отстроенный дом для размещения в нем больницы, а сама взяла на себя обязанности медсестры. Руа оказался ее первым пациентом. Полковник Клейр, чья рассеянность уберегла его от высокомерия англо-индийских поселенцев и который благодаря своей простоте по счастливой случайности нашел взаимопонимание с местными жителями, посетил селение Руа, обсудил со стариком положение и был принят маори как rangitira, то есть душевный человек. Чета Клейр не выражала открыто ни особой симпатии, ни антипатии местному населению, которое тем не менее находило в них обоих что-то замечательное и восхитительное. Война сблизила соседей еще больше. Полковник возглавил комитет безопасности района, приняв в свой дивизион много стариков из селения.
Руа считал себя обязанным жизнью друзьям-pakeha и, хотя находил их весьма смешными, любил этих людей. Он совсем не обиделся, когда полковник Клейр стал украдкой читать роман под самым его носом.
Голос старика продолжал солидно греметь, вступив в джентльменское соревнование с техасскими рейнджерами и шестизарядными блондинками.
— ...достаточно произошло трагедий в прошлом. Пик находится на нашей земле, и нам плевать на нарушителей границы. Его видел один сукин сын спускающимся по западному склону с мешком за плечами. Сначала он был в приятельских отношениях с этим неприятным молодым парнем Эру Саулом, которого можно назвать плохим pakeha и никудышным маори. Теперь они поссорились, и причиной раздора является моя правнучка Хайа, глупая девчонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41