Форд не протянет неделю.
– Где ты остановился?
– Прямо перед зданием на улице Е.
– Пошли, Фрэдди, надо этим заняться.
– Давай хоть загоним машину во двор. Пусть ребята из лаборатории сфотографируют его.
– Ты что, Фрэдди, совсем из ума выжил? – прорычал Харрисон. – Единственная причина… Единственная причина, по которой я до сих пор еще жив после десяти месяцев этого ада, заключается в том, что никто не знал, что я тайный агент. А теперь ты хочешь дать парням из лаборатории увидеть машину, тело и меня? Я что, похож на самоубийцу?
– Забудем об этом, Фрэдди, – сказал Хупер. – Что-нибудь сочиним для доклада. Не в первый раз. По крайней мере, для меня.
В машине они обо всем договорились. Они направились в сторону форта Мак-Нэйр. Восточнее армейского поста находилась огромная заброшенная автостоянка площадью в пару акров. Через трещины в асфальте пробилась трава. Повсюду валялись пустые пивные банки и мусор. С севера и с запада стоянку огораживала кирпичная стена высотой в восемь футов. За стеной виднелись большие старые здания, предназначенные для размещения старших армейских офицеров, которые останавливались в Вашингтоне. Дальше на восток, ярдах в шестидесяти, начинались частные дома, но кусты и деревья закрывали обзор. С юга к стоянке примыкала электростанция, огороженная металлическим забором.
Они не стали тратить время на осмотр места. Форд задним ходом подъехал к стене и, нажав кнопку в бардачке, открыл багажник. Двигатель он не стал выключать. Все трое выбрались из машины и обошли ее вокруг.
Фрэдди взглянул на тело и его стошнило.
– Ради всего святого…
– Посмотри на его руки! Они напрочь сожгли ему пальцы!
– Давайте, бестолочи, – рычал Форд. – Хватайтесь.
Положив труп на землю, они бросились обратно в машину. Форд включил передачу и надавил на газ. Фрэдди мотало из стороны в сторону.
– Чего я не могу понять, – размышлял Харрисон, – почему Айк? Почему он решил, что Айк стукач?
– Помнишь сенатора Черри?
– Болтун.
– Да. Мы сказали ему, что Айк – наш человек в организации.
Харрисон Рональд затормозил и остановился. Затем медленно повернулся к Хуперу, сидевшему рядом с ним.
– Ты хочешь сказать, что Айк – полицейский?
– Нет. Он всего лишь наживка. Но мы решили, что, поскольку Черри проболтался и у нас мало шансов заткнуть ему рот, надо что-то придумать, чтобы прикрыть тебя. Поэтому мы назвали ему имя Айка Рэндольфа.
Харрисон уставился перед собой, сжав пальцами руль.
– А Фримэн убил его и за это до конца жизни угодит в тюрьму. Нехорошо получилось с Айком, но…
– Фримэн не убивал Айка, – сказал Харрисон Рональд так тихо, что Фрэдди пришлось наклониться к нему и переспросить.
– Что ты сказал?
– Фримэн не убивал Айка. Убил его я. Да, Фримэн пытал его, изувечил, но в одиночку он развлекаться не любит. Вот такой он парень. А я застрелил его.
– Ты? – опешив, спросил Фрэдди.
– Или Айк, или я, приятель. Если бы я не нажал на курок, из меня в ту же минуту получилось бы сто восемьдесят фунтов горелого мяса. Как из Айка.
– Поезжай, будь ты проклят, поезжай! – скомандовал Хупер. – Мы не можем сидеть здесь посреди улицы как три гребаных туриста. Любой в этом городе запомнит номер нашей машины.
Автомобиль тронулся с места.
– Ты убил его, – повторил Фрэдди, все еще с трудом веря в это.
– А что, черт побери, по-твоему, я должен был делать? – прорычал Харрисон. Эти двое ему уже вот где были. Болваны! Белые болваны. – Вы же знали, если Черри проболтается, Айк Рэндольф труп. А теперь он мертв! Основательно и по-настоящему мертв, быть бы и мне таким же мертвым, если бы кто-нибудь шепнул им мое имя.
– Почему же ты не избавился от трупа до того, как приехать к нам? – спросил Фрэдди.
– Я хотел, чтобы вы посмотрели. Айк хоть и занимался наркотиками, но такого он не заслужил. Я хотел, чтобы вы, ребята в костюмах и галстуках, которые только и делают, что перекладывают с места на место бумаги в ФБР, посмотрели и понюхали, запачкали свои чистые ручки. Можете меня привлечь.
* * *
Облачность не меньше пяти тысяч футов, прикинул Генри Чарон, держа путь на своей машине в сторону Фредерика, штат Мэриленд. Туман. Видимость пять – шесть миль. Не то, что на западе Штатов, там в любую погоду видно на пятьдесят миль.
Он знал, куда ехал – к рощице вдоль Потомака. В декабре там никого не бывает, до Рождества осталась всего неделя. Неделю назад, когда, предварительно изучив авиационную карту и дорожный атлас, он наткнулся на это место, там было пустынно. Он начертил несколько линий, кое-что просчитал.
Не доезжая до Фредерика, он свернул с шоссе на проселочную дорогу и поехал по ней на юг. Узкая лента дороги петляла по благодатной сельской местности в долине Монокэси. Вдоль дороги стояли опрятные дома и амбары, на полях пасся скот.
У заброшенной заправочной станции Генри Чарон свернул на грунтовую дорогу и проехал на запад еще четыре мили с небольшим. Нужная ему дорога скрывалась за рощицей. Здесь!
Свежих следов он не обнаружил. Да и дорога была довольно сухой. Это хорошо.
Чарон остановил машину, натянул парку и рукавицы. Прежде чем ступить на землю, надел поверх охотничьих ботинок пару калош и пристегнул их ремешками.
На осмотр окрестностей у него ушло полчаса. Ни охотников, ни рыбаков на реке он не заметил. На полях, простиравшихся на север, тоже никого.
Единственный дом, который виднелся со стоянки, располагался в полумиле от него, на другой стороне Потомака, в Виргинии. В бинокль он осмотрел дом. Пусто.
В небе над ним пролетел небольшой самолет. Чарон не обратил на него внимания. Он находился в шестнадцати морских милях севернее международного аэропорта им. Даллеса и в семи или восьми милях севернее Лисберга. Паром Харпер курсировал в пятнадцати милях западнее. Поэтому самолеты здесь не редкость.
Чарон вынул из багажника две радиостанции и расположился на куче гравия, которую нашел на берегу реки. С этого места открывался прекрасный обзор вверх, а также на юг и юго-восток от зенита до самых верхушек деревьев на противоположной стороне реки, примерно градусов десять над горизонтом. Этого достаточно. Вполне достаточно.
Включив обе радиостанции, он проверил работу батарей. Еще утром он заменил старые на новые и взял с собой запасные на всякий случай. Загорелись зеленые огоньки индикаторов.
Одну радиостанцию он настроил в УКВ-диапазоне на частоту 126,1 МГц – привод Даллеса. Поднял антенну и повернул ее чуть вправо – качество приема улучшилось.
Для второй радиостанции он выбрал частоту 384,9 МГц, тоже в УКВ-диапазоне. Он почти не сомневался, что работать придется на первой частоте, но решил не испытывать судьбу.
Из приемников доносился обычный радиообмен между пилотами и диспетчерами воздушного движения. Чарон установил радиостанции по обе стороны кучи гравия и отрегулировал громкость. Не нужно, чтобы они орали. Несмотря на тысячи выстрелов, которые ему приходилось слышать за все эти годы, не пользуясь средствами защиты, слух у него по-прежнему оставался отменным.
Он достал кофе и сэндвич, которые купил по дороге сюда еще утром. Ел медленно, прожевывая каждый кусок. Кофе уже остыл, но он все равно его выпил. День обещал быть долгим.
Может быть. Кто знает?
Подготовка закончилась. Он готов, как никогда. Вспомнились три прошедшие недели, планы, которые он строил, неожиданности, которые пытался предусмотреть.
Один шанс из четырех. Сегодня можно рассчитывать на двадцать пять процентов, пришел он к выводу. Как обычно, жертва имела фору, но Генри Чарон предпочел именно этот путь.
Улыбка появилась на его лице. Он допил кофе, доел сэндвич, а бумагу и стаканчик аккуратно положил на заднее сиденье автомобиля, так, чтобы их не сдуло ветром, но в любой момент можно было бы до них дотянуться. Затем снова сел на кучу гравия и стал внимательно вслушиваться в переговоры по радио.
Иногда он вставал, чтобы посмотреть в бинокль, и снова садился.
Эта рощица лежала на пути одного из двух маршрутов, которыми, по мнению Чарона, мог воспользоваться президентский вертолет, возвращаясь из Кэмп-Дэвида в Белый дом. Вертолет, по всей видимости, постарается обогнуть район воздушного движения аэропорта вблизи Фредерика и Гейтерсберга. Если так, он может обойти их с востока и выйти на курс Вашингтона, направляясь строго на юг к Белому дому, пролетев таким образом над Сильвер-Спринг и Бетездой. С другой стороны, если от Фредерика вертолет возьмет западнее, тогда он, скорее всего, пролетит над этой рощей на Потомаке, держа путь к Вашингтону вдоль реки.
Изучив карту, Чарон остановил свой выбор на маршруте вдоль Потомака. Если лететь вдоль реки, то при снижении в районе Вашингтона шум от вертолета не так будет слышен в густонаселенной части города. Он посчитал, что именно этот аргумент сыграет решающую роль при планировании полета.
И все-таки он не летчик и понятия не имел об управлении воздушным движением.
Времени на проработку маршрута полетов Президента в Кэмп-Дэвид и обратно у него не было. Не мог он также рассчитывать и на холостой прогон для обеспечения успеха операции в нужный момент. Все скроено на скорую руку. Кроме того, чем дольше он будет здесь ошиваться, тем больше шансов, что его заметят и запомнят. Итак, он решил испробовать этот путь. Если представится случай, он будет стрелять. Если нет – поищет другой возможности.
Один шанс из четырех. А может, и меньше. Но для него достаточно.
Чарон дышал свежим воздухом, наблюдая за птицами и прислушиваясь к плеску воды в реке, как вдруг обе радиостанции замолчали. Он встал и в бинокль осмотрел район. Между стоянкой и берегом реки он увидел три стола для пикников. Возле каждого из них располагалась небольшая каменная жаровня для приготовления шашлыков. Летом здесь прекрасное место для отдыха, если, конечно, удастся занять свободный столик.
Часы показывали несколько минут четвертого, когда он услышал вызов, которого ждал. Голос прозвучал из первого радиоприемника.
– Даллес, я «Морской-1», занимаю эшелон три тысячи из района «Папа-40», направляюсь в район «Папа-56», прием. – Чарон знал эти районы. Закрытый район 40 – это Кэмп-Дэвид, закрытый район 56 – Белый дом, комплекс Капитолия.
– «Морской-1» – я Даллес, прошу подтвердить для опознания 4142.
Пилот «Сесны» вызвал диспетчера, но его вызов остался без ответа. Генри Чарон выключил второй радиоприемник и убрал его в багажник автомобиля.
– «Морской-1», я Даллес, вижу вас на радаре, разрешаю вход в зону «Папа-56», любой эшелон ниже пяти тысяч футов. Доложите эшелон три тысячи, докладывайте последующие изменения высоты.
– «Морской-1» принял, разрешено по плану. Докладывать последующие изменения высоты. Занял эшелон три тысячи.
– Принял, правильно. «Сесна 5161-янки», повторите запрос.
Последний раз осмотрев окрестности в бинокль, Чарон повесил его на шею. Вынул из багажника скатанный в рулон ковер. Положил его на землю и развернул. Взял второй рулон и сделал то же самое.
Одну из четырехфутовых труб Чарон положил на землю возле кучи гравия, предварительно убедившись, что повреждений на ней нет. Вторую, также проверив, держал в руках. Затем сел, опершись спиной о гравий с таким расчетом, чтобы пламя при пуске ракеты беспрепятственно прошло над кучей. Конечно, они обнаружат это место, и следы нагара подтвердят, что стреляли отсюда. Просто-напросто он не хотел, чтобы горячие газы обожгли ему спину. Пока Чарон пристроил пусковое устройство на коленях.
Он сидел и ждал, считая минуты. Если вертолет летел со скоростью сто двадцать узлов – это примерно две морские мили в минуту. Он прикинул расстояние – двадцать четыре морские мили. Значит, двенадцать минут. При попутном ветре или большей скорости получалось еще меньше. Он ждет восемнадцать минут, и если вертолет не появится, значит, они избрали другой маршрут. Ветер дул с северо-запада. Значит, попутный. Восемнадцать минут, и он уходит, а потом ищет другую возможность.
Вертолет мог полететь и по другому маршруту. Чарон не мог знать наверняка. Скоро все выяснится.
Пилот не выходил на связь с Даллесом из Кэмп-Дэвида. Он взлетел минутой или двумя раньше и вышел на связь, когда набирал высоту и ложился на курс. Значит, меньше двенадцати минут.
Время шло, а Чарон пристально вглядывался в небо. Шесть, семь, восемь…
Наконец, он услышал характерный звук летящего вертолета. Посмотрел в ту сторону. Деревья за спиной закрывали обзор, значит, он не увидит вертолет, пока тот не зависнет у него почти прямо над головой. Чарон подключил батареи на обоих устройствах и поднял бинокль.
Вот он! Высоко слева от него. Примерно в миле от его позиции.
Чарон отрегулировал резкость. Точно. Вертолет морской пехоты, предназначенный для высокопоставленных особ, вроде того, что он видел над лужайкой Белого дома.
Опустив бинокль, Чарон поднял пусковое устройство и положил его себе на плечо. Питание. Целеуказание. Захват. И он нажал на спуск. Ракета с ревом унеслась ввысь.
Чарон бросил пустую трубу и поднял вторую. Питание. Целеуказание. Захват. Выстрел!
И вторая ракета ушла. Он быстро собрал пустые пусковые устройства, ковры, бинокль и побросал все в багажник.
Глянул вверх. Первая ракета уже взорвалась, оставив клубы грязного дыма на светло-сером фоне облаков. Вертолет падал, заваливаясь вправо, его нос раскачивался из стороны в сторону.
Хлоп! Вторая ракета взорвалась возле вертолета.
Винтокрылая машина замедлила поступательное движение и начала кружиться и падать на авторотации.
Генри Чарон поднял радиостанцию.
– Мейдэй, мейдэй! Я – «Морской-1», у нас упало давление и отказал двигатель! Мы падаем!
– «Морской-1», я Даллес, повторите ваше сообщение!
Голос пилота срывался, но он все еще контролировал себя. Слова сыпались без остановки.
– Даллес, мы потеряли двигатель, давление упало. Второй пилот мертв. Два взрыва, похоже на попадание ракет. Мы падаем и… ух… Нужны санитарная и спасательная машины. Мы падаем!
Чарон выключил радиостанцию и аккуратно положил ее в багажник на ковер. Затем с силой придавил крышку багажника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72