Барбара поднялась только тогда, когда услышала, как тихонько отворилась и снова захлопнулась дверь в комнату Линли. До тех пор она лежала на боку, напряженно глядя в одну точку, скрежеща зубами так, что челюсть не на шутку разболелась. Семь часов подряд, с тех пор, как в комнате Линли начали раздаваться тихие шорохи и звуки, она мечтала лишиться всех чувств, оглохнуть, онеметь.На негнущихся ногах Барбара подошла к окну и тупо уставилась на утреннюю улицу. Деревня казалась вымершей, ни красок, ни звуков. Так и должно быть, решила Барбара.Хуже всего было прислушиваться к скрипу кровати, к этому ритмичному, без слов обо всем говорящему звуку. Он повторялся вновь и вновь – Барбара готова была завопить, ударить кулаком в стену, лишь бы положить этому конец. Однако наступившее молчание показалось ей еще хуже. Тишина била в уши тяжкими ударами, пока Барбара не догадалась наконец, что ее оглушает стук собственного сердца. И вновь заскрипела кровать. Конца этому не предвиделось. И негромкий женский вскрик.Горячей сухой рукой Барбара коснулась окна и вздрогнула, ощутив влажную холодную поверхность стекла. Пальцы бессильно скользнули, оставив мокрые полосы. Барбара смотрела на эти следы так, словно то были важные улики.Итак, покончено с безответной любовью к Деборе. Господи, да она, наверное, с ума сошла. Можно ли было подумать, что Линли – не тот, кем она изначально его считала. Грубый жеребец, бык-производитель, ненасытный самец, готовый доказывать свою мужскую силу любой женщине, которая повстречается на его пути.Ладно, нынче ночью вы были на высоте, инспектор. Вознесли ее в рай три, а то и четыре раза, верно? Золотой мальчик, ничего не скажешь.Барбара тихо и невесело рассмеялась. Приятно как-никак увериться, что она не ошиблась в этом человеке. Блудливый кот, гоняющийся за любой юбкой, ловко прикрывающийся аристократической утонченностью высшей знати. Но человеческую природу не скроешь. Поскреби самую малость, и правда выйдет на свет.В соседней комнате загрохотала вода, звук резко обрушившихся струй показался Барбаре овацией в честь Линли. Покачнувшись, она отвернулась от окна и приняла решение. Теперь она знала, что нужно сделать сегодня.
– Придется прочесать весь дом, комнату за комнатой, – предупредил Линли.Они стояли в кабинете. Барбара угрюмо перебирала книги на полках, перелистывала зачитанный томик Бронте. Линли наблюдал за ней. Сегодня она почти не разговаривала с ним, если не считать односложных ответов на его реплики за завтраком. Тоненькая нить взаимопонимания, объединившая их накануне, наутро оказалась порванной. Словно назло своему партнеру, Барбара вновь надела светло-голубой костюм и нелепые цветные колготки.– Хейверс! – резко окликнул он. – Вы меня слушаете?Она медленно, вызывающе повернула голову.– Слушаю каждое слово, инспектор.– Тогда начнем с кухни.– Одно из двух мест, где должна находиться женщина.– И что вы хотите этим сказать?– Ровным счетом ничего. – И она покинула комнату,Линли озадаченно посмотрел ей вслед. Что творится с этой женщиной? Они так хорошо сработались, и вдруг она ведет себя так, будто готова от всего отказаться и вновь сделаться патрульным полицейским… Глупость какая. Уэбберли предоставил Хейверс шанс спасти свою карьеру. С какой стати она сегодня из кожи вон лезет, чтобы подтвердить дурное мнение, которое уже сложилось о ней у большинства инспекторов Скотленд-Ярда? Пробормотав ругательство, Линли задумался о других проблемах.Сент-Джеймс, должно быть, уже приступил к работе. Тело собаки, завернутое в целлофан, и платье Роберты в том самом картонном ящике уже доставили в Ньюби-Уиск в багажнике «эскорта». Сент-Джеймсу предстоит вскрыть тело пса, провести анализы пятен и со свойственным ему умением дать заключение. Слава богу, участие Сент-Джеймса в деле гарантирует, что хоть какая-то часть расследования будет проведена по всем правилам.Главный констебль Керридж из центрального управления графства Йорк был рад-радехонек, услышав, что его отлично оснащенной лабораторией собирается воспользоваться Алкурт-Сент-Джеймс. Что угодно, лишь бы забить последний гвоздь в гроб Ниса. Линли сердито покачал головой и, подойдя к письменному столу Уильяма Тейса, выдвинул верхний ящик.Ничего неожиданного. Ножницы, карандаши, смятая карта графства, лента для печатной машинки, рулетка. Карта ненадолго заинтересовала инспектора, он внимательно присмотрелся к ней, не хранит ли она следов лихорадочных поисков старшей дочери. Нет, никаких пометок, указывающих на местопребывание таинственно исчезнувшей девушки.В остальных ящиках «улик» оказалось не больше, чем в первом: тюбик клея, две коробки неиспользованных рождественских открыток, три конверта с фотографиями, сделанными на ферме, бухгалтерские книги, записи о рождении ягнят, забытая пачка жевательной резинки. Ничто здесь не напоминало о Джиллиан.Линли уселся к кресло. Взгляд его упал на подставку, удерживавшую огромную Библию. Повинуясь внезапной идее, он открыл ее на том месте, что прежде отметил закладкой."И сказал фараон Иосифу: так как Бог открыл тебе все сие, то нет столь разумного и мудрого, как ты;Ты будешь над домом моим, и твоего слова держаться будет весь народ мой; только престолом я буду больше тебя.И сказал фараон Иосифу: вот, я поставляю тебя над всею землею Египетскою.И снял фараон перстень свой с руки своей, и надел его на руку Иосифа; одел его в виссонные одежды, возложил золотую цепь на шею ему;Велел везти его на второй из своих колесниц и провозглашать перед ним: преклоняйтесь! И поставил его над всею землею Египетскою".– Ищете указания свыше?Линли оглянулся. В дверях кабинета, небрежно прислонившись к дверям, стояла Барбара. Холодный утренний свет не льстил ее угловатой фигуре, подчеркивал резкие черты лица,– Закончили с кухней? – поинтересовался он.– Решила передохнуть. – Хейверс вошла в комнату. – Закурить не найдется?Линли рассеянно протянул напарнице свой портсигар и, подойдя к полкам, принялся просматривать книги, пока не дошел до тома Шекспира. Вынул его и углубился в чтение.– А Дейз рыжая?Что за идиотский вопрос? Он не сразу понял, о чем идет речь. Когда Линли поднял голову, Барбара уже вернулась к двери и задумчиво водила пальцами по косяку, делая вид, будто ей все равно, как он ответит.– Что такое?Раскрыв портсигар, она прочла вслух надпись:– «Дорогой Томас. Париж навсегда останется с нами, правда? Дейз», – и дерзко поглядела ему в глаза. Только теперь Линли заметил неестественную бледность ее щек, темные круги под глазами и предательскую дрожь руки, сжимающей портсигар. – Я вижу, этой девице нравится Богарт. Так она еще и рыжеволосая? – настаивала Хейверс. – Кажется, вы предпочитаете этот тип. Или любая сойдет?Линли с ужасом осознал, что произошло с Барбарой, и слишком поздно догадался, какую роль в этой метаморфозе сыграл он сам. Он не знал, что ответить. Впрочем, ей и не требовалось ответа. Она могла продолжать свой монолог и без его участия.– Хейверс…Она остановила его, вскинув руку. Бледна как смерть. Нос заострился. Голос напряженный.– Право же, это дурной тон, вам следовало бы самому отправиться к ней в комнату для ночных эскапад. Неужели вы даже этого не знаете, инспектор? Учитывая ваш опыт, вам не полагается забывать о таких мелочах. Разумеется, эта промашка не так уж важна, вероятно, вашу даму она вовсе и не задела. Еще бы, ведь на ее долю выпала такая необыкновенная удача.Грубость тона усугубляла оскорбительный смысл каждого слова.– Мне очень жаль, Барбара, – пробормотал Линли.– О чем вам жалеть? – Она хрипло расхохоталась. – Разве в разгар страсти вспоминают о свидетелях? Я бы не стала думать, кто там у меня за стенкой. – Тут она ни с того ни с сего ухмыльнулась. – А ведь то, что произошло этой ночью, иначе как угаром страсти и не назовешь, верно? Я едва поверила своим ушам, когда вы принялись за дело во второй раз. Почти сразу же! Господи, да вы и передохнуть-то не успели!Барбара подошла к полке и принялась рассеянно перебирать корешки книг.– Я не знал, что вам все слышно. Извините меня, Барбара. Мне в самом деле очень жаль.Она резко обернулась к нему.– С какой стати вы извиняетесь? – настаивала она, и голос ее становился все пронзительнее. – Вы же не находитесь «при исполнении» двадцать четыре часа в сутки. Да и не ваша это вина, кто ж знал, что Стефа будет вопить во всю глотку?– По крайней мере я вовсе не хотел как-то задеть ваши чувства.– Вы не задели никаких таких чувств! – вскинулась она. – Чувства! Да как вам это в голову пришло! Скажем так: вы меня сильно заинтересовали. Я прислушивалась к тому, как вы возносились на небеса вместе со Стефой, – так три раза это было или четыре? – и гадала, удавалось ли вам заставить и Дебору так орать.Выстрел наугад. Стрела угодила в цель. Она сразу увидела это, и лицо ее вспыхнуло злым торжеством.– Это не ваше дело.– Ну конечно же. Знаю, знаю. Но во время вашего второго раунда – он длился по крайней мере час, верно? – я не могла не пожалеть беднягу Саймона. Ему приходится из кожи вон лезть, чтобы вас переплюнуть.– Вы неплохо подготовились к разговору, Хейверс. Ценю ваше усердие. Сняв белые перчатки, вы стреляете наповал. Я ничего не перепутал в метафорах?– Оставьте ваш покровительственный тон! Нечего! – выкрикнула она. – Да кто вы вообще такой?– Прежде всего, я для вас – старший офицер.– Ах, в самом деле, инспектор. Самое время вспомнить о чинах. Что же мне теперь делать? Заняться этой комнатой? Уж извините, если я сегодня окажусь не слишком расторопной. Не выспалась ночью, знаете ли. – Сердитым жестом она сбросила одну книгу на пол. Линли видел, что женщина едва удерживается от слез.– Барбара! – Женщина продолжала яростно выдергивать книги и, распахнув страницы, тут же бросала их на пол. Давно не читанные, отсыревшие тома наполняли комнату печальным запахом утраты и забвения. – Послушайте же!До сих пор вы очень хорошо работали. Не стоит делать глупости.Дрожа всем телом, она обернулась к нему:– Что вы хотите этим сказать?– Вы получили шанс вернуться в следственный отдел. Не отказывайтесь от него только из-за того, что вы разозлились на меня.– Я нисколько не сержусь! Мне плевать на вас!– Разумеется, разумеется. Так я и думал.– Мы оба знаем, почему меня назначили к вам в напарники. Для расследования требовалась женщина и притом такая, на которую бы вы не польстились! – Она словно выплевывала каждое слово. – Как только это дело закончится, меня снова отправят патрулировать улицы.– Что вы несете?– Да полно, инспектор. Не такая уж я дура. В зеркало иногда смотрюсь.Он был потрясен до глубины души, лишь теперь догадавшись, что она вообразила.– Так вы решили, что Уэбберли перевел вас в следственный отдел из боязни, что любую другую леди-офицера я уложу в постель? – Она молчала. – Вы так решили? – повторил он. Молчание. – Черт побери, Хейверс, отвечайте!– Вот именно! – взорвалась она. – Только Уэбберли и не догадывается, что нынче все брюнетки и блондинки могут чувствовать себя в безопасности – все, а не только такая уродина, как я. Вам нужны рыжие, рыжие, как Стефа, взамен той, которую вы упустили.– Это не имеет никакого отношения к нашему разговору– Еще как имеет! Если б вы не выли волком с тоски по Деборе, то не стали бы тратить полночи, ухайдакивая Стефу, и этого идиотского разговора попросту не было бы.– Ну так давайте его прекратим, идет? Я уже извинился. Вы выразили все свои чувства и даже свои убеждения – крайне глупые, должен вам заметить. Полагаю, мы оба уже сказали все, что могли.– Я-то, ясное дело, круглая дура! – ядовито заметила она. – А как насчет вас? Вы не женились на этой женщине только потому, что ее отец служит у Саймона, вы видели, как ваш ближайший друг женится на ней, вам предстоит провести всю свою жизнь, сожалея об упущенном, и вы еще говорите о моей глупости!– Вы слишком мало знаете, чтобы судить, – холодно возразил он.– Я знаю достаточно, чтобы счесть вас законченным глупцом. Вот факты: во-первых, вы влюблены в Дебору Сент-Джеймс, и нет смысла пытаться это отрицать. Во-вторых, она вышла замуж за другого. В-третьих, совершенно очевидно, что у вас с ней был роман, а отсюда мы легко можем перейти к факту номер четыре: вы не пожелали жениться на ней, и теперь будете всю свою распроклятую жизнь расплачиваться за ваши дурацкие великосветские предрассудки!– Вы так уверены в моей роковой неотразимости? Думаете, стоит мне переспать с женщиной, и она уже мечтает стать моей женой? Верно?– Вы издеваетесь надо мной! – Глаза ее сузились от злости, превратившись в две крошечные щелочки.– Нисколько. И давайте на этом прекратим дискуссию. – Линли двинулся к двери.– Ну конечно! Бегите! Именно этого я и ждала от вас, Линли. Пойдите потрахайтесь со Стефой еще разок. А как же Хелен? Ей приходится надевать рыжий парик, чтобы вы возбудились? Она разрешает вам называть себя Деборой?Линли почувствовал, как гнев жидким пламенем растекается по жилам. Чтобы успокоиться, он неторопливо достал часы, посмотрел на циферблат.– Хейверс, я еду в Ньюби-Уиск за результатами анализов. У вас остается примерно три часа на то, чтобы осмотреть весь дом и найти хоть что-нибудь, любую зацепку, которая выведет нас на след Джиллиан Тейс. Раз уж вы проявили столь выдающиеся способности высасывать факты из пальца, эта проблема вас тоже не затруднит. Но если через три часа вы ничего не найдете, вы отстраняетесь от дела. Все ясно?– Почему бы вам не отстранить меня прямо сейчас – и покончим с этим? – прохрипела она.– Я люблю растягивать удовольствие, – пояснил он, вынимая портсигар из ее утративших цепкость пальцев. – Дейз – блондинка, – сообщил он на прощание.– Не могу поверить! – фыркнула она. – Ей тоже приходится в интимные минуты надевать рыжий парик?– Не знаю. – Он повернул портсигар, и стала видна старинная полустертая монограмма "А" на его боку. – Занятный вопрос. Можно было бы спросить моего отца, будь он еще жив. Дейз – это моя мать. – Он поставил том Шекспира на полку и вышел.Барбара застыла на месте, глядя ему вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42