Ему нужна респектабельная женщина, с которой можно оставить Маркуса, Фиби и Анну в первые несколько дней его супружеской жизни.
Айвес был вполне благоразумным человеком. Ему нравились Маркус, Фиби и Анна, и он намеревался сохранить вместе небольшую семью Софи. Но черт побери! Он не собирался начинать свою семейную жизнь с путающимися под ногами подростками! Между ним и Софи все было настолько хрупко, что несколько дней, проведенных вдвоем в Харрингтон-Чейз, дадут небольшую передышку, прежде чем они окунутся в сложный процесс слияния двух владений. Айвесу просто необходимо было провести некоторое время наедине со своей строптивой женой.
В этот момент Роксбери что-то прошептал ему, и у Айвеса больше не осталось времени размышлять над тем, что его тетя могла наговорить Софи. Они попрощались с гостями и отправились наконец в Харрингтон-Чейз.
Эшби и Пегги, личная горничная Софи, вместе с вещами были отправлены туда раньше.
— Едва они покинули Лондон, Софи принялась говорить без умолку о свадьбе, гостях, о том, как хорошо, что леди Бекворт согласилась побыть несколько дней в доме Грейсонов. Было видно, что она нервничает, и Айвес решил дать ей возможность выговориться, иногда вставляя реплику, когда Софи, казалось, выдыхалась.
У Софи началась паника. Снова нахлынули воспоминания о грубом насилии Саймона, которое тот совершил сразу после венчания в такой же коляске. Она сидела выпрямившись и как можно дальше от Айвеса, боясь даже посмотреть в его сторону, и отчаянно жалела, что не захватила с собой пистолет.
Айвес ждал, пока жена выговорится и устанет, но когда стало ясно, что этого не произойдет, он тихо произнес:
— Софи, перестань. Не знаю, чего ты боишься, но позволь заверить, что я не собираюсь набрасываться на тебя, словно дикий зверь.
Она чуть не подпрыгнула от его прикосновения, но, услышав спокойный голос мужа, немного успокоилась и прошептала:
— Ты, наверное, думаешь, что я глупая.
— Нет, я думаю, ты очаровательная.
Софи покраснела. Саймон никогда не говорил ей комплиментов. Решив обратиться к более безопасной теме, она попросила Айвеса рассказать о своем поместье, — Не знаю даже, о чем говорить. Это большой дом, который уже много поколений принадлежит моему роду. Окружающий его парк славится необыкновенной красотой.
Надеюсь, что тебе понравится.
— Ты вырос там? — полюбопытствовала Софи.
— Нет. Мой отец был вторым сыном, и я вырос в церковном приходе.
Задорная улыбка появилась на лице Софи.
— Почему ты никогда не говорил мне, что ты сын священника?
Айвес расхохотался и постарался переменить тему, развлекая ее рассказами о своей службе в кавалерии. Прошло еще несколько часов, и коляска покатила по гладкой грунтовой дороге, что вела к поместью Харрингтон-Чейз.
Софи расслабилась, время шло, а Айвес не делал никаких попыток приставать к ней. По крайней мере, успокаивала она себя, ей не грозит повторение печального опыта стать женой прямо на сиденье коляски. Но по мере приближения к месту назначения напряжение Софи возрастало.
Айвес ничем не напоминал ей первого мужа, однако она все равно с ужасом ожидала того, что должно произойти.
Совсем скоро Айвес войдет в ее спальню и сделает своей женой. Боже, она так боялась! Господи, пожалуйста, не допусти, чтобы это было слишком ужасно!
Несмотря на поздний час, весь дом был ярко освещен.
Молодожены были встречены улыбающимся дворецким и приятной дамой неопределенного возраста, которая была представлена как экономка миссис Чандлер.
Не теряя времени, Айвес повел Софи под руку вверх по лестнице на ее половину. Облокотившись на красивую каминную полку из розового мрамора, он наблюдал, как жена восхищенно разглядывала просторную гостиную, находящуюся рядом с ее спальней.
— Это очень красивая комната, — вежливо произнесла она, старательно избегая взгляда Айвеса.
— Да, верно, — согласился он, и в его глазах появился задорный блеск. — А потом ты скажешь, что это очень красивый дом, что у тебя очень красивая спальня. И утреннюю комнату тоже назовешь красивой.
— Ты меня дразнишь? — поинтересовалась Софи.
Айвес улыбнулся, и на сердце у Софи потеплело.
— Разве совсем немного, милая. — Он поцеловал ее руку, заставив посмотреть ему в глаза. — Софи, я знаю, что твой первый муж был груб. Я совсем не такой человек, несмотря на то, что ты видела в последнее время. Тебе нечего бояться меня. Я только хочу, чтобы ты была счастлива.
— А если я скажу: единственное, что сделает меня счастливой, — это возможность спать одной в своей постели, то ты прислушаешься к моим словам?
Айвес тяжело вздохнул.
— Не глупи, моя дорогая. Я хочу, чтобы ты была моей женой в полном смысле этого слова. Но, учитывая обстоятельства, окружавшие наш брак, я отнесусь с пониманием, если ты пожелаешь провести первые несколько ночей одна, прежде чем я приду к тебе.
Софи боялась поверить тому, что услышала, но Айвес, похоже, говорил искренне. Она была готова от благодарности броситься ему на шею, но тут же напомнила себе, что это всего лишь отсрочка на несколько дней.
Однако Софи предпочитала открыто встречать все неприятности и не видела смысла уклоняться от неизбежного.
Лучше поскорее пройти через уже знакомый ужас. Она отвела взгляд и твердо сказала:
— Нет, я не стану заставлять тебя ждать. — И с ошеломляющей откровенностью добавила:
— Предпочитаю поскорее разделаться с этим.
Айвес расхохотался, в его зеленых глазах отразилось нескрываемое изумление.
— Ну, милая! «Разделаться»? Ты не могла выразиться как-то помягче?
Софи виновато посмотрела на него.
— Мне этот акт никогда не казался приятным. Я даже считаю его отвратительным. — Ее щеки заполыхали. — Саймон утверждал, что я не слишком хороша в постели, что он предпочел бы спать с доской.
Айвес заключил ее в объятия, его взгляд стал нежным.
— Я не Саймон, Софи.
Он ласково поцеловал ее, его губы были мягкими и теплыми. Софи невольно почувствовала, что отвечает ему. Ошеломляющие ощущения вдруг расцвели в ней, когда Айвес наконец поднял голову, и Софи невольно потянулась к его губам.
— Ты не доска, моя дорогая, — хрипло произнес он. — А если и была таковой, значит, Саймон оказался просто никудышным плотником.
Айвес с сожалением отстранился и, подтолкнув Софи к двери, что вела в ее спальню, прошептал:
— Теперь иди. Твоя служанка ждет тебя. Я принесу приготовленный для нас поднос и скоро присоединюсь к тебе.
Софи покорно подчинилась и пошла, точно зомби. Ее встретила робко улыбнувшаяся Пегги, и Софи с большим трудом заставила себя забыть о сладостном поцелуе Айвеса.
В просторной комнате, что была рядом со спальней, для Софи была приготовлена ванна. Тончайшая рубашка и роскошный шелковый халат лежали на одном из двух кресел, отделанных шелком цвета слоновой кости. Не совсем понимая, что происходит, она позволила Пегги вымыть себя, надушить, и сладкий аромат лилий наполнил воздух. Софи распустила волосы, и Пегги расчесывала их до тех пор, пока они не засверкали, точно золото, при свете канделябров.
Пожелав своей госпоже счастья, служанка исчезла.
Сидя за туалетным столиком, Софи невидящим взглядом смотрела в зеркало, мысли ее путались. «Я вышла замуж, — удивленно подумала она. — За Айвеса».
Словно по волшебству, его изображение неожиданно появилось в зеркале. На нем был массивный шелковый халат пурпурного цвета, свободно перехваченный на поясе, и Софи пронзила мысль о том, что под халатом муж был совершенно голый.
Довольно долго они смотрели друг на друга в зеркало, потом Айвес загадочно улыбнулся и спросил:
— Ну что, милая? Ты готова «разделаться с этим»?
Софи кивнула как во сне, и Айвес проводил ее в спальню.
Это была прелестная комната с высоким потолком и сверкающими хрустальными люстрами; одна стена состояла из целого ряда высоких и широких окон. На полу лежал роскошный ковер в розовых и кремовых тонах. Внушительная кровать с балдахином была накрыта покрывалом из светло-бирюзового шелка. Несмотря на теплое время года, в небольшом камине, отделанном зеленым мрамором, полыхал огонь. Несколько кресел и софа такого же бирюзового цвета, что и кровать, были уютно расставлены у камина. Свечи в серебряных канделябрах мягко освещали спальню.
Но вид элегантной роскоши не унял тот ужас, что таился в груди Софи, и, совершенно отчаявшись, она с надеждой бросила взгляд на серебряный поднос с едой и напитками.
— О, как чудесно! Я ужасно проголодалась!
Не отрывая взгляда от ее стройной фигуры, Айвес поддержал Софи.
— И я тоже проголодался.
Она подарила ему ничего не значащую улыбку и стала деловито наполнять свою тарелку тонкими ломтиками жареного цыпленка и телятины, отварным картофелем в масле, тушеными грибами и миногами. Там были также конфеты, бисквиты, вино, бренди, и Софи позволила Айвесу налить в ее бокал густого шерри.
Но вот был съеден последний кусочек и выпит последний глоток вина. Сидя словно маленькая девочка, с невероятно прямой спиной и плотно сжатыми коленями, Софи сложила руки перед собой и смотрела на огонь. Лорд Харрингтон, сидевший в кресле напротив нее, вздохнул и снова со злостью подумал про Саймона. Айвес страстно хотел ее, ведь Софи стала его женой.
Он встал и положил руку ей на плечо.
— В постель, милая?
Софи вздрогнула и покорно взглянула на него. Снова обругав про себя Саймона, Айвес нежно поднял ее и, ласково поглаживая напряженные плечи, поцеловал.
— Я не Саймон, — прошептал он. — Доверься мне, и я доставлю удовольствие нам обоим.
— Почему я должна доверять тебе? — тихо спросила Софи.
— Не могу привести тебе никакого довода, милая. Но я прошу тебя об этом. Разве я хоть раз причинил тебе боль?
Софи отрицательно покачала головой, с изумлением ощутив, что ей приятны объятия Айвеса. Когда он неожиданно наклонился и поцеловал ее в шею, Софи охватила дрожь, не имеющая ничего общего со страхом. Айвес нежно гладил ее плечи и спину, и напряжение постепенно стало таять.
Решившись на супружеские отношения, Софи не возразила, когда губы Айвеса отыскали ее рот. Поцелуи не напоминали ничего грубого или отталкивающего; наоборот, прикосновения были нежными и манящими, его горячий язык то проникал внутрь, то убегал. Никогда прежде Софи не испытывала подобного чувства: казалось, что крепкое вино разливалось по ее жилам, а в самом низу живота разгорался огонь. Она со страхом отметила, что эти объятия доставляли ей только наслаждение, и впервые захотела сама прикоснуться к мужчине.
Софи никогда по своей воле не обнимала Саймона, но сейчас инстинктивно прижалась к Айвесу, восхищаясь его мощным телом и исходившим от него манящим жаром.
Восприняв ее робкие объятия как поощрение, Айвес позволил немного проявиться своей тщательно скрываемой страсти; его поцелуи стали более настойчивыми, и он прижал Софи к своему затвердевшему жезлу.
Она не отстранилась, но Айвес сразу почувствовал напряжение в ее теле, сопротивление, которого не было мгновение назад. Подавив стон и совершенно не представляя, как переживет эту ночь, он снова принялся гладить спину и плечи Софи. С трудом оторвавшись от ее губ, Айвес хрипло произнес:
— Я хочу тебя, Софи. Я не всегда смогу быть нежным с тобой. Я постараюсь, но во мне скрывается такая страсть, что, боюсь, как только она вырвется… — Его руки сжали хрупкие плечи Софи. — Ты меня понимаешь?
Софи пытливо вглядывалась в его смуглое лицо, вдруг отчетливо поняв, что намеренно этот человек никогда не сделает ей больно. Не сводя с него глаз, она прошептала:
— Только не причиняй мне боли.
— Никогда, милая, никогда! — И Айвес снова заключил ее в объятия.
Теперь дороги назад не было, да и в глубине души Софи признавала: ей хотелось, чтобы эта невероятная магия, которой Айвес окружил ее, продолжалась, и отчаянно хотелось убедиться в том, что не все мужчины так грубы, как ее первый муж маркиз Марлоу.
Айвес долго целовал Софи, стоя перед камином, его руки легко и нежно порхали по ее телу. Страха уже не было. Она выгнула спину, когда горячая ладонь Айвеса скользнула ей на бедра; ее груди наполнились и заныли, едва коснувшись мощного торса Айвеса.
Он неожиданно сжал ее грудь и стал гладить сосок; Софи вскрикнула и прижалась еще теснее, умоляя продолжать эту ласку. Она почувствовала улыбку на его губах и, к их обоюдному изумлению, легонько укусила Айвеса.
Он крепче стиснул ее грудь и прошептал:
— Будь осторожна, дорогая. Я возвращаю так, как получаю.
Софи вздрогнула, но уже не от страха, и ее язык смело проник в рот Айвеса. О, как сладостно! Опасно и так волнующе!..
«Это настоящее волшебство, — подумала Софи. — Волшебство и черная магия». Их языки соприкоснулись, и ее охватил такой неописуемый восторг, что она вся затрепетала. Стон Айвеса, его учащенное дыхание и быстрые, неконтролируемые ласки говорили о том, что он тоже погрузился в эту черную магию. Софи с радостью ощутила: захватившие ее эмоции переполняют и Айвеса.
Она даже не заметила, как муж снял с нее халат и стянул вниз шелковую рубашку; лишь с трудом осознавала, что это ее, ее обнаженное тело ласкают руки Айвеса. За всю свою жизнь Софи не чувствовала ничего подобного и хотела, чтобы это продолжалось и продолжалось.
Медленно и терпеливо Айвес погружал ее в огонь страсти, нежными ласками и поцелуями показывая, сколько удовольствия может принести одно только прикосновение. Когда он осторожно опустил Софи на ковер у камина и сам сбросил халат, она, совершенно поглощенная своими чувствами, не протестовала.
Горячее сладостное прикосновение его губ к ее затвердевшим соскам заставило Софи застонать и выгнуться. Жаркая волна прокатилась от груди к низу живота, и возникшая там тягучая боль расплылась по всему телу, не давая возможности думать о чем-то еще, кроме этой растущей боли и необходимости успокоить ее.
«Господи, какая же она удивительная!» — подумал Айвес, чувствуя, что охватившая его страсть граничит с безумием. Желание поскорее удовлетворить неумолимые требования своего тела боролось с необходимостью действовать медленно, дабы разжечь в любимой такой же любовный жар, какой испытывал он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34