купить мойку для кухни
Мне нужен завтрашний день.
– Нет, – отрезал Эдуард.
– Почему? Вы сами мне предлагали. Я плохо себя чувствую, – черт тебя побери, прибавила Лариса мысленно – и это отлично отразилось в интонации.
– Я отпущу вас в среду. Не завтра.
– Вы обещали. Вы меня обманули?
– Извините, Лариса. Завтра вы работаете. Это не обсуждается. До свидания.
Трубка запищала. Лариса посмотрела на нее, как на удушенную крысу. Отказ Эдуарда не расстроил ее, а разъярил еще больше. Ах, не обсуждается? Ну хорошо же, падаль. Посмотрим.
Не успела трубка коснуться рычага, как телефон зазвонил снова. Антоша. Дьявольщина, не дом, а пресс-центр!
– Что надо? – рявкнула Лариса.
– Лар, ты меня не так поняла, – умоляюще промямлил Антон. – Римма же не против. Она просто говорила, что хочет тебя о чем-то предупредить перед сеансом, вот и все… Ты не сердись, пожалуйста…
– Много чести – на вас сердиться, – буркнула Лариса, изобразив, как меняет гнев на милость. Но это она только изображала. – Когда?
– В понедельник, в полночь. Хочешь, я тебя отвезу?
Да пошел ты, подумала Лариса. Не трогай папину машину, папу рассердишь.
– Я сама доберусь, – сказала сухо и жестко. – Точное время?
– Да, Римма уточнила только что… Лар, я…
– Все, пока, – сказала Лариса и оборвала разговор.
Закурила и открыла форточку. За окном стоял серый день, моросил дождь – водяная пыль, но пахло уже не морозом, а нежной сыростью марта. Лариса вздохнула полной грудью.
Мы сломаем эту решетку, думала она, дыша ароматом новых рождений вперемешку с сигаретным дымом. Как бы то ни было, что бы нам не понадобилось сделать – решетки больше не будет.
Воскресный вечер был прекрасен.
Сырая улица окуталась туманом. Туман слоился и плыл, окружая фонари мягкими ореолами золотистого мерцания. Автомобили всплывали из туманной пелены, обдавая прохожих желтым рассеянным светом фар, на миг обретали очертания – и снова растворялись, как сахар, в буром чае сумерек. Все было влажным, все было нежным, весь мир был – сплошное ожидание.
Лариса шла нарочито медленно, улыбаясь… До тех пор, пока из тумана не всплыл Паромщик.
Харон, подумала Лариса. Чертов Харон на своей уродской ладье. Кем это вы себя вообразили? Виртуозами смертей? Ну только разозлите меня еще чуть-чуть – я вам популярно объясню, что такое настоящий виртуоз.
Охранник шарахнулся в сторону, будто Ларисина злость имела осязаемую плотность и могла ненароком его прибить. Чудненько.
Лариса ногой распахнула дверь в костюмерную. В костюмерной неожиданно оказалась дама-тролль.
– Круто, – процедила Лариса сквозь зубы.
– Здрасте, – сказала Света и сделала лучезарную улыбку.
– Здравствуйте, – ответила дама. В этот раз на ней было платье с вырезом и колье на каменной шее сияло семью бриллиантовыми огнями. – Я должна вас предупредить…
– Пошла вон, – бросила Лариса.
Света посмотрела на нее дикими глазами. Дама опешила и сделала шаг назад.
– Я только хотела сказать, – забормотала она, отступая, – что сегодня в клубе присутствует гость чрезвычайной важности. Все его желания должны быть выполнены – вплоть до личной беседы, если он вдруг пожелает. Ваш контракт…
– Беседы интимного характера? – невинно осведомилась Света.
– Хватит уже, – нажала Лариса, повысив голос. – Плевать на гостя. Вон, я сказала.
Дама величественно выплыла из помещения, оставив за собой одуряющую волну духов. Ларису снова затошнило, но в этот раз тошноту прекратила злость. Поразительно, как можно выглядеть так величественно и быть таким обгаженным, подумала она и усмехнулась.
– Гость, значит, – сказала, сбрасывая куртку и садясь к зеркалу. – Господин Большая Шишка, вот как. И он может пожелать… кого-нибудь из нас глазами жрать с глазу на глаз… Ну-ну.
Света почти испуганно уставилась на нее.
– Ты чего, а? Тебя какая муха укусила сегодня?
– Да все в порядке, – сказала Лариса, но ее тон поразил Свету до глубины души. – Мне просто весело. Все желания, говоришь? Ну прямо – ну все! Ну-ну. Поглядим… на сучонка.
– Да брось, – Света рассмеялась. – Все мужики – козлы. А Важные Шишки – те просто суперкозлы, сколько б я их не видела. Ну позовут, ну посюсюкаем с ним – не в постель же ложиться!
– Света, – сказала Лариса, гадливо улыбаясь. – Не находишь ли ты, милая моя подруга, что нас тут каждое выступление виртуально имеют? Причем в форме какой-то уж особенно извращенной. Тебе это как, не давит?
– Ой, да брось ты ради бога! Опять завелась. Нам тут платят – нет?
Логика проститутки, хотело отрезать старое «я». Новое перехватило злое слово на подлете – не обижай Свету, она не виновата. Может, она и дура, но не виновата. Оставь для виноватых. Чтобы всем хватило.
Моих чудесных подарков. Пендалями называются.
Лариса рисовала лицо и улыбалась. Света молча, искоса на нее поглядывала. Лариса чувствовала, как ее партнерше неуютно. Как запертой в одной палате с буйным сумасшедшим.
Боишься, когда страшно? Ну-ну.
Через полчаса они снова шли за дамой по тем же коридорам мимо тех же дверей. Их снова выпустили на сцену с первым аккордом музыки. На сей раз Лариса шла, как в бой, прикрывшись щитом ярости, который уже успел зарекомендовать себя хорошо. Все ее тело ждало накатывающей тошной тяжести – но.
Тяжесть не накатила. Напротив, тело вдруг показалось странно легким, парило, как в невесомости, в сумеречном, звенящем пространстве – и чувствовалось ненормально, как, вероятно, бывает в наркотической грезе. Духоты и помину не было, зато Ларису чуть потряхивало от приступов озноба, будто персонал клуба только что основательно проветрил помещение ночным морозным ветром. Но на улице нынче было гораздо теплее, а никакой кондиционер, самый совершенный, не дал бы такого эффекта. Разве только собственные, перенапряженные, сбитые с толку несчастные нервы…
Можно было стараться сколько угодно – ничего не клеилось. Спрятаться за музыкой не получилось. Ларисе казалось, что она вообще не может точно рассчитать собственные движения, будто танцует в воде. Появилось странное сознание собственной детской неуклюжести, какого-то смешного дилетантства, как если бы Лариса была не профессиональная танцовщица, а внезапно повзрослевшая малышка, танцующая для мамы на детском утреннике. Это было, пожалуй, несколько стыдно, но отчего-то не неприятно. Ларису даже тянуло пьяно хихикать. Забавно, весьма забавно.
И еще. Лариса по-прежнему чувствовала липкие голодные взгляды, пачкающие кожу, но отстраненно, издалека, за некоей вполне ощутимой холодной стеной. Ощущение стены ее весьма удивило. Занятный гость. А кстати, ты не знаком со Снежной Королевой, мальчик? А ты ей не родня, часом? Или ты просто ухитрился-таки собрать из этой ее мозаики слово «Вечность»? Хорошее дело…
Танец отработали, доделали – Света выглядела более потерянной, чем в прежние вечера. Ларисе было холодно, злобно и весело.
Вспыхнул свет. Обе танцовщицы помимо воли уставились в зал – и обе разом споткнулись взглядами об одну и ту же фигуру.
На самом удобном месте в зале, прямо напротив сцены, развалившись на стуле, как в вольтеровском кресле, сидел молодой блондин в расстегнутой «косухе» с заклепками, из-под которой виднелась потрепанная черная футболка с ярким рисунком. Его длинные лохматые волосы цвета выгоревшей соломы с кожаной полоской-хайратником, его костюм, его поза выглядели в этом зале так дико, так немыслимо, как выглядел бы, вероятно, разве что бомж на презентации по случаю открытия банка. Байкер среди боркеров. Невероятное зрелище.
Тем более невероятное, что холеный официант стоял за его стулом навытяжку, как распоследняя «шестерка», заглядывал с почтением, переходящим в откровенное холуйство – и важные персоны, упакованные по высочайшему разряду, разместились поблизости и взирали с тем же подобострастием и раболепством.
– Гляди, вот, сынок своего папочки, – шепнула Света, и в этот момент накрахмаленный фрачный метр подлетел к сцене с неприличной прытью.
– Прошу прощения, Лариса, – замурлыкал он, еще не переключась на подобающую важность с холуйского восторга, – гость хотел бы побеседовать с вами.
– Со мной? – Лариса указала на себя пальцем, сделала улыбку типа «чи-из!» – Ах ты, елы-палы! Да неужели? Вот именно со мной?
– Да, – судя по морде, холуй совсем мышей не ловил. – Пожалуйста, поторопитесь.
– Прямо голой и идти?
– Именно, именно. Я вас прошу, это входит в условия контракта.
Лариса подняла тунику, накинула на тело, покрытое «гусиной кожей», застегнула на плече. Беседовать после шоу. Потная, нагишом. У мальчика любопытный вкус. Ненормально. Совершенно ненормально. Но – плевать. Спустилась в зал по мерцающим ступенькам. Почувствовала спиной, как Света ускользнула со сцены в служебное помещение. Усмехнулась. Пошла к столу «байкера» – походка от бедра, «здравствуйте, я – фотомодель», мина Мата Хари перед арестом. Получи, гаденыш. Автоматически отметила: у иных-прочих столы ломятся от тарелок, у «байкера» – только карточка в папке и высокий бокал. Один. На две трети полный.
Подойдя, Лариса положила руки на спинку стула и принялась разглядывать гостя в упор. Увиденное ее слегка озадачило.
Он не был «байкером». Он не был выпендривающимся подростком. Его белое, жесткое, точеное лицо с желто-зелеными рысьими глазами не имело возраста – уж во всяком случае, не было юным, оно не было пошлым, не было глупым. И производимое им впечатление можно было четко охарактеризовать одним словом: он был чист.
И как же дико воспринималась его чистота в этом месте, будто плесенью тронутом или пылью припорошенном, с его мерзкими запахами и тусклым светом! Мутный тяжелый воздух расступился и задрожал. От почетного гостя клуба пахло ванильной свежестью арктического мороза. Он был чист пронзительной чистотой горного ледника, стерильного скальпеля, звездного света. Казалось, что все блестит на нем; даже панковские тряпки – как белый смокинг, как горностаевая мантия. Насмешливая ледяная улыбка на лице цвета первого снега на мгновение парализовала Ларису, как птичку парализует взгляд змеи. Впрочем, паралич прошел, когда гость встал и отодвинул стул для Ларисы, изобразив пародию на светские манеры:
– Леди?
Лариса уселась самым великосветским образом, кивнула в ответ:
– Как это… джентльмен? Мистер… Ах, да, сэр?
Гость расхохотался. Абсолютно не светски, совершенно непосредственно. Лариса смотрела на него, улыбаясь почти против воли, и понимала, что уже очень давно не видела такого смеха.
Детского или дикарского, зато без грязной изнанки. Так, бывало, смеялся и Ворон. И Лариса почти помимо воли вдруг почувствовала доверие к этому странному парню, от чьих взглядов ее сердце будто кипятком окатывало.
– Вы, Лариса, именно такая, как я думал, – сказал гость, улыбаясь. – Рад вас видеть.
– А я вот вашего имени не знаю.
– Я – Артур, – то ли он чуть смутился, то ли обозначил тень смущения. – Простите, леди, я уже жутко долго не беседовал с порядочными дамами.
– Я – порядочная дама, это да, – сказала Лариса и заглянула в бокал. Что это у него в бокале такое… оставляющее на хрустале такие странные потеки… темно-красные, почти черные… Артур мгновенно отставил его в сторону неуловимым фокусным движением.
– Простите, не угощаю. Отрава. Лариса, вас можно… как это у них, у светских людей? Ну скажем, проводить до дома, а?
– Можно, – Лариса кивнула с видом великодушного одолжения.
– Вам, вероятно, нужно… э-э… припудрить носик?
Лариса фыркнула, выбившись из образа. Много же понадобится пудры, чтобы припудрить везде, где она вспотела.
– Да, сэр Артур, да. Я пойду припудрю носик, переменю туалет на костюм для прогулок и выйду.
– Я буду ждать, – поклонился Артур. – Очень.
Лариса встала под липкими взглядами, которые соскальзывали с кожи, не раня и не оставляя следов. Ей было неожиданно легко. Ее только поразило, какая тишина стоит в зале. Она огляделась. Вокруг перестали есть. Все, поголовно все вокруг пялились на них с голодной страстностью.
– А что это они так смотрят, сэр? – спросила Лариса тоном комической простушки.
– Ищут неприятности, – сказал Артур. – Найдут.
Можно было не сомневаться, что гости клуба ловили каждое сказанное им слово. Лариса с удовольствием пронаблюдала, как они, буквально со скрипом, отводят глаза в тарелки. Вот то-то, гады.
Лариса поблагодарила Артура королевским кивком и, не торопясь, удалилась.
Лариса вошла в костюмерную.
– Ну, чего он? – тут же спросила ожидающая Света, у которой руки дрожали и глаза горели от любопытства.
– Ровным счетом ничего, – сказала Лариса и села. – Дела идут, и жизнь легка. Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка. Он милый человек. И он кровь пил.
– Что?! – теперь и Света села рядом.
– Да ничего. Милый человек пил кровь. Горячую. И не допил, потому что она остыла, я думаю. А может, ему просто много не выпить. Я только сейчас вдруг сообразила, что это было у него в бокале такое странное, ни на вино, ни на томатный сок, ни на вишневый не похожее. Кровушка. Но это совершенно неважно. Подумаешь.
Лариса рассмеялась, смочила тампон тоником и принялась стирать грим.
– И чего теперь? – спросила Света растерянно.
– Ничего. Просто поболтали чуть-чуть. И он предложил меня домой проводить. И все.
– И ты пойдешь? – спросила Света тоном глубокого сочувствия.
– Еще как! – Лариса улыбнулась и улыбка вышла шальная. – Он мне понравился.
Света покачала головой.
– А может, не стоит рисковать? – спросила она осторожно. – Знаешь, нормальные люди кровь не пьют.
Лариса прыснула.
– В ночных клубах еще и не такое пьют. Как насчет спирта с живыми рыбками? Просто ее здесь подают, горячую кровь, а он – экстремальщик. Знаешь, он – симпатяга. Хамло и симпатяга. Даже если он – сын нефтяного магната.
Света хихикнула.
– Круто. Может, замуж выйдешь.
Лариса закрутила волосы в хвост.
– Конечно, выйду. Только не за того парня. Ух, какая это сила, думала она, снова вызывая в теле ощущение той холодной искрящейся волны, которая исходила от Артура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Нет, – отрезал Эдуард.
– Почему? Вы сами мне предлагали. Я плохо себя чувствую, – черт тебя побери, прибавила Лариса мысленно – и это отлично отразилось в интонации.
– Я отпущу вас в среду. Не завтра.
– Вы обещали. Вы меня обманули?
– Извините, Лариса. Завтра вы работаете. Это не обсуждается. До свидания.
Трубка запищала. Лариса посмотрела на нее, как на удушенную крысу. Отказ Эдуарда не расстроил ее, а разъярил еще больше. Ах, не обсуждается? Ну хорошо же, падаль. Посмотрим.
Не успела трубка коснуться рычага, как телефон зазвонил снова. Антоша. Дьявольщина, не дом, а пресс-центр!
– Что надо? – рявкнула Лариса.
– Лар, ты меня не так поняла, – умоляюще промямлил Антон. – Римма же не против. Она просто говорила, что хочет тебя о чем-то предупредить перед сеансом, вот и все… Ты не сердись, пожалуйста…
– Много чести – на вас сердиться, – буркнула Лариса, изобразив, как меняет гнев на милость. Но это она только изображала. – Когда?
– В понедельник, в полночь. Хочешь, я тебя отвезу?
Да пошел ты, подумала Лариса. Не трогай папину машину, папу рассердишь.
– Я сама доберусь, – сказала сухо и жестко. – Точное время?
– Да, Римма уточнила только что… Лар, я…
– Все, пока, – сказала Лариса и оборвала разговор.
Закурила и открыла форточку. За окном стоял серый день, моросил дождь – водяная пыль, но пахло уже не морозом, а нежной сыростью марта. Лариса вздохнула полной грудью.
Мы сломаем эту решетку, думала она, дыша ароматом новых рождений вперемешку с сигаретным дымом. Как бы то ни было, что бы нам не понадобилось сделать – решетки больше не будет.
Воскресный вечер был прекрасен.
Сырая улица окуталась туманом. Туман слоился и плыл, окружая фонари мягкими ореолами золотистого мерцания. Автомобили всплывали из туманной пелены, обдавая прохожих желтым рассеянным светом фар, на миг обретали очертания – и снова растворялись, как сахар, в буром чае сумерек. Все было влажным, все было нежным, весь мир был – сплошное ожидание.
Лариса шла нарочито медленно, улыбаясь… До тех пор, пока из тумана не всплыл Паромщик.
Харон, подумала Лариса. Чертов Харон на своей уродской ладье. Кем это вы себя вообразили? Виртуозами смертей? Ну только разозлите меня еще чуть-чуть – я вам популярно объясню, что такое настоящий виртуоз.
Охранник шарахнулся в сторону, будто Ларисина злость имела осязаемую плотность и могла ненароком его прибить. Чудненько.
Лариса ногой распахнула дверь в костюмерную. В костюмерной неожиданно оказалась дама-тролль.
– Круто, – процедила Лариса сквозь зубы.
– Здрасте, – сказала Света и сделала лучезарную улыбку.
– Здравствуйте, – ответила дама. В этот раз на ней было платье с вырезом и колье на каменной шее сияло семью бриллиантовыми огнями. – Я должна вас предупредить…
– Пошла вон, – бросила Лариса.
Света посмотрела на нее дикими глазами. Дама опешила и сделала шаг назад.
– Я только хотела сказать, – забормотала она, отступая, – что сегодня в клубе присутствует гость чрезвычайной важности. Все его желания должны быть выполнены – вплоть до личной беседы, если он вдруг пожелает. Ваш контракт…
– Беседы интимного характера? – невинно осведомилась Света.
– Хватит уже, – нажала Лариса, повысив голос. – Плевать на гостя. Вон, я сказала.
Дама величественно выплыла из помещения, оставив за собой одуряющую волну духов. Ларису снова затошнило, но в этот раз тошноту прекратила злость. Поразительно, как можно выглядеть так величественно и быть таким обгаженным, подумала она и усмехнулась.
– Гость, значит, – сказала, сбрасывая куртку и садясь к зеркалу. – Господин Большая Шишка, вот как. И он может пожелать… кого-нибудь из нас глазами жрать с глазу на глаз… Ну-ну.
Света почти испуганно уставилась на нее.
– Ты чего, а? Тебя какая муха укусила сегодня?
– Да все в порядке, – сказала Лариса, но ее тон поразил Свету до глубины души. – Мне просто весело. Все желания, говоришь? Ну прямо – ну все! Ну-ну. Поглядим… на сучонка.
– Да брось, – Света рассмеялась. – Все мужики – козлы. А Важные Шишки – те просто суперкозлы, сколько б я их не видела. Ну позовут, ну посюсюкаем с ним – не в постель же ложиться!
– Света, – сказала Лариса, гадливо улыбаясь. – Не находишь ли ты, милая моя подруга, что нас тут каждое выступление виртуально имеют? Причем в форме какой-то уж особенно извращенной. Тебе это как, не давит?
– Ой, да брось ты ради бога! Опять завелась. Нам тут платят – нет?
Логика проститутки, хотело отрезать старое «я». Новое перехватило злое слово на подлете – не обижай Свету, она не виновата. Может, она и дура, но не виновата. Оставь для виноватых. Чтобы всем хватило.
Моих чудесных подарков. Пендалями называются.
Лариса рисовала лицо и улыбалась. Света молча, искоса на нее поглядывала. Лариса чувствовала, как ее партнерше неуютно. Как запертой в одной палате с буйным сумасшедшим.
Боишься, когда страшно? Ну-ну.
Через полчаса они снова шли за дамой по тем же коридорам мимо тех же дверей. Их снова выпустили на сцену с первым аккордом музыки. На сей раз Лариса шла, как в бой, прикрывшись щитом ярости, который уже успел зарекомендовать себя хорошо. Все ее тело ждало накатывающей тошной тяжести – но.
Тяжесть не накатила. Напротив, тело вдруг показалось странно легким, парило, как в невесомости, в сумеречном, звенящем пространстве – и чувствовалось ненормально, как, вероятно, бывает в наркотической грезе. Духоты и помину не было, зато Ларису чуть потряхивало от приступов озноба, будто персонал клуба только что основательно проветрил помещение ночным морозным ветром. Но на улице нынче было гораздо теплее, а никакой кондиционер, самый совершенный, не дал бы такого эффекта. Разве только собственные, перенапряженные, сбитые с толку несчастные нервы…
Можно было стараться сколько угодно – ничего не клеилось. Спрятаться за музыкой не получилось. Ларисе казалось, что она вообще не может точно рассчитать собственные движения, будто танцует в воде. Появилось странное сознание собственной детской неуклюжести, какого-то смешного дилетантства, как если бы Лариса была не профессиональная танцовщица, а внезапно повзрослевшая малышка, танцующая для мамы на детском утреннике. Это было, пожалуй, несколько стыдно, но отчего-то не неприятно. Ларису даже тянуло пьяно хихикать. Забавно, весьма забавно.
И еще. Лариса по-прежнему чувствовала липкие голодные взгляды, пачкающие кожу, но отстраненно, издалека, за некоей вполне ощутимой холодной стеной. Ощущение стены ее весьма удивило. Занятный гость. А кстати, ты не знаком со Снежной Королевой, мальчик? А ты ей не родня, часом? Или ты просто ухитрился-таки собрать из этой ее мозаики слово «Вечность»? Хорошее дело…
Танец отработали, доделали – Света выглядела более потерянной, чем в прежние вечера. Ларисе было холодно, злобно и весело.
Вспыхнул свет. Обе танцовщицы помимо воли уставились в зал – и обе разом споткнулись взглядами об одну и ту же фигуру.
На самом удобном месте в зале, прямо напротив сцены, развалившись на стуле, как в вольтеровском кресле, сидел молодой блондин в расстегнутой «косухе» с заклепками, из-под которой виднелась потрепанная черная футболка с ярким рисунком. Его длинные лохматые волосы цвета выгоревшей соломы с кожаной полоской-хайратником, его костюм, его поза выглядели в этом зале так дико, так немыслимо, как выглядел бы, вероятно, разве что бомж на презентации по случаю открытия банка. Байкер среди боркеров. Невероятное зрелище.
Тем более невероятное, что холеный официант стоял за его стулом навытяжку, как распоследняя «шестерка», заглядывал с почтением, переходящим в откровенное холуйство – и важные персоны, упакованные по высочайшему разряду, разместились поблизости и взирали с тем же подобострастием и раболепством.
– Гляди, вот, сынок своего папочки, – шепнула Света, и в этот момент накрахмаленный фрачный метр подлетел к сцене с неприличной прытью.
– Прошу прощения, Лариса, – замурлыкал он, еще не переключась на подобающую важность с холуйского восторга, – гость хотел бы побеседовать с вами.
– Со мной? – Лариса указала на себя пальцем, сделала улыбку типа «чи-из!» – Ах ты, елы-палы! Да неужели? Вот именно со мной?
– Да, – судя по морде, холуй совсем мышей не ловил. – Пожалуйста, поторопитесь.
– Прямо голой и идти?
– Именно, именно. Я вас прошу, это входит в условия контракта.
Лариса подняла тунику, накинула на тело, покрытое «гусиной кожей», застегнула на плече. Беседовать после шоу. Потная, нагишом. У мальчика любопытный вкус. Ненормально. Совершенно ненормально. Но – плевать. Спустилась в зал по мерцающим ступенькам. Почувствовала спиной, как Света ускользнула со сцены в служебное помещение. Усмехнулась. Пошла к столу «байкера» – походка от бедра, «здравствуйте, я – фотомодель», мина Мата Хари перед арестом. Получи, гаденыш. Автоматически отметила: у иных-прочих столы ломятся от тарелок, у «байкера» – только карточка в папке и высокий бокал. Один. На две трети полный.
Подойдя, Лариса положила руки на спинку стула и принялась разглядывать гостя в упор. Увиденное ее слегка озадачило.
Он не был «байкером». Он не был выпендривающимся подростком. Его белое, жесткое, точеное лицо с желто-зелеными рысьими глазами не имело возраста – уж во всяком случае, не было юным, оно не было пошлым, не было глупым. И производимое им впечатление можно было четко охарактеризовать одним словом: он был чист.
И как же дико воспринималась его чистота в этом месте, будто плесенью тронутом или пылью припорошенном, с его мерзкими запахами и тусклым светом! Мутный тяжелый воздух расступился и задрожал. От почетного гостя клуба пахло ванильной свежестью арктического мороза. Он был чист пронзительной чистотой горного ледника, стерильного скальпеля, звездного света. Казалось, что все блестит на нем; даже панковские тряпки – как белый смокинг, как горностаевая мантия. Насмешливая ледяная улыбка на лице цвета первого снега на мгновение парализовала Ларису, как птичку парализует взгляд змеи. Впрочем, паралич прошел, когда гость встал и отодвинул стул для Ларисы, изобразив пародию на светские манеры:
– Леди?
Лариса уселась самым великосветским образом, кивнула в ответ:
– Как это… джентльмен? Мистер… Ах, да, сэр?
Гость расхохотался. Абсолютно не светски, совершенно непосредственно. Лариса смотрела на него, улыбаясь почти против воли, и понимала, что уже очень давно не видела такого смеха.
Детского или дикарского, зато без грязной изнанки. Так, бывало, смеялся и Ворон. И Лариса почти помимо воли вдруг почувствовала доверие к этому странному парню, от чьих взглядов ее сердце будто кипятком окатывало.
– Вы, Лариса, именно такая, как я думал, – сказал гость, улыбаясь. – Рад вас видеть.
– А я вот вашего имени не знаю.
– Я – Артур, – то ли он чуть смутился, то ли обозначил тень смущения. – Простите, леди, я уже жутко долго не беседовал с порядочными дамами.
– Я – порядочная дама, это да, – сказала Лариса и заглянула в бокал. Что это у него в бокале такое… оставляющее на хрустале такие странные потеки… темно-красные, почти черные… Артур мгновенно отставил его в сторону неуловимым фокусным движением.
– Простите, не угощаю. Отрава. Лариса, вас можно… как это у них, у светских людей? Ну скажем, проводить до дома, а?
– Можно, – Лариса кивнула с видом великодушного одолжения.
– Вам, вероятно, нужно… э-э… припудрить носик?
Лариса фыркнула, выбившись из образа. Много же понадобится пудры, чтобы припудрить везде, где она вспотела.
– Да, сэр Артур, да. Я пойду припудрю носик, переменю туалет на костюм для прогулок и выйду.
– Я буду ждать, – поклонился Артур. – Очень.
Лариса встала под липкими взглядами, которые соскальзывали с кожи, не раня и не оставляя следов. Ей было неожиданно легко. Ее только поразило, какая тишина стоит в зале. Она огляделась. Вокруг перестали есть. Все, поголовно все вокруг пялились на них с голодной страстностью.
– А что это они так смотрят, сэр? – спросила Лариса тоном комической простушки.
– Ищут неприятности, – сказал Артур. – Найдут.
Можно было не сомневаться, что гости клуба ловили каждое сказанное им слово. Лариса с удовольствием пронаблюдала, как они, буквально со скрипом, отводят глаза в тарелки. Вот то-то, гады.
Лариса поблагодарила Артура королевским кивком и, не торопясь, удалилась.
Лариса вошла в костюмерную.
– Ну, чего он? – тут же спросила ожидающая Света, у которой руки дрожали и глаза горели от любопытства.
– Ровным счетом ничего, – сказала Лариса и села. – Дела идут, и жизнь легка. Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка. Он милый человек. И он кровь пил.
– Что?! – теперь и Света села рядом.
– Да ничего. Милый человек пил кровь. Горячую. И не допил, потому что она остыла, я думаю. А может, ему просто много не выпить. Я только сейчас вдруг сообразила, что это было у него в бокале такое странное, ни на вино, ни на томатный сок, ни на вишневый не похожее. Кровушка. Но это совершенно неважно. Подумаешь.
Лариса рассмеялась, смочила тампон тоником и принялась стирать грим.
– И чего теперь? – спросила Света растерянно.
– Ничего. Просто поболтали чуть-чуть. И он предложил меня домой проводить. И все.
– И ты пойдешь? – спросила Света тоном глубокого сочувствия.
– Еще как! – Лариса улыбнулась и улыбка вышла шальная. – Он мне понравился.
Света покачала головой.
– А может, не стоит рисковать? – спросила она осторожно. – Знаешь, нормальные люди кровь не пьют.
Лариса прыснула.
– В ночных клубах еще и не такое пьют. Как насчет спирта с живыми рыбками? Просто ее здесь подают, горячую кровь, а он – экстремальщик. Знаешь, он – симпатяга. Хамло и симпатяга. Даже если он – сын нефтяного магната.
Света хихикнула.
– Круто. Может, замуж выйдешь.
Лариса закрутила волосы в хвост.
– Конечно, выйду. Только не за того парня. Ух, какая это сила, думала она, снова вызывая в теле ощущение той холодной искрящейся волны, которая исходила от Артура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34