Еще не хватало торговаться с ними! Марта чувствовала, что вечер испорчен, хотелось уйти домой. Она вполне удовлетворена тем, что Умники наконец начинают заманивать к себе специалистов. Добаи советовал хорошенько подумать, прежде чем окончательно отказываться. Институт, говорил он, в свою очередь пойдет ей навстречу и по мере возможности выполнит поставленные ею условия. Ну, да мало ли что он говорит! Ее волнует сейчас совсем другое: звено юных поварят, смерть Габора Надя, Жофика и Понграц… Уйти, оставить все? Если она перекочует к Умникам, кто поможет Жофи, кто уладит дело с Халлером? Пожалуй, еще не слишком поздно и по пути домой можно будет заглянуть к Доре. Теперь-то она наверняка не столкнется с ее сестрой.
И в Хидаше она ошиблась, он твердит одно – что надо подумать. А интересно, принял бы он сам это предложение? Конечно, тут же замахал бы руками – дескать, он и сочинять-то не умеет, так как он математик. Вот она, Марта, совсем другое дело! О детях должны писать лишь те, кто знает их по-настоящему.
Марта поднялась. Она не предполагала, что разговор с Хидашем примет такой оборот. Думала просто пошутить, посмеяться вместе с ним над Добаи: вот, мол, караул кричит, учителей на помощь зовет. А вышло иначе. Тоже умничает. Он, видите ли, недоволен ее решением: если, говорит, такие, как Марта Сабо, не пойдут работать к Добаи, он вынужден будет заполнить вакантные должности слабыми педагогами, и институт снова не сдвинется с мертвой точки.
– Какое я имею отношение к этому несчастному институту? – сказала она раздраженно. – Я должна быть там, где Жофи и Дора. Позови официанта!
Хидаш, не торопясь, допил вино.
– В институте ты больше смогла бы им помочь.
Расплатились. Марта сердито молчала. Вначале она собиралась сообщить Йошке разгадку Жофиной тайны – как-никак эта девочка ведь и его ученица, – но затем решила ничего не говорить ему, раз у него хватает совести толкать ее на такое дело – уговаривать перейти к Умникам! Ей казалось, что Йошке будет жалко, если им придется работать в разных школах? Выходит, не так. Ему все равно! Ну, и ей в таком случае безразлично. Хватит проблем на сегодня. Когда Марта проходила мимо, Вики поздоровалась. Халлер – нет. Конечно, он сидел спиной и мог не заметить ее.
Они с Хидашем дошли до самой школы, но вместо того, чтобы свернуть к своему дому, Марта остановилась на площади.
– Ну, сервус, – сказала она Хидашу. – Спасибо, что пришел. Я еще не домой.
Хидаш взглянул на номер дома,
– Что, к ученице? Ведь уже больше девяти. Не поздно ли? Может, там уже улеглись?
– Нет, эти еще не спят.
Они подали друг другу руки. На Хидаше был новый голубой галстук. Как он седеет, этот Йошка. Еще год-два – и будет седой как лунь. Она никогда бы не подумала, что он станет уговаривать ее уйти из школы. Или она все еще недостаточно разбирается в людях?
– Я тоже хотел поговорить с тобой, – сказал Хидаш. – Ну ладно, в другой раз. Хватит с тебя на сегодня и одного Добаи.
Хидаш ушел. У Марты вдруг гулко забилось сердце. Щеки запылали. Она машинально прижала к лицу ладони. Ей тридцать семь лет. До чего же глупо так краснеть.
Хидаш исчез за поворотом улицы Катона. Какой хороший все-таки человек. Только зачем он уговаривает ее идти в институт и почему так странно держался сегодня?
В этом доме жили даже две ее ученицы. На первом этаже – Дора со своей сестрой, на втором – Анна Биро. С матерью Биро она тоже должна поговорить, но не сегодня. Сегодня – Дора. Это важней. Окна Вадас выходили во двор. Шторы были опущены, но сквозь них пробивался свет. Марта позвонила.
Дверь оставалась закрытой, но штора приподнялась. Дора высунулась в окно. На ней была цветастая ночная сорочка, стянутая у шеи ленточкой. На ночь девочка подняла косы кверху и поэтому выглядела старше.
– Одну минуточку, – сказала Дора, – я сейчас.
Штора, зашуршав, снова опустилась. Когда Дора открыла дверь, она была уже в платье, надетом прямо на голое тело. Ноги ее тонули в домашних, на высоком каблуке, туфлях старшей сестры.
Крошечная прихожая, где на рамах сохли разрисованные Вики платки, была чиста и опрятна. В спальне, хоть там и было уже постелено на ночь, тоже царил порядок. Лицо Доры спокойно, только щеки чуть румянее обычного. Марта присела.
Сама не зная, чего она здесь ждет, Марта опять почувствовала то же разочарование, какое испытывала всякий раз, приходя сюда. Она обычно с каким-то неопределенным ожиданием переступала порог этой квартиры, ей казалось, что она вот-вот обнаружит что-то, какое-нибудь вещественное доказательство, что наконец-то всплывет на поверхность один из спрятанных в воду концов, который наведет ее на след. Но уходила она всегда в неведении. Неужели и этот приход ничего не даст, ничего не откроет? Дора тоже села и молча смотрела на нее.
– Ты ни в чем не нуждаешься, детка? – спросила Марта у девочки.
Та покачала головой. Пикейное платьице с широким вырезом открывало худенькую шею девочки. А где же цепочка? Когда Марта водила Дору на рентген или на загородные прогулки, купаться, каждый раз она обращала внимание на это блестящее украшение.
– Куда девался твой ангелочек?
Почему Дору так задел ее вопрос? Ясно, что ей больно. Она медлит с ответом, обманывать Дора не станет. В худшем случае она смолчит.
– Нету, – ответила девочка наконец. – У меня его больше нету.
– Потеряла?
Молчание. Дора покачала головой. Неужели Вики заставила заложить цепочку в ломбард? Нет, вряд ли. Массивный золотой браслет Вики лежал в пепельнице возле постели. Так где же цепочка? Неужели она опять уйдет отсюда ни с чем? Если бы она работала в институте – чего, конечно, никогда не будет, – она, пожалуй, занялась бы вопросом помощи одиноким детям, которые формально не являются сиротами, и поэтому ни государство, ни, в частности, школа не имеют юридического основания вмешиваться в их жизнь. Хорошо бы привлечь для обмена мнениями по этому вопросу побольше учителей и начать дискуссию, например, в журнале "Педагогика", пусть бы каждый высказался на его страницах. Так хотелось бы знать, что делают в такой ситуации другие педагоги. Она бы рассказала о жизни Доры, попросила бы совета у учителей. Наверное, во многих школах встречаются подобные случаи. Институт, как официальное учреждение, мог бы вступить в переговоры с правовыми органами. Конечно, если учитель утверждает, что ученик живет в неподходящем окружении, нужны доказательства. А если доказательств не имеется? Как быть в подобных случаях? Ох уж этот Хидаш. Ей бы раньше и в голову такие мысли не пришли. Она – и вдруг среди Умников! Если бы не Хидаш, давно бы все выкинула из головы, забыла бы о предложенной ей Добаи работе. Но, с другой стороны, тогда она не увидела бы Вики и не была бы теперь тут. Но что ее привело к Доре в такую позднюю пору? Трудно ответить. Ясно одно: сегодняшнее посещение нисколько не прибавило ей, Марте, ума.
Она взяла в руки книгу, которую, видимо, перед тем читала Дора. Девочка получила ее в награду. Книга называется: "Полушубок ищет клад". Возле кровати Вики также лежали книги, сверху – "Магдольна" Жольта Харшани.
Ничего. Снова ничего. Марта встала.
– Где твоя сестра? – спросила она, уходя.
– Пошла в кино, на шесть.
Это возможно. В "Ньярфа" они пришли примерно четверть девятого, значит, она действительно была с Халлером в кино.
– Ты ужинала?
– Да. Я ела простоквашу.
Как же уйти? Что подумает эта девочка? Скоро половина десятого. Так поздно она никогда не заходила к своим ученикам. Но ведь свет горел. Как же объяснить девочке свой неурочный визит?
– Завтра, когда покончите с обедом, зайдешь ко мне в учительскую. На будущей неделе – ваш концерт в лагере, мы должны с тобой обсудить программу. Бауман меня попросила подобрать материал. Я думаю, что на этот раз тебе следовало бы не только выступать, но и участвовать в организации концерта. Тебе хочется?
Дора молчала. Что с девочкой? Обычно она так радуется, когда ей приходится помогать Марте. Дора любит литературу и охотно принимает участие в школьных концертах. На этот раз Марта собиралась подобрать материал о Петефи или же, если не найдет ничего подходящего, составить литературно-художественный монтаж. Дора отлично сыграла бы роль Петефи, а долговязая белокурая Лембергер – Йокая. В прихожей пахло краской. Дорин плащ висел на вешалке рядом с сиреневым дождевиком Вики. Тут же были и два рюкзака – один побольше, другой поменьше. Когда выезжали коллективно на Добогокё, ни у одной из сестер еще не было туристского снаряжения, Видимо, Халлер любит вылазки,
– Что, за город собрались? – спросила Марта.
Теперь девочка взглянула ей в глаза и схватилась за шею. Рука привычным движением пыталась нащупать медальон. В минуты волнения Дора всегда тянулась к цепочке. Проведя рукой по голой шее, девочка бессильно поникла. Узнать бы, о чем она сейчас думает.
– Мы на прогулку, – прошептала девочка.
– С Вики?
– Да.
– И далеко?
На этот раз Дора вовсе не ответила, только кивнула. Видимо, девочка не любит ездить с сестрой. Хотя она всегда радуется загородным поездкам. Вот на Добогокё Дора была расстроена. Она сразу почувствовала недоброе между Вики и Халлером. Сама она, Марта, была занята тогда с детьми, врассыпную гулявшими по лугу. Может, в райсовете придумают что-нибудь? С кем бы поговорить? С Фехервари? Он толковый. В сущности, она ведет себя малодушно, здесь нужна бы большая настойчивость, это дело с Халлером не шуточки, оно бьет сразу по двум ученицам, а сколько еще будет задето людей помимо них, косвенно! Матери наивны, они никогда не желают верить в то, что дети всегда все знают. Но как бороться с Вики и Халлером, чтобы не ранить при этом Марианну?
– Ну все, спи! И не забудь завтра зайти ко мне.
Дора проводила Марту, потом с минуту следила, как она пробирается к выходу по слабо освещенному двору, и вдруг рванулась вдогонку. Марта услыхала за своей спиной лихорадочный стук каблуков. Спотыкаясь в Викиных туфлях на неровном булыжнике, Марту догоняла Дора. Она настигла ее под аркой. Марте пришлось удержать девочку – с такой стремительностью та бросилась к ней. Стоя в одной туфле – другая свалилась по дороге, – Дора напряженно заглядывала Марте в глаза.
Она хотела что-то сказать, но не могла: ей было запрещено говорить. Так смотрят животные, которые лишены дара речи. Встав на цыпочки, Дора судорожно обняла Марту за шею и, притянув к себе ее голову, порывисто поцеловала в щеку. Потом опять раздался стук ее каблуков (она уже успела подцепить на ногу вторую туфлю), и Марта услышала, как Дора захлопнула и заперла за собой дверь.
Дора никогда никого не целовала. Это не Таки, которая вечно терлась около учителей и при всяком удобном случае украдкой поглаживала рукава их одежды. Так ведут себя люди, когда прощаются. Очевидно, Вики хочет перебраться в другой район – может быть, из-за Халлера, а ребенка с осени отдаст в другую школу. Но почему девочка попрощалась теперь? Ведь завтра она придет в кружок юных поварят, а в августе вместе со всеми поедет в лагерь.
Несмотря на поздний час, спать Марте не хотелось. Взволнованно шагая по комнате, она машинально перекладывала вещи с места на место. Юдит будет трудно в школе первое время. Ведь она никогда не сталкивалась с учениками. Второй удар за такой короткий срок: свою работу она любит почти так же, как любила мужа. И все равно она счастливая, ведь у нее дочка! Когда-нибудь она, может, поумнеет настолько, что поймет, какая у нее девочка.
Со временем Юдит постигнет, что именно такие вот средние ученики и задают больше всего работы педагогу. Они-то и есть шкатулка с секретом. Хорошего ученика понять не трудно. Лентяй, если его встряхнуть, тоже рано или поздно начнет заниматься. С теми, что родились со слабыми умственными способностями, как ни мучайся, учитель ничего не добьется, это тоже легко понять, выяснить, они не секрет. Отличный ученик еще менее загадочен. При наличии умственных силенок и двоечник в один прекрасный день раскачается, если, конечно, неустанно подгонять его, – и тут не над чем особенно ломать голову. Когда Юдит проработает в школе, как она, Марта Сабо, четырнадцать лет, ей тоже станет ясно, что в характере пятерочника и двоечника можно найти сходные черты. Труднее всего подобрать ключи к "середняку". Если бы Марта не была так сильно загружена, она бы изучала именно эту категорию детей. Попал в точку – и ребенок начинает расцветать на твоих глазах, не попал – значит, битва проиграна. Надо уметь вести упорную борьбу за каждую душу. К Жофике ключ уже найден.
О том, чтобы перейти в институт, не может быть и речи. Но, пожалуй, под настроение она все же позвонит Добаи! Пусть прочитает у нее в дневнике про одну девочку. Конечно, не называя фамилии. Она и теперь очень хорошо помнит свою первую запись о Жофике в начале учебного года. "Невнимательная! – стояло в дневнике. – Если эта девочка когда-нибудь заставит себя сосредоточиться – но не на том, что случайно привлечет ее внимание, а целеустремленно, – она сумеет развернуть свои способности". Это случилось. Но работа только начата: ведь пока, кроме решения загадки, ничего еще не найдено. Сделан только первый шаг к успеху! Борьба за Жофику началась.
А все же сегодняшний день был хорош!
Юдит, наверное, не сможет составить как следует даже плана урока, если будет пользоваться своими образцами. Марта охотно бы помогла ей, не будь в Юдит столько спеси. И все же надо попробовать. Не слишком ли она была сегодня резка с Хидашем? Но кто виноват, что он такой непокладистый! Ведь от него-то она меньше всего ожидала, что он будет толкать ее к Умникам.
Она постелила себе и, взяв в постель сборник стихов Петефи, начала составлять программу концерта для лагеря. Завтра она поговорит с Дорой и позвонит пионервожатой Бауман. Да и к Биро надо будет забежать. Вот удивится Бауман ее выдумке!

13
Войдя к Понграцу, Жофи не заметила пончиков, так как сразу же должна была бежать за покупками. Пончики она увидела лишь тогда, когда принялась за уборку. Они стояли на маленьком столике возле пепельницы с конской головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38