— Вот что наши менты научились делать, так это бить без следов, — сказал Дюков. — Не советую, Леонид Александрович. Их и так накажут. Подобное подобным. Только бить их будут куда сильнее, чем вас — Вот такое, значит, правовое государство? — еле выговорил Крахмальников.— Мы его только строим, — улыбнулся Дюков. — Вот построим, “посадим сад и еще в этом саду поживем”… Может быть.Машина с сиреной неслась к Останкину.— Ладно, — сказал Крахмальников. — Ладно. Я и сам хотел сегодня все закончить.— Это вы по поводу собрания?— По поводу.— Да уж чего тянуть, — кивнул Дюков. — Президент беспокоится.На полдороге Дюков остановил машину.— Придется вам начинать без меня. Я часам к девяти подъеду.— Да мы раньше и не начнем.— Вот и отлично. Пересаживайтесь в джип, вас довезут в лучшем виде.Ну и хорошо, подумал Крахмальников. Ну и отлично. Будет время хоть с мыслями собраться.Он вошел на студию с продуманным планом, но почему-то пошел не в свой кабинет, не к своим соратникам в информационный отдел, чтобы рассказать самым доверенным людям о том, что готовится, а свернул к гуровинскому кабинету.Загребельная, которая стояла, прижав голову Якова Ивановича к своему животу, моментально отпрянула, покраснела.— Ты что, Леня? — спросил Гуровин. — Дюков где?— Он приедет к девяти.— Ага, хорошо. — Яков Иванович нажал кнопку на селекторе. — Люба, сообщи всем, что собрание переносится… — Вскинул глаза на Крахмальникова. — На сколько?— Начнем в восемь, — предложила Загребельная. — Нам надо еще решить кадровые вопросы. Зачем Дюкову наши склоки?— Люба, в восемь начнем.— Яша, — сел к столу Крахмальников, — разговор есть.— Мне выйти? — спросила Загребельная.— Какая разница, — махнул рукой Крахмальников.— Выйди, — велел Гуровин. — Слушай из приемной.Загребельная возмущенно удалилась.— Да, Лень. Слушаю тебя. Что сказал Дюков?— Яша, пиши заявление. Ты уходишь из “Дайвера”.Гуровин наклонился поближе, словно не расслышал.— Опять? — спросил он.— Это уже не я решил.— Я-ясно… — протянул Гуровин. — А почему?— Ну не нравишься ты им.— А ты?— Я поменьше.— Я-ясно… — повторил Яков Иванович. — Ясненько.Тихо — Крахмальников даже не заметил — вошла Загребельная.— Садись, Галь. Давай сочинять заявление вместе. Тебя Леня тоже не оставит здесь, я так понимаю?— Да, — кивнул Крахмальников.— Н-нет! — дернула головой Загребельная. — Мы никуда не уйдем! Это вы уйдете, Леонид Александрович. Может быть, те, кто отдал вам эту команду, не в курсе дела, но Яков Иванович Гуровин — владелец контрольного пакета акций студии “Дайвер-ТВ”.Крахмальников повернулся к Загребельной. У нее был страшный вид. На белом лице одни глаза.— Владельцем девяноста восьми процентов акций “Дайвера”, — проговорил Крахмальников медленно, — является государство.— Ха! Ха! — выкрикнула Загребельная. — А почему не двухсот? Что за бред, Леонид Александрович?! Яша, скажи ему! Что ты молчишь?!— Леня, она права. Уралец отдал акции мне.— Когда? — улыбнулся Крахмальников.— Три часа назад. — Гуровин лукавил, но только чуть-чуть. Да, он так и не дозвонился до Тимура. Но ведь тот твердо обещал.Крахмальников спросил как раз об этом:— И у тебя есть документы?— Какие документы? Они в Екатеринбурге. Мы созванивались…— А у Дюкова есть.Загребельная ошалело переводила взгляд с Крахмальникова на Гуровина:— Какие документы? Какие документы?— Факс. Пришел еще утром. Пинчевский продает свои акции государству.— Ага) — обрадовалась Загребельная. — “Продает”! Значит, еще не продал! А нам… Якову Ивановичу обещали три часа…— Погоди, Леня, ты сказал — девяносто восемь. А Казанцев?— Вот с Казанцевым точно уже все решено. Он отдал акции в управление.— Яша, срочно звони Пинчевскому. Срочно, — схватила трубку и стала совать ее в руки Гуровина Загребельная.Тот послушно набрал номер.— Алле, — ответил сонный голос.— Тимур? — спросил Гуровин хрипло.— Да. Это кто?— Гуровин беспокоит. Я хочу вам сообщить, что… — он покосился на Крахмальникова, — наша договоренность выполнена. С нашей стороны.— Что? Вы нашли Алика?— Да! Да, нашли!— И где он?— Он… — Гуровин снова посмотрел на Леонида. — Он убит.В трубке долго молчали.— Кто убит? — спросил Крахмальников. — Булгаков?Гуровин кивнул.— Это правда? Это вы сделали? — спросил Тимур.— Можно и так сказать, — соврал Гуровин.— Вы лично?— Это не телефонный разговор.— Я проверю.— Конечно-конечно. Но теперь очередь за вами.— Что вы имеете в виду?— Мы говорили об акциях.— Ах, это… Получите вы свои акции, что вы волнуетесь. Тимур сказал — сделал.— Извините. Мне очень неловко, но я все-таки спрошу. До меня дошли слухи, что якобы вы вчера отправили факс в администрацию президента…— Вот суки, — неизвестно кого обругал Тимур. — Это липа.— Это липа! — озвучил Гуровин, прикрыв мембрану рукой.— Акции будут ваши.— Это слова, понимаете? А от этого много зависит.— Что зависит?— У нас сейчас будет собрание. Из администрации президента поступил приказ — меня уволить. Если акции у них, то они в полном праве.— А как же демократия? — хохотнул Тимур. — Что, коллектив проголосует против тебя?— Я не знаю.Опять на том конце провода повисла пауза. Гуровин поспешно полез в карман, зачем-то достал ручку, снова спрятал ее.— Так сделаем. Мы тут на Урале демократы. Если тебя народ не захочет, акции продадим президенту. Если оставит — пакет твой.И гудки.Гуровин положил трубку.— Ну что? — спросила Загребельная.— Нет, это невозможно, — развел руками Гуровин. — Ведь он твердо обещал, а теперь снова какие-то условия.— Какие, какие условия?Гуровин даже не взглянул в ее сторону:— Леня, ты будешь голосовать против меня?— Да.— И ты забыл, что я тебя вывел в люди, что я тебя… — Яков Иванович осекся. — Тогда все. Пинчевский сказал: если против меня будет коллектив, то они отдадут акции государству.Загребельная тяжело оперлась на стол.Крахмальников встал.— Яша, уйди сам, — посоветовал он. Москва Едва вернувшись, Альберт Захаров и Антон Балашов уселись писать репортаж для ночного эфира. Антон выглядел совсем неважно: разбитая губа, выбитые зубы, синяк под глазом, распухшее ухо. К тому же дикая головная боль.— У тебя сотрясение, — диагностировал Червинский, выслушав рассказ об избиении. — Ты зря мотаешься. Тебе лежать надо.— Завтра ляжет, — ответил за Антона Захаров. — Сегодня выдаст сенсационный номер, а завтра — на больничный.Заглянул Крахмальников. Он искал Аллу, ему сказали, что она где-то на студии.— Леонид Александрович! — окликнул его Лобиков. — Ас вами что?Крахмальников потрогал разбитую губу. Совсем об этом забыл.— Упал.— Вы же не видели! — вскочил Антон. — Посмотрите!— А ты где пропадал? Из музея звонили.— Он герой сегодня, Леонид Александрович, — вступился Альберт. — Самого Учителя брал.— А Альберт мне помогал.— Ну! Блок-бастер прямо! — захохотал Альберт. — Мне Гуровин велел разыскать Учителя, вот и…— Какого учителя?Крахмальникову прокрутили снятый Иваном Афанасьевичем материал.— Да уж, денек сегодня. Сплошные сенсации.— Так это ж классно! — воскликнул Захаров. — Вот это и есть телевидение. А то в новостях идет одно и то же: приехал-уехал, депутаты проголосовали… А такого материала, как мы привезли, ни у кого нет и не будет.— Это точно, — кивнул Крахмальников.— Мы сперва хотели его загнать кому-нибудь, а потом подумали: пусть лучше у нас пойдет в спецвыпуске, правильно?Крахмальников усмехнулся:— Правильно. Значит, так, к ночному выпуску давайте репортаж, а потом сделаете передачу.Он понял, о ком на самом деле спрашивал Гуровина Тимур.Ах, Яша, Яша……Аллу Крахмальников нашел в буфете. Та была пьяна и как-то излишне весела.— Пойдем, — позвал ее Крахмальников. — Мы не договорили.— Нет, Леня, мы договорили. Мы все договорили, а что не договорили.., тс-с, — приложила она палец к губам.— Леонид Александрович, вы покушать? — выскочила из подсобки буфетчица.— Нет-нет, мы уходим.— Да ничего, сидите.— Катюша, — пьяно улыбнулась Макарова, — кормилица наша! Дай-ка пивка. — Она повернулась к Крахмальникову. — Угости меня пивом. Ой нет, у меня же там в сумке мексиканского пива полно. Ты пил мексиканское?— Может, хватит? — сказал Крахмальников.— Не волнуйся, меня проводят.— Кто?— Не твое дело. Возьми еще коньяка.— Ты и так уже… Пойдем. — Пойдем, у меня девять банок…В буфет влетела запыхавшаяся Савкова:— Леонид Александрович, здравствуйте. Забыла совсем, — затараторила она, косясь на Аллу. — Гости же придут. Катя, что там у тебя есть?— Пицца, пирожки, сосиски, — привычно перечислила буфетчица.— Заверни две пиццы и дай чего-нибудь поесть. На месте.Катя вытащила из холодильника пиццу, положила на прилавок:— А поесть уже поздно. Закрываемся.— Интересно, — скривилась Савкова. — А начальству можно?— И они уходят.— Хм, значит, выпить ты наливаешь, а поесть человек у тебя не может.— Пойдем, — тихо попросил Крахмальников Аллу. Но та не сдвинулась с места.Леониду надо было встать и уйти. Но он почему-то остался.— Возьмите пирожки, — предложила Катя Савковой. — С собой.— А я хочу посидеть здесь, — заартачилась та.— Слушай, ты, — вскочила вдруг Алла. — Сказали же тебе русским языком, рабочий день кончился.Савкова с головы до ног смерила ее презрительным взглядом:— Катя, почему у тебя посторонние? Эта женщина здесь больше не работает. И вы, Леонид Александрович, потакаете…Крахмальников удивленно посмотрел на Аллу.— Это кто тут не работает? — пьяно обиделась Макарова. — Это я не работаю? Да я сделала для этой богадельни в миллион раз больше, чем ты, бездарь!— Что?— Вот то!Савкова уперла руки в бока, повысила голос:— Ты думай, что говоришь!— Я думаю, а вот у тебя вместо башки — задница. И еще сейчас Крахмальникову не поздно было уйти, утащить Аллу. Но он просто опустил голову.— Да? Так? И вы молчите, Леонид Александрович? Тогда я тоже скажу: сама под каждого стелешься, думаешь, все такие? Думаешь, я ничего не знаю? Да на тебе клейма негде ставить!Алла протрезвела, сузила глаза.— Что щуришься? — заметила перемену в ее лице Савкова. — Тайное стало явным? Так, милая моя, все уже видели, как ты на даче…Она не успела договорить, потому что Макарова вцепилась ей в волосы. Савкова заверещала.Крахмальников вскочил. Стал разнимать дерущихся.Буфетчица Катя выбежала из-за стойки.— Прекратите! — отшвырнул Савкову Крахмальников.Но Алла вынырнула из-за его спины и влепила Савковой пощечину.— Ах ты дрянь! Ну это тебе даром не пройдет. Сейчас ты увидишь! — Савкова выскочила из буфета, забыв, зачем приходила.Алла отпихнула Крахмальникова и побежала следом.* * *В кабинет Гуровина, оттолкнув секретаршу, ворвалась всклокоченная и задыхающаяся от ярости Савкова.— Вызовите милицию! — закричала она с порога. — По территории ходят посторонние и угрожают сотрудникам.— Какие посторонние? — всполошилась Галина Юрьевна. — Кому угрожают? Яков, немедленно вызывай наряд…— Это я посторонняя? — За спиной Савковой выросла Алла Макарова и так толкнула редактрису в спину, что та пролетела полкабинета и только чудом не шмякнулась лицом в пол.— Макарова! — металлическим голосом окликнула Аллу Загребельная. — Вон отсюда!— Пошла ты! Я больше не ваш сотрудник. И вообще, я не к тебе, а к господину Гуровину, — нагло заявила Алла.Яков Иванович громко сглотнул.Тут в кабинет влетел Крахмальников.Гуровин метался глазками-маслинами от Аллы к Леониду. Алла не сводила с него насмешливого взгляда.— Макарова, выйдите, — попросил Крахмальников.Та отмахнулась.— Вы по какому вопросу? — наконец не выдержал Гуровин.— По личному.Яков Иванович сцепил пальцы в замок:— Слушаю вас.— Нет, это я вас слушаю.— Не понял. Вы о чем?— Она пьяная, — вставил Крахмальников.— Да, я пьяная. Слушай, Леня. Что у трезвого на уме — у пьяного на языке. Ты сам хотел.Крахмальников с ужасом увидел, что Алла, возможно, не так уж и пьяна.— Что вы хотели? — спросил Гуровин. — Я так и не понял.— Ах, он не понял! — хохотнула Алла. — Да, действительно, это трудно понять: руководитель телекомпании дает сотруднице крупную сумму денег с условием отработать их у него на даче, обхаживая влиятельных старперов. Слушай, Крахмальников, слушай! А за это старперы окажут руководителю услуги. Как то: закроют глаза на то, что он не платит налоги со своих прибылей, что он ворует, что его жена…— Прекратите! — истерически закричала Галина Юрьевна. — Немедленно прекратите! Яков, что ты молчишь?— А он потому и молчит, что все это правда, так ведь, Яша? — И Алла фамильярно погладила шефа по руке.Гуровин не шевельнулся.— Правда, — продолжала Алла, обводя глазами присутствующих. — Вот только одного я в толк не возьму… Да что ж ты так сник-то? Не стесняйся, Яшенька, здесь все свои. С Галиной Юрьевной мы в некотором роде родственницы, через тебя, милый. А госпожа Савкова, наверное, твоя близкая подружка, раз она знает о нас все. Зачем же ты ей все рассказал, Яшенька?Лицо Якова Ивановича покраснело, затем побелело.— Я.., я никому… Выйдите все!Никто не тронулся с места.— А тогда как к ней, — Макарова кивнула на Савкову, — попала кассета? А? — Она перегнулась через стол к самому гуровинскому лицу.— К…к…какая?— Которую твой охранник снимал для того, чтобы у тебя на старперов компромат был! — выкрикнула Алла. — Как она попала к этой твари?— К-как попала? — Гуровин схватился за сердце.— Это ты у нее спроси. А заодно поинтересуйся, зачем она отправила ее моему мужу? Нравственность мою блюдет?Лицо Гуровина посерело.— Что ж ты испугался так, мальчик мой? — злобно спросила Алла. — Скажи спасибо, что не твоей жене, а то бы от студии ничего не осталось. Мой муж — человек безобидный, взял и ушел, бросил меня с двумя детьми…Загребельная брезгливо отодвинулась от Савковой:— Лена, как вы могли?— Я не виновата, Галина Юрьевна, — затараторила та. — Но морально это очень тяжело вынести: она звонит мужу по телефону, дает ему задания — убери, приготовь, у старшего проверь алгебру, у младшего — литературу… А сама шасть в машину к Якову Ивановичу — и на дачу…— Слушай, Леня, слушай, — повторила Алла. — Ты хотел выяснить все до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34