Начиная с могил скифских вождей и кончая нью-йоркской Ист-Ривер, – возразил Селкирк.
Видя, что я снова не понимаю, о чем идет речь, старик пояснил:
– Там утонул британский фрегат, доктор. Он перевозил деньги для британской армии во время войны за независимость в колониях. Было много попыток добраться до затонувшего золота. Но, увы, течения оказались сильнее искателей. Я привел лишь один пример. Но золото вечно притягивает к себе людей. Если говорить о Птице, следует учесть саму работу. Это подлинный шедевр, и я не отказался бы иметь его в своей коллекции, хотя едва ли стану предпринимать для этого решительные шаги.
– И все же… есть люди, которые предпринимали их, и даже до азиата.
Холмс встал и уставился на огонь в огромном камине. Возможно, поэтому он не заметил неожиданную перемену в птичьих глазах финансиста. Губы Селкирка на мгновение раскрылись, как если бы с них был готов сорваться вопрос, но старик сдержал себя. Тишина, воцарившаяся в гигантском зале, нарушалась только потрескиванием пламени, которое бросало на стены пляшущие тени. Холмс принялся перечислять факты, словно повторение их вслух позволяло ему исследовать их с большей аккуратностью и отыскать слабое место или противоречие. Его мозг лихорадочно искал в событиях скрытую правду.
– Ваш человек – Гридли – прибыл в Стамбул на день позже азиата. Но он (или вы) догадался, что статуэтка поплывет в Англию на «Звезде Азии». Когда китайский моряк прибыл в Лондон со статуэткой, спрятанной внутри Будды, ваши наемники, члены шайки Доусона, забрали у него Птицу. Разочарованный Чу Санфу приказал своим людям напасть на логово Доусона, клуб «Нонпарель». Но Гридли опередил их, заплатил Доусону за работу и успешно скрылся. Таким образом, все указывает на то, что Золотая Птица у вас, мистер Селкирк.
Холмс отвернулся от огня и спокойно посмотрел на финансиста.
Селкирк снова продемонстрировал мертвенный оскал своей улыбки и восхищенно кивнул, выражая удовлетворение или, может быть, благодарность.
– Все лучше и лучше. Честно говоря, мистер Холмс, вы действительно изумляете меня; и вы, конечно, не в первый раз слышите такие слова. Вы восстановили цепочку событий, которая, безусловно, согласуется с находящимися в вашем распоряжении фактами. Ваша версия подходит к информации, которой вы владеете, как сшитая на заказ перчатка – к руке красавицы. Я не только согласен со всем, что вы сказали, но и готов использовать ваши логические построения в качестве основы для дальнейшей работы. Обязательно. Но вы, кажется, упомянули о других людях, которые с необыкновенным упорством гонялись за Птицей?
Холмс мягко улыбнулся:
– Вам известны все факты из истории Птицы. Насколько я понял, вы должны были узнать об этом предмете все – хотя бы для того, чтобы обойти вашего соперника.
– Это так, – подтвердил Селкирк. – Но, возможно, вы дадите другое объяснение этим фактам.
Холмс кивнул.
– Мы не станем гадать о происхождении Птицы, также как и о ее неизвестном авторе, – сказал он. – Ее переход от азиатов к французам и Наполеону, по-моему, не имеет отношения к проблеме. Но я считаю, что уже похищение Птицы на острове Родос представляет для нас большой интерес.
На этот раз Селкирк не смог удержаться от вопроса:
– Почему?
– Потому что она была украдена Гарри Хокером. Делая свою бесславную, хотя и успешную карьеру, Хокер служил подручным Джонатана Вайлда, крупнейшего преступника прошлого века. Интересовало ли Вайлда это произведение искусства, в течение многих лет переходившее из рук в руки?
Теперь Селкирк сам задумчиво уставился в пространство.
– Если интересовало, следует задать вопрос: почему? Птица переходила от мусульман к русским и потом к французам как дар, как средство для установления добрых отношений.
– Позднее как залог, – добавил Холмс.
– И в какой-то момент она стала объектом преступной охоты. Вы знаете, мистер Холмс, что Птица появилась во дворце оттоманского султана, была похищена оттуда примерно в 1830 году и отсутствовала, пока Гарри Хокер не обнаружил ее на Родосе.
– Это сообщение – новость для меня, – сказал Холмс.
– Потом, – продолжал Селкирк, – о Птице ничего не было известно в течение сорока лет.
– Я думаю, что здесь вмешалась судьба, – сказал Холмс. – Это, конечно, только предположение, но Хокер мог отправиться со своей добычей в Стамбул. Он умер, не успев сбыть ее, и статуэтка четыре десятилетия пролежала в сундуке.
Селкирк был счастлив, как ребенок, узнавший конец захватывающей истории.
– Эта версия не проливает свет на происшедшее, но она заполняет пробел. Вот вам, сэр, еще один лакомый кусочек информации. Говорят, что перед тем как появиться на острове Родос, Птица побывала в Албании.
Холмс задумался:
– Она была украдена на Родосе в 1850 году. Находилась ли она в Албании, скажем, в 1822-м?
Селкирк пожал плечами. На мгновение его глаза закрылись как бы от усталости, но почти сразу же широко раскрылись.
– Пожалуй, нам пора вернуться к настоящему, – продолжал Холмс. Его голос зазвучал увереннее. – Сыщик, китайский моряк и некто Эймос Гридли умерли в течение месяца. Из-за Птицы. Гридли работал на вас. Что вы собираетесь делать?
– А я должен что-то делать? – равнодушно ответил Селкирк.
Но это были только слова. Даже я видел, что мозг финансиста лихорадочно работал.
– Должны, – ответил детектив. – Люди Чу выследили Гридли и побывали здесь. Падение вашего человека с крыши не было несчастным случаем. Его убили, возможно, из-за преданности вам. Мы с доктором Ватсоном получили информацию, которой не было у Чу. Гридли не только явился в клуб «Нонпарель» за Золотой Птицей, он ездил за ней в Стамбул. Из этого следует, что он был вашим посланцем. Как вы думаете, сколько времени потребуется азиатам, чтобы прийти к такому заключению?
Селкирк снова захихикал, и мои пальцы нервно сжались.
– Немного, сэр. Это я вам обещаю. Конечно, доберутся ли они до меня – это другой вопрос. Вряд ли бандиты Чу встретят здесь теплый прием.
– И все же, – настаивал Холмс, – не следует недооценивать могущественного противника. Вы получили предупреждение.
– И из безупречного источника, мистер Холмс. Ваши слова не останутся незамеченными. В этом отношении я ваш должник. Я, конечно, отплачу вам. Вы сказали, что вам нужна Золотая Птица. В свое время вы ее получите. Даю вам слово.
Не знаю, каким образом финансист подал сигнал, но дверь огромной комнаты отворилась и на пороге появился наш бледный провожатый.
– Я устал, джентльмены, – произнес Селкирк извиняющимся голосом. – С вами скоро свяжутся. Позвольте взять с вас одно обещание перед тем, как мы расстанемся. Если мне не изменяет интуиция, это дело еще будет продолжаться. Когда оно завершится, вернитесь сюда и мы снова поговорим. Я действительно считаю, что сегодня один из самых приятных дней в моей жизни.
Бледный молодой человек стоял теперь рядом с ним. Селкирк с сожалением обратился к нему:
– Проводи джентльменов, Сидрик.
Когда мы подошли к двери, я обернулся и бросил взгляд на закутанную в одеяло фигуру, сидевшую у тлеющего камина. Больше я никогда не видел страшного Базила Селкирка.
13
ОСАДА
Когда мы ехали из феодального поместья финансиста-коллекционера, Холмс поминутно понукал лошадь. Он казался расстроенным и, по-видимому, не собирался высказывать свои мысли. Но я не мог сохранять молчание, потому что оно не соответствовало моему настроению.
– Дорогой Холмс, – начал я. – Старик сказал, что вы получите Золотую Птицу. Обещание, данное Линдквесту, будет выполнено. Если, конечно, можно верить Селкирку.
– Я верю ему, Ватсон. Именно поэтому и нахожусь в таком затруднении. Учтите, что мы не были готовы к такой крупной добыче. Сегодня мы пытались при помощи спиннинга вытащить на берег кита.
Холмс всегда рассказывал о своих действиях во множественном числе, что доставляло мне удовольствие, но совершенно не соответствовало действительности. Я представления не имел о том, что творилось в его гениальном мозгу, и, конечно, не мог понять смысл его последнего замечания. Я терпеливо ждал дальнейших разъяснений.
– Ватсон, мы всего лишь бросили в воду маленькую приманку. Детектив-консультант и его компаньон едва ли могут выдвинуть обвинение против одного из самых могущественных людей в мире. Поэтому я надеялся потешить старого мошенника ярким рассказом и получить взамен какую-нибудь информацию. Я ждал от него подачки, как бродячий музыкант монеты из королевских рук.
– Вместо этого он пообещал решить проблему за вас.
– Не думаю, что он имел в виду это, – ответил Холмс. Его улыбка была мрачной. – Нет, он предложил продолжить расследование. Но он действительно пообещал нам Птицу. Этого я не отрицаю.
– Что же не дает вам покоя, Холмс?
– Что я сделал для него? Он сказал, что я могу оказаться ему полезным. Очевидно, так и случилось. Да, он воспользовался моими словами как предлогом для того, чтобы отблагодарить меня. Но ведь я не сообщил ему ничего нового. Ватсон, мы оказали старому пройдохе какую-то услугу. В нашем мире Базилы Селкирки никогда ничего не дают, если им не платят за это сполна. Он как-то воспользовался мной, но, клянусь жизнью, я не представляю, как. – Стук лошадиных копыт долгое время был единственным звуком, нарушавшим тишину. – Селкирк заинтересовался, когда я упомянул 1822 год?
– По-моему, нет, – ответил я, стараясь припомнить этот эпизод. – Кстати, почему вы назвали именно эту дату?
– Это последний ключ, оставленный нам покойным Баркером.
Приехав в Сент-Обри, мы возвратили экипаж доктору Витерспуну и торопливо распрощались с провинциальным городком. К счастью, скоро должен был прибыть поезд до Лондона. Холмс, очевидно, так и не нашел ответ на мучивший его вопрос, и путешествие в столицу прошло в молчании.
Когда на следующее утро я спустился в гостиную, Холмса уже не было. Это меня не удивило. В комнате было страшно накурено, и я понял, что мой друг провел ночь, размышляя над странным сочетанием фактов в этом загадочном деле.
Подавая завтрак, миссис Хадсон сообщила, что Холмс ушел рано утром. В ответ на мой вопрос она заявила, что сыщик надел обычную войлочную шляпу, а не вырядился в один из своих многочисленных маскарадных костюмов. Это, конечно, не объясняло, куда он ушел. Я хорошо знал, что у Холмса были в огромном городе и другие убежища, где он мог укрыться и принять фальшивый облик, чтобы проникнуть во мрак преступного мира. Мне часто приходило в голову, что Холмс мог бы снимать квартиры и поселять в них агентов под своим собственным именем. Мысль о существовании в Лондоне трех или четырех Холмсов должна была, по моему мнению, устрашить преступников.
Холмс не оставил мне записки, и я посвятил день в наверстывании упущенного в моей порядком заброшенной практике. Когда ранним вечером я возвратился на Бейкер-стрит, то обнаружил там Холмса, принимавшего гостей.
Поджарый, большеголовый инспектор Алек Макдональд расположился в кресле для посетителей. Тощий Гиллиган, напоминающий своей исключительной худобой скелет, развалился на стуле. Король взломщиков снял неизменную матерчатую кепку, с его губы свисала зажженная папироса.
– Ватсон, вы прибыли как раз вовремя, – сердечным тоном произнес Холмс. – Пора провести встречу тех, кто был непосредственно вовлечен в это дело, и ваше присутствие замыкает круг. Я рассказал Тощему и мистеру Маку кое-что о нашей поездке в провинцию, и в данный момент мы обсуждали наш следующий шаг.
– На этот счет у меня есть особое мнение, – решительно произнес я, ставя свой саквояж у стойки для тростей и снимая с себя котелок и пальто. – Разве результаты не говорят сами за себя? Это расследование пошло по стольким направлениям, что я безнадежно затерялся в море загадок.
Гиллиган мгновенно обнажил в улыбке зубы:
– Иногда, доктор, полезно знать меньше.
– Оставим шутки, – сказал Холмс. – Наши интересы совпадают, поскольку мистер Мак официально занимается смертью Баркера, делом, которое интересует и нас.
– Как насчет китайского моряка со «Звезды Азии» или Эймоса Гридли? – спросил я.
– Тайна Золотой Птицы неразрывно связана с убийствами, – заметил Холмс.
– Но если вы завладеете Золотой Птицей, – начал я, но был прерван Холмсом.
– В загадке неуловимой статуэтки нас интересует не только вопрос владения.
Я надеялся, что Холмс выскажет свои соображения на этот счет, но он переменил тему.
– Происходили в последнее время какие-нибудь стычки в преступном мире? – спросил он у наших гостей.
Макдональд поставил бокал с ирландским виски на столик.
– Вы имеете в виду барона Доусона и его парней? Нет, они не предпринимали никаких шагов против Чу Санфу. Похоже, ему простили нападение на клуб «Нонпарель». Скотленд-Ярд ожидал настоящей войны между бандами, но никаких признаков этого нет.
– Как раз наоборот, – вмешался Гиллиган. По природе Тощий был неразговорчивым, и, когда делал заявление, для этого имелись веские основания. Три нары глаз метнулись в направлении взломщика, и он продолжал: – Вайти Берк и четверо его лучших головорезов сегодня утром уехали из Лондона в Сент-Обри.
У меня перехватило дыхание, но ни Холмс, ни Макдональд не отреагировали на эту новость.
– Я думаю, что если бы Доусон захотел перебить китайцев, он использовал бы Вайти. Берк подчиняется шайке Ламберта Дастера, а у них что-то вроде рабочего соглашения с Доусоном.
– Это интересно, – мрачно сказал Макдональд.
– И очень логично, – добавил Холмс. – Мы с Ватсоном знаем, что Доусону платит Базил Селкирк. Возможно, финансист опасается Чу и его людей.
Некоторое время Макдональд обдумывал его слова.
– Значит, Берк и его люди отправились в провинцию как армия наемников?
– Именно так, – согласился Холмс.
– Значит, как вы сказали, банда Доусона служит финансисту. Что ж, если они немного пощиплют друг друга, Скотленд-Ярд не будет особенно огорчен.
– А вы полагаете, инспектор, что прольется только кровь бандитов? – осведомился Холмс с мягкой улыбкой. – Однако вернемся к нашей проблеме:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25