Так что там на счет трясок безобразием и хождением в юбках?
– Да ничего. Я всё уже сказал.
– Пожалуйста, поподробнее. Нам это очень важно. Сутр один из тех немногих мужчин, кто поддерживал ещё недавно нашу женскую инициативу по переустройству порядка на Земле. И вдруг, он начал пропадать! Мне стоило неимоверных трудов разузнать о существовании портала, проникнуть в доверие к его хранителям с нашей стороны, и оказаться здесь, чтобы всё понять и оценить.
– Что оценить?
– На сколько мы можем опираться на группу избранных нами мужчин.
– А поговорить с ними вы не пробовали?
– Это плохо получалось.
– Какая знакомая ситуация.
– Вы о чём?
– Да у нас, на Земле, существуют похожие проблемы.
– Мы, вообще-то тоже на Земле.
– Возможно-возможно.
– Что за мужское недоверие! Пахнет дискриминацией по половому признаку!
– Вы и это слово знаете? А термин «феминизм» вам не знаком?
– Нет.
– Ну, слава Богу!
– А что это?
– Я как-нибудь потом вам объясню. Вы продолжайте про ваши инициативы.
– Нам важно, что мужчины, на которых мы опираемся, высоко организованные, дисциплинированные, морально-устойчивые особи. Только при помощи таких союзников мы сможем добиться желаемого в короткий срок и без агрессивных революционных переворотов.
– Разумно.
– Спасибо. Так вот, я должна была убедиться, что здесь не происходит ничего дурного.
– Я могу вам это официально, как представитель дружественной, надеюсь, цивилизации подтвердить.
– А как же юбки и тряски безобразием?
– Это рабочая ситуация. Уверяю вас, устойчивость и дисциплинированность в норме.
– Вы – мужчина, и можете прикрывать себе подобных. Это может быть ложное чувство солидарности по половому признаку.
– О. Как всё запущено-то. Могу, конечно, но не прикрываю, поверьте.
– Я должна убедиться лично.
– Пожалуйста. Ваше право. Но, как, скажите, вы можете оставаться здесь незамеченной?
– Очень просто. Сенсорная система портала зафиксировала переход пятерых. Кто именно и куда переходил, она ещё несколько дней определять не сможет – мы постарались. Если по ту сторону не станут дотошно проверять наличие Сутра в мире, то всё обойдётся благополучно.
– А если станут?
– Вероятность такого события очень мала. Но, если что, меня должны прикрыть.
– Кто?
– Не важно.
– Хорошо. А возвращаться-то как будете?
– Что-нибудь придумаю. А не придумаю, придётся родителям за меня вступаться, как за обычную озорницу. Они довольно влиятельные, у них должно получиться.
– Да.
– Что?
– Вы меня удивляете! Так просто распоряжаетесь серьёзными вещами! За вашими действиями стоят судьбы.
Сергей Алексеевич осёкся. «Я такой же почти! Разве что прыжков в другое измерение ещё не предпринимал». Сау приняла замешательство за пересмотр негативной реакции в сторону близкую к одобрению её позиции. Однако мужчина переспросил:
– Так что же будет с Сутром, если его отсутствие обнаружится?
– Думаю, всё обойдётся. Наши законы мужчин защищают лучше, чем женщин. Он выкрутится.
– Возможно, но в данном случае речь идёт о контактах между мирами, а, значит, и законы работают другие, более суровые.
– Не думаю. Все законы создаются для того, чтобы оградить от неприятностей имеющих власть и богатство. Сутр принадлежит как раз такому сословию. С ним всё будет хорошо.
– А про законы, что устанавливаются непроявленными в физическом мире сущностями, вы не думали, Сау?
– Так там-то вообще можно всё! Это не преграда.
– Да?! Там-то им можно, а здесь-то как нам быть?
–. Вы запутали меня.
– Сами вы запутались, Сау. Меня, кстати, вы можете называть Сергей. Сергей Алексеевич вкушал растерянность гостьи, держа марку уверенного в себе мудреца, однако, на втором плане его удачной игры в многоопытного исследователя вселенских законов, попискивала мысль «А сам-то, сам-то!».
* * *
Тел скользил осторожно в незнакомом пространстве. Доброжелательное и нежное, оно дышало приветливостью с оттенком непоколебимой уверенности в том, что вошедший достоин в нём находиться. Тел знал, что не каждая сущность может самостоятельно найти дорогу к Учителям, а проникнуть в обитель Мудрейших возможно лишь избранным. Отдыхая от приобретения нового в плотных мирах, он давно не бывал в пространствах далёких от своего наблюдательного пункта, и сейчас сожаление об этом коснулось устойчивой структуры уникального опыта духа. Стабильность энергий нарушилась, впуская струю зреющей потребности Вселенной в перестройке его полей, и вихрь воспоминаний о далёком прошлом вынес на поверхность желание вновь оказаться на Земле.
Фиолетовые струи: тёмные и светлые; насыщенные, плотные и разряженные; однородные и сформированные хаотично, в стремлении своём подсказывали направление, где источник мудрости собирал возвращающееся к нему, приумноженное знание. Влекущее властью своей завораживало, но Тела вела конкретная задача; и, сохраняя последовательность мыслей и действий своих, он продолжал путь в поисках Хорома. Чем дольше дух прибывал в полях приближенных к Источнику, тем явственнее проявлялась общность Создателя и Творения. Блуждая в сферах непознанного ещё бытия, Тел незаметно для себя стал чище и плотнее в своих намерениях. Проходившие рядом, витавшие всюду потоки, казавшиеся лишь энергетическим ветром, стремящимся донести информацию вглубь бытия, к Истоку, протекающие сквозь и огибающие по самым витиеватым траекториям структуру Тела, вдруг, проявились формами, характерами, Сутями своими. То была жизнь в высоком, не пройденном Смысле, творящая путь уникальный внутри Высшего Замысла. Тел просто смотрел. Они, проплывавшие мимо, улыбались собой; проявляя верх миролюбия, проявлялись частично, поддразнивая, разжигая желание знать. Здесь счастливы все. И ему, забывшему горечь утрат, с трудом, лишь в моменты крайней необходимости, восстанавливающему смысл трагедий и боли, пронзительно вспомнилось острое, на контрасте прожитое счастье. «Как я очерствел, засиделся! Утоп в благополучии ниши и ранга! Пора снова в самую гущу событий, иначе я стану бесполезен своим подопечным. Может, это уже начало происходить.»
Хором, скользивший рядом и не проявлявший себя, удовлетворённо растаял, ушёл к Натсах.

В своих поисках Старших Тел приобрёл уверенность, что нечто, вошедшее в него здесь, поможет справиться самостоятельно с возникшей на Земле ситуацией. И он устремился в пространство наблюдений.
* * *
Евдокия ощутила необходимость поскорее попасть в сторожку, к порталу. «Что-то там происходит. Точно происходит! И без меня. Вот, дура-то! Расквасилась! Разлеглась тут, корова старая!» Досадуя на свою растерянность и слабость, соображая как бы скорее добраться до заветной поляны, торопясь и задыхаясь, то ли от тучности своей, то ли от мыслей, быстро шла, почти бежала фея лесная в деревенский свой дом. По дороге заметался котёнок, напуганный темпераментом женщины в необыкновенно длинной для этого времени и места юбке. Смешной пушистый комочек резво передвигался короткими перебежками: останавливался, озирался и, оценив обстановку, устремлялся по деревенской улице вперёд и наискось одновременно, от забора к забору. Бодрый недофор-мированный хвост, как обстрелянный, но не павший, флагшток, смотрел только вверх, оголив интимный, розовый тыл, трогательно и нелепо смотрящийся на фоне черного окраса и боевого настроя. Зверь понравился сразу, но Евдокия не предала этому должного внимания. В доме она застала момент пробуждения от вечернего сна. Гости бродили по террасе, явно сожалея о свершённом акте несвоевременного отдыха и жалуясь друг другу на физическую слабость и душевную пустоту.
– Сутр, нам с тобой срочно нужно в сторожку.
– Зачем?
– Не знаю точно.
– И срочно?
– Да.
– Ладно.
– Вы, ребята, оставайтесь здесь до моего возвращения. Я приду завтра, может, послезавтра. Вы всё равно в отпуске! Отдыхайте пока. Воздух здесь чудесный, в холодильнике молоко, творог. Магазинчик есть на центральной площади посёлка. Разберётесь, в общем. Дождитесь меня обязательно! Сутр, одевайся, девочка моя!
Фавн загремел копытами по лестнице на второй этаж. Василий предложил:
– Может, по огороду помочь чего-нибудь? Может, воды наносить?
– Какой воды, милый мой! Водопровод у нас лет тридцать как исправно работает. Отдыхайте! Хотя. Дров можно наколоть, сорняки вон на тех грядках всё забили. Можно сухие ветви с яблонь отпилить и варом садовым замазать. Можно навоз под огурцы, только осторожно, не на листья. Можно.
– Да нам хватит, спасибо!
– Ну, хорошо.
С улицы раздалось отчаянное мяуканье. На крыльце, уже раздражённый долгим ожиданием, нетерпеливо топтался котёнок. Розовый нос, зелёные глаза, белая грудка и лапки. Чёрная спинка блестела на солнце. Он был похож на мальчика, первый раз облачившегося в смокинг по случаю своего дня рождения: торжественный, нарядный и трогательно смешной.
– Это опять ты?
– Мяу!
– Действительно, сама, что ли не видишь!
– Мя-яу!
– Хорошо, заходи! Вот вам, ребятки, ещё одно задание: сделайте так, чтобы ему здесь было хорошо.
Неловко перевалившись через порог, нюхая воздух, неторопливо, почти аристократично, пушистый гость отправился изучать дом. Василий бесцеремонно подхватил животное за шкирку и заглянул ему под хвост.
– Кот.
Котёнок, казалось, не заметил ни фамильярности, ни перепадов высоты: он как ни в чем не бывало, продолжался осмотр жилища. Марина, с умилением наблюдавшая за происходящим, заметила:
– Вы, Евдокия, теперь совсем настоящая баба Яга! У вас и кот чёрный появился!
– До чёрного-то кота он не дорос: пятен белых многовато, нос розовый. Ну да что Бог послал! Сам ведь пришёл, так пусть живёт! Посмотрим, кого нам Бог дал.
– Назовите его Фёдором.
– Почему?
– Фёдор – данный Богом.
– Пусть будет Фёдор. Ему подходит.
По лестнице загрохотали копыта. Котёнок, издав отчаянный писк, ринулся на середину террасы и затаился на открытом пространстве. Всем стало весело. Василий пробасил:
– Фёдор – мастер конспирации! Король перевоплощений! Кот – хамелеон! Сливается с местностью, приобретая её свойства! Кот – страус! В минуты реальной опасности умеет прятать голову в песок!
Котёнок молча сносил насмешки, разглядывая появившегося Сутра в юбке.
Фавн присел на корточки:
– Здравствуй, лохматый брат! Смотри, что у меня есть! Приподнятая юбка открыла вид на шелковистые пряди шерсти. Кот издал боевой клич, изогнул спину; загривок поднялся дыбом, мордашка потеряла очарование. Ощетинившись, шипя и рыча, неумело, но вполне убедительно, Фёдор давал понять лохматому, а, значит, собрату, что его место не здесь. Сутр не возражал:
– Ты прав! Я уже ухожу. Ты смелый, умный кот. Ты молодец! Вперёд, Евдокия!
Загрузив настоящий походный рюкзак из неубиваемого зелёного брезента всякой всячиной от сахара и хлеба до свежей зелени с огорода, фея взвалила ношу себе на спину, недовольно покосившись на здоровяка, не предложившего ей помощи.
Через пятнадцать минут две дородные женщины – молодая, красивая налегке и совершенно неопределённая во всех отношениях с непосильным грузом на плечах – Сутр и Евдокия садились на маршрутный автобус очень почтенного возраста, чудом передвигающийся по разбитым сельским дорогам в техническом состоянии, которое правильнее всего было бы охарактеризовать, как «отсутствующее». Шепотом на ухо спутнице фея заметила: «Вот она, магия-то, в своем, что ни на есть, естественнейшем виде! Как может ехать это чудо техники прошлого, почитай, века без должного количества необходимых запчастей?! Только на желании людей добраться до места!» Фавн равнодушно пожал плечами: «Так это же нормально». «Да, в общем».
Чистенькая, аккуратная бабушка, похожая на мышку-норушку, заёрзала на соседнем сидении и, крестясь, с ужасом взглянула на собеседниц. Две дамы в длинных юбках попросили водителя остановить автобус там, где никто и никогда не выходил, даже по крайней физиологической необходимости. С обеих сторон к дороге, асфальт с которой ушёл под слой грунта ещё десять лет назад, частоколом примыкали молодые сосенки. Далее четко обозначился старый жутковатый сухостой, за которым можно было при желании рассмотреть признаки живого, хотя и очень странного леса. Бывалый шофёр, он же грибник и местный старожил, не пропивший к своим пятидесяти годам данный природой потенциал, предупредил:
– Отсюда до первого населённого пункта километров двадцать будет. Не страшно одним-то? Может, подсказать, где топи, чтобы не попались?
– Нет-нет! Спасибо. Мы прекрасно ориентируемся здесь. Не беспокойтесь! Нам не впервой!
Фавн слишком темпераментно рвался из растрясшей его чудо-техники вон и неосторожно топотнул копытами; потом, смутившись собственного шума, досадливо дёрнул хвостом. Мышка-норушка, опасливо наблюдавшая за парочкой в длинных юбках, заметила странность строения фигуры молодой особы и в полный голос запела «Отче наш». Почему-то в автобусе этому не удивились и внимания не обратили.
Оставшись на дороге одни, барышни посоветовались, где именно лучше внедриться в чащу. После чего, Сутр с облегчением снял юбку, бережно свернул её в жгут и обмотал вокруг талии. Шум приближающейся машины заставил пару коллег по междумировым контактам торопливо вломиться в лес.
Место проникновения в загадочную стихию оказалось не очень приемлемым для ног лесной феи, гружёной съестными припасами, и она быстро устала, перешагивая поваленные старые стволы и, пытающийся вырасти в экстремальных условиях, чахлый молодняк.
Солнце медленно опускалось за деревья. Начала пробуждаться лесная шушера, активизировались любители энергий страха и мрака. Стали слышны отдалённые выкрики галопирующих по болотам фавнов. Сутр приободрился и тоже выдал в эфир вопль, означающий радостное приветствие собратьям. Евдокия возмутилась:
– Ты оглушить меня хочешь? Я и так еле-еле иду, а тут ещё разрушительная сила твоих выкриков!
– Почему же разрушительная? Я же радуюсь!
– Ты радуешься на чужой территории, во время несанкционированное управляющими стихиями, да ещё в радости своей не несёшь никакой конструктивной идеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47