у него не было иного средства для избежания опасности или ослабления ее, как только самому идти ей навстречу.
Союзники к тому времени едва только начали свои приготовления; во всем недоставало им денег, а войска, предназначенные для войны, были рассеяны гарнизонами от Пиренеев до Каспийского моря, когда король прусский в августе 1756 года, подобно исполину, двинулся с 60-тысячной армией на Саксонию Вторжение в Саксонию, открывшее военные действия, началось 28 августа.

. Ему необходимо было занять эту область, чтобы после проникнуть в Богемию и завладеть Эльбой. Обстоятельство это давало ему большие преимущества: все вооруженные отряды противника быстро отступили назад, а значительные города Виттенберг, Торгау и Лейпциг были взяты без сопротивления.
Важный этот шаг Фридриха сопровождался манифестом, изданным им собственноручно для своего оправдания, и мирным заявлением его посла при саксонском дворе о необходимости похода в Богемию. У него не было другого союзника, кроме короля английского, Георга II: тот, опасаясь за свое Ганноверское курфюршество, заключил с ним союз, пользы от которого можно было ожидать лишь в далеком будущем Имеется в виду Уайтхоллский договор.

. Итак, спасение прусского монарха зависело всецело от быстроты и энергии его военных действий. Вступление в Саксонию, мастерски проведенное, благодаря соблюдению дисциплины и мудрым распоряжениям относительно прохода войск, совершено было тремя колоннами, предводителями которых были король, герцог Фердинанд Брауншвейгский и герцог Бевернский; они долж ны были соединиться под Дрезденом.
При первом известии о выступлении Фридриха к Дрездену двор был страшно поражен. Не медленно составились тайные совещания под пред седательством графа Брюля; министр этот просла вился не глубокой политикой, а своим безумным мотовством и умением неограниченно управлять своим ленивым государем. Этим искусством он владел настолько, что был любимцем двух королей, отца и сына, отличавшихся совершенно различными характерами и склонностями; это, может быть, единственный пример такого рода в истории Речь идет об Августе II Сильном (правил в 1697–1733 гг.) и Августе III (правил в 1733–1763 гг.), курфюрстах саксонских, являвшихся одновременно польскими королями. Август II был деятельным государем, всячески укреплявшим свою власть в Польше.

. Носил он многозначащий титул первого министра и ненавидел прусского короля за то, что тот, по вступлении своем на престол, стал стремиться приобрести его благосклонность, – но тщетно. Фридрих желал добыть для этого министра весьма желанный им княжеский титул от императора Карла VII; но Брюль не хотел при этом посредничества Пруссии. Таким образом возникла взаимная ненависть; с одной стороны, она сопровождалась бессилием и интригами, с другой – силою, мудростью и приближавшимся войском, привыкшим к победам.
Саксония была настолько мало подготовлена к войне, что Брюль не подумал даже вызвать войска, находившиеся в Польше; напротив, он незадолго до этого сократил постоянные войска, чтобы удовлетворить свою жажду роскоши. Не позаботились ни о продовольственных складах, ни о многочисленных нуждах войск для похода. В таком критическом положении решились на самую безрассудную меру: саксонские войска были поспешно собраны, что составило армию в 17 000 человек, и расположены лагерем на границе Богемии, недалеко от Пирны. Местность эта, с одной стороны, примыкала к Эльбе, круто поворачивавшей здесь и бурно протекавшей между утесами, с других сторон окружена она была почти сплошь горами и цепью крутых скал, к тому же поблизости находились крепость Кениг штейн и форт Зонненштейн. Местоположение по природе было удивительно крепко, а благодаря искусным сооружениям стало неприступным, и выбор лагеря был бы весьма удачен, если бы надо было отрезать австрийцев от Саксонии, но об этом не подумали относительно пруссаков, которые завладели Дрезденом и целым курфюршеством. Однако пространство, занимаемое саксонским лагерем, было слишком велико для армии, потому удовольствовались тем, что укрепили и без того недоступные проходы засеками, редутами и частоколами, для чего воспользовались лесами, покрывавшими площадь лагеря. Но, думая лишь о том, как защитить себя от прусского оружия, забыли о гораздо более страшном неприятеле, который издавна побеждал целые армии, обращал в бегство стольких великих полководцев, делал бесполезными самые замечательные победы и прекращал мгновенно самые продолжительные войны. Слово «голод» и страшные действия его были неизвестны министру, привыкшему к азиатской роскоши и не умевшему предусматривать никакого недостатка. Он принял самые незначительные меры для обеспечения продовольствием своих храбрых войск и во время самого бедственного положения их имел у себя постоянно роскошный стол. Провианта в лагере было запасено всего на две недели; все заботились о частоколах, а не о хлебе, и рассчитывали на императорские войска, которые поспешно были собраны в Богемии под начальством фельдмаршала графа Броуна.
Между тем Фридрих проник в Саксонию и завязал переписку с королем польским. Август, укрывшийся в лагере под Пирной со своими сыновьями, Ксаверием и Карлом, и в сопровождении своего министра Брюля, в письмах своих говорил лишь о нейтралитете, а Фридрих требовал положительных доказательств его, от чего Август и Брюль были весьма далеки. Прусский монарх, по достоинству ценивший это нейтральное предложение, приготовлялся между тем к тому, чтобы упрочить Саксонию за собой, – в виде залога, как он уверял; это было изобретением новейшей политики, чтобы придать иной характер вооруженному нашествию в соседнюю землю; впрочем, неприятель именовал его обыкновенно надлежащим образом. Для содержания прусской армии были вытребованы большие партии зерна, скота и фуража; город Торгау был укреплен и снабжен орудиями, доставленными из различных саксонских городов. Несколько тысяч граждан и крестьян должны были воздвигать укрепления, за что вначале все-таки получали плату. В городе был учрежден прусский генеральный военный комиссариат и походное военное казначейство, куда должны были поступать все контрибуции, собираемые в этой стране.
10 сентября сам король прусский без сопротивления вступил в Дрезден, где совсем не было войск, и занял город и королевский замок. Поведение его и его солдат при этом было характерно для духа текущего столетия, когда даже на войне, при самых тяжелых унижениях, при самых оскорбительных, даже страшных сценах, стараются проявить утонченные нравы, сострадание и учтивость. Фридрих избрал себе главную квартиру в одном саду предместья, поблизости от которого стояла лагерем его армия. Все меры были приняты к тому, чтобы смягчить в глазах пораженных саксонцев грозную картину войны и выставить нового повелителя в привлекательном свете. Он желал, чтобы в нем видели друга, будущего союзника и гостя. Поэтому он старался со всеми быть любезным; иностранным послам была дана аудиенция, во время которой много шутили и острили; почти все знатные лица, находившиеся в Дрездене, засвидетельствовали королю свое почтение, примеру их последовало городское начальство: все были хорошо приняты. Король даже посетил, против своего обыкновения, церковь и подарил проповеднику несколько бутылок шампанского. Он обедал открыто, и саксонцы присутствовали при этом, как зрители; он послал фельдмаршала Кейта Имеется в виду фельдмаршал Дж. Кейт – шотландец по происхождению, 20 лет проведший на российской службе (являлся генерал-поручиком, одно время был послом в Швеции, губернатором Ревеля и Риги), но из-за трений с Бестужевым-Рюминым вышедший в отставку. Спустя некоторое время поступил на прусскую службу.

с приветствием по адресу королевы и всей остальной королевской семьи, которая не осталась в долгу и любезно пригласила его даже к обеду, предложив своих камергеров для дежурства при этом, – но то и другое было отклонено. Несмотря на все эти любезности, канцелярии в Дрездене были опечатаны, коллегии закрыты, монетный департамент упразднен, некоторые из знатнейших гражданских чинов уволены от должностей, вся артиллерия и снаряды вывезены из столичного арсенала в Магдебург, саксонско-швейцарская гвардия, составлявшая стражу замка, обезоружена, курфюршеская казна была секвестрована; при этом прервали всякое сообщение между Дрезденом и саксон ским лагерем, за исключением транспортов, следовавших с провизией для стола польского короля, а также курьеров и трубачей, которых оба короля посылали друг другу. Самый же лагерь под Пирной был замкнут со всех сторон прусским войском в 32 000 человек, а другая почти столь же сильная армия, под начальством фельдмаршала Кейта, была расположена перед входом в Богемию, чтобы следить за могущими подоспеть вспомогательными войсками. Между тем герцог Фердинанд Брауншвейгский пожал первые лавры в этой войне: он проник с авангардом в Богемию и прогнал австрийского генерала Вида, который расположился с восьмитысячным войском у Ноллендорфа.
Хотя тайна союза, составленного для уничтожения прусского короля, и была открыта этому монарху, и хотя он имел даже копии многих важных документов, все же многое оставалось еще непонятным. Но для принятия надлежащих оборонительных мер ему необходимо было вполне ознакомиться с планом действий союзников; притом и политика налагала на него обязательство оправдать самыми ясными доводами вторжение в Саксонию, повергшее в изумление все европейские дворы, а для этого необходимо было овладеть саксонским архивом. Эта государственная святыня хранилась в трех комнатах королевского замка, примыкавших к собственным покоям королевы польской; у нее одной был ключ от архива, который она берегла, как драгоценнейшее сокровище. Она явно питала враждебные чувства к королю прусскому и потому на его просьбу выдать архив ответила решительным отказом. Однако прусский генерал Вилих, комендант Дрездена, имел точный приказ овладеть им и послал к королеве с этим поручением майора Вангенгейма. Когда тот потребовал ключи, королева явилась сама и положительно заявила, что не разрешает этого; Вангенгейм удалился, и сам комендант отправился к королеве. Но все его просьбы были тщетны; она энергично протестовала, причем грозила, что заслонит собою входную дверь. Вилих бросился перед ней на колени, говорил о настоятельной необходимости точно и безотлагательно исполнить приказ своего монарха, между прочим намекнул на то, что в крайнем случае ему придется прибегнуть к наси лию. Тогда ключ был принесен и Фридрих получил же ла емые документы; они были переданы тайному советни ку, впоследствии государственному министру, графу Герц бергу, который составил по ним замечательные политические сочинения, совершенно оправдавшие поступки прусского монарха в глазах беспристрастных людей всех национальностей Имеется в виду «Memoire raisonne» – брошюра, напечатанная в Берлине и разосланная ко всем европейским дворам. Главным аргументом Герцберга были копии секретных договоров о разделе Пруссии, приложенные к этой брошюре.

.
В этом непочтительном и принудительном поведении относительно королевы – хотя оно совершенно оправдывалось обстоятельствами – все увидели особый род редкой жестокости, которую усилило еще то обстоятельство, что саксонские конференц-министры несколько часов спустя были уволены от службы королем прусским. В тот же день королева призвала к себе всех послов и в патетической речи представила свое печальное положение, причем явно высказала, что ее интересы связаны с интересами всех королей. Слух об этом происшествии с большими прибавлениями был распространен пострадавшими по всем дворам, а поведение Фридриха в Саксонии, представленное в самых черных красках, немало способствовало увеличению числа его врагов и охлаждению многих его друзей. Известно, что жена дофина, впоследствии мать французского короля, бывшая дочерью оскорбленной польской королевы, в слезах бросилась к ногам Людовика XV, умоляя его спасти ее родителей и отечество Имеется в виду жена третьего сына Людовика XV, дофина Людовика, Мария-Йозефа Саксонская, мать будущего короля Людовика XVI (1754–1793).

. С тех пор при версальском дворе забыты были основы политики, и Франция, без того уже постоянно подстрекаемая Австрией, воспользовалась теперь предлогом, что Вестфальский мир был нарушен вторжением пруссаков в Саксонию, и объявила себя формально защитницей этого мира против Фридриха, побуждая вместе с тем и шведов к войне. Таким образом, Франция стала серьезно принимать участие в войне, которая сильно противоречила ее истинным государственным интересам и которую поэтому в Париже считали до тех пор какой-то политической шуткой. Теперь в этой столице мод стало вдруг модным унижать короля прусского и превозносить до небес союз с Австрией, ради его новизны; даже французская академия не постыдилась назначить публичный конкурс на лучшее хвалебное сочинение в стихах в честь этого союза; однако это поэтическое состязание было воспрещено правительством. Теперь только был отозван из Берлина французский посол Валлори и уволен прусский посол при версальском дворе, Книпгаузен. Фридрих точно так же поступил с французским министром, графом Брольи, которого до сих пор терпели в Дрездене, несмотря на его высокомерное поведение и интриги.
Но, с другой стороны, все же усердно старались примирить прусского короля с польским. Английский и голландский послы, граф Штормонт и Калькоэн, употребляли все усилия для приведения в исполнение этого благодетельного шага. Фридрих требовал от польского короля, в доказательство полнейшего нейтралитета, чтобы саксонские войска были распущены и разошлись по своим квартирам. Август обещал соблюдать нейтралитет, однако отказался подтвердить свое уверение действием. Вскоре по прибытии в лагерь он обратился к своим войскам с патетической речью, требуя, чтобы они с ним пробились до самой Богемии, невзирая на силу врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74