Тот медленно опустил седую голову.
– Существуют такие вещи, моя дорогая, о которых тяжело говорить даже мужчине. Еще немного, я набрался бы сил и все рассказал тебе и Бэзилу. Мы вместе связались бы с Патрицией… Раймонд меня немного опередил…
Он вздохнул, и Патриция увидела в его глазах слезы. Ее сердце больно сжалось. Еще минуту назад она хотела попросить его рассказать Раймонду все, что ему стало известно. Но теперь отказалась от этой затеи. Не стоило вынуждать бедного старика еще раз проходить сквозь все те мучения, которые он пережил только что. Нет, подвергать его столь кошмарному испытанию повторно она не желала.
Ее мысли переключились на Розмари. Тот день, когда мать Малькольма отказалась от новорожденной Сью, крепко засел в памяти Патриции. Но теперь она сознавала, что не имеет ни малейшего права осуждать бедную женщину, слепо верившую словам сына.
Мои дети должны познакомиться со всеми своими родственниками, твердо решила она. И чем быстрее, тем лучше. Их полюбят, окружат заботой и теплом. В этом случае им уже никогда не будет грозить одиночество. Отношение членов семьи Малькольма ко мне тоже постепенно изменится. Возможно, между нами никогда не возникнет крепкой дружбы, но исчезнет вражда, а это главное!
А с Раймондом она когда-нибудь обсудит запутанную ситуацию сама и расскажет ему абсолютно все. Хоть он и знает, что в последние годы у нее не было мужчин, почему-то до сих пор считает ее порочной, продолжая верить старым басням несчастного брата.
Она сделала еще глоток вина, набираясь храбрости, вздохнула и произнесла примирительным тоном:
– Все, о чем мы сейчас говорили, осталось в прошлом. Нам следует подумать о настоящем и о будущем. Этого заслуживают Эндрю и Сьюзен, этого заслуживаем мы с вами.
Джарвис устало кивнул и сказал:
– Малькольма мы все любили, но он был отнюдь не святой. Присоединяюсь к словам Патриции и призываю нас всех поскорее исправить ошибки, совершенные нами не по нашей вине. Это важно для детишек.
Теперь прослезилась Розмари.
– Мне не терпится поскорее прижать их к своему сердцу.
На лице Бэзила сохранялось выражение недоумения. Он рассеянно крутил в руке вилку и смотрел в одну точку.
– Я до сих пор не могу понять, зачем Малькольму понадобилось так изощренно лгать?
Патриция сама хотела бы найти окончательный ответ на этот вопрос, но пока не могла и поэтому смолчала. Ее голову распирало от воспоминаний и раздумий, но в израненной душе уже начал воцаряться мир.
Раймонд вернулся в тот момент, когда каждый был погружен в свои мысли, и опустился на свой стул.
– Извините, что заставил вас так долго ждать! – воскликнул он, обводя нетронутые блюда удивленным взглядом. – Что означают полные тарелки? Что в лучшем ресторане Сент-Эндрюса разучились готовить?
– Для нас время, в которое ты отсутствовал, пролетело незаметно, – сказала Патриция, кривя душой. Минуты без него тянулись для нее бесконечно долго, хоть и были заполнены серьезнейшей беседой.
Конечно, она очень жалела о том, что Раймонд не слышал того, что говорил Джарвис. С другой стороны, радовалась возможности остаться с семьей Малькольма наедине. При Раймонде подобная беседа вряд ли состоялась бы.
– Значит, вы без меня не скучали? – спросил он, шутливо приподнимая широкую темную бровь.
– Мы разговаривали, – сдержанно ответил Джарвис.
Раймонд повернул голову и внимательно посмотрел на Патрицию, явно надеясь уловить произошедшую в ней перемену.
– Мы решили, что Эндрю и Сьюзен необходимо познакомиться с бабушкой, дедушкой и дядей, притом как можно скорее, – сообщила она.
Но вместо удовлетворения и радости увидела в его глазах беспокойство и тревогу. Он нежно коснулся ее подбородка.
– Признайся, ты в порядке?
Патриция до сих пор злилась на него за те резкие слова, которые он бросил перед уходом. Поэтому, несмотря на то, что его заботливый жест заставил ее на мгновение замереть от счастья, она убрала его руку и резко произнесла:
– Только не пытайся убедить меня в том, что тебя это сильно волнует!
Раймонд откинулся на спинку стула. По его лицу промелькнула тень.
– И все же меня это волнует, и очень сильно, – ответил он, не боясь, что его услышат и все остальные присутствующие. – Мне казалось, я сумел убедить тебя в этом еще перед встречей с Розмари, Джарвисом и Бэзилом. Неужели по моему поведению ты так и не смогла понять, что я действую, исходя из самых искренних побуждений?
– По твоему поведению я могла понять лишь единственное, а именно, что ты одержим идеей восстановления между членами твоей семьи дружеских отношений, – пробормотала Патриция. – Ты был готов ради этого на что угодно, даже встал на защиту женщины, которую презираешь.
– Патриция, дорогая, – прервала их скандальный диалог Розмари. – Когда мы увидимся с малышами? Может, привезешь их к нам в ближайшие дни?
Представив себе, что ей вновь придется перешагнуть порог родительского дома Малькольма, Патриция почувствовала неприятный холодок за грудиной. Но оттягивать момент встречи Эндрю и Сью с людьми, которые жаждали подарить им свою любовь, она не собиралась.
– Думаю, мы приедем к вам уже завтра, – ответила она, улыбаясь. – Надеюсь, Раймонд позволит нам воспользоваться его машиной.
Раймонд резко качнул головой и серьезно взглянул сначала на Джарвиса, потом на Розмари.
– Мне кажется, ваша первая встреча с внуками должна произойти в замке. К нему дети уже привыкли, там они будут чувствовать себя гораздо комфортнее. – Приезжайте к нам в любое время.
Розмари кивнула, но Патриция заметила по выражению ее лица, что слова Раймонда ей не слишком понравились.
Она и сама удивилась, что это ему вдруг вздумалось выдвигать родителям Малькольма какие-то условия? Естественно, он сделал это не ради нее. Но ради кого? Ради Эндрю и Сьюзен? Неужели ее дети так сильно запали ему в душу?
9
Распрощавшись с Патрицией и Раймондом, Розмари, Джарвис и Бэзил вышли у своего дома. А джип двинулся дальше по направлению к Эдинбургу.
Раймонд сел рядом с ней, затем рывком поднял затемненную перегородку, отделявшую заднее сиденье от шофера, и ласково провел пальцем по виску Патриции.
– Для тебя этот вечер был весьма трудным, я прав?
Она раздраженно отшатнулась в сторону.
– Прав.
Раймонд задумался. Похоже, она до сих пор сердится на него. Он сдержал свое обещание, ужасно за нее переживает, но ей все, что он ни делает, видится как-то иначе. Почему?
– Ты повела себя с родителями Малькольма очень великодушно, – заметил он спокойно.
Сегодняшним вечером его удивили многие вещи. Во-первых, попытка Патриции заступиться за Бэзила. Во-вторых, разительная перемена в отношениях всех четверых представителей семейства Малькольма, произошедшая за время его отсутствия. В-третьих, готовность Патриции хоть завтра познакомить детей с Розмари и Джарвисом.
Патриция пожала плечами.
– В ходе беседы с семьей Малькольма рассеялись практически все мои опасения.
– Ты, насколько я понял, боялась двух вещей: что Розмари и Джарвис повторно отвергнут Эндрю и Сью и что они будут продолжать относиться к тебе с ненавистью.
– Правильно, – ответила Патриция. – Теперь меня не тревожит ни то ни другое.
– Их отношение к тебе в корне изменилось. По-моему, теперь даже Бэзил смотрит на тебя почти как на друга.
Он ожидал, что рано или поздно подобное потепление произойдет. У Розмари было мягкое сердце, да и Бэзил, хоть и любил повздорить, но никогда не слыл злюкой. Враждебность родственников к Патриции основывалась на откровениях Малькольма. Но теперь бедолаги больше не было с ними, в семью вливались его дети, и о прежних обидах всем следовало побыстрее забыть. Патриция приходилась матерью Эндрю и Сьюзен, и всем нынешним членам их старинного рода не оставалось ничего другого, как принять эту женщину со всеми недостатками характера и не вспоминать больше о взбалмошных выходках минувших лет. Все это так. Но если честно, ему и в голову не приходило, что предполагаемая перемена в отношениях между родственниками произойдет столь быстро.
– Хотелось бы надеяться, – задумчиво произнесла Патриция. – Но прежде всего семья Малькольма с большим нетерпением ждет встречи с детьми.
Он придвинулся к ней ближе, а когда она попыталась было воспротивиться и собралась отстраниться, крепко обнял ее и привлек к себе.
Его душу наполнило странное ощущение. Это было не просто желание обладать женщиной, а нечто более грандиозное, более всеобъемлющее. Он сознавал, что хочет владеть ею во всех смыслах этого слова – заниматься с ней сексом, быть для нее другом, помощником, советчиком.
Он повернул голову, нежно поводил носом по аккуратному уху Патриции и лизнул ее мягкую мочку.
– Как здорово от тебя пахнет! Именно так должна пахнуть настоящая женщина, – прошептал он.
Его охватило безудержное желание попробовать ее всю, исследовать обольстительное, благоухающее легким пряным ароматом тело. Он представил, с каким удовольствием снял бы с нее романтичную белую блузку и узкую юбку, как целовал бы и покусывал ее смуглые плечи, аппетитную грудь, животик. Как добрался бы до самого сокровенного…
Патриция взглянула на него холодно и отстраненно.
– Раймонд, прошу тебя. Давай не будем играть в эти игры. Я не твоя женщина, не твоя жена.
Он принялся покрывать легкими поцелуями ее висок, ее нежную щеку. Его рука скользнула под край блузки и вскоре дотронулась до упругой груди.
– Ты очень заблуждаешься, – прошептал он, тяжело дыша.
От его прикосновения ее сосок тут же напрягся. Почувствовав это, Раймонд торжествующе заулыбался.
– Прекрати, умоляю тебя! – простонала Патриция, выгибая спину.
– Расслабься, – пробормотал он на выдохе и приник к ее рту.
Как только его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла о необходимости сопротивляться.
Поцелуй длился бесконечно. Патриция упивалась им и блаженствовала, ведь в эти мгновения она чувствовала себя любимой и желанной, хоть подсознательно и понимала, что это всего лишь иллюзия.
Продолжая целовать Патрицию, Раймонд расстегнул пуговицы своей рубашки и скинул ее с себя. С каждой последующей секундой ему становилось ясно, что он не зря на протяжении долгих лет грезил лишь об этой женщине. В реальности она была еще более сладкой, чем в его мечтах.
– Я хочу тебя, Патриция… Хочу до умопомрачения… – пробормотал он, задыхаясь.
На мгновение она замерла. Ее мягкие полные губы чуть напряглись.
– Ты хочешь меня? Или чтобы я родила тебе ребенка?
Он догадался, что для нее его ответ крайне важен, и прошептал как можно более нежно:
– Тебя, я хочу именно тебя, моя милая!
– Ты уверен? – В ее голосе все еще звучали нотки сомнения, и Раймонд понял, что теперь слова ей уже не нужны. Она ждала доказательств, хотела прочувствовать, что действительно желанна.
Он стал покрывать торопливыми поцелуями ее лицо, шею, свободную от тонкой материи блузки неприкрытую часть груди. Потом медленно снял с нее одежду.
Патриция полулежала на сиденье, почти не дыша, наблюдая за каждым его действием широко раскрытыми, потемневшими от страсти глазами.
Багряные сумерки уже разбавляло голубовато-белое сияние придорожных фонарей. Оно вливалось в салон машины, освещало плечи и грудь Патриции, делая ее еще более красивой, загадочной и беззащитной. С минуту Раймонд с восторгом рассматривал ее, потом наклонился и прикоснулся губами к нежной бархатной коже.
Патриция тихонько застонала, обвила его шею руками и притянула к себе ближе.
– О, Раймонд! – невольно слетело с ее губ. – Ты мне нужен…
Она тоже была необходима ему. Так сильно он не нуждался ни в одном другом человеке. Без этой женщины жизнь казалась ему невозможной, поэтому желание удержать ее рядом крепло в нем с каждой минутой.
Когда оба они были с головой поглощены пламенем страсти, машина сбавила скорость и вскоре затормозила.
Раймонд отпрянул от Патриции как ошпаренный, схватил ее блузку, ловко вывернул на лицевую сторону, протянул ей и, нацепив на себя рубашку, быстро застегнул пуговицы.
В первое мгновение Патриция не могла понять, что происходит, и удивленно смотрела на Раймонда затуманенным взглядом.
– Мы приехали, – кратко пояснил он, сам натянул на нее юбку и помог надеть блузку. Хорошо, что на ней не было пуговиц, застегнуть которые они не успели бы.
Шофер открыл дверцу, приглашая их выйти.
Патриция, уже очнувшаяся от сладостного полузабытья, незаметным движением схватила с сиденья свои маленькие черные трусики и сжала их в кулаке.
Выйдя на улицу, они с жадностью глотнули свежего вечернего воздуха и медленно побрели к парадному.
– Сегодня ты станешь моей, так и знай, – пробормотал Раймонд, все еще прерывисто дыша. – Тогда ты никогда уже не сможешь сказать, что не моя женщина.
Патриция фыркнула, но вовсе не недовольно, а скорее кокетливо, и Раймонд протянул руку к ее тонкой талии, намереваясь крепко обнять. Но тут же отдернул ладонь, испугавшись внезапно распахнувшейся входной двери.
– А вот и вы! – воскликнула появившаяся в дверном проеме мать Раймонда. – Патриция, здравствуй! Мой сын не удосужился сообщить мне, что ты приедешь, вот я и укатила в гости! И не встретила вас, как подобает хозяйке нашего старинного замка.
– Здравствуй, Мораг! – поприветствовала Патриция старшую миссис Бейнз.
Раймонд выругался про себя. Присутствие матери нарушало все его планы. А у него уже не было сил противостоять желанию их осуществить. У мамочки особый дар появляться в самый неподходящий момент там, где ее никто не ждет, подумал он, хмуря брови. Придется забыть о ночи любви с Патрицией. По крайней мере, до свадьбы. Мама с ее суперстрогими взглядами на жизнь непременно позаботится о целомудренности их отношений!
Мораг говорила очень быстро и с сильным шотландским акцентом, поэтому Патриции приходилось напрягать слух, чтобы уловить смысл произносимых ею фраз.
– Я ужасно рада, что вы с детишками приехали наконец, Патриция! – воскликнула Мораг, обнимая гостью, когда та вместе с Раймондом поднялась по ступеням и переступила порог замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18