– Я думаю, вы правильно решили. Завтра наступит уже скоро.Она написала, что Дэвид будет разочарован тем, что поездка в «Шесть флагов» отменяется. Джек печально улыбнулся:– Ну, он же ребенок.«Спасибо за то, что посидели с ним сегодня».– Нет проблем.«Я не думала, что так задержусь. Я…»Джек перегнулся через стол и забрал ручку из ее непослушных пальцев.«Мне нравится Дэвид. Мне с ним не тяжело. Я рад, что смог помочь».Она знаком показала: «Спасибо».Джек знаком ответил: «Не стоит благодарности».Зазвонил телефон. Указав на него, Джек спросил, хочет ли она, чтобы он снял трубку.– Да, пожалуйста.– Алло?– Мистер Сойер?– Да.– Это Марджори Бейкер. Я звоню, чтобы узнать, добралась ли Анна до дома.– Да, всего несколько минут назад.– Как она?– Как и можно было ожидать. Очень устала.– Вы передадите ей мое сообщение? Я звонила в похоронную контору. Нам с ней назначили на девять утра.– Благодарю вас, миссис Бейкер.– Это самое меньшее, что я могу сделать. У вас есть карандаш и бумага?Записав информацию, Джек сказал:– Можно я вас еще побеспокою? Я не хочу больше утомлять Анну и заставлять ее писать, но мне хотелось бы знать, что стряслось. Последнее, что я слышал, – что Делрей должен был отправиться в Даллас на операцию.– У него случился еще один сердечный приступ. Все усилия его спасти оказались безуспешными.– Понятно, – пробормотал Джек, выслушав ее краткий отчет. – Ну что ж, спасибо. Я передам Анне ваше сообщение.– Скажите ей, чтобы она без колебаний звонила, если будет нужно.– Еще раз спасибо.Он повесил трубку, и в эту минуту засвистел чайник. Налив кипятку в чашку с чайным пакетиком, который выбрала себе Анна, Джек вернулся на свое место и вновь сел напротив нее.– Хотите что-нибудь поесть?Отказавшись от еды, Анна положила ложку сахара в чай с малиной и отпила несколько глотков. Когда она посмотрела на Джека, тот протянул ей листок, где было указано время и место завтрашней встречи.Анна прочитала его и рассеянно кивнула.– Миссис Бейкер сказала мне, что они почти полчаса пытались его оживить.«Они сделали все, что могли, – написала Анна. – Его нельзя было вернуть».– Господи, Анна, мне очень жаль.На лице Анны отразилась боль. Слезы, которые раньше лишь блестели в глазах, неудержимо потекли по щекам. Джек приподнялся со стула, готовый к ней подойти, но она протестующе замахала обеими руками.Джек снова опустился на стул.– Что спровоцировало приступ? Известие о визите Сесила?«Возможно», – вытирая слезы, написала она.– Новость о банковском ограблении докатилась до больницы? – Анна слабо кивнула, и Джек спросил: – Вы считаете, Делрей об этом узнал?Пожав плечами, она написала:«Не думаю, но он уже был взволнован. Он умер в беспокойстве».Джек промолчал, давая ей возможность развить свою мысль.«Вряд ли он узнал об ограблении, но он боялся того, что могут сделать Карл и Сесил. Он умер, беспокоясь из-за них, из-за банковского кредита, из-за того, что будет с ранчо. Еще он беспокоился за будущее Дэвида».– И конечно, за вас, – сказал Джек, перехватив ее взгляд. «Почему за меня? Делрей говорил с вами обо мне?» Она заволновалась – об этом можно было судить по тем двум жирным чертам, которыми Анна подчеркнула слова «обо мне».– Не очень много, Анна. Он просто намекнул мне, что, возможно, был к вам несправедлив.«Что значит несправедлив?» – сдвинув брови, написала она.– Ну… – Сам себя загнав в угол, он теперь не знал, что сказать. На самом деле Делрей этого не говорил. Он это только подразумевал, а Джек не мог приписать мертвому свои слова.Анна торопливо черкнула несколько слов и подтолкнула блокнот к Джеку. «Вы ничего об этом не знаете».– Я знаю, что он любил вас.Она вскочила и выбежала из кухни. Джек метнулся за ней, едва не перевернув свой стул. Выскочив в дверь, Анна закрыла ее за собой. Игнорируя намек, Джек вышел следом. Анна стояла на веранде, прислонившись щекой к одной из колонн.Взяв за плечи, Джек развернул ее к себе. Она сопротивлялась, но он не уступал.– Конечно, он любил вас, Анна, и ему не надо было говорить мне об этом. Каждый дурак мог об этом догадаться.Она что-то показала знаками.Джек беспомощно развел руками. Переключившись на знаковый алфавит, она изобразила слово «как?».– Как я узнал, что он вас любит? Потому что он не стал использовать ваши сложные обстоятельства.Анна ответила ему удивленным взглядом.– Ладно, я скажу. Он не стал выдвигать секс в качестве условия вашего пребывания в доме. Наверно, это можно объяснить робостью, высокой нравственностью и десятком других причин. Но я думаю, что Делрей слишком сильно вас любил, чтобы оскорблять предложением переспать с ним.Не качайте головой и не делайте вид, что не понимаете, о чем я говорю, поскольку я знаю, что главное вы уловили.Она отвернулась и крепко зажмурилась. Взяв ее за подбородок, Джек повернул ее лицо к себе. Она открыла глаза, но смотрела на него холодно, отстраненно.– Вы правы, это не мое дело. Но я ведь вижу, что вы делаете с собой.Ее злой взгляд сказал ему: «И что же?»– Вы вините себя за то, что не любили Делрея так, как он любил вас. – Он сжал ее плечи. – Не надо, Анна. Вам не в чем себя винить. Вы и так многое принесли в жертву. Ваше образование. Ваши занятия фотографией. Вашу светскую жизнь. Даже речь. Вы не могли ответить на его любовь. Он это знал. И любил еще больше за то, что вы оставались с ним.Сначала Анна, казалось, была готова спорить, но затем напряжение ее покинуло. Плечи поникли, мышцы лица расслабились, и написанное на нем высокомерие сменилось глубокой печалью. Она опустила глаза.Этот взмах ресниц неожиданно показался Джеку чрезвычайно сексуальным. И тут же в его сознании всплыл мысленный образ, который он весь день старался от себя отогнать. Теперь можно было его вспомнить.Она прибежала к нему в трейлер прямо с постели. Ночная сорочка, которая была на ней надета, отнюдь не предназначалась для обольщения – ни в коем случае. Но тем не менее она выглядела очень легкой, прямо-таки воздушной – как будто могла расплавиться от прикосновения. И под ней вряд ли было еще что-то надето.Джек не мог об этом думать, пока медсестра из больницы говорила по телефону о критическом состоянии Делрея. Потом Дэвид пролил молоко, Анна поспешила в больницу, а Джеку пришлось и выполнять работу на ранчо, и присматривать за Дэвидом, так что у него просто не было времени на такую роскошь, как воспоминания об Анне в ночной рубашке.Но теперь он мог позволить своему воображению разыграться и живо представлял себе, что именно находилось под просторной сорочкой. Из-за росы рубашка прилипла к ногам Анны, и поэтому женщина казалась особенно хрупкой и беззащитной. По сравнению с волосатыми ногами и грудью Джека ее кожа выглядела необыкновенно гладкой и нежной.Джек чувствовал себя словно горилла, нависшая над бабочкой.Сейчас это чувство к нему вернулось. Стоя рядом с Анной, он ощущал, как мягко вздымается и опускается ее грудь. Одно небольшое движение – и они прижмутся друг к другу. Собственно, даже этого не требуется – надо лишь слегка наклониться.В обществе любой другой женщины Джек не стал бы долго раздумывать. Инстинкт подсказал бы ему, когда нужно начинать любовную игру, когда целовать и когда раздевать. Как вести себя с на все согласными незнакомками, он знал. Вечером он укладывал их в постель, а утром оставлял, ощущая физическое облегчение и не испытывая никакой привязанности.В отношении Анны, однако, стандартные приемы обольщения не подходили. Анну он знал. Он знал ее семейные обстоятельства, знал ее семью, знал, как она уязвима сегодня ночью, и догадывался, как потом она будет ненавидеть его, если он этим воспользуется.Правда, это не был какой-то сиюминутный приступ похоти.Желание зародилось у Джека не сейчас, оно возникло в минуты их первой встречи и с тех пор все росло и росло. Долгое время он отказывался это признать – даже когда заметил, как она наблюдает за ним во время работы в загоне, даже когда понял, что эпизод в сарае кое-что для нее значит. Конечно, это ему льстит, но Джек не стал предпринимать никаких новых шагов, потому что… ну, потому что он не собирается здесь долго оставаться.И потому что он не отец Дэвиду.Самым большим препятствием, однако, был Делрей. Зная о его чувствах к Анне… Нет, ничего такого не могло бы случиться. Ни за что. Он не позволил бы себе завести интрижку, даже если бы Анна сама проявила инициативу.Но Делрея больше здесь не было, и Джеку отчаянно хотелось дотронуться до нее. Однако он сдержался. Ибо в этой ситуации возможно одно из двух – или она ответит ему и они, забыв обо всем, займутся сексом, или она скажет, чтобы он убирался вон, и пошлет Джека собирать вещи.В любом случае он проиграет.Поэтому он убрал руки с ее плеч – вернее, сначала опустил руки так, что они скользнули к запястьям, а потом сделал шаг назад. Она подняла голову. Едва ворочая языком, Джек сказал:– Шли бы вы в дом, Анна.По выражению его лица она должна была понять, что Джек блюдет ее интересы – ведь если она задержится еще на секунду, некое хрупкое равновесие нарушится и в один миг все может измениться. И если она не хочет, чтобы это случилось, ей надо немедленно уйти.Заколебавшись лишь на мгновение, Анна быстро отошла в сторону и исчезла в дверях.Глядя, как она уходит, Джек прошептал:– Делрей, на твоем месте я бы так не смог. 30 – Что это с ним такое? – Сидя на заднем сиденье угнанной машины, Конни Скэггс старалась держаться поближе к окну.В противоположном углу, скорчившись, сидел Майрон Хаттс.Его длинные ноги едва умещались в пространстве между передним и задним сиденьями. Колени поднимались едва ли не до подбородка.Глядя на ее отражение в зеркале заднего вида, Сесил сказал:– Он немножко не от мира сего, милая, вот и все. Но Карл говорит, что если к нему привыкнуть, то его странность перестаешь замечать. Верно, Карл?– Нуда, я именно так и говорил. – Карл, сгорбившись, сидел на пассажирском сиденье, воротник рубашки закрывал ему рот, в результате чего его бормотание казалось еще более неразборчивым.От него меня в дрожь бросает, – бесцеремонно заявила Конни, как будто Майрон не мог ее услышать. – Пусть он не прикасается ко мне своими противными белыми руками.– Он не будет тебя беспокоить, – заверил ее Сесил.– Я просто предупреждаю… – Она выдержала паузу, затем, сложив руки на животе, отвернулась от Майрона и стала смотреть в окно, хотя снаружи царила тьма и увидеть там ничего было нельзя.Все время разговора Майрон проспал, уронив голову на грудь. С нижней губы его стекала струйка слюны.Сесил хотел бы, чтобы Конни дружелюбнее вела себя по отношению к Майрону. Или по крайней мере держала бы свое мнение о нем при себе. Лишние разговоры сейчас ни к чему. Им и так придется провести вместе довольно много времени, что само по себе создает благоприятную почву для конфликтов. Если они не будут сдерживать взаимную антипатию, обстановка станет просто невыносимой. Карл и так уже не в духе.Сняв галстук и пиджак в полоску, в котором был в банке, он все же остался в костюмных брюках и начищенных до блеска ботинках. Сесил недоумевал, где он успел все это украсть.Одежда была явно с чужого плеча.Когда там, в банке, они заговорили, Сесил едва узнал своего брата без бакенбардов и с короткой прической. По плану они должны были встретиться там в строго определенное время. Маскировка, к которой прибег Карл, даже Сесила на секунду застала врасплох, так что оказалась очень эффективной. Никто не узнал бы беглого преступника в одетом с иголочки бизнесмене. Вот чем хорош Карл – он умеет все делать как надо.Но для человека, только что совершившего смелое ограбление банка, принесшее несколько сотен грандов, Гранд (жарг.) – тысяча долларов.

младший брат Сесила выглядел не слишком довольным. По идее, сейчас Карл должен испытывать душевный подъем, должен быть опьянен успехом, а вместо этого он весел, как могильщик. Это очень беспокоило Сесила, который по опыту знал, что такое настроение Карла ничего хорошего не предвещает.Надеясь предотвратить катастрофу, он попытался взбодрить брата, завязав с ним беседу.– Это вы взяли автозаправку?– А как ты думаешь? – пробормотал в ответ Карл.– Думаю, что это был ты. – Сесил шутливо ткнул его локтем в бок. – Такие номера очень даже в стиле моего брата. – Уже не так весело он добавил: – Как я понимаю, с тем ребенком у тебя не было выбора, да?Карл повернул голову и впился глазами в брата. Сесил нервно засмеялся.– Согласись, это было довольно пикантно – ну, что ты сделал с этой девочкой. Не то чтобы я не понимаю, отнюдь нет. Я имею в виду – теперь говорят, что с тем изнасилованием дело не в сексе, а в контроле над собой.Карл положил руку на спинку сиденья.– Так говорят?– Я слышал это в передаче «Тайны Америки». Ну, по Эйч-би-оу.– Не знаю. В местах не столь отдаленных мы не смотрели Эйч-би-оу.Сесил пожалел о том, что заговорил на эту тему.– Там показывали сюжет об этом изнасиловании и так сказали.– Ну, они не правы. Я засуну хрен в любую дырку, которую только смогу отыскать, и даже не подумаю о контроле над собой.– Это отвратительно! – подала голос Конни, Карл бросил взгляд на заднее сиденье:– С тобой разве разговаривают? Нет. По-моему, никто к тебе не обращался.– Конни, пожалуйста! – пытаясь предотвратить ссору, сказал Сесил. – Не мешай. Мы с Карлом разговариваем.– Я что, человек-невидимка? – раздраженно спросила она.– Нет, просто… Она прервала его:– Пока я здесь, я буду высказывать свое мнение.– О чем ты только думал, Сесил?Хотя эта перепалка разбудила Майрона, привела в еще большее раздражение Конни и испугала Сесила так, что он чуть не съехал с дороги, Сесил был даже рад, что Карл наконец взорвался. Больше не надо этого бояться. Теперь атмосфера начнет наконец очищаться. Тем не менее ему не особенно нравился тон, которым разговаривал с ним Карл.– Что же я такого сделал?– Что же я такого сделал? – передразнил его Карл. – Хотел бы я знать, когда в твою тупую башку пришла мысль привлечь ее к этому делу.– А почему ты меня не спросишь? – сказала Конни.– Потому что я спрашиваю своего брата.– Я могу говорить сама за себя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48