https://wodolei.ru/catalog/vanni/gzhakuzi/
– Не в силах больше выносить этот горящий взгляд, Элмара отвела глаза.
– Да, все так говорят. Мистра, наверное, велела тебе хорошо ей поклоняться.
– Да, она даже написала это. Я…
– И чему же тебя научила жизнь, девочка?
Серо-голубые глаза Элмары встретились с мерцающим взглядом зеленых глаз, которые теперь казались еще ярче, чем прежде, но Эл была настроена выдержать этот взгляд, и она его выдержала.
– Я научилась ненавидеть, воровать, горевать и убивать, – сказала она. – Надеюсь, что круг умений жрицы Мистры включает и нечто большее.
Старуха криво улыбнулась:
– Для многих – не намного больше. Давай-ка подумаем, что же нам с тобой делать. – Посмотрев на грядку перед собой, она задумчиво похлопала по земле.
– С чего мне начать? – спросила Элмара, глядя на разрытую землю. Ничего интересного там не было, но, может, жрица хочет сказать, что ей надо научиться выхаживать растения, как Браэр хотел, чтобы она научилась чувствовать и понимать лес. Эл огляделась… Нет ли где поблизости воткнутой в землю лопаты?
Жрица покачала головой, словно прочла ее мысли (а она, без сомнения, и прочла их, как безрадостно подумала Эл):
– За прожитые годы я, милая, научилась все делать как надо, сама. И меньше всего мне хочется, чтобы здесь мешались хоть и желающие помочь, да не умеющие руки, а уж тем более – нетерпеливый язык, задающий мне вопросы с утра до ночи. Нет уж, уходи.
– Уходить?
– Походи по свету, деточка. Мистра не собирает вокруг себя беззубых мужчин и женщин, только и умеющих что петь похвалы да преклонять колени перед камнями, на которых вырезано ее изображение. Весь Фэй-рун вокруг нас и есть истинный храм Мистры. – Она махнула костлявой рукой. – Так вот иди и делай, как я тебе сказала. И хорошенько слушай, деточка. Учись у магов, но не присваивай себе ни звания, ни дурные привычки чародеев. Неси в народ слово о могуществе волшебства, о тайнах и чудесах. Пусть люди, которых ты повстречаешь на своем пути, сами захотят творить чудеса. Тогда дай тому, кто покажется тебе наиболее жаждущим, ощутить вкус магии, но пусть платят тебе за это только едой и местом для ночлега. Обращай мужчин и женщин в магов.
Эл недоверчиво сдвинула брови:
– А как я узнаю, что поступаю правильно? А вдруг я сделаю что-нибудь не так?
Жрица покачала головой:
– Пусть тебя ведет твое сердце, но знай: Мистра ничего не запрещает. Иди и попробуй в жизни все, что может случиться с человеком в Фэйруне. Слышишь, все.
Эл снова недоверчиво нахмурилась. Медленно, очень медленно она повернулась, чтобы уйти.
За спиной у нее снова раздался резкий голос:
– Сядь и поешь сначала, глупая твоя голова. Огорчение не окрыляет… Всякий раз как остановишься поесть – думай, и ты за год передумаешь больше, чем многие за всю жизнь.
Губы Элмары тронула улыбка. Девушка сбросила плащ и, присев, потянулась за мешком, который дал ей в дорогу Браэр.
Покачав головой, старуха щелкнула пальцами. Прямо из ниоткуда перед Эл появилась деревянная миска вареных овощей. Серебряная вилка, сверкнув, неподвижно повисла в воздухе перед ней.
Эл с опаской протянула к ней руку.
Старуха фыркнула:
– Что, испугалась такого простого волшебства? Отличная же из тебя получится последовательница Мистры.
– Я… я часто видела, как магию используют, чтобы убивать, разрушать, управлять с помощью страха, – медленно ответила Элмара. – С тех пор я настороженно отношусь к ней. – Она решительно взяла вилку. – Я не искала встречи с Мистрой. Это она пришла ко мне.
– Тем более будь благодарной. Другие чародеи всю жизнь мечтают увидеть ее и умирают, так и не увидев. – Седовласая голова снова склонилась, пристально рассматривая разрытую землю. – Если ты так ненавидишь магию или боишься ее, то зачем же явилась сюда?
Между ними повисло неловкое молчание.
– Чтобы выполнить то, что я поклялась сделать, – наконец сказала Элмара, – мне нужно стать могущественным магом… и еще, чтобы понять, какой магией я уже владею.
– Ну что ж, ешь и отправляйся в путь. Старайся делать так, как я тебе предложила: думай, пока ешь.
– Думать… о чем?
– А это уж на твое усмотрение. Помни, что Мистра ничего не запрещает.
– Думать… обо всем?
– Было бы неплохо.
* * *
Старуха смотрела вслед девушке в плаще, пока та не скрылась за деревьями. Но и потом она еще некоторое время наблюдала за своей гостьей: несколько деревьев были не помеха для нее.
Наконец она повернулась и пошла к храму. С каждым шагом она становилась выше ростом, и тело ее менялось. К двери храма она подошла красивой женщиной в мерцающем радужном одеянии. Еще раз она обернулась и посмотрела в ту сторону, куда ушла Элмара. Ее глаза стали темными и в то же время золотыми, и маленькие язычки пламени плясали в них.
– Достаточно насмотрелась? – глухо пророкотал голос из темноты храма.
Мистра вскинула голову. Длинные блестящие волосы заскользили и заплясали в воздухе.
– Из этого будет толк. Его ум широк, а сердце – глубокое.
Храм покрылся рябью, заструился и изменился, совсем так же как недавно старуха. Он раскололся и превратился в бронзового дракона, который обвивал кольцом маленький каменный дом.
Вздохнув, дракон со скрипом расправил гигантские крылья и, склонив голову набок, посмотрел на богиню мудрым, старым как мир глазом. Его голос походил на громоподобное мурлыканье, от которого содрогался фасад дома.
– Другие были не хуже… и их было так много. Когда человек научится что-то делать, это еще не значит, что он должен или захочет воспользоваться этим умением правильно и выберет истинный путь.
– Вот именно – истинный, – с легкой горечью в голосе отозвалась Мистра. Она улыбнулась и провела рукой по его чешуе. – Благодарю, мой верный друг. Мы еще полетаем вместе.
Нежно, словно перышком, дракон коснулся ее щеки массивным когтем. Втянув крылья, он превратился в сгорбленную, морщинистую, седовласую женщину с яркими зелеными глазами. Ее спина согнулась под грузом прожитых лет. Жрица, не оглядываясь, медленно вошла в храм. Мистра вздохнула и, отвернувшись, превратилась в ослепительно яркую паутину, сотканную из множества огоньков, которые кружились и перевивались все быстрее и быстрее, пока не исчезли совсем.
* * *
На дне мешка, который ей дал Браэр, оказалось более двадцати серебряных монет, завернутых в кусок шкуры. Эта сумма была не такая уж большая, чтобы можно было спать в теплой постели каждую ночь, во всяком случае пока земля не спряталась под глубоким снегом. Спальнями для нее служили изгороди и заросли кустарника. Обычно по вечерам Эл отогревалась на каком-нибудь постоялом дворе за миской горячей похлебки, стараясь устроиться как можно ближе к очагу. Одинокие молодые женщины редко попадались на дороге в этой местности. Но наколдованный волшебный костерок и ее таинственный вид всегда держали всех любвеобильных мужчин на расстоянии.
Та ночь застала ее в трактире, где-то в землях Млембрина. Всем желающим она рассказывала истории о великолепии магии, которые раньше слышала от Браэра, Хелма или на улицах Хастарла. Иногда за эти истории ее угощали стаканчиком-другим вина, а по вечерам, когда боги улыбались ей, она слушала, как кто-нибудь другой рассказывал истории о волшебстве в ответ на ее собственные, и тогда Эл еще больше узнавала о том, что люди думают о магии… и получала новые истории, которые можно будет рассказывать долгими вечерами.
Она надеялась, что так случится и в эту ночь. Во всяком случае, двое посетителей придвинули стулья поближе, и по их виду было ясно, что им просто не терпится рассказать свои истории. Элмара как раз дошла до середины своего самого замечательного повествования. «И когда в последний раз король и его придворные увидели девятерых Королевских Чародеев, те стояли в воздухе лицом друг к другу и были выше, чем самая высокая башня замка, и все поднимались и поднимались! – Значительно помолчав, Элмара оглядела замерших слушателей и продолжила: – Молнии быстро проскальзывали между их руками, переплетаясь в такую яркую паутину, что глазам было больно смотреть. Последнее, что увидел король прежде, чем они поднялись так высоко, что исчезли из виду, был дракон, появившийся в гуще этих молний. „Проявись“, – воскликнул король…»
При этих словах занавеска, отгораживающая стол в дальнем конце комнаты, отлетела в сторону, и Элмара поняла, что ее ждет большая неприятность. Слушатели поспешно отодвинулись подальше, и в комнате вдруг возникло напряжение, которое прямо струилось от шедшего к ней хорошо одетого человека с вьющейся бородой. На его пальцах поблескивали кольца, а в глазах светилась злость.
– Ты! Чужеземка!
Элмара чуть приподняла одну бровь:
– Да, добрый человек?
– Для тебя – «господин». Я – Верховный Чародей Дунстин и приказываю тебе, девка, последить за собой! – Человек важно выпрямился во весь рост. Было понятно, что он знал, что происходит в комнате, хотя и смотрел только на девушку. – То, о чем ты так небрежно болтаешь, не выдумки, а волшебство. – Чародей с напыщенным видом сказал: – Магия интересует всех своей силой, но она является тайным искусством, которому должны обучаться только избранные. И это правильно. Если у тебя есть хоть капля мудрости, то немедленно прекрати все эти разговоры о волшебстве.
В комнате стало очень тихо, но Элмара невозмутимо ответила:
– Мне велели говорить о магии везде, куда я приду.
– Вот как? Кто же?
– Жрица Мистры.
– С какой стати, – высокомерно спросил Верховный Чародей Дунстин, – жрица Мистры будет тратить на тебя свои драгоценные слова?
Краска залила щеки Элмары, но она говорила все так же невозмутимо:
– Она ждала меня.
– Да? И кто же послал тебя искать в Фэйруне жриц Святой Госпожи Мистры?
– Мистра, – тихо ответила Элмара.
– Ах Мистра. Ну конечно, – открыто насмехался чародей, – надо полагать, она и разговаривала с тобой.
– Да что ты говоришь? И как же она выглядела?
– Как глаза, плавающие в пламени, а затем как высокая темноглазая женщина в темном одеянии.
Глядя в потолок, Верховный Чародей Дунстин сказал:
– Фэйрун – прибежище многих безумцев. Некоторые из них настолько спятили, что могут ввести в заблуждение даже самих себя.
Элмара поставила кружку на стол.
– Верховный Чародей, ты произнес так много надменных, вызывающих слов. По ним я могу судить, что ты не так силен, каким считаешь себя… этакий чародей местного значения.
Чародей остолбенел, его глаза вспыхнули. Элмара жестом остановила его:
– Не раз за свою жизнь я слышала, что чародеи ценят правду. Такой важный чародей, как ты, вполне в состоянии решить, правду ли я говорю. – Она села на свой стул и прибавила: – Ты приказал мне больше не говорить о волшебстве. Так вот я приказываю тебе: воспользуйся магией и посмотри, правду ли я говорю или нет, и оставь свои разговоры о безумцах и выдумках.
Верховный Чародей пожал плечами:
– Я не собираюсь тратить заклинания на сумасшедшую женщину.
В свою очередь пожав плечами, Элмара отвернулась и продолжила свой рассказ:
– И как я уже говорила, последний раз, когда король видел своих Королевских Чародеев, их молнии держали на цепи вызванного ими дракона, и он изрыгал на них огонь…
Верховный Чародей пристально смотрел на молодую женщину, но Элмара не обращала на него внимания. Чародей сердито огляделся по сторонам. Люди старательно отводили взгляд. Когда же он отвернулся, у него за спиной раздались смешки.
Верховный Чародей Дунстин повернулся, так что даже его длинное одеяние разлетелось, и гордо прошествовал к столу за занавеской. Элмара пожала плечами и продолжила свой рассказ.
* * *
В вышине над деревьями редкие облака неторопливо наплывали на яркую луну. В такие ясные ночи заметно чувствовался мороз. Элмара поплотнее запахнула плащ. Перед тем как пойти погреться в трактир, она нашла заросшую папоротником ложбинку, в которой после можно было устроиться на ночлег.
Где-то позади затрещали ветки. Не в первый раз донесся до нее этот звук. Прислушиваясь, Элмара немного помедлила, а потом торопливо пошла дальше.
Добравшись до ложбинки, Эл перебралась на другую сторону и, пригнувшись, затаилась в кустах. Она сняла мешок, плащ и стала ждать. Вскоре выяснилось, что за ней крался не парнишка, хотевший еще послушать о волшебстве, а небезызвестный Верховный Чародей. Теперь, в темноте, он двигался не так уверенно, как в трактире.
Решив разом покончить с этим делом, Элмара, пригнувшись среди папоротников, спокойно сказала:
– Очень честно с твоей стороны, Верховный Чародей.
Чародей остановился и, отступив на шаг, прошипел какие-то слова.
Ночь взорвалась огнем. Элмара нырнула в сторону, когда ее обдало волной жара. Поднявшись на ноги, она отдышалась и заставила себя только кратко сказать:
– Огня достаточно, чтобы развести костер.
Эл швырнула камень и, пока он с шумом летел через кусты, вскочила и побежала в другую сторону, огибая ложбинку по краю.
Следующий брошенный магом огненный шар взорвался довольно далеко от нее.
– Умри, опасная дурочка!
Указывая на чародея, ясно видного в лунном свете, Элмара тихонько произнесла слова молитвы Мистре. В руке возникло легкое покалывание, и Верховного Чародея отбросило назад, прямо на кусты.
– Да отвернутся от тебя боги, чужестранка! – выругался чародей, с трудом выбираясь из куста и поднимаясь на ноги. Элмара услышала, как затрещала его одежда. Он снова выругался.
– Я не бросаюсь огнем в женщин, все преступление которых только в том, что они не пресмыкаются предо мной, – равнодушным тоном произнесла она. – А ты зачем так поступаешь?
Верховный Чародей снова выступил на свет. Элмара подняла руки, приготовившись в любой момент отбить его нападение, но с его стороны не последовало никаких действий.
Дунстин рычал от злости. Эл вздохнула и прошептала свое заклинание. Голову мага охватило бело-голубое сияние, его черты исказились, и было видно, как он отчаянно сопротивляется, обнаружив, что вынужден говорить только правду.
Ужасные ругательства, которыми он разразился, наконец вылились в слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Да, все так говорят. Мистра, наверное, велела тебе хорошо ей поклоняться.
– Да, она даже написала это. Я…
– И чему же тебя научила жизнь, девочка?
Серо-голубые глаза Элмары встретились с мерцающим взглядом зеленых глаз, которые теперь казались еще ярче, чем прежде, но Эл была настроена выдержать этот взгляд, и она его выдержала.
– Я научилась ненавидеть, воровать, горевать и убивать, – сказала она. – Надеюсь, что круг умений жрицы Мистры включает и нечто большее.
Старуха криво улыбнулась:
– Для многих – не намного больше. Давай-ка подумаем, что же нам с тобой делать. – Посмотрев на грядку перед собой, она задумчиво похлопала по земле.
– С чего мне начать? – спросила Элмара, глядя на разрытую землю. Ничего интересного там не было, но, может, жрица хочет сказать, что ей надо научиться выхаживать растения, как Браэр хотел, чтобы она научилась чувствовать и понимать лес. Эл огляделась… Нет ли где поблизости воткнутой в землю лопаты?
Жрица покачала головой, словно прочла ее мысли (а она, без сомнения, и прочла их, как безрадостно подумала Эл):
– За прожитые годы я, милая, научилась все делать как надо, сама. И меньше всего мне хочется, чтобы здесь мешались хоть и желающие помочь, да не умеющие руки, а уж тем более – нетерпеливый язык, задающий мне вопросы с утра до ночи. Нет уж, уходи.
– Уходить?
– Походи по свету, деточка. Мистра не собирает вокруг себя беззубых мужчин и женщин, только и умеющих что петь похвалы да преклонять колени перед камнями, на которых вырезано ее изображение. Весь Фэй-рун вокруг нас и есть истинный храм Мистры. – Она махнула костлявой рукой. – Так вот иди и делай, как я тебе сказала. И хорошенько слушай, деточка. Учись у магов, но не присваивай себе ни звания, ни дурные привычки чародеев. Неси в народ слово о могуществе волшебства, о тайнах и чудесах. Пусть люди, которых ты повстречаешь на своем пути, сами захотят творить чудеса. Тогда дай тому, кто покажется тебе наиболее жаждущим, ощутить вкус магии, но пусть платят тебе за это только едой и местом для ночлега. Обращай мужчин и женщин в магов.
Эл недоверчиво сдвинула брови:
– А как я узнаю, что поступаю правильно? А вдруг я сделаю что-нибудь не так?
Жрица покачала головой:
– Пусть тебя ведет твое сердце, но знай: Мистра ничего не запрещает. Иди и попробуй в жизни все, что может случиться с человеком в Фэйруне. Слышишь, все.
Эл снова недоверчиво нахмурилась. Медленно, очень медленно она повернулась, чтобы уйти.
За спиной у нее снова раздался резкий голос:
– Сядь и поешь сначала, глупая твоя голова. Огорчение не окрыляет… Всякий раз как остановишься поесть – думай, и ты за год передумаешь больше, чем многие за всю жизнь.
Губы Элмары тронула улыбка. Девушка сбросила плащ и, присев, потянулась за мешком, который дал ей в дорогу Браэр.
Покачав головой, старуха щелкнула пальцами. Прямо из ниоткуда перед Эл появилась деревянная миска вареных овощей. Серебряная вилка, сверкнув, неподвижно повисла в воздухе перед ней.
Эл с опаской протянула к ней руку.
Старуха фыркнула:
– Что, испугалась такого простого волшебства? Отличная же из тебя получится последовательница Мистры.
– Я… я часто видела, как магию используют, чтобы убивать, разрушать, управлять с помощью страха, – медленно ответила Элмара. – С тех пор я настороженно отношусь к ней. – Она решительно взяла вилку. – Я не искала встречи с Мистрой. Это она пришла ко мне.
– Тем более будь благодарной. Другие чародеи всю жизнь мечтают увидеть ее и умирают, так и не увидев. – Седовласая голова снова склонилась, пристально рассматривая разрытую землю. – Если ты так ненавидишь магию или боишься ее, то зачем же явилась сюда?
Между ними повисло неловкое молчание.
– Чтобы выполнить то, что я поклялась сделать, – наконец сказала Элмара, – мне нужно стать могущественным магом… и еще, чтобы понять, какой магией я уже владею.
– Ну что ж, ешь и отправляйся в путь. Старайся делать так, как я тебе предложила: думай, пока ешь.
– Думать… о чем?
– А это уж на твое усмотрение. Помни, что Мистра ничего не запрещает.
– Думать… обо всем?
– Было бы неплохо.
* * *
Старуха смотрела вслед девушке в плаще, пока та не скрылась за деревьями. Но и потом она еще некоторое время наблюдала за своей гостьей: несколько деревьев были не помеха для нее.
Наконец она повернулась и пошла к храму. С каждым шагом она становилась выше ростом, и тело ее менялось. К двери храма она подошла красивой женщиной в мерцающем радужном одеянии. Еще раз она обернулась и посмотрела в ту сторону, куда ушла Элмара. Ее глаза стали темными и в то же время золотыми, и маленькие язычки пламени плясали в них.
– Достаточно насмотрелась? – глухо пророкотал голос из темноты храма.
Мистра вскинула голову. Длинные блестящие волосы заскользили и заплясали в воздухе.
– Из этого будет толк. Его ум широк, а сердце – глубокое.
Храм покрылся рябью, заструился и изменился, совсем так же как недавно старуха. Он раскололся и превратился в бронзового дракона, который обвивал кольцом маленький каменный дом.
Вздохнув, дракон со скрипом расправил гигантские крылья и, склонив голову набок, посмотрел на богиню мудрым, старым как мир глазом. Его голос походил на громоподобное мурлыканье, от которого содрогался фасад дома.
– Другие были не хуже… и их было так много. Когда человек научится что-то делать, это еще не значит, что он должен или захочет воспользоваться этим умением правильно и выберет истинный путь.
– Вот именно – истинный, – с легкой горечью в голосе отозвалась Мистра. Она улыбнулась и провела рукой по его чешуе. – Благодарю, мой верный друг. Мы еще полетаем вместе.
Нежно, словно перышком, дракон коснулся ее щеки массивным когтем. Втянув крылья, он превратился в сгорбленную, морщинистую, седовласую женщину с яркими зелеными глазами. Ее спина согнулась под грузом прожитых лет. Жрица, не оглядываясь, медленно вошла в храм. Мистра вздохнула и, отвернувшись, превратилась в ослепительно яркую паутину, сотканную из множества огоньков, которые кружились и перевивались все быстрее и быстрее, пока не исчезли совсем.
* * *
На дне мешка, который ей дал Браэр, оказалось более двадцати серебряных монет, завернутых в кусок шкуры. Эта сумма была не такая уж большая, чтобы можно было спать в теплой постели каждую ночь, во всяком случае пока земля не спряталась под глубоким снегом. Спальнями для нее служили изгороди и заросли кустарника. Обычно по вечерам Эл отогревалась на каком-нибудь постоялом дворе за миской горячей похлебки, стараясь устроиться как можно ближе к очагу. Одинокие молодые женщины редко попадались на дороге в этой местности. Но наколдованный волшебный костерок и ее таинственный вид всегда держали всех любвеобильных мужчин на расстоянии.
Та ночь застала ее в трактире, где-то в землях Млембрина. Всем желающим она рассказывала истории о великолепии магии, которые раньше слышала от Браэра, Хелма или на улицах Хастарла. Иногда за эти истории ее угощали стаканчиком-другим вина, а по вечерам, когда боги улыбались ей, она слушала, как кто-нибудь другой рассказывал истории о волшебстве в ответ на ее собственные, и тогда Эл еще больше узнавала о том, что люди думают о магии… и получала новые истории, которые можно будет рассказывать долгими вечерами.
Она надеялась, что так случится и в эту ночь. Во всяком случае, двое посетителей придвинули стулья поближе, и по их виду было ясно, что им просто не терпится рассказать свои истории. Элмара как раз дошла до середины своего самого замечательного повествования. «И когда в последний раз король и его придворные увидели девятерых Королевских Чародеев, те стояли в воздухе лицом друг к другу и были выше, чем самая высокая башня замка, и все поднимались и поднимались! – Значительно помолчав, Элмара оглядела замерших слушателей и продолжила: – Молнии быстро проскальзывали между их руками, переплетаясь в такую яркую паутину, что глазам было больно смотреть. Последнее, что увидел король прежде, чем они поднялись так высоко, что исчезли из виду, был дракон, появившийся в гуще этих молний. „Проявись“, – воскликнул король…»
При этих словах занавеска, отгораживающая стол в дальнем конце комнаты, отлетела в сторону, и Элмара поняла, что ее ждет большая неприятность. Слушатели поспешно отодвинулись подальше, и в комнате вдруг возникло напряжение, которое прямо струилось от шедшего к ней хорошо одетого человека с вьющейся бородой. На его пальцах поблескивали кольца, а в глазах светилась злость.
– Ты! Чужеземка!
Элмара чуть приподняла одну бровь:
– Да, добрый человек?
– Для тебя – «господин». Я – Верховный Чародей Дунстин и приказываю тебе, девка, последить за собой! – Человек важно выпрямился во весь рост. Было понятно, что он знал, что происходит в комнате, хотя и смотрел только на девушку. – То, о чем ты так небрежно болтаешь, не выдумки, а волшебство. – Чародей с напыщенным видом сказал: – Магия интересует всех своей силой, но она является тайным искусством, которому должны обучаться только избранные. И это правильно. Если у тебя есть хоть капля мудрости, то немедленно прекрати все эти разговоры о волшебстве.
В комнате стало очень тихо, но Элмара невозмутимо ответила:
– Мне велели говорить о магии везде, куда я приду.
– Вот как? Кто же?
– Жрица Мистры.
– С какой стати, – высокомерно спросил Верховный Чародей Дунстин, – жрица Мистры будет тратить на тебя свои драгоценные слова?
Краска залила щеки Элмары, но она говорила все так же невозмутимо:
– Она ждала меня.
– Да? И кто же послал тебя искать в Фэйруне жриц Святой Госпожи Мистры?
– Мистра, – тихо ответила Элмара.
– Ах Мистра. Ну конечно, – открыто насмехался чародей, – надо полагать, она и разговаривала с тобой.
– Да что ты говоришь? И как же она выглядела?
– Как глаза, плавающие в пламени, а затем как высокая темноглазая женщина в темном одеянии.
Глядя в потолок, Верховный Чародей Дунстин сказал:
– Фэйрун – прибежище многих безумцев. Некоторые из них настолько спятили, что могут ввести в заблуждение даже самих себя.
Элмара поставила кружку на стол.
– Верховный Чародей, ты произнес так много надменных, вызывающих слов. По ним я могу судить, что ты не так силен, каким считаешь себя… этакий чародей местного значения.
Чародей остолбенел, его глаза вспыхнули. Элмара жестом остановила его:
– Не раз за свою жизнь я слышала, что чародеи ценят правду. Такой важный чародей, как ты, вполне в состоянии решить, правду ли я говорю. – Она села на свой стул и прибавила: – Ты приказал мне больше не говорить о волшебстве. Так вот я приказываю тебе: воспользуйся магией и посмотри, правду ли я говорю или нет, и оставь свои разговоры о безумцах и выдумках.
Верховный Чародей пожал плечами:
– Я не собираюсь тратить заклинания на сумасшедшую женщину.
В свою очередь пожав плечами, Элмара отвернулась и продолжила свой рассказ:
– И как я уже говорила, последний раз, когда король видел своих Королевских Чародеев, их молнии держали на цепи вызванного ими дракона, и он изрыгал на них огонь…
Верховный Чародей пристально смотрел на молодую женщину, но Элмара не обращала на него внимания. Чародей сердито огляделся по сторонам. Люди старательно отводили взгляд. Когда же он отвернулся, у него за спиной раздались смешки.
Верховный Чародей Дунстин повернулся, так что даже его длинное одеяние разлетелось, и гордо прошествовал к столу за занавеской. Элмара пожала плечами и продолжила свой рассказ.
* * *
В вышине над деревьями редкие облака неторопливо наплывали на яркую луну. В такие ясные ночи заметно чувствовался мороз. Элмара поплотнее запахнула плащ. Перед тем как пойти погреться в трактир, она нашла заросшую папоротником ложбинку, в которой после можно было устроиться на ночлег.
Где-то позади затрещали ветки. Не в первый раз донесся до нее этот звук. Прислушиваясь, Элмара немного помедлила, а потом торопливо пошла дальше.
Добравшись до ложбинки, Эл перебралась на другую сторону и, пригнувшись, затаилась в кустах. Она сняла мешок, плащ и стала ждать. Вскоре выяснилось, что за ней крался не парнишка, хотевший еще послушать о волшебстве, а небезызвестный Верховный Чародей. Теперь, в темноте, он двигался не так уверенно, как в трактире.
Решив разом покончить с этим делом, Элмара, пригнувшись среди папоротников, спокойно сказала:
– Очень честно с твоей стороны, Верховный Чародей.
Чародей остановился и, отступив на шаг, прошипел какие-то слова.
Ночь взорвалась огнем. Элмара нырнула в сторону, когда ее обдало волной жара. Поднявшись на ноги, она отдышалась и заставила себя только кратко сказать:
– Огня достаточно, чтобы развести костер.
Эл швырнула камень и, пока он с шумом летел через кусты, вскочила и побежала в другую сторону, огибая ложбинку по краю.
Следующий брошенный магом огненный шар взорвался довольно далеко от нее.
– Умри, опасная дурочка!
Указывая на чародея, ясно видного в лунном свете, Элмара тихонько произнесла слова молитвы Мистре. В руке возникло легкое покалывание, и Верховного Чародея отбросило назад, прямо на кусты.
– Да отвернутся от тебя боги, чужестранка! – выругался чародей, с трудом выбираясь из куста и поднимаясь на ноги. Элмара услышала, как затрещала его одежда. Он снова выругался.
– Я не бросаюсь огнем в женщин, все преступление которых только в том, что они не пресмыкаются предо мной, – равнодушным тоном произнесла она. – А ты зачем так поступаешь?
Верховный Чародей снова выступил на свет. Элмара подняла руки, приготовившись в любой момент отбить его нападение, но с его стороны не последовало никаких действий.
Дунстин рычал от злости. Эл вздохнула и прошептала свое заклинание. Голову мага охватило бело-голубое сияние, его черты исказились, и было видно, как он отчаянно сопротивляется, обнаружив, что вынужден говорить только правду.
Ужасные ругательства, которыми он разразился, наконец вылились в слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56