https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/s-gigienicheskim-dushem/
Римо научился использовать весь потенциал человеческого тела и даже мог его приумножить. * * * В ночи послышался странный монотонный звук.– Ом-м-м...И вновь:– Ом-м-м...Римо вдруг заметил незнакомый силуэт в северном окне квадратной башни.Сделав несколько шагов, Уильямс тут же перешел на бег, техника которого была столь отлажена, что бегун с невероятной быстротой приближался к цели.Римо распахнул переднюю дверь и взбежал по лестнице. Сейчас он был предельно собран и напряжен, ибо чувствовал, что рядом смерть. Смерть и незнакомые живые люди. Не американцы. От американцев не исходит такого маслянистого, дымного запаха.На верхней лестничной площадке он, не раздумывая, перепрыгнул через какие-то разбросанные по полу вещи и толкнул дверь, ведущую в башню.Посреди квадратной комнаты в позе лотоса сидел азиат в оранжевом одеянии. Голова у него была чисто выбрита, лицо – гладкое, словно шелковая китайская бумага.Из приоткрытого рта слышался все тот же печальный звук:– Ом-м-м Священный звук в индуизме и буддизме.
.Увидев, что он уже не один, азиат постарался как можно сильнее высунуть язык.– Кто ты такой, черт тебя подери?Сзади, у подножия лестницы, тотчас хлопнула дверь, и чувствительные ноздри Римо уловили острый человеческий запах. Не успел он повернуться, как до него донесся чей-то раскатистый голос:– А, Белый Тигр! Я несу тебе смерть. Поймай ее, если можешь. – Римо не ошибся, в тот же миг уловив свист ножа, летящего ему в открытую спину. Глава 3 В процессе обучения под наставничеством Чиуна, последнего мастера Синанджу, Римо Уильямс выработал автоматическую мгновенную реакцию на любую опасность.Все холодное оружие, предназначенное для метания, производит специфические звуки. Римо научился различать их уже на раннем этапе постижения премудростей искусства, когда мастер Синанджу выхватывал из своих широких рукавов тупые ножи, кинжалы и даже ножницы и метал их в спину ученика. Римо получил немало царапин и всяческих порезов, но научился-таки, не размышляя, уворачиваться всякий раз, когда слух его улавливал свист летящего ножа. В процессе обучения метательное оружие оттачивалось все острее и острее. Натачивать его до бритвенной остроты Чиун поручал самому Римо.– Ты пытаешься меня убить? – однажды спросил Римо Уильямс.– Да, – напрямик ответил мастер Синанджу.– Ты открыто в этом признаешься?Мастер Синанджу беспечно пожал плечами.– Конечно. Ибо враги твои шутить не будут. Чтобы развить в тебе молниеносную реакцию, для твоего же блага я должен воссоздать реальную обстановку со всеми реальными угрозами. Поэтому-то я и заставляю тебя точить ножи. Должен же ты со своими притупленными, как у всякого белого, чувствами полностью отдавать себе отчет, какой опасности подвергаешься!И Римо все острее сознавал опасность. Царапины и порезы сменились ранами, которые превратились в шрамы, после чего он научился уворачиваться от летящих ножей. Только когда ученик достиг в этом полного совершенства, Чиун перешел к следующему уровню: умению обращать нож против нападающего.И сейчас Римо мгновенно отступил в сторону, развернулся и, прекрасно отработанным движением поймав кинжал – он сразу же понял, что это кинжал, ибо свист был чуточку громче, чем от стилета или охотничьего ножа, – использовал инерцию его полета, чтобы направить в обратную сторону.Холодное оружие, острием вперед, полетело в того, кто его метнул. Это называлась: «Вернуть обратно гневную монету».Кинжал с глухим звуком вонзился в стену.Под его подрагивающей костяной рукояткой, пригнувшись, заливался веселым смехом какой-то человек.– Отлично, Белый Тигр! Отлично!Нападающий выпрямился. Лицо его походило на лучезарный медный гонг; миндалины темных глаз сверкали добродушным весельем.– Что ты здесь делаешь, Кула?Монгол Кула быстро поднялся по лестнице и в знак приветствия развел свои могучие ручищи в стороны.Отскочив, Римо ускользнул от его медвежьих объятий.– Где Чиун? – спросил он, держась на безопасном расстоянии. От еды и питья, которые употребляют монголы, сквозь поры их кожи просачиваются неприятные запахи, которые Уильямс предпочел не вдыхать.– Готовит нам чай, как полагается всякому доброму хозяину. – Монгол подозрительно покосился на белого. – Ты не рад меня видеть?Римо и сам толком не знал. Он по возможности избегал всякого общества: каждый раз, когда Чиун принимал гостей, дело обычно заканчивалось неприятностями.– Чиун не предупреждал меня о вашем приходе, – заметил Римо.– Он и сам не знал.– И как же вы нас нашли?– Я позвонил по волшебному номеру, слуга мастера Синанджу – Пуллянг – назвал мне адрес.– Что это еще за волшебный номер?– 1-800-СИНАНДЖУ.– У Чиуна бесплатный телефон?– В наши дни у всех такой телефон.– И у тебя тоже?Кула кивнул:– 1-800-ОГРАБЛЕНИЕ. А у тебя какой волшебный номер?– Никакого.– Не заслужил права его иметь? Понятно. – Кула хотел было дружески хлопнуть Римо по спине, но вместо этого заехал себе по лицу. Оказалось, Уильямс уже стоит по правую руку от Кулы.– Не огорчайся, Белый Тигр, ты еще заслужишь право иметь свой волшебный номер. Мне дал номер сам Болдбатор Хан. Его волшебный номер 1-88-ЧИНГИС.– Послушай, в Америке зови меня Римо. О'кей?Монгол Кула явно обиделся.– Ты забыл о том времени, когда мы с тобой давали прикурить китайским солдатам – ты, Белый Тигр, и я, твоя могучая рука?!– Нет, не забыл, просто задвинул воспоминания в дальний уголок.– В вестибюле гостиницы Чингисхана в Улан-Баторе стоит статуя, прославляющая твои подвиги.– В самом деле? – переспросил Римо, светлея.– Да. Она олицетворяет твое славное прошлое. Разумеется, ты вылеплен с косыми, а не круглыми глазами, чтобы не пугать наших ребятишек.– Удачная мысль. И где же Чиун?– Внизу, общается с бунджи-ламой.– Кто такой бунджи-лама?– Увы, великий святой.– Почему «увы»?– Узнаешь, когда увидишь. – Римо ткнул большим пальцем в сторону двери; в проеме можно было видеть безмятежно восседающего на полу бритого человека.– А это что за грубиян?– Святой Лобсанг Дром Ринпоче. Судьбой ему предназначено найти затерявшегося бунджи-ламу.– Если бунджи-лама затерялся, то как может он сидеть внизу с Чиуном?– Сам увидишь.– А почему бы и нет? – спросил Римо сам себя. – Подожди здесь.Кула скрестил на груди свои толстые лапищи.– Всю свою жизнь я ждал встречи с бунджи-ламой. Могу подождать и еще немного.– Разумно, – бросил Римо, спускаясь по лестнице. Хорошего настроения как не бывало. С Кулой их свела судьба много лет назад, в монгольской распивочной.В то время монгол был главарем бандитской шайки, и Римо нанял его, чтобы тот помог найти мастера Синанджу, отправившегося в дикие степи внешней Монголии на поиски погребенных там сокровищ Чингисхана. Сокровища были найдены и поделены между мастером Синанджу и Болдбатором Ханом, который с помощью монгольской армии отразил попытку китайских войск завладеть этой добычей для Пекина.В этой войне Римо пришлось очень и очень нелегко: вдобавок ко всему он не получил даже самой незначительной доли сокровищ.Уильямс нашел мастера Синанджу на первом этаже, в кухне.Одет Чиун был в одно из тех кимоно темно-синего цвета с роскошным золотым шитьем, которые приберегал для встреч с главами правительств. Правда, сидело оно на его хрупких плечах, как коврик на палках-подпорках.Мастер Синанджу ничуть не походил на самого опасного в мире убийцу. Росту в нем было примерно пять футов, весу – столько же, сколько в выдолбленном стволе. На голове – пучки редких волос, спадающие на крошечные ушки. Когда он проходил мимо печи, можно было разглядеть его морщинистое лицо. Узкий клинышек бороды выделялся на пергаментной коже цвета потемневшей слоновой кости.Выглядел Чиун не просто стариком, а древнем старцем, но двигался быстро, с птичьей грацией. Римо с его скупыми движениями мог только позавидовать этому. Старый кореец прикинулся, будто не замечает присутствия Римо, однако его карие глаза не упускали из виду ничего.Чиун хлопотал над плитой, заваривая чай. Но тонкий аромат тонул в затхлом неприятном запахе, словно исходящем из могилы.– Что ты варишь, папочка? Мясо яка?– Завариваю чай для наших почтенных гостей, – ответил Чиун каким-то странным скрипучим голосом.Римо нахмурился.– Пахнет мясом яка. В чем дело?– У нас гости.– Мой нос подтверждает это, – откликнулся ученик, оглядываясь. По всей вероятности, пахло от большого черного сундука, с которым обычно путешествуют на пароходах. Сундук стоял в самом углу кухни.– Что это?– Сундук бунджи-ламы.– Должно быть, очень старый, раз так пахнет, – заметил Уильямс, подходя к сундуку.– Не трогай его, Римо.– О'кей, не буду.– Тебе предоставляется честь отнести сундук бунджи-ламы в комнату для медитации. Только, пожалуйста, осторожнее.– Сперва объясни мне, что все это значит.– А что такое? – удивился Чиун.Поразмыслив, Римо вспомнил, что говорит с Чиуном, и спросил:– Там золото?Учитель кивнул.– Верно, золото. Я все-таки кое-чему тебя научил.– Чиун, если ты решил сдать все остальные секции своим друзьям, чтобы заработать на карманные расходы, я выезжаю.– Вот и хорошо. Я, пожалуй, неплохо наживусь, сдавая твою комнату.– Валяй!– Отнеси сундук бунджи-ламы, а я подам чай.– Сделав это, я получу наконец прямые ответы на свои вопросы?– Да.– Заметано!Римо взялся за сундук двумя руками, и тот, неожиданно оказавшись очень легким, почти невесомым, взлетел чуть ли не до потолка. Уильямс покрепче ухватил свою ношу.– Римо, смотри, не рассерди бунджи-ламу.– Извини.Римо двинулся вверх по лестнице. Чиун последовал за ним, неся серебряный поднос с фарфоровыми чашками и медным чайником с кипятком.– А где же бунджи-лама? Кула сказал, что он с вами.– Был с нами. Теперь с тобой.– Как это?– Он в сундуке, который ты несешь. Смотри не урони, а то гнев его обрушится на тебя, словно град черных камней.– Бунджи-лама в самом деле в сундуке? – уточнил Римо.– Да. Старый бунджи-лама.– Должно быть, он и впрямь очень стар, если от него так смердит, – заключил Римо, достигнув верхней площадки.Затем он поставил сундук посреди комнаты для медитации. Бритый с безмятежностью довольной лягушки все так же сидел на полу. Кула раскладывал циновки вокруг сундука. Чиун поставил поднос на пол, скрестив ноги, уселся на свою циновку и сразу же стал разливать чай.– Бунджи-лама и в самом деле здесь? – указав на сундук, спросил у монгола Римо.– Старый бунджи-лама, – уточнил Кула.– Наверное, летел самым дешевым классом. В целях экономии, – добавил Уильямс, постучав по крышке. – Пора поудобнее вытянуть ноги, приятель.– Еще не пора, – вмешался мастер Синанджу. – Сначала надо заключить сделку.Он уже разлил всем чай, и Римо выбрал себе местечко подальше от гостей Чиуна, которые отличались столь своеобразным запахом.Кула жадным глотком осушил свою чашку и протянул пустую посуду мастеру Синанджу. Тот услужливо наполнил ее вновь.Бритый азиат, взяв чашку, заглянул внутрь и спросил:– Якового масла у вас нет?Мастер Синанджу укоряюще воззрился на своего ученика.– Римо, неужели сегодня утром ты забыл сбить яковое масло?– Запамятовал, ах я бестолочь!– Извините, белые люди порой бывают такими беспомощными! Святой жрец, придется вам обойтись без якового масла.– Очень хороший чай, – похвалил Кула, в третий раз протягивая свою чашку.После того как все чашки были вновь наполнены, Римо шепнул Чиуну:– Зачем ему яковое масло?– Святой жрец Лобсанг Дром – тибетец. А тибетцы всегда кладут в чай яковое масло, – объяснил Чиун.– Наверное, поэтому от него так сильно разит.– У тибетцев масса обычаев, которые показались бы тебе странными. Регулярное купание не входит в их число.– Не знаю, что сильнее воняет – он или сундук, видимо, долго простоявший в каком-нибудь заплесневелом погребе.– Так оно и было. Сундук стоял в погребе еще до твоего рождения.Какое-то время четверо молча пили чай.Наконец тибетец изрек:– Я святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче. Ринпоче значит «драгоценный». Я ищу Луч Света, который непременно должен просиять. Как тебя зовут? – спросил он Уильямса.– Римо.– Ри-мо?– Да.– Странное имя.– Моя фамилия Буттафуоко.– Бутт-а-фу...Римо кивнул и с невозмутимым видом произнес:– Это означает: «Врет и делает все через задницу».Лобсанг Дром мрачно кивнул:– Достойное имя.– Для белого человека, – присовокупил Чиун.– Для белого имя просто идеальное, – проревел Кула.Все, кроме Римо, рассмеялись и выпили за его столь замечательное имя.Уильямс подождал, пока веселье поутихнет, и спросил:– Так в честь чего мы собрались?– В честь бунджи-ламы, – ответил Чиун, соединяя руки в расшитых рукавах кимоно.– Он исчез, – продолжил Кула.– Я думал, он в сундуке, – удивился Римо.– Там находится старый бунджи-лама, – пояснил Кула, – а мы ищем нового.– Раз вы ищете нового бунджи-ламу, зачем вы таскаете с собой старого?Присутствующие поглядели на Римо с таким видом, будто он спросил, почему они каждый раз делают вдох после выдоха.– Монахини, мои воспитательницы, нередко говаривали: глупых вопросов не бывает, – как ни в чем не бывало добавил Уильямс.– Монахини тоже были белыми? – поинтересовался Кула.– Да.– Наверное, буддистками? – спросил Лобсанг Дром.– Христианами, – отозвался на его вопрос Чиун.Кула и святой жрец глаза раскрыли от изумления.– Я почти выбил из него христианство, – поспешил сгладить впечатление Чиун. – Чуть ли не целиком. Но кое-что сохранилось. – Учитель пожал плечами.– Конечно, он же белый, – заметил Кула.– Да, белый, и тут уж ничего не поделаешь, – добавил Лобсанг Дром.Все сошлись на том, что Римо и в самом деле ничего не может поделать с тем, что он белый; однако со временем, если мастер Синанджу продолжит его обучение, он, возможно, сумеет выбить из него остатки христианства.Уильямс тяжело вздохнул. Взгляд его вновь и вновь возвращался к сундуку.– Я все еще жду ответа на свой вопрос.Но он так и не дождался.Вместо этого Лобсанг сказал:– О великий, чьи руки подобны мечам, мы проделали столь большое расстояние, чтобы заручиться твоей помощью.– Я ничем не могу вам помочь, – печально проронил Чиун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
.Увидев, что он уже не один, азиат постарался как можно сильнее высунуть язык.– Кто ты такой, черт тебя подери?Сзади, у подножия лестницы, тотчас хлопнула дверь, и чувствительные ноздри Римо уловили острый человеческий запах. Не успел он повернуться, как до него донесся чей-то раскатистый голос:– А, Белый Тигр! Я несу тебе смерть. Поймай ее, если можешь. – Римо не ошибся, в тот же миг уловив свист ножа, летящего ему в открытую спину. Глава 3 В процессе обучения под наставничеством Чиуна, последнего мастера Синанджу, Римо Уильямс выработал автоматическую мгновенную реакцию на любую опасность.Все холодное оружие, предназначенное для метания, производит специфические звуки. Римо научился различать их уже на раннем этапе постижения премудростей искусства, когда мастер Синанджу выхватывал из своих широких рукавов тупые ножи, кинжалы и даже ножницы и метал их в спину ученика. Римо получил немало царапин и всяческих порезов, но научился-таки, не размышляя, уворачиваться всякий раз, когда слух его улавливал свист летящего ножа. В процессе обучения метательное оружие оттачивалось все острее и острее. Натачивать его до бритвенной остроты Чиун поручал самому Римо.– Ты пытаешься меня убить? – однажды спросил Римо Уильямс.– Да, – напрямик ответил мастер Синанджу.– Ты открыто в этом признаешься?Мастер Синанджу беспечно пожал плечами.– Конечно. Ибо враги твои шутить не будут. Чтобы развить в тебе молниеносную реакцию, для твоего же блага я должен воссоздать реальную обстановку со всеми реальными угрозами. Поэтому-то я и заставляю тебя точить ножи. Должен же ты со своими притупленными, как у всякого белого, чувствами полностью отдавать себе отчет, какой опасности подвергаешься!И Римо все острее сознавал опасность. Царапины и порезы сменились ранами, которые превратились в шрамы, после чего он научился уворачиваться от летящих ножей. Только когда ученик достиг в этом полного совершенства, Чиун перешел к следующему уровню: умению обращать нож против нападающего.И сейчас Римо мгновенно отступил в сторону, развернулся и, прекрасно отработанным движением поймав кинжал – он сразу же понял, что это кинжал, ибо свист был чуточку громче, чем от стилета или охотничьего ножа, – использовал инерцию его полета, чтобы направить в обратную сторону.Холодное оружие, острием вперед, полетело в того, кто его метнул. Это называлась: «Вернуть обратно гневную монету».Кинжал с глухим звуком вонзился в стену.Под его подрагивающей костяной рукояткой, пригнувшись, заливался веселым смехом какой-то человек.– Отлично, Белый Тигр! Отлично!Нападающий выпрямился. Лицо его походило на лучезарный медный гонг; миндалины темных глаз сверкали добродушным весельем.– Что ты здесь делаешь, Кула?Монгол Кула быстро поднялся по лестнице и в знак приветствия развел свои могучие ручищи в стороны.Отскочив, Римо ускользнул от его медвежьих объятий.– Где Чиун? – спросил он, держась на безопасном расстоянии. От еды и питья, которые употребляют монголы, сквозь поры их кожи просачиваются неприятные запахи, которые Уильямс предпочел не вдыхать.– Готовит нам чай, как полагается всякому доброму хозяину. – Монгол подозрительно покосился на белого. – Ты не рад меня видеть?Римо и сам толком не знал. Он по возможности избегал всякого общества: каждый раз, когда Чиун принимал гостей, дело обычно заканчивалось неприятностями.– Чиун не предупреждал меня о вашем приходе, – заметил Римо.– Он и сам не знал.– И как же вы нас нашли?– Я позвонил по волшебному номеру, слуга мастера Синанджу – Пуллянг – назвал мне адрес.– Что это еще за волшебный номер?– 1-800-СИНАНДЖУ.– У Чиуна бесплатный телефон?– В наши дни у всех такой телефон.– И у тебя тоже?Кула кивнул:– 1-800-ОГРАБЛЕНИЕ. А у тебя какой волшебный номер?– Никакого.– Не заслужил права его иметь? Понятно. – Кула хотел было дружески хлопнуть Римо по спине, но вместо этого заехал себе по лицу. Оказалось, Уильямс уже стоит по правую руку от Кулы.– Не огорчайся, Белый Тигр, ты еще заслужишь право иметь свой волшебный номер. Мне дал номер сам Болдбатор Хан. Его волшебный номер 1-88-ЧИНГИС.– Послушай, в Америке зови меня Римо. О'кей?Монгол Кула явно обиделся.– Ты забыл о том времени, когда мы с тобой давали прикурить китайским солдатам – ты, Белый Тигр, и я, твоя могучая рука?!– Нет, не забыл, просто задвинул воспоминания в дальний уголок.– В вестибюле гостиницы Чингисхана в Улан-Баторе стоит статуя, прославляющая твои подвиги.– В самом деле? – переспросил Римо, светлея.– Да. Она олицетворяет твое славное прошлое. Разумеется, ты вылеплен с косыми, а не круглыми глазами, чтобы не пугать наших ребятишек.– Удачная мысль. И где же Чиун?– Внизу, общается с бунджи-ламой.– Кто такой бунджи-лама?– Увы, великий святой.– Почему «увы»?– Узнаешь, когда увидишь. – Римо ткнул большим пальцем в сторону двери; в проеме можно было видеть безмятежно восседающего на полу бритого человека.– А это что за грубиян?– Святой Лобсанг Дром Ринпоче. Судьбой ему предназначено найти затерявшегося бунджи-ламу.– Если бунджи-лама затерялся, то как может он сидеть внизу с Чиуном?– Сам увидишь.– А почему бы и нет? – спросил Римо сам себя. – Подожди здесь.Кула скрестил на груди свои толстые лапищи.– Всю свою жизнь я ждал встречи с бунджи-ламой. Могу подождать и еще немного.– Разумно, – бросил Римо, спускаясь по лестнице. Хорошего настроения как не бывало. С Кулой их свела судьба много лет назад, в монгольской распивочной.В то время монгол был главарем бандитской шайки, и Римо нанял его, чтобы тот помог найти мастера Синанджу, отправившегося в дикие степи внешней Монголии на поиски погребенных там сокровищ Чингисхана. Сокровища были найдены и поделены между мастером Синанджу и Болдбатором Ханом, который с помощью монгольской армии отразил попытку китайских войск завладеть этой добычей для Пекина.В этой войне Римо пришлось очень и очень нелегко: вдобавок ко всему он не получил даже самой незначительной доли сокровищ.Уильямс нашел мастера Синанджу на первом этаже, в кухне.Одет Чиун был в одно из тех кимоно темно-синего цвета с роскошным золотым шитьем, которые приберегал для встреч с главами правительств. Правда, сидело оно на его хрупких плечах, как коврик на палках-подпорках.Мастер Синанджу ничуть не походил на самого опасного в мире убийцу. Росту в нем было примерно пять футов, весу – столько же, сколько в выдолбленном стволе. На голове – пучки редких волос, спадающие на крошечные ушки. Когда он проходил мимо печи, можно было разглядеть его морщинистое лицо. Узкий клинышек бороды выделялся на пергаментной коже цвета потемневшей слоновой кости.Выглядел Чиун не просто стариком, а древнем старцем, но двигался быстро, с птичьей грацией. Римо с его скупыми движениями мог только позавидовать этому. Старый кореец прикинулся, будто не замечает присутствия Римо, однако его карие глаза не упускали из виду ничего.Чиун хлопотал над плитой, заваривая чай. Но тонкий аромат тонул в затхлом неприятном запахе, словно исходящем из могилы.– Что ты варишь, папочка? Мясо яка?– Завариваю чай для наших почтенных гостей, – ответил Чиун каким-то странным скрипучим голосом.Римо нахмурился.– Пахнет мясом яка. В чем дело?– У нас гости.– Мой нос подтверждает это, – откликнулся ученик, оглядываясь. По всей вероятности, пахло от большого черного сундука, с которым обычно путешествуют на пароходах. Сундук стоял в самом углу кухни.– Что это?– Сундук бунджи-ламы.– Должно быть, очень старый, раз так пахнет, – заметил Уильямс, подходя к сундуку.– Не трогай его, Римо.– О'кей, не буду.– Тебе предоставляется честь отнести сундук бунджи-ламы в комнату для медитации. Только, пожалуйста, осторожнее.– Сперва объясни мне, что все это значит.– А что такое? – удивился Чиун.Поразмыслив, Римо вспомнил, что говорит с Чиуном, и спросил:– Там золото?Учитель кивнул.– Верно, золото. Я все-таки кое-чему тебя научил.– Чиун, если ты решил сдать все остальные секции своим друзьям, чтобы заработать на карманные расходы, я выезжаю.– Вот и хорошо. Я, пожалуй, неплохо наживусь, сдавая твою комнату.– Валяй!– Отнеси сундук бунджи-ламы, а я подам чай.– Сделав это, я получу наконец прямые ответы на свои вопросы?– Да.– Заметано!Римо взялся за сундук двумя руками, и тот, неожиданно оказавшись очень легким, почти невесомым, взлетел чуть ли не до потолка. Уильямс покрепче ухватил свою ношу.– Римо, смотри, не рассерди бунджи-ламу.– Извини.Римо двинулся вверх по лестнице. Чиун последовал за ним, неся серебряный поднос с фарфоровыми чашками и медным чайником с кипятком.– А где же бунджи-лама? Кула сказал, что он с вами.– Был с нами. Теперь с тобой.– Как это?– Он в сундуке, который ты несешь. Смотри не урони, а то гнев его обрушится на тебя, словно град черных камней.– Бунджи-лама в самом деле в сундуке? – уточнил Римо.– Да. Старый бунджи-лама.– Должно быть, он и впрямь очень стар, если от него так смердит, – заключил Римо, достигнув верхней площадки.Затем он поставил сундук посреди комнаты для медитации. Бритый с безмятежностью довольной лягушки все так же сидел на полу. Кула раскладывал циновки вокруг сундука. Чиун поставил поднос на пол, скрестив ноги, уселся на свою циновку и сразу же стал разливать чай.– Бунджи-лама и в самом деле здесь? – указав на сундук, спросил у монгола Римо.– Старый бунджи-лама, – уточнил Кула.– Наверное, летел самым дешевым классом. В целях экономии, – добавил Уильямс, постучав по крышке. – Пора поудобнее вытянуть ноги, приятель.– Еще не пора, – вмешался мастер Синанджу. – Сначала надо заключить сделку.Он уже разлил всем чай, и Римо выбрал себе местечко подальше от гостей Чиуна, которые отличались столь своеобразным запахом.Кула жадным глотком осушил свою чашку и протянул пустую посуду мастеру Синанджу. Тот услужливо наполнил ее вновь.Бритый азиат, взяв чашку, заглянул внутрь и спросил:– Якового масла у вас нет?Мастер Синанджу укоряюще воззрился на своего ученика.– Римо, неужели сегодня утром ты забыл сбить яковое масло?– Запамятовал, ах я бестолочь!– Извините, белые люди порой бывают такими беспомощными! Святой жрец, придется вам обойтись без якового масла.– Очень хороший чай, – похвалил Кула, в третий раз протягивая свою чашку.После того как все чашки были вновь наполнены, Римо шепнул Чиуну:– Зачем ему яковое масло?– Святой жрец Лобсанг Дром – тибетец. А тибетцы всегда кладут в чай яковое масло, – объяснил Чиун.– Наверное, поэтому от него так сильно разит.– У тибетцев масса обычаев, которые показались бы тебе странными. Регулярное купание не входит в их число.– Не знаю, что сильнее воняет – он или сундук, видимо, долго простоявший в каком-нибудь заплесневелом погребе.– Так оно и было. Сундук стоял в погребе еще до твоего рождения.Какое-то время четверо молча пили чай.Наконец тибетец изрек:– Я святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче. Ринпоче значит «драгоценный». Я ищу Луч Света, который непременно должен просиять. Как тебя зовут? – спросил он Уильямса.– Римо.– Ри-мо?– Да.– Странное имя.– Моя фамилия Буттафуоко.– Бутт-а-фу...Римо кивнул и с невозмутимым видом произнес:– Это означает: «Врет и делает все через задницу».Лобсанг Дром мрачно кивнул:– Достойное имя.– Для белого человека, – присовокупил Чиун.– Для белого имя просто идеальное, – проревел Кула.Все, кроме Римо, рассмеялись и выпили за его столь замечательное имя.Уильямс подождал, пока веселье поутихнет, и спросил:– Так в честь чего мы собрались?– В честь бунджи-ламы, – ответил Чиун, соединяя руки в расшитых рукавах кимоно.– Он исчез, – продолжил Кула.– Я думал, он в сундуке, – удивился Римо.– Там находится старый бунджи-лама, – пояснил Кула, – а мы ищем нового.– Раз вы ищете нового бунджи-ламу, зачем вы таскаете с собой старого?Присутствующие поглядели на Римо с таким видом, будто он спросил, почему они каждый раз делают вдох после выдоха.– Монахини, мои воспитательницы, нередко говаривали: глупых вопросов не бывает, – как ни в чем не бывало добавил Уильямс.– Монахини тоже были белыми? – поинтересовался Кула.– Да.– Наверное, буддистками? – спросил Лобсанг Дром.– Христианами, – отозвался на его вопрос Чиун.Кула и святой жрец глаза раскрыли от изумления.– Я почти выбил из него христианство, – поспешил сгладить впечатление Чиун. – Чуть ли не целиком. Но кое-что сохранилось. – Учитель пожал плечами.– Конечно, он же белый, – заметил Кула.– Да, белый, и тут уж ничего не поделаешь, – добавил Лобсанг Дром.Все сошлись на том, что Римо и в самом деле ничего не может поделать с тем, что он белый; однако со временем, если мастер Синанджу продолжит его обучение, он, возможно, сумеет выбить из него остатки христианства.Уильямс тяжело вздохнул. Взгляд его вновь и вновь возвращался к сундуку.– Я все еще жду ответа на свой вопрос.Но он так и не дождался.Вместо этого Лобсанг сказал:– О великий, чьи руки подобны мечам, мы проделали столь большое расстояние, чтобы заручиться твоей помощью.– Я ничем не могу вам помочь, – печально проронил Чиун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33