Через этот люк иностранец и проник в неуязвимый, как обычно считалось, «Т-62».Голова капитана стукнулась о шоссе. Оно оказалось прочнее головы. Капитан Дуфу перестал существовать. * * * Римо пролез в водительское отделение и с той же легкостью, с какой выдирают корень из размягченной земли, оторвал водителю голову.Расправившись с экипажем первого танка, Римо занялся остальными. Устроившись на баке с горючим, он пробил в нем пальцем дыру и ударил камнем о камень около струйки вытекающего топлива. Одной искры оказалось достаточно.Уильямс уже бежал по пастбищу, когда танки взорвались.Огненный шар взметнулся ввысь, словно гневный кулак к кобальтовому небу. В ответ низкие дождевые облака вспыхнули зловещим алым светом; казалось, именно от них исходили те громовые раскаты, что заполнили собой всю округу.– Это вам возмездие за Бумб Фунов, которые не увидят освобожденного Тибета, – пробормотал Римо, садясь в джип и объезжая останки боевых машин, где во всепожирающем пламени мести Гонпо Джигме корчились почерневшие тела танкистов.Кто бы ни был этот Гонпо Джигме, на своем пути он крушил все и вся. Глава 32 Старый Тондуп Финтсо ходил по лабиринту дворца Потала, поворачивая большие молитвенные колеса, которые натужно скрипели при каждом обороте.Светильники на яковом масле горели лишь в его комнате, по всему же дворцу они зажигались только во время посещения достопримечательности туристами.Кроме самого Тондупа Финтсо, бывшего настоятеля монастыря, павшего до положения простого гида, во всем дворце не осталось ни одной живой души. А опустело здание после прихода китайцев с их репродукторами, пропагандой и машинами на колесах, оскверняющими землю. Неужели они не понимают, что колеса ранят землю и возбуждают гнев богов? Что в один прекрасный день боги потребуют их к ответу? Или им на все наплевать?Из Поталы были вывезены золотые изваяния Будды, дорогие ковры и гобелены, все, что можно переплавить или использовать для украшения домов коммунистов, которые лишь на словах отвергают приверженность к материальным благам. Только апартаменты далай-ламы остались нетронутыми, здесь на календаре черным был отмечен день, когда он бежал из страны. Дворец ждал его. Однажды он вернется, непременно вернется. А до тех пор ему, Тондупу Финтсо, придется быть музейным гидом, занимаясь бессмысленными делами и влача безрадостное существование.Он скучал по исполненному таинственного значения пению монахов, которое продолжалось целыми днями, захватывая и большую часть ночи. Скучал про янтарному мерцанию больших медных светилен, наполненных яковым маслом, по чистому белому жертвенному огню, чье святое сияние озаряло все внутренние покои.Только богато изукрашенные стены напоминали о прежних просвещенных временах. Только запах якового масла и человеческого пота будил в памяти бесчисленные воспоминания.Тондуп проходил по залам и комнатам, приводя во вращение, колеса, надеясь, что боги внемлют его молитвам. Колеса, казалось, поскрипывали: «Изгоните китайцев. Изгоните китайцев. Возвратите далай-ламу».Но проходили годы, а далай-лама по-прежнему оставался в Индии. Хорошая страна. Святая страна. Но не его страна. Надежда постепенно увядала в стареющем сердце Тондупа Финтсо, последнего настоятеля Поталы.Временами он даже готов был принять духовное руководство панчен-ламы, который, хотя и является вассалом Пекина, все же принадлежал к их вере. Но панчен-лама умер в Пекине при невыясненных обстоятельствах. Официально причиной его смерти была названа сердечная недостаточность. Но в эти ужасные дни якобы по той же причине умерли и его родственники, и его советники.Пекин, очевидно, разочаровался в этом панчен-ламе. Поговаривают, будто у них появился новый панчен-лама, но пройдет много лет, прежде чем он взойдет на Львиный трон. Гораздо больше, чем ему, Тондупу Финтсо, остается жить на этом свете.Поэтому остается только вращать молитвенные колеса и надеяться на чудо. * * * Громкий стук во входную дверь с трудом проник в глубь огромного дворца. И все же скрип молитвенных колес не заглушал его полностью. Наверное, китайцы. Только китайцы способны так бесцеремонно молотить в священную дверь, только китайцы с их грубой речью и безбожными требованиями горазды вламываться в такое время ночи.Скользнув, словно блуждающее привидение, к большой входной красной двери, Тондуп Финтсо распахнул ее.Зрелище, которое он увидел, ошеломило его, у тибетца даже перехватило дыхание.Перед ним стоял монгол в остроконечной шапке, какую носят люди его национальности. На плече у него лежало тело, закутанное в шафранно-желтое облачение. Рядом с ним стоял кореец, глубокий старик с карими глазами и живым властным взглядом.– Отойди, жрец. – Монгол грубо отпихнул тибетца. – Пропусти мастера Синанджу.Тондуп Финтсо отпрянул. В течение многих поколений ни один мастер Синанджу не ступал на землю Тибета.– Что вам нужно? Дворец закрыт.– Убежище, жрец, – ответил мастер Синанджу.– Вас ищут китайцы?– Пока еще нет. Но скоро начнут разыскивать.Тондуп Финтсо молитвенно приложил руки ко лбу.– Убежище вам предоставлено, – тихо сказал он.Монгол шлепнул по спине лежавшую у него на широких плечах фигуру и сказал:– Где ей можно лечь спать?Вытянув вперед бритую голову, Тондуп Финтсо с любопытством всматривался в черты лица бесчувственной женщины. Он отметил взлохмаченные волосы, окрашенные шафраном, нездоровые бледные щеки.– Белоглазая? – спросил он, изумленно моргнув.– Протри глаза, жрец, и отведи нас в самую дальнюю, самую безопасную в этом дворце комнату, – приказал мастер Синанджу.– Это Потала, и самое безопасное место – покои далай-ламы. Но там запрещено жить всем, кроме далай-ламы.– Это бунджи-лама, собачье отродье! – пробурчал монгол.– Бунджи?!– Быстро!Тондуп Финтсо поспешно закрыл большую входную дверь и, прихватив с собой светильню, наполненную яковым маслом, повел за собой вновь прибывших. Бунджи-лама! Бунджи-лама здесь! Да, ходили какие-то слухи, но Тондуп Финтсо не придавал им значения, мало ли что болтают на улицах женщины и всякие бездельники. Бунджи! Бунджи он ни в чем не может отказать.Ни в чем, мысленно повторил он, даже если бунджи принадлежит к секте красных шляп. Глава 33 Базальтовая тьма тибетской ночи постепенно переходила в кобальтовую, и массивы увенчанных снежными венцами безымянных гор озарялись розово-золотыми лучами восходящего солнца, когда Римо Уильямс одолел очередной подъем и остановился.Внизу, в зеленой долине, лежал бетонный тибетский город. Пусть и небольшой, город занимал собой всю долину, объехать его было невозможно, только повернуть назад или пойти дальше пешком.Римо понял, что это не Лхаса. Он кое-что читал об этом городе и имел о нем некоторое представление. Лхаса с ее однообразными серыми постройками, жестяными крышами не имела ничего общего с историческими традициями Тибета. Только китайцы могли соорудить такой безрадостно-унылый город в самом сердце сказочно живописного тибетского пейзажа.Пока Римо раздумывал, что ему делать дальше, что-то просвистело над его головой. Хорошо тренированные чувства сразу подсказали ему траекторию летящего предмета. Опасности не было, Римо даже не стал пригибаться, всего лишь взглянул вверх.Стрела! Тщательно отполированная, с хвостом из вороньих перьев она была снабжена не обычным наконечником, а коробочкой с многочисленными отверстиями. От нее-то и исходил свист.Римо мигом определил, откуда пущена стрела. На утесе, глядя на него, стоял одинокий человек. Не китаец. В своем угольно-черном национальном костюме он смахивал скорее на монгола. На шее у него болталась изукрашенная коробочка тикового дерева. И он высоко, как бы давая сигнал, поднимал свой прочный лук.Уильямс уже достаточно насмотрелся ковбойских фильмов, чтобы догадаться, что за этим последует. К тому же его ноздри улавливали затхлый запах человеческих тел.На холме тотчас вскочили на ноги более десятка похожих фигур. Они размахивали луками, ножами и старинными ружьями, инкрустированными серебром и бирюзой, с раздвоенными роговыми подпорками, сделанными из антилопьих рогов. Казалось, они о чем-то его предупреждали.Что-то отчетливо щелкнуло под правым передним колесом, которое слегка провалилось в разрыхленную землю.Для Римо не было секретом, что означает этот звук, и потому он, не раздумывая ни секунды, бросился вперед, на капот. Времени затормозить не осталось. Следующие три секунды решали, останется ли он в живых вообще.Под машиной что-то рвануло. Она подлетела вверх и бухнулась наземь, на три баллона, которые миной почему-то не разорвало в клочья.Двигатель своей массой спас Римо от разлетающейся шрапнели. Кверху грибом поднялось облако едкого дыма и дорожной пыли. Окутав джип, оно пронеслось к обрыву.Римо спрыгнул с капота, несколько раз ловко перевернулся и встал. Тем временем джип покатился по склону, подскочил на валунах и остановился. В следующий момент, опаляя все кругом, взорвался бак с горючим.Пока джип горел вместе с уцелевшими, правда, теперь на глазах тающими покрышками, Римо осмотрелся.Тибетцы, которые, видимо, и заложили мину, смотрели на него, пожимая плечами и как бы оправдываясь: «Мы же тебя предупреждали».Римо окружили со всех сторон, терять ему было нечего, и он воскликнул:– Чуши Гангдрук?– Кого ты ищешь, чилинг?– Бумбу Фуна. – Почему бы не спросить, подумал Уильямс. Хуже, во всяком случае, не будет.– Какого Бумбу Фуна?– Меня устроит любой, наудачу.Тибетец посмотрел на него отсутствующим взглядом.– Передай ему, что его ищет Гонпо Джигме.Все тибетцы с удивлением уставились на незнакомца.– Ты Гонпо Джигме?– Да.– Мы наслышаны, что ты спустился с Кайласы. Иди сюда.Римо пришлось карабкаться по отвесной скале. Что поделаешь, это был самый легкий и короткий путь. Но даже самые выносливые тибетцы, те, что всю жизнь проводят в горах, были поражены легкостью, с какой он поднялся наверх. Словно даже и не поднялся, а взлетел.Тибетец простерся перед ним ниц.– Я Бумба Фун, о Покровитель Шатров.– Зови меня Гонпо, – откликнулся Римо. – Так называют меня все друзья.Тибетец встал.– Извини, что мы уничтожили твой джип, Гонпо. Слишком поздно рассмотрели твое белое лицо, чтобы успеть предостеречь тебя нашими стрелами.– Я направляюсь в Лхасу, – тут же прервал его Уильямс. – И должен попасть туда как можно быстрее.– Ты хочешь изгнать китайцев, врагов нашей веры?– Я должен найти бунджи-ламу и спасти от грозящей ей опасности.– По слухам, бунджи находится в Лхасе. Мы проведем тебя через город, но тебе надо переодеться кхампой.– Кхампой?Бумба Фун гордо ударил себя в грудь.– Мы кхампы. Смелые, неустрашимые бойцы. Неужели Гонпо Джигме не слышал о нас?– Гонпо Джигме слышит многое, помнит немногое, – сухо произнес Римо. Надо было спешить, очень спешить. Кто знает, что творится в Лхасе, если там объединились Скуирелли и Чиун.Кхампы тотчас приблизились к Римо и так горячо заспорили по поводу того, кто должен подарить Гонпо Джигме свою одежду, что дело чуть ли не дошло до поножовщины. Пришлось Уильямсу прийти им на помощь.– Пусть каждый из вас даст по одной вещи, – сказал он.После этого они заспорили о том, кто что даст и что обладает большей или меньшей ценностью.В конце концов Римо оказался обутым в разные унты с загнутыми носками и одетым в вывернутые мехом внутрь овчинные штаны и шерстяную чубу. Кто-то протянул ему песцовую шапку. Все сидело кое-как и очень скверно пахло. Римо выловил несколько блох. Пора было отправляться в путь.– Возьмите вот это. – Бумба Фун снял со своей шеи коробочку.– Не надо.– Но это амулет! Защищает от китайских пуль.– Гонпо Джигме не нужны амулеты, чтобы защищаться от пуль, – заявил ему Римо. – Пошли.Идти пришлось пешком. Неподалеку догорал джип. Как бы там ни было, в нем все равно уже почти не осталось бензина.– А до Лхасы еще далеко? – поинтересовался Уильямс, когда они начали спускаться в долину.– Меньше чем один дневной переход, – ответил Бумба Фун.– Прекрасно. Может, я смогу проголосовать.– Всякий истинный тибетец будет счастлив подвезти Гонпо Джигме, но все мы в грузовике не поместимся.– Главное – проведите меня через город.– Он называется Шигаце. А почему Гонпо Джигме говорит по-английски?– Потому что Гонпо Джигме дал обет не говорить по-тибетски, пока Тибет не будет свободен, – вывернулся Римо.Бумба Фун перевел эти слова своим товарищам. Те одобрительно закивали, зацокали. Уильямс почувствовал некоторое облегчение.Когда они приблизились к городу, из всех громкоговорителей грянула торжественная, похожая на марш музыка. Это был китайский национальный гимн: «Алеет Восток...»Лицо Римо потемнело, он нахмурился.– Замечательно. Теперь все горожане проснутся.– Это великий день! – подхватил понявший его превратно Бумба Фун. Пока Римо ломал себе голову, как они смогут незаметно пробраться через город, Бумба Фун подал знак своим людям. Те вытащили из колчанов стрелы с продырявленными коробочками, натянули тетивы и выстрелили.Свист распугал всех ворон, собаки отозвались на него громким лаем; не приходилось сомневаться, что его услышат все солдаты и агенты безопасности, не утратившие слуха.– Что вы делаете? – воскликнул Римо.– Возвещаем нашим угнетателям о твоем прибытии, о Покровитель Шатров.– Вы что, с ума сошли?– Китайцы разбегутся, как только поймут, что это ты, Гонпо.– Мы и с места не успеем сдвинуться, как китайцы нас расстреляют!Кхампа пожал плечами.– Если нам суждено умереть вместе с тобой, да будет так.– Вы все испортите! Бьюсь об заклад, что в следующей своей жизни ты будешь яком.Кхампа просветлел:– Яки – хорошие животные. Делают тяжелую работу, да еще дают молоко и мясо.– Ты станешь безрогим трехногим яком. И у тебя будет тьма блох.Кхампа склонил голову.– Повелевай, о Гонпо, и мы выполним твою волю.– Я должен пробраться через город так, чтобы китайцы ничего не заподозрили.– Все будет, как ты скажешь.– А потом мне надо как можно скорее попасть в Лхасу.– Все будет, как ты скажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33