– Не правда ли, у нее огненные волосы?– Да.– Верно.– Даже некрашеные, – кивнула Скуирелли, взъерошив лохматую, морковного цвета шевелюру.– Мы помним, что сорок шестой бунджи-лама прежде всего предсказал, что в своем следующем воплощении будет иметь волосы цвета огня.– Боже мой, да ведь это он обо мне! – воскликнула Скуирелли. – В своей предыдущей жизни я была бунджи-ламой?– Первое испытание она выдержала. Теперь надо удостовериться, помнит ли эта женщина какую-нибудь реликвию из своей прошлой жизни.– Покажите мне реликвию! Покажите реликвию! – взволнованно запричитала Скуирелли.В этот момент возвратился Римо с сундуком. Скуирелли зачарованно следила за тем, как его открывают. Наконец изнутри гадко пахнуло, и перед ней предстала безглавая мумия в сидячем положении. Голова же покоилась на коленях мертвеца так, будто это было самое естественное для нее место.– Что это? – отшатнулась женщина.– Старый бунджи-лама, – ответил Лобсанг, вынимая из скрюченных коричневых пальцев мумии бронзовый трезубец с колокольчиком и потрясая им перед широко раскрытыми глазами Скуирелли.– Вы узнаете этот дордже?– Дордже?!– Этот церемониальный жезл, – пояснил тибетец, – является символом власти бунджи-ламы.Скуирелли озадаченно сдвинула брови.– Нет, черт возьми. А почему не звенит колокольчик?– Она выдержала второе испытание, – объявил Чиун.– Выдержала?– Было предсказано, то сорок седьмой бунджи-лама не узнает никаких атрибутов своей прежней власти.– Совершенно верно. Я не узнаю эту штуку. – И глядя на изъеденное лишаем лицо старого бунджи-ламы, добавила: – По правде говоря, я не узнаю саму себя.– Что за чушь! – возмутился Римо. – Конечно, она не узнает! Она никогда в жизни не видела старого бунджи-ламу. Что за идиотское испытание?– Молчи, белоглазый, – оборвал его Лобсанг.– Есть еще и другие испытания, – сказал мастер Синанджу. – Покажите нам свое левое плечо.Скуирелли расстегнула верхние пуговицы розовой пижамы, подставляя «сексуалу» свое плечо. Казалось, тот со скучающим видом смотрит в окно. Скуирелли подумала, что он предпочитает взглянуть на отражение. Мужчины такие хитрецы!– Посмотрите на знак. Вот уже многие века этот знак отличает всех бунджи-лам.Скуирелли вздрогнула. Старый азиат показывал наманикюренным пальцем на ее голое плечо.– Знак? Какой знак? – воскликнула артистка, всматриваясь в плечо. На нем и в самом деле виднелась какая-то ямочка.– Боже! Подумать только! Никогда раньше не видела этой родинки.– Это след от вакцинации, дура, – фыркнул Римо.– Что за диковинное слово «вакцинация»? – поинтересовался Лобсанг.– Это редкое слово, означает «отличительный знак бунджи-ламы», ведь слава бунджи-ламы достигла даже этой отсталой страны, – объяснил Чиун.Тибетец подошел поближе и покосился на знак. Его и без того худое лицо вытянулось еще сильнее.– Знак тот самый? – заволновалась Скуирелли. – Скажите мне, тот самый? Я просто запуталась в своих прежних жизнях, не знаю, чего и ждать.– Знак именно такой, какой описывают древние тексты, – откликнулся Лобсанг. – Но вы – женщина с белыми глазами, а с белыми глазами еще никто не был тулку.– Что такое тулку?– Воплощение, инкарнация.– Зовите меня белоглазой тулку. Хотя вообще-то глаза у меня голубые.– Есть еще одно испытание. Последний бунджи-лама не говорил о нем, но оно известно всем Безымянным Почитателям, Прозревающим Свет Во Тьме, – с расстановкой проговорил Лобсанг.– Что это за испытание?– Я должен видеть ваш пупок.– Ради Бога! – И Скуирелли задрала пижаму до самой груди. Римо по-прежнему делал вид, будто смотрит в окно.– Все верно! – воскликнул Лобсанг. – Пупок у нее выдается вперед, как у всех предыдущих лам.– Значит, вы считаете, что я бунджи-лама?Чиун повелительно поднял руку.– Остается еще одно заключительное испытание.– Что за испытание? Я наверняка его выдержу. Всегда выдерживаю все тесты. Запросто решаю кроссворды, разгадываю любые анаграммы. Только скажите, что мне надо сделать.– Надо все выяснить об идоле, – обратился к мужчинам Чиун.– Да, об идоле, – поддержал его Кула. – Есть ли у вас здесь буддийский храм, О Свет, Который, Возможно, Засияет Во Тьме?– Нет.– А где же вы поклоняетесь вашим предкам?– Обычно я разговариваю с ними по телефону.– Если мы не найдем идола, то должны будем отвергнуть ее кандидатуру, – нахмурился Лобсанг Дром.– Но я вовсе не хочу, чтобы вы отвергли мою кандидатуру, – простонала Скуирелли. – Я хочу быть бунджи-ламой! И я заслуживаю этого. Кем я только не была в своих прошлых жизнях! Вот только царицей Савской не довелось. Ею хочет быть моя подруга Пупи.– Стало быть, можно отправляться домой? – спросил Римо.– Прежде чем уйти, надо обыскать весь этот дом и убедиться, что идола здесь нет. Или же, наоборот, он есть, – безапелляционно заявил Чиун.– Я, кажется, догадываюсь, о чем вы говорите, и помогу вам в ваших поисках, – обнадежила гостей Скуирелли.– Это единственный во всем мире идол, которого перед самой смертью подробно описал последний бунджи-лама, – вещал мастер Синанджу, осматривая комнату и стараясь при этом не глядеть на каминную полку.Случилось так, что Римо Уильямс, который смотрел по сторонам, лишь бы не встречаться взглядом со Скуирелли Чикейн, заметил золотую статуэтку с мечом и без лица.Захлопав глазами, он открыл рот и тут же, прикусив язык, подошел к каминной доске со статуэткой, дабы собой загородить ее.– Почему бы вам не обыскать другие комнаты, – предложил он азиатам. – Эту я уже тщательно осмотрел. Глава 9 Стоило только всем покинуть гостиную, как Римо повернулся, схватил с камина позолоченную статуэтку и стал метаться по комнате в поисках укромного местечка.Мебель у актрисы была из красного дерева, сугубо современная и состояла всего из нескольких предметов. Римо хотел было сунуть статуэтку под диван, но, зная Чиуна, предположил, что именно там он и будет ее искать.Оставался лишь камин. Уильямс недовольно поморщился – ведь это была не его собственность, – но и случай выдался чрезвычайный. Что бы ни задумывал Чиун, дело всегда кончалось неприятностями!Римо швырнул вещицу в камин, за горящее полено. Полено же как назло оказалось не настоящим, а изготовленным из папье-маше. Не выдержав удара, оно развалилось надвое, в воздух взвился целый столб искр.Теперь статуэтка лежала среди клочков горящей бумаги, открытая для всех взглядов.– Черт! – в сердцах выругался Римо.Выбора у него не оставалось. Надо во что бы то ни стало спрятать эту проклятую штуковину! Опустившись на колено, Римо сунул руку в огонь и так стремительно вытащил несчастную статуэтку, что не опалил ни одного волоска на руке.Вещица, однако, сильно разогрелась. Стараясь избежать ожогов, Римо рванулся к сундуку, спрятал ее под сидящей мумией бунджи-ламы и торопливо захлопнул крышку.Вернувшись через несколько минут, мастер Синанджу заметил, что Римо стоит с деланно скучающим видом.Заподозрив неладное, Чиун насторожился:– Что ты тут делал?– Ничего. Только перевернул полено. – Римо указал на камин, стараясь ничем себя не выдать.И тут вдруг с радостным воплем в комнату ворвался Кула.– Я нашел идола! Нашел идола без лица!И монгол поднял золотую статуэтку, знакомую всем, кто наблюдал раздачу призов Академией.– Это тот самый идол, о котором говорил бунджи-лама! – вскричал Чиун. – Тот самый!– В самом деле? – удивилась Скуирелли.– Это ваш идол? – строго спросил Лобсанг.– Да, конечно, мой.– Им была подперта дверь, ведущая в комнату с колодцем. Как будто это какая-нибудь ненужная вещь.– Да, я подпирала этой статуэткой дверь. А что делать бедной девочке, когда у нее столько идолов!– Он не похож на Будду, – заметил Лобсанг – Как его зовут?– «Оскар».– «Ос-кар»? Как он оказался в ваших руках?– Да он у меня уже миллион лет.И тут все вдруг заметили дым.– Откуда этот дымок? – спросил Чиун.– Из сундука старого бунджи-ламы! – воскликнул Кула. – Видишь? Бунджи-лама требует нашего внимания.– Проклятие! – выругался Римо.Монгол откинул крышку сундука. Изнутри вырвался столб вонючего дыма. Запах был такой, будто горит высохшая навозная куча.– Что ты хочешь нам открыть, О Свет Угасший? – спросил Лобсанг у сморщенной мумии.Но старый бунджи-лама, окутанный дымом, по-прежнему молча сидел. И вдруг его расшитое золотом одеяние вспыхнуло ярким пламенем.– Старый бунджи-лама весь пылает! – воскликнул Лобсанг. – Он покидает нас. Что это может значить?– Это значит, – сухо отозвался Римо, – что он горит.Прямо у всех на глазах мумия почернела, съежилась и превратилась в груду закоптившихся костей и пепла.Взорам присутствующих вдруг открылась золотая статуэтка без лица, с мечом в соединенных вместе руках.– Смотрите! – закричал Кула. – Еще один идол без лица. Точно такой же, как и первый!– Это знак, – изрек Чиун. – Бунджи-лама подтвердил, что идол истинный, магическим образом явив другого, точно такого же.– Это правда? – поинтересовался Лобсанг у Скуирелли.– По-моему, весьма убедительно, – усмехнулась та в ответ.При этих словах Лобсанг Дром и монгол Кула простерлись ниц перед Скуирелли Чикейн.– Мы твои слуги, о Свет, наконец-то Воссиявший! – воскликнули они.Скуирелли Чикейн радостно завопила:– Я – бунджи-лама! Я – бунджи-лама! Я так и знала, у меня такая потрясающая карма. Это даже лучше, чем выиграть в «Колесе фортуны».– Она бунджи-лама, – недовольно хмыкнул Римо.Актриса от радости танцевала по всей комнате.– Вот будет новость для моих друзей. Вот будет новость для моей матери. Я бунджи-лама. И буду такой бунджи-ламой, какой свет не видывал!– Вот уж поистине чудо, – прорычал Кула, смахивая с глаз слезу.Приблизившись к мастеру Синанджу, Римо шепнул:– Не хотелось бы нарушать всеобщее ликование, но это я спрятал «Оскара» в сундуке.– Я знаю.– Откуда?!– Потому что заметил, как вытянулось твое бледное лицо, когда ты увидел статуэтку.– Погоди минуточку. Ты хочешь сказать, что вывел всех из комнаты, потому что знал, что я спрячу статуэтку?– Да.– Почему же ты не указал на нее сам?– Потому что я указал на все остальные знаки. Пора было выступить кому-нибудь другому.– А как насчет второй статуэтки?Чиун пожал плечами.– Иногда боги улыбаются дважды за один день.– Прекрасно. Выходит, я помогаю тебе в твоих обманах.– Никто ни к чему тебя не принуждал.– Что будем делать раньше?– Праздновать великое событие. Наши буддийские друзья наконец-то нашли свою затерявшуюся верховную жрицу, – произнес Чиун.– Похоже, верховная жрица уже празднует свою великую удачу. – Римо кивнул на Скуирелли Чикейн. Присев на корточки, она, как стареющий битник, отбивала барабанную дробь по лысой голове Лобсанга Дрома; тот, впрочем, не жаловался. * * * – Итак, – начала актриса, удобно устраиваясь на диване, – расскажите мне о бунджи-ламе. Какова я была? Кто были мои возлюбленные? Любила ли я тогда вишни в шоколаде?Все сели на полу в кружок, в позу лотоса. Служанка подала им тофу Тофу – кушанье, приготовляемое из соевого молока.

и морковный сок. Скуирелли уплетала за обе щеки замороженный персиковый йогурт.Римо отсел в сторонку, потому что ему не нравилось, как на него поглядывает актриса. Если бы за похотливый взгляд давали срок, она получила бы на полную катушку.– Не важно, кем вы были, – произнес Лобсанг. – Важно, кем вы отныне станете.– Да?– Вы бунджи-лама.– Вы хотите сказать, что я была бунджи-ламой? Но ведь лама – это животное. – Скуирелли хмуро взглянула на свой йогурт. – Я видела целое стадо, когда в последний раз была в Перу От этих животных пахло еще противнее, чем от мокрых овец.– О Свет Воссиявший! Вы были бунджи-ламой во времена минувшие и теперь вновь возродились. Вы всегда были бунджи-ламой и всегда будете бунджи-ламой, пока наконец не обретете духовное совершенство и круг ваших перерождений не замкнется.Проглотив йогурт, женщина покачала головой:– Я вас не понимаю. Как я, Скуирелли Чикейн, могу быть бунджи-ламой?– Теперь вы уже не Скуирелли Чикейн, – объяснил Лобсанг, – а бунджи-лама.– О'кей, – задумчиво протянула Скуирелли. – Допустим, я бунджи-лама. К этому делу надо отнестись серьезно. Прежде всего я должна знать, как одевается бунджи-лама.Лобсанг Дром растерянно захлопал глазами.– Как одевается?– Да. Каков должен быть мой гардероб? Ведь должен же быть у меня гардероб!– Конечно. Я захватил с собой ваше одеяние для медитации.– Римо, – скомандовал Чиун, – принеси новой бунджи-ламе одеяние для медитации.Римо поднялся.– Иди помедленнее, Римо! – крикнула ему вслед Скуирелли. – Я хочу помедитировать на твои ягодицы.Римо с убитым видом, пятясь, вышел из комнаты.Через несколько мгновений он вернулся с сундучком из эбенового дерева. Лобсанг Дром, поставив его перед собой, с благоговением открыл. Достав оттуда свернутое шелковое одеяние, он с церемонным поклоном протянул его Чикейн.Женщина взяла балахон, развернула, и ее стареющее лицо гамена разочарованно перекосилось.– Оранжевая мантия? Но это же не мой цвет! А ничего цвета бургунднского вина у вас нет?Лобсанг вздрогнул.– Она получила плохое воспитание, – тотчас нашелся Чиун. – Совершенно очевидно, что новая бунджи-лама, затерявшись вдали от Тибета, страдает амнезией.Лобсанг кивнул.– Она действительно страдает от потери памяти.– Я?– Она должна получить новое воспитание и образование, – настаивал Чиун.– Вы буддистка? – спросил Лобсанг у Скуирелли.– Баптистка.– Это одно и то же.– Тут сам черт не разберется, – вмешался Римо.– По-моему, мы не представились друг другу как следует. – Женщина покосилась на Уильямса. – Я Скуирелли Чикейн.– Римо Буттафуоко, – отозвался Уильямс.– Какой-нибудь родственник?– Он моя сестра.– Сестра?– Да. Но это пока еще не открылось.Скуирелли с озадаченным видом посмотрела не него.– Знаете, я подозревала это.– Весьма проницательно с вашей стороны.– Вы знаете сутры? – спросил Лобсанг.Женщина оторвала взгляд от пустой чашки из-под йогурта.– Сутры?– Ну да, учили вы их в детстве?– У меня есть «Камасутра». – Она сладко улыбнулась Римо. – Я знаю эту книгу наизусть. Практика позволяет достичь совершенства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33