Откатившись на фут назад, он поставил стул на пол, проследив, чтобы ножки на сей раз находились подальше от колеса, и галантным жестом указал Виоле на сиденье. Она села — и оказалась на расстоянии двух футов от стола.— Вам удобно, дитя мое? — пропел Монтрофорт.— Очень, — кивнула Виола.Встав и опершись о стол, она налила из графина в стакан воды, затем снова села. На протяжении всей этой процедуры взор мистера Монтрофорта ощупывал ее ягодицы. В отдалении маячил дворецкий, видимо, так и не решив, уйти ли ему или спешить на выручку к хозяину. В конце концов он степенно подошел к столу, чтобы поставить на место два упавших хрустальных фужера.— Не сейчас, — махнул рукой Монтрофорт. — Лучше принеси вино, Раймонд.Умильно улыбнувшись Виоле, по-прежнему сидевшей на стуле в двух футах от стола, мистер Монтрофорт двинулся в кресле на противоположную сторону. Там он занял место прямо напротив Виолы. Их разделяла только поверхность стола — плюс, разумеется, еще два фута.Ради сегодняшнего ужина мистер Монтрофорт приоделся — на нем был темно-синий смокинг, а шею украшал голубой, порохового оттенка фуляр. Дотронувшись до него, мистер Монтрофорт снова улыбнулся.— У нас даже цвета одинаковые, — расплылся он.Виола недоуменно взглянула на него.— Ваш свитер и мой шарф, — улыбка мистера Монтрофорта стала еще шире. — Они одного и того же цвета, видите?— Говорите, пожалуйста громче, — попросила Виола. — А то я сижу так далеко, что вовсе не слышу вас.Монтрофорт издал утробный звук, напоминавший рычание. Просунув под стол обе руки, он приподнял его на шесть дюймов над полом, затем мощным движением таза двинул кресло вперед. Край стола замер в четырех дюймах от груди мисс Виолы, и Монтрофорт, удовлетворенно хмыкнув, вновь опустил его. При этом ножка стола опустилась прямо на правую ступню мисс Виолы, которую она, взвизгнув, тут же выдернула.— Все в порядке? — участливо спросил мистер Монтрофорт.— Да, да, — изобразив улыбку, закивала Виола. — Такой, знаете, замечательный стол. И сидеть за ним очень-очень удобно.Монтрофорт подъехал поближе к своему краю стола и, водрузив на него локти, подпер ладонями физиономию, в десятый раз улыбнувшись сидевшей напротив него Виоле.— Мне так приятно, что вы смогли прийти...Не договорив, он вперился в бюст Виолы. Поймав его взгляд, она убрала со стола руки — и ее округлости открылись мистеру Монтрофорту во всем великолепии. Чуть откинувшись, Виола повела плечами назад и сдвинула за спиной лопатки.Глаза мистера Монтрофорта чуть не вылезли из орбит.— Ну где, наконец, этот олух с вином! — взревел он.Виола, изобразив зевок, медленно потянулась, подняв руки над головой. Не стесненные бюстгальтером груди поднялись над краем стола; тонкая шерсть свитера приятно щекотала соски мисс Виолы.Взгляд Монтрофорта словно прилип к ее телу. Нервно пожевав губами, он выдавил.— Вы... вы сегодня прекрасно выглядите, моя дорогая. Я бы сказал особенно.— Скажите, вы что-нибудь знаете об отчислениях за телеверсию? — начала атаку мисс Виола.Вошел Раймонд, неся на подносе бутылку дорогого вина. Это была первая часть хитроумного плана совращения, придуманного мистером Монтрофортом. Пункт номер один — лить в Виолу Пумбс это самое вино, пока она не отключится, а уж там мистер Монтрофорт знал, что делать.— Если вы снова понадобитесь мне, Раймонд, я позвоню, — мистер Монтрофорт отпустил дворецкого. Подняв бокал, наполненный искристым вином, он на секунду задержал его перед зажженной свечой в канделябре.— Настоящее «Вуврэ», — удовлетворенно причмокнул он, покосившись на мисс Виолу. — Вино очень изысканное и редкое. В точности, как и вы. Вы позволите мне произнести тост, дорогая?Виола передернула плечами. Она уже успела выпить половину своего бокала; видно, все-таки придется поставить его.— Я сама скажу, если позволите.Добрая часть содержимого бутылки — тридцать один доллар за кварту — перекочевала в ее бокал. Не обращая внимания на красные пятна на скатерти. Виола подняла высоко над головой руку.— З... за деньги! — выдохнула она.— За нас, — обиженно поправил ее Монтрофорт.— За нас... и за деньги, — упрямо качнула головой Виола, поднеся к губам бокал и одним молодецким глотком осушив содержимое. — Налейте еще, если нетрудно!— О, конечно, конечно, милочка. Я, видите ли, позволил себе... э-э... дополнить ваш тост о деньгах, поскольку сам я уже давно имею все необходимые средства в своем полном распоряжении.Медленно подняв глаза от стола. Виола в упор уставилась на Монтрофорта. Как, как он сказал? Все средства — в полном распоряжении?— Все необходимые средства? — переспросила она.— И даже больше, — осклабился мистер Монтрофорт, протягивая ей бокал, который он только что наполнил.А улыбается он ничего, подумала Виола. Зубы хорошие. Наверное, дорогой дантист. Да какое там — над его зубами, небось, трудится целая команда. Если у него и правда есть все необходимые ему деньги — уж он наверняка может делать зубы по своему желанию. К тому же противным гномикам, вроде него идут хорошие зубы. А есть женщины, которым такие зубы нравятся. Виола вроде и сама чувствует к ним слабость, хотя раньше с ней ничего подобного не было....— У вас такие красивые зубы, — она улыбнулась ему через стол.— Спасибо, милочка. Заметьте, ни одного вставного! Все собственные! В жизни не было ни одного дупла!Дешевка, пронеслось в голове Виолы. Если бы и вправду были деньги — тратил бы их на зубы как миленький.— Вам жалко? — вслух спросила она.— Что — жалко? — не понял Монтрофорт.— Жалко тратиться на зубных врачей, да?После неуклюжей попытки изобразить беспечный смешок Монтрофорт поспешил переменить тему.— Ваша работа в Конгрессе вам, наверное, нравится? — наполнив бокал, он вновь протянул его Виоле.— А во сколько вам встало это вино? — осведомилась она после секундной паузы.— Ах, — улыбнулся мистер Монтрофорт, — сколько бы ни стоило, неужели доставленное вам удовольствие не превосходит этой цены? Да и вообще, — он помолчал, — кому нужны эти деньги?— Тем, кому не хватает на зубных врачей! — подивившись смелости собственного высказывания. Виола для вящей убедительности хватила бокалом о стол.Получилось восхитительно — в руке осталась почти одна ножка. Запрокинув голову, она залпом выпила плескавшееся в останках бокала вино. Затем, прицелившись, швырнула осколок в камин. Промахнулась.— Мы говорили о вашей работе в Конгрессе, — напомнил Монтрофорт.Окинув взглядом стол в поисках бокала для Виолы, он обнаружил, что три других тоже разбиты вдребезги. Последний целый бокал он держал в руке — и потому, не раздумывая, наполнил его и протянул Виоле.— Конгресс — это так, туфта, — разоткровенничалась Виола. — Я вот работала в массажном кабинете — там была работенка клевая!— Вы работали в массажном кабинете? Просто замечательно!— Ну, — кивнула Виола, досасывая из стоявшего перед ней бокала остатки вина. — Три года работала. Там и познакомилась... стоп, никаких имен!— О, я понимаю вас, милочка. Вполне, вполне понимаю. Из массажного кабинета — в Конгресс! Потрясающе!— Точно. Хотя деньжат в массажном было побольше. Ничего, я теперь тоже огребу будь здоров. Вот напишу свою книгу... Еще плесните, пожалуйста!— Ваша книга, без сомнения, будет необычайно интересной.Монтрофорт опорожнил бутылку в бокал Виолы; вина оставалось ровно на полглотка.— Ну так. Знаете про что? Про асиси... асасину, которые за деньги стреляют, режут и прочее.— А-а, да-да! Ассасины!— А вы-то мне будете помогать? — оценивающе прищурилась Виола.— О-о, днем и ночью! В будни и в праздники! Мы с вами можем посетить все места, которые так или иначе связаны с деяниями ассасинов. Вдвоем. Я и вы. Восхитительно!— Лучше возьмем с собой еще кого-нибудь. Чтобы он вас возил. А то, хрен, я с вашим креслом управлюсь.Виола подняла бокал и, хихикнув, выпила.— Разумеется, моя милая, — кивнул Монтрофорт.— Мне вот так нужно, чтобы вы помогли — я пишу-то вообще неважно; а вы так говорите — сразу видно, что можете писать, и про всякое такое тоже знаете.— Я не только помогу вам с книгой, милочка, но когда вы заработаете миллион, то научу вас, как распорядиться этим богатством!— Ну, это лажа, — Виола махнула рукой. — Я ведь в Конгрессе работаю и знаю все-все про эти счета в швец... швиц... как их... швейцарских банках.— Разумеется, но это только начало. Для того, чтобы за вашими финансами действительно не могли проследить, вам придется сначала перевести их в Швейцарию, а потом — на разные счета в другие дружественные страны. Особенно рекомендую вам страны Африки — их банковское законодательство с легкостью меняется сообразно нуждам клиента, и за пять долларов вы можете купить министра финансов любой страны!— Класс! Я все поняла. Мы еще поговорим об этом, — кивнула Виола.— О, ну конечно! Сначала — книга, деньги — потом! — подмигнув Виоле, Монтрофорт заметил, что веки мисс Пумбс слипаются.Она уже два раза роняла подбородок на грудь. Пора было приступать к делу.— Почему бы нам не продолжить обсуждение вашей книги в моей студии, милочка? — тон мистера Монтрофорта стал на редкость елейным. — Мы могли бы решить, чем конкретно каждый из нас будет заниматься.— Угу, — кивнула Виола — П... показывайте. — Зевнув, она кавалерийским жестом воздела над головой руку. — Вперед! Все за мной! Я говорю, все за мной, слыхали?— Пойдемте, милочка. Я провожу вас.Выкатившись из-за стола, Монтрофорт направил кресло к боковой двери. Открыв ее, он обернулся, чтобы пропустить Виолу вперед. Но Виолы рядом с ним не было. Сидя за столом и уронив голову на тарелку, она крепко спала, приоткрыв рот и тихонько всхрапывая.Оставив дверь открытой, Монтрофорт подъехал к ней. Дыхание Виолы было глубоким и ровным.Протянув руку, Монтрофорт осторожно дотронулся пальцем до ее правой груди, угрожающе нависшей над подлокотником.— М-м, — не открывая глаз, отрицательно замычала Виола. — Играем в гляделки... не в трогалки...— О, прошу вас! — мистер Монтрофорт умоляюще смотрел на нее.— Ну в касалки... лапать не дам... б-буите приставать — задвину в камин, так и знайте...— О, конечно, дорогая, — сдавленно прошептал Монтрофорт.Направившись к передней двери столовой, он открыл ее и царственным движением указательного пальца подозвал Раймонда.— Уберите ее отсюда, — Монтрофорт кивнул на спящую за столом женщину.— Вызвать леди такси?— Нет, просто выведите на улицу, — Монтрофорт устало смежил веки. — А я отправлюсь спать...Выходит, эта сучка просто посмеялась над ним. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться в субботу. Ответ на этот вопрос мистер Монтрофорт знал заранее. Глава двенадцатая Когда Римо вернулся в отель, черное небо на востоке уже стало серым. Чиун сидел на соломенной циновке в углу комнаты, уставясь на дверь.— Сработал ли твой замечательный план? — поднял он глаза на Римо.— Не будем об этом говорить, папочка.— Этот человек глуп, Римо.— Кого ты имеешь в виду?— Того, с кем ты говорил. Вашего императора со смешными зубами.— А откуда ты знаешь, что я говорил с ним?— Откуда я знаю? Я знаю тебя! После стольких лет бесплодных попыток сделать из тебя человека. — Неужели я не знаю, что одно лишь безрассудство движет твоими поступками?— Он не согласится со мной. И собирается выступать в субботу.— Вот почему я и говорю, что он глуп. Лишь совершенный глупец ищет встречи с опасностью, размеров которой не представляет. Нет, я до сих пор не пойму, как смогла эта страна дожить до своего столетия.— Двухсотлетия, — поправил Римо.— Неважно. Все равно все это время ею правили глупцы, вроде нынешнего. А вы, американцы, ведете себя так, будто вас и вправду оберегают свыше. Давите друг друга вашими жуткими смрадными автомобилями. Травитесь тем, что именуете пищей. В деревне Синанджу есть коптильня для рыбы — но и внутри нее воздух лучше, чем в ваших городах. И, несмотря на это, вы дотянули до двухсотлетия! Впрочем, Бог всегда печется о недоумках.— Тогда, может, он и о президенте позаботится.— Надеюсь. Хотя как ему удастся отличить одного недоумка от сотен других — нет, это выше моего понимания. Вы же все на одно лицо.— Кстати, президент заверил меня, что безгранично верит в искусство Мастера. И доподлинно знает, что препоручил свою жизнь в самые сильные и ловкие в мире руки.— Даже самым сильным и ловким рукам нужно, чтобы было за что схватиться.— И он надеется, что ты защитишь его.— Напрасно надеется.— И уверен, что ты не остановишься ни перед какой опасностью.— Кроме той, о которой ничего не знаю.— И еще сказал, что если ему будет суждено остаться в живых — он устроит по телевидению специальную передачу, в которой расскажет всем-всем, что выжил только благодаря искусству Дома Синанджу.Чиун вынул руки из рукавов и уронил на колени.— Он так сказал?— Именно так, папочка. Я даже запомнил все — слово в слово. Президент сказал: «Если я выживу, то выступлю по телевидению и расскажу, что обязан всем лишь единственному в мире, храбрейшему, внушающему страх врагам, необыкновенному...»— Достаточно. И так понятно, что он говорил обо мне.— Разумеется, — кивнул Римо. — Наконец-то твои заслуги будут признаны.— Да, я беру свои слова назад. Этот человек не глуп. Он коварен и низок.— Он же надеется на тебя.Римо в недоумении пожал плечами.— Я должен был понять это, еще когда беседовал с ним. Горе тому, кто окажет ему доверие!— Да с чего вдруг ты это взял? Он ведь наговорил тебе таких комплиментов!— Да потому что, если ваш зубастый император расскажет по телевидению, что его охраняем мы...— "Мы" — это уже кое-что, — заметил Римо.— ...Расскажет, что мы охраняем его, а потом с ним вдруг что-нибудь случится — что, по-твоему, будет тогда с добрым именем Дома Синанджу? О, низкое вероломство коварного императора!— Боюсь, нам все-таки придется его спасти, — вздохнул Римо.Чиун удрученно кивнул.— Ты говорил, он из Джорджии?— Да, а что?— Сталин был тоже из Джорджии.— Это другая Джорджия, Чиун. Та — в России, они называют ее Грузия, — ответил Римо.— Это совершенно неважно. Все, кто родился там, одинаковы. Сталин был также вероломен и низок. Истребил миллионы, не обратившись ни разу к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22