— спросил один из них.
— Я не первый подкоманданте в семье. Отец был подкоманданте Верапасом еще до моего рождения. И дедушку его отца тоже звали Верапасом. Цепочка эта уходит в глубь веков — даже я не знаю, насколько она тянется. Мы подняли на щит дело справедливости и посвятили ему свои жизни. Подкоманданте Верапас выступает против угнетателей во имя всех обиженных и угнетенных.
— А вы и правда не кольчуниста?
— По-моему, я уже отверг подобное предположение. Я — Верапас нового поколения. Когда я паду в сражении — все мои предки так или иначе в конце концов становились жертвами врагов, — сын подхватит мой автомат и наденет мою маску, став следующим подкоманданте Верапасом. Таким образом, убить меня невозможно, и я никогда не умру.
После этих слов репортеры защелкали фотовспышками. Хуаресистас едва не пристрелили неосторожных журналистов, хорошо, Антонио вовремя их остановил.
Затем зажужжали видеокамеры, торопясь запечатлеть опоясанного патронташами романтического героя, который так смахивал на мексиканских революционеров прошлого.
Когда пресс-конференция закончилась, Антонио ушел в джунгли и торжественно сжег на костре черную лыжную маску. Он прекрасно знал: стоит ему показаться в ней хотя бы еще раз, его ждет верная смерть. После репортажа о его знаменитой лыжной шапочке узнала вся страна.
Дальше — больше. Антонио в маске показали телекомпании всего мира. Маска, короткая трубка и зеленые глаза как образ подкоманданте украсили обложки журналов от Мехико до Сингапура.
Он получил свидетельства своей популярности, когда все большее и большее число репортеров возмечтало о встрече с ним. Сначала он их всех отверг. Революция постепенно съеживалась, как шагреневая кожа. Чьяпас огородили кордонами войск, все пути для отхода были перекрыты. Власти предприняли все возможное, чтобы креолу с зелеными глазами не удалось ускользнуть. И кроме того, Антонио остался без своей спасительной маски.
Тем не менее просьбы о встрече поступали в самое сердце джунглей. Крестьяне и фермеры, сторонники Антонио, бродили по его лагерю, размахивая журналами с разноцветными изображениями своего кумира.
— В Мехико тебя считают настоящим героем! — твердили они.
— С чего вы взяли?
— Вот тут написано, что женщины тебя обожают. Говорят, что уже продаются игрушки точь-в-точь ты. Народ с гордостью носит лыжные маски. Курение трубки распространяется повсеместно.
— Невероятно! — только и сказал Антонио, перелистывая журнал.
И тем не менее...
Нелепицы с романтическим душком, ставшие по его милости достоянием прессы, были восприняты как непреложные истины. Он превратился из неудачливого революционера в культового героя современной Мексики. Его популярность равнялась популярности и славе Сапаты и Франсиско Вильи.
— Ну, что мы скажем всем этим журналистас? — осведомился его правая рука, герильеро по имени Кикс.
— Скажи им, — бросил Алирио Антонио Аркила, он же бог Кукулькан, он же подкоманданте Верапас, — что в обмен на дюжину черных лыжных шапочек с масками я готов провести еще одну пресс-конференцию.
Маски доставили удивительно быстро. Антонио взял одну из них, прорезал ножом круглую дырку для рта, а остальные раздал своим компаньерос.
— С сегодняшнего дня все вы станете подкоманданте Верапасами, — заявил он.
И его офицеры-майя преисполнились гордости от ощущения собственной значимости, не понимая того, что, надевая маски, чрезвычайно увеличили свои шансы получить пулю в лоб.
Со временем пресс-конференции сделались ежемесячными. Стали поступать и деньги. Появилось оружие и всякого рода припасы. Революция, которая было провалилась и которую средства массовой информации окрестили «последней судорожной попыткой коммунистов возродить проигранное дело», именовалась теперь революцией нового типа, или «движением двадцать первого века».
Печатались научные статьи и диссертации, анализировавшие феномен «спонтанной революции», не имеющие под собой ни социальной, ни политической мотивации. Газета «Нью-Йорк таймс» назвала движение хуаресистас «первой постмодернистской революцией».
И никто даже не подозревал, что истинный лидер повстанцев, который продолжал воевать и проливать кровь «индиос» ради упрочения собственной славы, временами испытывал отчаянное желание вернуться под отчий кров и, расплакавшись, признаться своему некогда столь презираемому отцу, что старик, осуждая его поступки и образ мыслей, был тысячу раз прав.
Но пока что удача сопутствовала Верапасу. Малейшие его успехи на поле брани пресса представляла как славные победы. Даже отстранение от власти президента Мексики приписали инсургентам. Когда же убили его последователя, который позволил себе неоднозначное заявление по поводу нового движения, это только добавило легитимности делу Верапаса. Появление же нового, более либерального лидера нации рассматривалось уже как полная победа хуаресистас.
Малейшие послабления гражданам страны со стороны нового правительства трактовались как результат усилий кучки пистолерос из племени майя, возглавляемых безработным сыном кофейного плантатора. И хотя на поле брани особенных успехов им достичь не удалось, уже тот факт, что подкоманданте Верапас продолжал борьбу, счастливо избегая ловушек и пуль наемников, способствовал упрочению популярности команданте.
В конце концов федеральное правительство предложило начать мирные переговоры. Разумеется, политического признания подкоманданте не обещали, но, подписав акт об одностороннем — для начала — прекращении огня, власти тем самым признали, что Верапас сделался величиной, пули против которой бессильны.
Более того, в смерти он оказался бы еще более грозным противником. Итак, власти пообещали оставить его в покое, если он не станет замахиваться на центральные области страны и угрожать Мехико.
Но Антонио не затем провел десять долгих лет в джунглях и жрал грязные лепешки тортильяс, запивая их затхлой водой из болота. Наплевав на предложения о мире, он возобновил словесную войну и всякого рода выступления в прессе.
Когда же он принудил уйти в отставку губернатора провинции Чьяпас и заменил его своим ставленником, в голове его зародилась мысль, что он, вероятно, никогда не завоюет Мехико, но вполне может добиться политического контроля над Чьяпасом. А если повезет, то и распространит свое влияние за его пределами.
Великое землетрясение в Мехико трансформировало эту достаточно призрачную возможность в историческую неизбежность.
В конце концов, он уже давно не Алирио Антонио Аркила и вовсе даже не подкоманданте Верапас. Он бог Кукулькан — вот он теперь кто! Воплощение Великого змея, объединившего разноязычные народы Мексики в слепом поклонении герою.
Наиболее же многообещающим оказался получивший повсеместное распространение слух, что высшее политическое руководство страны признало мысль о физическом устранении народного героя неприемлемой.
Таким образом, путь к власти был для Верапаса расчищен.
Глава 12
Следуя за своим божеством по разрушенным улицам Мехико, Родриго Лухан сорвал с себя затруднявшую дыхание удавку галстука. Плевать ему, что дома вокруг лежат в руинах, а новейшие высоченные небоскребы являют глазу свои потроха. Все это, по его мнению, уже пора отнести к прошедшей эпохе. Он же, Лухан, следовал за будущим страны. Шел вперед вместе со змееликой Коатлик, чья тяжелая поступь сотрясала долину Мехико в унисон с землетрясением.
Лухан терпеть не мог словосочетание «последствия землетрясения». Нет, не остаточные толчки, но колонноподобные ноги Коатлик, именуемой также Тонанцин — наша мать, — заставляли дрожать землю.
Он проследовал за богиней по Анилло Перифери-ко к южным предместьям. Там, за горной грядой, лежал путь к свободе. Там простиралась жирная и унавоженная земля сапотеков, где рождалась новая эра Мексики.
Сильные женщины племени сапотеков жили на юге, в Оахаке. И когда Лухан с богиней явятся к ним, они наверняка придут в его объятия, да что там придут — они прямо-таки набросятся на него.
Он, Родриго Лухан, станет основоположником расы сапотеков-воинов, которые словно смерч пронесутся по стране и зажгут новое солнце новой эры.
Срывая с себя ставший вдруг тяжелым и неудобным пиджак, он уже ощущал на своем теле поцелуи женщин племени сапотеков.
Все, все устремятся за ним и его богиней — словно муравьи на сахар!
И вот город с двадцатимиллионным населением заполонили крестьяне всей страны. Крючконосые ацтеки, майя с глазами покорных животных и чичимеки... А вот олмеков больше не видно. Никто не знает, что с ними сталось. Тольтеки, ассимилировав, тоже исчезли.
Но сапотеков и миштеков пока что хватало.
И все они — будь то миштеки, сапотеки, майя или чичимеки — падали ниц перед каменными ножищами богини Коатлик. Многие плакали от радости, танцевали и пели, и сердца их наполнялись радостью. Некоторые же умоляли богиню указать им путь из города, вывести из этой бетонной мышеловки, готовой похоронить их под своими обломками.
Люди бросались прямо под ноги богини, и она, грузно ступая на них, дробила кости и черепа и разбрызгивала вокруг алую животворную субстанцию. Но они умирали освобожденными, как настоящие «индиос», и оттого смерть их была радостной.
Лухан вытирал слезы счастья, наблюдая за тем, как повсюду струится кровь. Все как в древности — в те времена, когда испанцы еще не смешивали свою кровь с кровью «индиос», чтобы произвести на свет миштеков — жителей современной Мексики.
Проходя мимо растоптанной женщины-крестьянки, Лухан нагнулся и вырвал из ее груди еще теплое, трепещущее сердце. Подняв его высоко над головой, словно символ нового золотого века «индиос», он двинулся за богиней, провозглашая:
— Слушайте, дети старой Мексики! Загляните в будущее: век машин закончился. Тирания чиланос уничтожена. Время уподобилось змее, которая кусает себя за хвост. Наступает новая эра. Я — сапотек! И взываю к людям одной со мной крови и родственной ей! Следуйте за мной в великое прошлое, которое нынче сделалось нашим будущим!
И они последовали за ним. Их становилось все больше и больше.
Чиланос онемели от ужаса, наблюдая за происходящим.
Их поразило зрелище вздыбившейся земли, сбрасывающей с себя оковы из камня и бетона. Тем временем «индиос» освобождались от одежд западной цивилизации. Мужчины выступали в одном белье — или вовсе без него, а женщины, обнажив грудь, гордо выставили напоказ бронзовую кожу.
Временами полицейские, заметив подобное отступление от правил так называемой цивилизации, вызвавшее волнение душ и соблазнившее слабых, обрушивались на гордо шествовавших туземцев.
Но их орудия смерти извергали из себя лишь жалкие струйки пуль. Люди, правда, падали, но оставшиеся в живых бросались на представителей власти и разрывали их на куски, отделяя руки и ноги от туловищ.
И вот уже тьмы и тьмы размахивали окровавленными сердцами своих недругов. А перед ними на каменных ногах ковыляла Коатлик и, казалось, не обращала внимания на ту бурю, которую сама же и вызвала. Шествуя во главе революции, она неустанно повторяла одно-единственное слово, рефреном звучавшее в ее сознании:
— Выжить, выжить, выжить...
Глава 13
В каком-то смысле Огнетушитель наслаждался происходящим.
Хорошо, что он ехал на броневичке! Весила машина не больше легкового «вольво», зато проходимость у нее была, как у джипа. Кроме того, легкий броневик не требовал много горючего.
Огнетушитель мчался по автостраде Пан-Америкэн, оставляя за собой городки и селения. Никто не сделал попытки остановить и расспросить его. А все потому, что парень мчался на полицейском броневике!
Здесь, за пределами Мехико, одна только полиция имела право творить суд и расправу.
Огнетушитель и сам не чурался закона джунглей. Из всех хищников, населявших эти самые джунгли, он, пожалуй, был самым хищным.
Горючее вскоре кончилось. Правда, в броневичке имелись две запасные канистры с бензином, с их помощью храбрецу удалось протянуть еще сотню миль. Когда на горизонте замаячили огни Тапантепека, бензобак опустел.
К несчастью, тут, в глуши, не существовало конкурирующих друг с другом заправочных станций. Огнетушитель включил в кабине свет и сверил свое местонахождение с картами. Конечно, карты бросовые — вырваны из каких-то журналов, но положиться на них можно.
Помимо карт, он вооружился фотографиями своей будущей жертвы — подкоманданте Верапаса. За время поездки Огнетушитель не раз думал о нем.
Высокий мужчина в черной лыжной маске с глазами истинного поэта на всех фото выглядел одинаково. Что немаловажно. Многие носили черные маски Фронта национального освобождения имени Бенито Хуареса, но подкоманданте Верапас был только один. У него, возможно, имелись двойники, но не они позировали перед камерами репортеров.
Вот тут-то он и «прокололся»! Верапас явно был не сведущ в тонком искусстве вводить врагов в заблуждение. Когда они с подкоманданте встретятся лицом к лицу, Огнетушитель сразу же узнает его по зеленым, цвета листвы в джунглях, глазам. Не спутает ни с какими другими.
А настанет время гасить их — что ж, Огнетушитель всегда готов.
Глава 14
Земля чуть присмирела, когда Коатлик и шествующие за ней многотысячные толпы перевалили за горы.
Остаточные толчки, правда, еще случались, но все реже и реже. Попокатепетль, впрочем, продолжал дымить — в небе висели клубы коричневого дыма, а на землю сыпались частички теплого еще пепла. Мужчины, женщины и дети, подпрыгивая, ловили пепел руками, словно первый пушистый снег. Потом с удовольствием себя им растерли, отдавая дань забытому, но, кажется, возрождавшемуся празднеству «Пепельная среда».
Избыточное тепло в воздухе подтолкнуло к цветению дикорастущие растения. Птицы же, наоборот, смолкли и попрятались в джунглях. Наступила ночь — первая ночь новой эры. За ней, несомненно, последуют и другие ночи эпохи «индиос».
— Нам надо отдохнуть, — сказал Родриго Лухан богине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34