— вдруг сказал он. — Я убью всех!
— Тогда зови на помощь больших индейцев, — сказал я. — Сейчас ты даже букашки не убьешь.
Мы сняли его с лошади, положили на снег, набрали сухих веток и разложили костер. Когда от сучьев костра начал подниматься дым, Этан выстрелил в воздух и мы поскакали домой.
— Дурной парень, — через много миль сказал Этан. — Упрямый как черт. Обычно эти Едоки Овец добрый народ. Я с ними встречался.
— Остерегайся его весной, гляди в оба, — сказал я. — Он произнес боевую клятву и, может быть, попробует напасть.
Этан кивнул.
— Жаль, что я не еду с тобой, — сказал он. — Путь долгий, а ты будешь совсем один.
— Ничего не поделаешь.
— От таких приключений на груди вырастают волосы, — сказал Этан.
— Если не выпадут те, что на голове.
Вечером мы держали большой совет. Я вез с собой немалые по тем временам деньги, а какой скот продается в Орегоне, никто не знал.
У нас с Каином были кое-какие накопления, предназначавшиеся для того, чтобы сделать первые шаги в Калифорнии, куда мы поначалу хотели попасть, но часть их ушла на пополнение запасов в форте Ларами. Посчитав и прикинув возможный риск, я вложил в дело сто долларов, а двести вложил Каин. У него оставалась чистая мелочь, а у меня — всего пятьдесят на дорожные расходы.
Рут дала двести, Дрейк Морелл — четыреста, Джон Сэмпсон — сорок, Крофт — пятьдесят, а Нили Стюарт — сотню чистым золотом.
— Мог бы и больше, — сказал он. — Но рискованно. Так что, думаю, пока хватит.
Последним подошел Уэбб и вручил мне шестьдесят долларов.
— Кроме тебя никто не сможет провернуть это дело. У меня остается совсем мало монет, — сказал Уэбб, — так что постарайся все же пригнать коров. Но что бы там ни случилось, я на тебя в обиде не буду.
— Спасибо, Уэбб. Я постараюсь.
Я увидел себя так, как все они меня видели — очень молодым, высоким, тощим, стоявшим, широко расставив длинные ноги, — и почувствовал, что каждый из них доверил мне так много, что потерять это я не имею права. Нет, это просто немыслимо! Я увожу их будущее… и свое тоже.
Дрейк вышел вместе со мной на улицу подышать ночным воздухом. Мы немного постояли молча, а потом он сказал:
— У тебя с собой много денег, и тебя поджидают разные опасности: в городах воры, на дорогах вообще всякое.
— Я буду осторожен.
— Никому не доверяй. Даже тем, кому хочется верить. Только тогда ты будешь в безопасности. — Он помолчал и продолжил: — Жизнь есть жизнь, и человеку не дано знать, что будет с ним в следующее мгновение. Поэтому я прошу тебя: если со мной что-то случится, весь доход от этого предприятия должен пойти Нинон.
— Я сделаю так, как вы хотите.
— У нее есть богатые родственники, но она не пойдет к ним на содержание. Небольшая собственность даст ей некоторую самостоятельность.
— Мистер Морелл, — сказала Рут Макен, подходя к нам, — мы собираемся открыть тут школу.
— Да, — сказал он.
— А в школе должен быть учитель.
Даже в этих сумерках можно было различить, как лукаво он глядит на нее.
— Кто же справится лучше вас? — спросил он.
— Стюарт и Крофты хотят преподобного Мозеса Финнерли.
— О Боже! — Он уставился на нее. — Вы шутите?
— Нет.
— Этот фанатичный дурак?
— Он слуга Господа, и он готов приступить к работе.
— Пути Господни неисповедимы, — вздохнул он. — А почему бы вам этим не заняться? У вас должен быть учительский дар.
— Тут есть несколько парней. Например, Фосс. Они уже большие, мне с ними не совладать.
— Зовите меня на помощь, как только я понадоблюсь, миссис Макен.
— Спасибо, мистер Морелл. Я зову вас сейчас.
— Прямо сейчас? Зачем?
— Я хочу, чтобы вы стали учителем. Есть и другие, которые хотят того же самого.
Он посмотрел на нее так, словно она лишилась рассудка, а потом сказал:
— Вы очень добры, миссис Макен, но подумайте сами: игрок, который иногда перебирает со спиртным и убил пятерых в перестрелках. Мне кажется, вы не отдаете себе отчет в том, кому предлагаете учительскую должность.
— Нет, я отдаю себе отчет. Я слышала, что вы игрок опытный, но честный. Что касается пьянства, то я уверена, что с детьми вы не станете пить. А перестрелки? Так нам всем приходилось пускать в ход оружие. Кажется, я сама застрелила одного человека. Не хотела, но мы защищали свои дома.
— Вы оказываете мне честь, миссис Макен, — сказал он и повернулся ко мне. — Бендиго, как далеко это зашло?
— Люди разделились, — ответил я. — Я — за вас. Мнение миссис Макен вы слышали. Джон Сэмпсон за вас с оговорками, Уэбб тоже. Каин своего мнения не высказал.
— А остальные?
— Нили, его жена и Крофты хотят Финнерли. Получается. четыре на четыре, но Каин пока еще ничего не сказал.
— Мистер Морелл, вы джентльмен, — сказала Рут. — В вас есть достоинство и солидность. То, что вы образованны, это очевидно. Вас не соблазнить той ничтожной суммой, которую мы можем вам платить, но я умоляю вас подумать о том, что будет, если эту должность займет тот джентльмен, о котором мы говорили.
— Миссис Макен, это недозволенный прием!
— Я думаю о своем сыне, мистер Морелл. О Буде и о Нинон, раз я теперь о ней забочусь. Есть ведь и другие дети. Мне кажется, что им надлежит расти с любовью и уважением к знаниям. Насчет грубой реальности они все поймут и без учителя. Но я хочу, чтобы мой сын умел рассуждать логически, уважать свою страну и ее народ, чтобы он стал гражданином.
— Это много. Я должен подумать, миссис Макен. Но Бог мой, такая дикая мысль мне никогда…
— Подумайте, пожалуйста. — Она поежилась. — Уже холодно. Бендиго, не проводишь меня до дома? У меня есть для тебя кое-что.
Когда мы подошли к ее дому, она прошептала:
— Буд, наверное, уже спит. Подожди меня здесь, хорошо?
Вскоре она снова вернулась и вложила мне что-то в руку. Это оказался «дерринджер».
— Вдруг понадобится. Муж всегда считал, что лишнее оружие не повредит. — Она помолчала. — Его носят в рукаве. Дрейк Морелл покажет, как это делается. Он и сам так его носит.
Глава 16
В Орегон я отправлялся ночью. Мы решили, что так будет лучше. Никто не увидит, что я уезжаю, не последует за мной, не поймет, что в поселке стало на одно ружье меньше. И провожать меня не стали. Это мы тоже решили заранее, и я простился со всеми прямо в доме. Потом мы с Каином в последний раз спокойно поговорили с глазу на глаз, крепко пожали друг другу руки, и он снова взялся за свои гвозди.
Еще с вечера Хелен собрала еду, и они с Лорной уложили ее в седельные сумки. Пока Каин грузил вьючную лошадь, которую пришлось взять в дорогу, я поднялся на террасу, чтобы напоследок повидать Рут Макен, Буда и Нинон.
Я пил кофе в маленькой, словно раковина, комнате, которую я построил для Рут. Построить — одно, а превратить в дом — другое. Рут это сумела.
Нинон подала мне кусок пирога с сушеными яблоками. Вдруг Буд сказал:
— Олли Троттер спрашивал, когда вы собираетесь ехать.
— Когда это было?
— Сегодня. И пару дней назад тоже. Он говорил, что вам лучше поторопиться.
Мне это не понравилось, не доверял я этому Троттеру. Мой отъезд осуществлялся скрытно отчасти из-за него и его приятелей.
— Я хочу поехать с тобой, — сказала вдруг Нинон. — Правда! Я знаю кое-кого в Орегоне и в Сан-Франциско тоже. Я могла бы помочь.
— Если что-то случится, оно случится раньше, чем я туда доберусь. А когда начинаются неприятности, лучше, чтоб голова болела об одном, а не о двоих.
— Когда ты вернешься?
— Не раньше будущих морозов. Путь туда долгий, а назад с коровами — еще длиннее.
Рут подошла к сундуку и вынула две книги.
— Хватит ли у тебя места для этих книжек? Хочешь, возьми одну или обе. Мне кажется, что в дороге тебе захочется подумать о разных вещах. Одна из книг — Блэк-стоуна.
— Я слышал о нем.
— Добрая часть нашего законодательства основана на его книгах. От него ты узнаешь, может быть, больше, чем из других книг.
Нинон провожала меня до дверей.
— Мне будет тебя не хватать, — сказала она, глядя на меня огромными глазищами.
— Когда я вернусь, ты обо мне уже позабудешь.
— Никогда! — Она смотрела прямо мне в глаза. — Я люблю тебя, Бендиго. Когда-нибудь я стану твоей женой.
— Ты слишком молода, чтобы думать об этом, — сказал я. — Тебе ведь нет еще и тринадцати.
— Почти тринадцать… Между нами разница всего в пять лет. У майора с миссис Макен была разница в девять. Мистер Каин тоже старше Хелен на девять. Я знаю, я спрашивала.
— Ну, ты еще сто раз передумаешь, — промямлил я. — Но все равно я польщен. И надеюсь, что ты не расхочешь.
Она поднялась на цыпочки и легонько поцеловала меня в губы. Ее поцелуй был легче, чем касание бабочкиного крыла, но я вздрогнул.
— Скорей возвращайся, Бендиго. Я буду тебя ждать!
В темноте я шел один на конюшню и все твердил себе, что Нинон — всего лишь неразумный ребенок, полный глупых фантазий. Но она всегда казалась старше своих лет. Может, оттого, что умеет играть, как настоящая артистка, или потому, что ей пришлось много пережить и немало путешествовать.
Я вывел коня из конюшни, вспрыгнул в седло и поехал в сторону тракта на форт Бриджер. За спиной у меня стукнула дверь конюшни, и я понял, что Каин вышел меня проводить. Повернувшись в седле, я взмахнул рукой, но не видел, ответил ли он мне. Он превратился в одну из неясных теней на стене дома. Но я был уверен, что он стоит там, что смотрит мне вслед — точно так же, как стоял бы и я, если бы провожал его. Он всегда был для меня больше отцом, чем братом, мы были с ним так близки, что понимали друг друга без слов.
Я не хотел ни с кем встречаться, поэтому вскоре свернул с тракта, спустился к ручью и проехал вдоль него пару миль. Начинался рассвет. Я остановился, нашел углубление в сухом береге реки, натопил снега для кофе, поджарил немного бекона и поспал, пустив лошадей щипать скудную подснежную траву.
Когда я, проснувшись, оседлал коня и посмотрел в ту сторону, где должен был быть дом, то ничего, конечно, не увидел. Наш поселок давно скрылся за округлыми холмами, и лишь нависающая над местностью гряда Уинд-Ривер выглядела по-прежнему. Я выбрал себе ориентир на западе — гору Шатер-Батт, нависающую бровью над Разделом. Оглядев окрестности и не увидев ничего тревожного, я поехал вдоль ручья, а потом свернул на равнину. То шагом, то рысью я двигался на запад. Следующую ночь я провел в укромном и укрытом от ветра месте на Шатер-Батт.
Перед сном, присыпав снегом свой маленький костерок и завернувшись в одеяла, я обдумал дальнейший путь. Обычно все путешественники проезжали через форт Бриджер, и, как это ни было рискованно, я все равно решил туда завернуть.
Во-первых, из простого любопытства. Во-вторых, я хотел получить сведения о погоде и дорогах. И, пожалуй, стоило пополнить запасы. А если кто-то следил за мной и потерял мой след, он будет пытаться перехватить меня именно в форте Бриджер. Я его замечу и узнаю, кто меня преследует.
Этот форт основал Джим Бриджер, уроженец Вирджинии, который приехал на Запад, чтобы жить в горах. Он многое знал об этих землях, но его отсюда выжили — кажется, мормоны. Они обнесли форт каменной стеной в двенадцать футов толщиной, а потом сами его покинули. Сейчас там стоял временный армейский гарнизон.
В Бриджер я приехал через два дня, услышал бодрый звук горна и увидел стройные ряды белых палаток, в которых жили солдаты. Незавидное житье, да и пение горна вряд ли нравилось беднягам, когда им нужно было спешить в строй.
Выпив, люди обычно много говорят, поэтому, хоть я и не любил этого дела, все же купил виски и устроился тут же в лавке, чтобы послушать новости.
В лавке толпилось около дюжины солдат и примерно столько же грубого вида штатских, и кто знает, кем они все были на самом деле. Тот, кого принимаешь за необразованного горца, может на деле оказаться сыном европейского аристократа, и меня не покидало ощущение, что тут просто кишмя кишат люди, которые выдают себя за кого-то другого. Года два назад здесь вот так же путешествовал писатель Ричард Бартон, записывая разные истории. Он виделся со всеми, включая Эфа Хенкса и Портера Роквелла.
Я внимательно прислушивался к спору о тракте на форт Холл и к разговорам о здешних индейцах. Оказалось, что вождь шошонов по имени Охотник на Медведей недавно снова начал предпринимать вылазки и с ним даже была серьезная стычка. Судя по тому, что я услышал, тот наш раненый индеец с двумя скальпами примкнул к этому вождю.
Около полуночи, когда здешний люд потянулся на ночлег, я прикончил выпивку и вышел на мороз. В форте Бриджер меня ничто не задерживало, да и негде было ночевать. Я проехал шесть миль и устроился возле ручья в углублении среди упавших деревьев, развел костер и уснул, сжимая в руке револьвер.
Еще до рассвета я отправился в путь. На этих землях жили индейцы, и я вполне мог налететь на кого-нибудь из воинов Охотника на Медведей. Но мне никто не встретился. Уже темнело, когда я приметил поселение из дюжины лачуг, окруженных стогами сена. Какой-то человек гнал домой штук шесть коров. Увидев меня, он схватился за винтовку.
Я подъехал и спросил, нельзя ли у них переночевать. Он внимательно оглядел меня с ног до головы, осмотрел моих лошадей и спросил, не мормон ли я.
— Нет, — ответил я. — Я живу в селении рядом с Южным ущельем.
Он посмотрел еще пристальнее.
— Слыхал. Как тебя звать?
— Шафтер. Бендиго Шафтер. Я еду в Орегон.
— Дальняя дорога, — сказал он. — Ты, что ли, один из тех, кто накормил наших святых?
— Было дело. Они застряли в снегах, а мы о них услышали. Хороший народ.
— Слезай и входи. Твоего коня я обихожу.
— Благодарю. Думаю, вам хватает своей работы. Я сам управлюсь. Мне нужно только место для ночлега.
Он присматривался ко мне, пока я расседлывал жеребца и ухаживал за ним.
— Немного найдется таких, чтоб так заботились о лошадях. Здешний народ обходится с ними грубо.
— С женщинами тоже, — сказал я.
— Ты женат? — спросил он.
— Нет.
— А у меня две жены. Увидишь. Первая — Мэг, она сама нашла мне вторую. Вряд ли я сам сыскал бы лучше, хоть считается, что я неплохой добытчик. У них своя компания, понимаешь? Вдвоем веселей, да и работа пополам. Облегчение.
Мы подошли к дому, я снял шапку, и мы вошли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39