Атласная кожа взмыленного коня тяжело опадала на крутых боках, сам же всадник выглядел справившимся с душевным порывом. На щеке его красовалась алая полоса — отметина от ветки, хлестнувшей по лицу.— Прошу простить меня за минутную вспышку, — высокомерно сказал рыцарь. — Далеко ли нам еще? Мне кажется, что еще немного, и мы окажемся на берегах Дуная, где-нибудь под Веной…— Осталось совсем немного, — усмехнулся шпион, озирая одному ему приметные вешки. — И могу сказать — нас уже ждут.Роже растерянно оглянулся, но вокруг стояла первобытная тишина сырого леса, только огромных размеров филин, подслеповато моргнув, сорвался с ветки и, тяжело размахивая крыльями, скрылся в густой чаще.— Надо было взять дедов меч, — заметил он, когда конь едва не поскользнулся на голом волчьем черепе, из глазницы которого недовольно высунулась гадючья морда. — В рукоять его еще в Святой Земле вделали мощи пустынника. Места поистине ведьмовские, уютно почувствует себя здесь один только вер-вольф.— Все верно, — заметил Грейс, выбирая дорогу между поваленным деревом, заросшим зелеными мочалами мха, и покрытым слизью камнем. — Люди остерегаются сюда заходить. А ведь некогда тут было целое поселение.— Да полно, — Роже вертел головой, стараясь не признаваться себе, что его начинает бить мелкая дрожь. — Эти леса стоят здесь, пожалуй, с сотворения мира.— На самом же деле, — указал рукой шпион на частично проглоченные торфяным болотом развалины, усыпанные поганками, — тут совсем недавно, пять-шесть десятилетий назад, стояла богатая и знаменитая своими кузнецами деревня.— Что же стало с ее жителями? — спросил Роже.— Частично разбежались, частично погибли. — Шпион вздрогнул, когда со дна торфяника с громким хлюпанием всплыли гроздья зловонных пузырей. — Лес поглотил деревню с неимоверной скоростью, вместе с дорогой, тропинками и строениями. Потом подступило болото…— Разве такое возможно, — подивился рыцарь, — чтобы люди, не из-за нашествия врагов или мора, а просто так покинули насиженный угол.— Бывает, — криво усмехнулся Грейс. — Если вдруг поссориться с лесом и его обитателями.— А как вышла та ссора?— Разные ходят легенды, — нехотя ответил шпион, спрыгивая с коня. — Дальше пойдем пешком.Роже, поспешая следом, настаивал:— И все же, расскажи мне, Чернильный, что значит «поссориться с лесом»?— На местном наречии этот лес именуется… — шпион отчего-то шепотом произнес название с обилием шипящих, типично ляхское, — что в переводе значит «Прах из-под копыт».— Диковинное название.— Однако поляки и литвины верили, что он возник здесь одновременно с приходом самых первых крестоносцев… будто бы из-под копыт их лошадей летели то ли зерна, то ли какая-то особенная земля, оплодотворившая пустошь. Рыцари-тевтонцы обожали посещать этот край, похожий на Арденнский лес, что к западу от Рейна, или на чащобы Баварии. Здесь водились вепри, которые могли клыками за два удара подрыть сосну в человеческий обхват, невероятное количество птиц, каких не сыщешь в славянских землях, а буйные головы утверждали, будто на полянах можно встретить единорога.— Ну — это уже явное преувеличение, — развеселился Роже. — Для встречи с единорогом нужна девственница, а зная нравы первых крестоносцев…— Я тоже думаю, — согласился шпион, обходя корягу, похожую на скрюченного моровым поветрием великана, — что единорогов тут не было. Но лес явно отличался от всех других на востоке Европы. Славяне его сторонились, но так вечно продолжаться не могло. Девственность чащи сохранялась вплоть до Грюнва-льдской битвы. Потом ляхи осмелели. И вот появились вырубки, застучали топоры и зазвенели пилы, на реках появились лодки. Словом, образовался в самой сокровенной части поселок.— Весьма банальная история, — зевнул Роже. — Она длинна и скучна, как французская баллада. Что случиться раньше — я умру от болотных испарений, кончится повествование о славянских руинах, или мы придем на место?— Первому не суждено случиться, — послышался скрипучий голос, да такой жуткий, что рыцарь едва не подпрыгнул на месте и выхватил кинжал из ножен, затравленно озираясь.— Второе же и третье случилось одновременно. Из-за очередной коряги появилась старуха, одетая в невероятно грязные лохмотья. Возле ног ее крутилась собака, похожая на охотничью литвинскую породу, но с волчьим прямым хвостом и характерными желтыми глазами, внимательно и неотрывно уставившимися на кинжал, пляшущий в руке Роже.— Отзови пса, — тихо произнес рыцарь. — Он мне не нравится.Женщина положила скрюченные пальцы на голову собаки, та подняла морду, лизнула ладонь и потрусила по тропинке вглубь болота.Роже спрятал кинжал.— Вы пришли на место, — заметила старуха, с видом хлебосольного хозяина обводя рукой болотину. — А история Чернильного Грейса подошла к концу.— Странный конец у этой басни, — усмехнулся рыцарь, успевший придти в себя после неожиданного появления старухи. — А что же деревня?— А деревня нашла в лесу девочку-сиротку, — прокаркала старуха. — Приютил ее мельник. Она выросла, стала подолгу пропадать в чаще, беседовала с деревьями и туманами, с волками и совами. А с людьми не говорила, хоть и не была немая. В один прекрасный день мельник, заставший ее на поляне в окружении волков, попытался придушить девчонку.— И тогда пришел лес, — с явным трепетом в голосе сказал шпион. — Корни деревьев подрыли забор, змеи вползли в амбары и клети, дикие свиньи вспахали клыками поля, а медведица перебила хребты коровам и тяглым лошадям. Аюди бежали, но многие из них так и не вышли из чащи, отбившись от испуганной толпы.— Что же случилось с неразговорчивой особой? — спросил Роже.— А она все так же живет на той самой мельнице, — заметила старуха. — Пойдемте со мной, люди из большого мира.Пожав плечами, Роже зашагал вслед за старухой. Грейс семенил следом, явно робея.Неверная тропа, прыгая по кочкам, подныривая под согбенные деревья и стелясь над промоинами, вывела их к могучей некогда мельнице, ныне являющей собой жалкую развалюху, нависшую над торфяником. Роже, поманив пальцем шпиона, шепнул ему:— Грюнвальд был давно, не так ли? Мыслимое ли дело…— Человеку не уразуметь сего, — откликнулась старуха, входя внутрь, словно у нее на спине имелась лишняя пара ушей.Внутри также царило запустение, плесень и сырость. В углу, ковыряя клювом разбухшую доску, стояла болотная выпь, одним глазом следящая за пришельцами. Возле могучего сундука важно вычесывала блох собака, как две капли воды похожая на волчару, встретившего Роже и его спутника возле коряги. Рыкнув для порядка, зверь вернулся к своему вдумчивому занятию.— Кыш, окаянные, — проворчала старуха, наподдав башмаком пса и махнув рукой в сторону птицы. — Не видите — гости у меня?Выпь, обиженно покрутив шеей, убрела наружу, пес же только переместился поближе к выходу, но уходить не собирался.— И что же надо от бедной Брунгильды друзьям негодницы Гретхен? — спросила старуха, грузно усаживаясь на сундук.Роже, оглядев ее сморщенное, словно лист пергамента, лицо, волосатые бородавки на щеках и заячью губу, чертыхнулся про себя и уставился на осклизлые стены.Заговорил Грейс:— Есть человек, — сказал он, раскладывая прямо на полу свою ношу, — который должен умереть лютой смертью.— И что же вы, люди, — усмехнулась старуха беззубым ртом, — так ненавидите себя?«Интересно, — подумал Роже, — а ты себя к кому причисляешь, старая карга?»— Это просьба фрау Гретхен, настоятельная просьба.— А помнит ли моя молодая знакомая, — прошамкала старуха, сверля удивительно ясными глазами рыцаря, — какова может быть плата за подобную услугу?— Помнит, — уверенно сказал Грейс, но от Роже не ускользнуло, как он передернулся всем телом, словно под рубахой у него появились злые земляные блохи.— И обязательно даст тебе, старая Брунгильда, все, что нужно.— Отчего же не принесли вы с собой мою плату? — спросила она.— Торопились, — сказал шпион коротко. — Отнять жизнь потребовалось именно сегодня, а доселе мы почитали этого человека своим другом.— Обычная история, — вздохнула старуха. — Сколько себя помню — одно и то же. И все же порядок должен быть соблюден. Я не оказываю услуг просто так, за кусочек сыра.Тут она стала шумно и весьма противно принюхиваться.— Кстати о сыре, — воскликнул, словно обрадовался чему-то Грейс, развернул узелок и протянул обитательнице мельницы белоснежный ломоть.Старая Брунгильда резко и удивительно далеко вытянула сморщенную руку, схватила сыр и принялась не есть, а скорее пожирать его, чавкая и постанывая от удовольствия.«Что я здесь делаю, — подумал Роже. — Это же сумасшедшая, умалишенная дура, живущая на болоте с парой волков и колченогой выпью! Пока мы кормим сыром это чудо лесное, наглец де Сото уплывает все дальше и дальше, весело хохоча и скаля свои белые зубы!..»— Никуда не уйдет ваш красавчик, — прошамкала набитым ртом старуха, весело глядя Роже прямо в глаза, отчего рыцаря вновь пробрала дрожь. — Дайте почавкать несчастной старушке, лакомство ей перепадает из людских рук редко, слишком редко для этого смутного времени.В ее словах, как понял Роже, скрывался какой-то скрытый и темный смысл, понятный одному лишь шпиону.Старуха громко и мощно рыгнула, стерла с подбородка крошки и слюни, ухмыльнулась рыцарю и поманила Грейса костлявым пальцем:— Считай, касатик, что подкупил старую Брунги-льду. На время, милый, на очень краткое время приобрел в ее лице заинтересованного слушателя. Ну? Где он, ваш недруг? На коне ли, пешком ли бежит, на пучине морской качается, или вместе с рекой в ладье струится?— Он на море, Брунгильда, — сказал шпион. — На большом корабле. Плывет в сторону Руси.— Украл чего? — ворчливо поинтересовалась старуха, вороша принесенное шпионом. — Может, девку отбил у этого молчаливого кавалера? И не мудрено — уж больно норовистый кавалер, спесь аж из ушей льется.Роже было вспыхнул, но потом вновь безразлично уставился на стену, решив перетерпеть эту муку, а после задать Грейсу трепку.— Кое-что он украл, — поддакнул шпион. — Но вряд ли удастся вернуть покражу.— Нет ничего нового под луной, — прошамкала ведьма. — Как и нет ничего невозможного под луной. Достаточно увеличить обычную оплату… э-э… втрое, и я…— Да что ты! — замахал на нее руками шпион, — Это же немыслимо, сама знаешь. И без того твои методы…— Остаются самыми действенными, — ухмыльнулась старуха. — Что бы ни вычитывали в пергаментах алхимиков все эти Гретхен и прочие «фрау».— Ты права, — закончил дискуссию Грейс, — лучше Брунгильды никто не может идти по следу. Но то, что ты требуешь — невозможно.— Вырождается народец в здешних краях, — вздохнула старуха. — А были времена…— Не стоит, — скривился Грейс, — вспоминать давно утекшую воду.— Вода не может никуда утечь, балда, — рассмеялась старуха, словно ее насмешили изрядной шуткой или веселой басней. — Если бы хоть капля от века сотворенной влаги исчезла без следа — Брунгильда не смогла бы оказывать вам все эти мелкие услуги за кусочек сыра и жалкую плату.— А ты, правда, можешь вернуть мои пушки? — вмешался Роже. — Они очень нужны мне и Ливонии. Оплата должна быть увеличена в три раза? Да хоть в десять — я не нищий ландскнехт, а комтур ливонский.— Эка невидаль — комтур, — фыркнула старуха, но при этом очень внимательно смотрела на рыцаря, ожидая продолжения. — Видала я и Великих магистров, и иных… иерархов…— Рыцарь Роже, — внезапно твердым и решительным голосом, так не вязавшимся с его натурой, вмешался шпион. — Вы сами не знаете, о чем просите, не ведаете, какова оплата. Опомнитесь, дайте мне закончить дела с Брунгильдой.— Замолчи, раб, — Роже был полон решимости схватиться даже за самую безумную возможность вернуть пушки.— Спесь, спесь и гонор, — прокаркала старуха, забавляясь происходящим. — Бывало, что мои товарки по ремеслу ловили таких напыщенных кавалеров на слове. Хвала Марие Тевтонской — я не из таких. Метода себя не оправдывает — хлопотно, да и Рок накликать можно.— Оставь свои туманные речи, — разгневался рыцарь, — и скажи — можешь вернуть пушки, или нет, и что тебе надо — золото, серебро, земля?.. Я могу нагнать сюда сервов да кнехтов, и они осушат болото!..— Забавная мысль, — размечталась старуха. — Начать все заново… Но нет, мне не нужно ни золото, ни работники, которые всюду нахаркают и все вытопчут, распугают лесных обитателей и вырубят деревья.Она подумала немного, водя пальцами над предметами, принадлежащими де Сото.— Я не умею переносить пушки по воздуху, как и никто в целом свете. Но могла бы попытаться заставить вашего недруга или слабого духом из его свиты вернуть украденное. Но это обошлось бы вам даже не в тройную, а в пятерную…— Довольно, Брунгильда, — зло оборвал ее Грейс. — Говори, берешься ли извести его на обычных условиях.— Попытаться можно, — проворчала старуха. — Следы какие-то неверные, выветренные…Она капнула себе в рот из фляжки, скривилась и буркнула:— Водка подслащенная, какая глупость. Как я соберу отсюда частички слюны, если она такая крепкая? Ты бы лучше мне вместо сыра такую вот полную флягу приволок…— Приволоку, — недовольно вздохнул Грейс. — Ты дело говори, старая.— Словом, — сказала старуха после долгого раздумья, — или вы обождете и принесете мне более ясные следы, или понадеетесь на Рок. А он, надо сказать, витает над вашим вором.К вещам, вихляя из стороны в сторону, подошел пес, понюхал и, громко чихнув, вернулся на исходную позицию.— Вот и я говорю, — обращаясь к волкоподобной собаке, повторила Брунгильда, — витают над ним Крылья Ночи. Непростой человечек, интересный, с ним бы повозиться…— Некогда нам возиться, старая, — Грейс наклонился и заглянул в глаза старухе. — Используй то, что есть, другого не будет. Он не должен доплыть до московитов — важные сведения везет. А за плату свою не беспокойся — через дня три привезу.— Не обмани, милый, — зловеще усмехнулась старуха, ногой подгребая к себе принесенные вещи. — Для себя я и бесплатно постараться могу.— Не пугай зря. Когда Гретхен или я тебя обманывали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35