- здороваясь, весело спросил Желтовский.
- Кое-что есть, - суховато ответил Кононенко и посмотрел на
видеокамеру Желтовского. - Я скажу, когда надо будет снимать наши изделия.
И тут, разглядывая людей, ища знакомых, Желтовский увидел тех из
гостиницы. Они вроде были и со всеми россиянами вместе, но держались
как-то отстраненно.
- А эти кто, Артемий Тарасович? - указал на них Желтовский.
- Черт их знает, - насупился Кононенко. - Нынче всякое налипает.
Прежде и духу их тут бы не было. Разве случалось, чтоб я да не знал, кто
тут есть кто среди соотечественников.
Троица, о которой Желтовский спросил Кононенко, направилась к другой
группе людей - чьей-то делегации, - но не смешиваясь с нею, остановилась.
Рыжеволосый, видимо, старший, что-то втолковывал внимавшим ему двоим,
резко рубя воздух ребром ладони. И тут из какой-то группы отделился
человек и подошел к ним. Он был в черном костюме, белой сорочке со стоячим
воротником, наглухо застегнутым, как на гимнастерке. Узкое смуглое лицо
обрамлено аккуратной небольшой бородой, сливавшейся с усами. Трое
заговорили с ним. По костюму его, по облику, Желтовский пытался
определить: иранец? пакистанец? Повинуясь профессиональному инстинкту, он
нацелил на них видеокамеру, нажал на пуск. Затем направился к Перфильеву,
и тут нос к носу столкнулся с Анатолием Ивановичем Фитой.
- Вот где теперь встречаемся! - заулыбался Фита. - Нет, чтоб в Москве
созвониться, съездить на рыбалку. В Париж надо слетать, чтоб повидаться!
Вы надолго тут?
- Три дня, - ответил Желтовский. С Фитой он был хорошо знаком еще с
поры, когда тот делал завидную карьеру: из кресла парторга
химико-технологического факультета - в МГК КПСС завсектором, оттуда - в
замначальники управления серьезного министерства, затем начальник
управления; когда министерство ликвидировали, Анатолия Ивановича Фиту
определили без потерь в замы председателя одного из Госкомитетов, имевшего
отношение к вооружению. Нынче, знал Желтовский, Фита возглавлял другой
Госкомитет. Желтовский делал о Фите видеорепортаж в предвыборную кампанию
- программа Фиты показалась ему умной, без демагогии и пустых обещаний. На
ней Фита и вплыл в Госдуму.
- Вы-то каким чудом здесь? - спросил Желтовский. - Вы же теперь ушли
в другую сферу?
- В командировке. По старой памяти решил заглянуть сюда, не удержался
от соблазна.
- Анатолий Иванович, кто эти трое, тот рыжий и двое справа, беседуют
с каким-то бородатым, - указал Желтовский.
- Понятия не имею, - проследив за его рукой, ответил Фита. - Вы
помните, что обещали?
- Помню, помню, виноват. Честное слово, на сей раз точно - честное
слово! Возвратимся в Москву, - сразу же занесу.
Однажды Желтовский был на даче у Фиты и отснял кассету о семействе
Фиты: хозяин, жена, сын с невесткой, внук и внучка. Пообещал завезти
кассету на работу Фите, но так и не удосужился, замотался, потом и вовсе
забыл...
Начались демонстрационные полеты. Однако внимание Перфильева
привлекли не рев двигателей и не взлетавшие красивые машины, а четыре
человека, стоявшие в стороне, вернее один, которого Перфильев знал: глава
фирмы "Улыбка" Евсей Николаевич Батров! "Он-то что тут делает?! Забавно,
забавно..." - думал Перфильев. Рядом с Батровым стоял сутулый рыжеволосый
и еще один - в зеленом галстуке. Они беседовали с бородатым (то, что
бородатый - пакистанец или иранец, опытный Перфильев определил по одежде:
черный костюм, белая, без галстука сорочка с высоким воротником-стойкой);
Батров молчал, говорил рыжеволосый, обращаясь к обладателю зеленого
галстука, потом тот поворачивал голову к бородатому, видимо переводил
слова рыжеволосого, после чего бородатый отвечал, а мужчина в зеленом
галстуке тут же снова обращался к рыжеволосому. "Надо будет рассказать
Лебяхину", - пронеслось в голове Перфильева.
- Павел Александрович, - окликнул его голос Желтовского.
- Да, - вскинул на него глаза Перфильев, не уловивший, когда
Желтовский оказался рядом.
- Вы не знаете, кто эта пара гнедых с рыжеволосым и чернобородым? -
спросил, кивнув головой, Желтовский.
- Почему они вас интересуют?
- Меня все интересует, - подмигнул Желтовский. - Даже вы.
"Избавь меня Бог от твоих интересов", - мысленно ответил Перфильев и
сказал:
- Я знаю одного из них, худощавого с болезненным лицом, если видите
отсюда его лицо. Это Евсей Николаевич Батров, глава фирмы "Улыбка".
- Что-то он не очень улыбчив. Чем промышляет эта фирма?
- Что-то, связанное со стоматологией. Кажется, заготовки к зубным
протезам. Так что на всякий случай заведите с ним знакомство.
- Пока обойдусь. Я еще могу проволоку перекусить... Удирать отсюда не
намерены? Вроде дождик собирается.
- Побуду еще немного. А вы?
- Мне-то до конца торчать...
Через час Перфильев попрощался с привезшим его сюда шефом бюро
"Экспорттехнохим", автобусом, шедшим из Бурже, через двадцать минут
добрался до метро "Майо", и вскоре входил в холл своей гостиницы...
Первый день авиасалона в Бурже закончился. По шоссе N_2 к Парижу
неслись машины. В одной из них ехали Поль Берар и Желтовский.
- Чего приуныл? - спросил Берар.
- Думаю.
- О чем?
- Каким образом ты узнаешь для меня, кто владелец того серебристого
"форда" с дипломатическими номерами.
- Тебе это очень нужно?
- Не очень. Но желательно... Пить хочется.
- В "бардачке" две банки пива. Одну оставь мне.
Желтовский содрал с банки скобу и стал пить.
- Хочу развлечь тебя, - сказал Берар. - Могу сообщить приятную
новость: есть такой небольшой банк - "Жюстен кредито-банк". На случай,
если я внезапно умру от инфаркта или погибну в автокатастрофе, в
наследство завещаю его тебе. Вернее его название, так что запомни: "Жюстен
кредито-банк". Но поскольку я здоров, как бык и езжу очень аккуратно, то
банком этим пока займусь я. Нащупал там некоего чиновника месье Паскаля
Жувэ, с ним-то и хочу завести роман.
- Педик?
- Совсем наоборот, в молодости был большой шалун.
- Как ты набрел на него?
- Сложными маневрами и терпением, не жалел ни времени, ни денег.
- А если ничего не окажется?
- Значит этот банк вычеркнем и пойдем дальше. Где-то наткнемся...
Поедешь ко мне?
- Нет, отвези в отель...
Вечером он пошел в бар выпить пиво. У входа, окинув взглядом овальное
помещение бара, увидел слева у стойки двоих: "франта" с зеленым галстуком
на фоне голубой сорочки и человека с измученным лицом язвенника. Они пили
оранж из высоких прямоугольных бокалов с толстым дном. Народу в баре было
полно, стоял многоголосый шум. Желтовский помедлил какое-то время, пока
освободилось удобное место невдалеке от заинтересовавших его
соотечественников, сел почти спиной к ним, отвернул голову, чтоб они не
видели его лица, и потягивая пиво, прикрыл глаза, чтобы лучше
сосредоточиться, вылавливая из шума русские фразы, которыми обменивались
эти двое:
- ...Это дешевле, конечно, чем мировые цены...
- ...Зато надежно... Не наше дело, как они их будут использовать.
- ...Ладно, пойдем отдыхать... Завтра трудный день...
Допив оранж, они ушли.
Желтовский, медленно потягивая пиво, курил, пытаясь втиснуть
услышанное в какой-нибудь "сюжет", но ничего не получалось... "А где же
рыжеволосый? - подумал Желтовский. - Он что, не в этой гостинице?"...
Утром следующего дня он спустился в холл, перебросив через плечо
видеокамеру и фотоаппарат "Кодак". По поводу "Кодака" Поль Берар шутил:
"Ты, наверное, и в сортир не можешь сходить без фотокамеры".
Он стоял у колонны около лифта, ожидая Берара, который должен был
заехать. Они собирались в музей Чернуски посмотреть новую экспозицию
средневековой китайской графики. И тут опять увидел двоих: "Зеленый
галстук" и человека с серым лицом язвенника. Они беседовали, поглядывая на
двери. Вскоре в холл вошел рыжеволосый, кивнул обоим, не протянув руки. А
минут через пять-семь появился... Анатолий Иванович Фита. От недоумения
Желтовский прищурился. А те стали оживленно беседовать, посмеиваясь, и
было непохоже, что познакомились с Фитой только что. Желтовский стал за
колонну, открыл "Кодак" и сделал несколько снимков, стараясь, чтобы киоск
сувениров с надписью попал в кадр.
Вчетвером те вышли на улицу. Сквозь большие окна-витрины Желтовский
видел, как Фита, пожав каждому руку, двинулся направо, двое - налево, а
рыжеволосый остался на месте, какое-то время подождал, затем поймал такси
и уехал. И Желтовский понял, что рыжеволосый живет не в этой гостинице.
"Почему? Тут номеров достаточно... Впрочем, Фита ведь, судя по всему, тоже
не здесь остановился". Но Желтовскому не могло прийти в голову, что ни
"Зеленый галстук", ни человек с лицом язвенника, ни даже Фита не ведали,
где остановился рыжеволосый...
Минут через десять подъехал Берар.
- Ты узнал что-нибудь о машине с дипломатическими номерами? -
усаживаясь, спросил Желтовский.
- За ночь? Могло только присниться... Подонок! - прокричал Берар
вслед черному "ситроену", едва не снесшему ему борт. - Что тебя так
раздосадовало? - Они стояли под красным светофором.
- Нюх обострился, в ноздрях щекотно...
Они пробыли вместе до полудня. Затем Берар помчался в какую-то
редакцию, а Желтовский пошел бродить по автосалонам на Елисейских полях,
затем тут же зашел в кинушку, попал на середину фильма, потому ничего не
понял, но досидел до конца - надо было как-то убить время - и отправился а
гостиницу, купив по дороге пачку газет.
Вечером, накануне отлета, Желтовский сидел в баре за бокалом любимого
пива, когда отошедший куда-то бармен, вернулся и громко произнес:
- Месье Желтовский! - бармен обвел взглядом посетителей, выискивая,
кто из них Желтовский, и ожидал, когда он откликнется.
- Вас к телефону, месье.
- Благодарю. Попросите, пусть перезвонят мне в номер, я буду там
через пять минут...
Звонил Берар.
- Машина с дипномерами принадлежит иранскому посольству. Тебя это
устраивает?
- Вполне. Даже если б это было посольство Тонго. Слышал о таком
государстве? Населения в нем около ста тысяч.
- Завидую им, что их так мало... Ездит на этой машине некий господин
Хеджези. Запомни или запиши: Хеджези.
- Уже. Как ты узнал?
- Доллар, конечно, весомая валюта. Но и наш франк кое на что
способен, когда нужно разговорить, допустим, клерка, швейцара, хозяина
бистро или шофера. А шофер у Хеджези француз, молодой парень, у которого
только родился второй ребенок, нужна более просторная квартира.
- Понятно.
- Господин Хеджези постоянно обитает в Москве, но и здесь довольно
частый гость и бывает подолгу... В котором часу улетаешь?
- Ранним рейсом.
- Проводить тебя не смогу, еду в провинцию, надо уточнить биографию
Паскаля Жувэ.
- Бог в помощь.
- Счастливого полета...

13. МОСКВА. СЕГОДНЯ
Перфильев прилетел из Парижа в пятницу после полудня. Жена еще не
пришла с работы. Приняв душ, он тут же позвонил Лебяхину. Секретарша
сообщила, что Василия Кирилловича увезла скорая день назад с болями в
животе. Подозревали аппендицит, но аппендицит в госпитале отвергли, однако
серьезно обследоваться необходимо...
С этого неприятного сообщения началась полоса странных событий и
нервотрепки.
Вечером, когда сидели с женой за ужином, раздался телефонный звонок.
Перфильев снял трубку:
- Слушаю.
В ответ молчание. Только где-то дыхание.
- Алло! Говорите же! - раздраженно сказал Перфильев.
И снова - ни звука. Он опустил трубку.
- Опять? - спросила жена.
- Что значит "опять"?
- Это не первый раз. Вот так и во время твоего отсутствия: звонят,
молчат и сопят...
В ту же ночь его разбудил телефонный звонок. Все повторилось, как и
накануне за ужином. "Проверяют, дома ли? - гадал Перфильев. - Может быть
воры, просчитывают удобное время? Непохоже, если и днем звонили, то уже
определили, что днем в квартире никого... Кто же и зачем? - Однако жену
попытался успокоить: - Кто-то валяет дурака..." Но нервирующие,
досаждавшие звонки продолжались, и именно в то время, когда Перфильевы
были дома: в обед, во время ужина и ночью. На ночь он стал выдергивать
вилку со шнуром из розетки. Звонки прекратились также неожиданно, как и
начались...
Дела фирмы поглотили Перфильева. Приближалась дата поездки в Южную
Корею.
- Как там дела с моими документами? - спросил он секретаря.
- Пока никакого ответа, Павел Александрович.
- Странно. Обычно Субботин оформляет нам все быстро. Поторопите его,
попросите, объясните, что я не могу прилететь в Сеул ни днем позже.
Он действительно не мог опоздать ни на день, даже ни на час. Время
встречи было оговорено.
А все началось весной минувшего года. Как-то Перфильев шел по городу
и на витрине магазина "Оптика" увидел довольно посредственные импортные
оправы для очков по сумасшедшим ценам. Тут его и осенило. Он сделал
несколько рейдов по аналогичным магазинам, некоторые теперь, став
частными, назывались салонами: "Светотень", "Элегант", "Небо" и прочее -
без большой фантазии.
Осторожно он выяснил, что эти вышедшие из моды оправы закупались
оптом в Польше, Венгрии, Германии. Прибыль была 200-300 процентов, а ежели
здесь вставлять еще и самые ходовые стекла, то прибыль этих "Светотеней",
"Элегантов" подскакивала до 400-450 процентов.
Произведя необходимые расчеты, к концу лета Перфильев открыл
экспериментальный цех по производству самых модных оправ. Последние
каталоги и необходимое сырье он получал от Кнорре: два раза в месяц гнал в
Париж за сырьем трейллер. Оправы он оптом отдавал в Прибалтийские
государства, наладив связь с владельцами специализированных магазинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32