Она испытывала глубокое сочувствие к миссис Торнтон, которая всегда была добра к ней. Тут подошел Винсент. Они отправились к буфету и, взяв несколько сандвичей, отошли в сторону. Вскоре их нашел Чарли, чтобы познакомить со своей невестой. Ею оказалась миниатюрная девушка по имени Ровена. Одра сразу заметила, что они с ней вылеплены как бы из одного теста. Она улыбнулась. Наверное, мужчины на самом деле влюбляются в женщин одного типа. Но она была рада, что Чарли нашел девушку, которую смог полюбить. А то, что Чарли действительно по уши влюблен в Ровену, было ясно написано у него на лице.
Представив их друг другу, Чарли понизил голос и объявил, что замужество Гвен кажется ему ужасной ошибкой.
– Это разбило сердце моих родителей и мое тоже, – признался Чарли. Они с Винсентом начали перемывать доктору кости, дружно соглашаясь тем, что Гвен следовало бы выйти замуж за преданного ей и всеми любимого Майка Лесли.
Почему люди бывают такими несносными на свадьбах? – задала себе вопрос Одра. Готового ответа у нее не было.
Свадьба Гвен состоялась в самый разгар весны. Первые летние месяцы Одра и Винсент прожили по-прежнему поглощенные каждый собой.
Одра теперь все чаще оставалась одна, так как Винсент проводил два или три дня в неделю в Йорке. Фирма Варли возводила пристройку к шоколадной фабрике Раунтри, и мистер Варли сделал его ответственным за этот проект. Но отлучки не слишком огорчали ни Винсента, ни Одру; они оба радовались тому, что у него пока есть работа.
Все больше и больше становилось людей, живущих на пособие, и, когда Одра отправлялась в Калфер-Хауз, она видела их, стоявших у Биржи труда на Хилл-Топе, и ее сердце полнилось сочувствием к ним. Она благодарила Бога, что Винсент не был одним из них.
К концу июня строительные работы в Йорке были закончены, и Винсент снова работал на прежнем месте и жил дома. Первые схватки Одра почувствовала знойным воскресным утром в начале июля. Винсент тут же отвез ее на машине дяди Фила в больницу Святой Марты, где родился их первенец. Это был мальчик.
Имя ему они выбрали несколько недель назад. Его должны были крестить как Адриана-Альфреда, в честь их отцов. Но с самого начала Винсент стал звать его Альфи, и это имя так за ним и осталось.
Альфи был любим всеми.
Это был веселый спокойный ребенок с яркими зелеными глазами, темными шелковистыми волосами и ангельским личиком. Он почти совсем не плакал и отличался таким хорошим нравом, что Винсент и Одра считали себя самыми счастливыми родителями. Краудеры осыпали Альфи ласками и баловали, особенно Элиза и Альфред, души не чаявшие в своем первом внуке. Тетки тоже обожали его, и Одра знала, что, когда ей потребуется нянька, недостатка в предложениях не будет.
Проходили месяцы, Альфред становился все более милым и веселым. Он гукал, смеялся и дрыгал ножками, лежа в своей кроватке или в коляске, и, когда Одра везла его по Таун-стрит, незнакомые люди останавливали ее и шумно выражали свое восхищение «очаровательным ребенком». Он был младенцем, которого всем хотелось взять на руки, тискать и целовать. Одра скоро поняла, что ей надо быть начеку, и пыталась уберечь сына, опасаясь, что Альфи может чем-нибудь заразиться.
Она любила свое дитя до самозабвения. Иногда она оставляла свою работу и шла в палисадник взглянуть на него. Когда Одра заглядывала в коляску, личико младенца начинало сиять от радости; она была уверена, что его веселые зеленые глазки узнают ее. Сердце молодой матери таяло. Она никогда не знала такого счастья, какое давало ей это крошечное существо.
Одре и всем остальным было очевидно, что Альфи похож на Винсента: яркие краски его внешности полностью повторяли отцовские. Винсент любил своего сына так же сильно, как Одра. Оба замечали, что их малыш необыкновенно резвый и смышленый. В шестимесячном возрасте он уже проявлял признаки завидной сообразительности.
Словом, они восхищались и гордились своим маленьким Альфи.
В каком-то смысле ребенок вновь сблизил их.
Отношения между ними улучшились, и в коттедже на Пот-Лейн снова воцарилась атмосфера умиротворенности. Винсент теперь больше времени проводил дома и когда уходил куда-нибудь воскресными вечерами, Одра в большинстве случаев шла вместе с ним. Это оказалось возможным в немалой степени благодаря Лоретт, жизнь которой теперь изменилась к лучшему.
Винсент оказался хорошим сватом.
Его любимая сестра и Майк Лесли стали встречаться. Лоретт постоянно приглашала Одру присоединиться к ним, и эти приглашения с радостью принимались. Мужчины чувствовали себя прекрасно в обществе друг друга, и Винсент с удовольствием отказывался от своих воскресных вечеров в пабе, чтобы провести время вместе с женой и милой парой.
Все четверо любили музыку, особенно популярные оперетты Зигмунда Ромберга и Виктора Херберта. В то время на них были помешаны буквально все. Гастрольные группы из Лондона регулярно приезжали в лидсский Большой театр, и Майк в числе первых покупал билеты на такие популярные представления, как «Проказница Мариэтта», «Песнь пустыни» и «Принц-студент». Иногда они шли куда-нибудь потанцевать или посмотреть последний звуковой фильм, но что бы они ни делали, им было весело вместе.
Они регулярно встречались летом и осенью 1929 года и собирались вместе встретить Рождество. Одра была особенно счастлива в этот год. Ее брак стал устойчивым, у нее появилась собственная семья, и в доме ее царило полное согласие.
20
Одра и Лоретт медленно двигались по Пот-Лейн в сгущающихся январских сумерках. Шла первая неделя 1930 года – начало Нового года и нового десятилетия.
Настроение обеих молодых женщин было приподнятым – они давно уже не чувствовали себя такими счастливыми. Несмотря на ухудшающееся экономическое положение в Англии и мировой экономический кризис, их собственное будущее казалось им безоблачным – и наконец-то обеспеченным.
Одра была довольна своей жизнью и Винсентом. И конечно, у нее был Альфи, ее дорогой малыш, день ото дня становившейся все очаровательнее, – самая большая радость в ее жизни. Винсент продолжал успешно работать в фирме Варли; ему повысили жалованье, и они полностью расплатились с долгами. Дела, казалось, никогда не шли лучше.
Что до Лоретт, то она и вовсе испытывала эйфорию. Она была влюблена в Майка Лесли, и он отвечал ей взаимностью. Прошлым вечером они обручились и планировали пожениться летом.
Хотя Майк все еще изучал медицину в лидсском университете, его дядя, так и оставшийся холостяком, недавно умер, завещав ему небольшое наследство. Такой своевременный подарок судьбы позволил им приблизить срок свадьбы, так как давал возможность Майку содержать жену до конца года – когда он должен был получить диплом врача. Так что теперь голова Лоретт была полна мыслей о свадьбе, о приданом, о подыскании дома в Верхнем Армли, где они хотели жить, и о создании домашнего уюта для человека, к которому она относилась с таким обожанием.
Сегодня молодые женщины отпраздновали помолвку. Одра настояла на том, что по столь знаменательному поводу она угостит свою невестку ленчем. До сих пор они бывали только в кафе «Бетти» в Лидсе, и теперь она решила, что нужно придумать что-нибудь новое, радуясь тому, что может устроить этот маленький пир. Это стоило расходов хотя бы ради того, чтобы увидеть выражение удивления и восторга на лице Лоретт, когда она привела ее в «Рахат-Лукум» – очаровательное кафе в восточном стиле, при универсальном магазине мадам Харт.
После ленча они немного побродили по элегантным залам магазина, играя в свою любимую игру воображаемых покупок. Они разглядывали изысканные платья и вечерние туалеты в зале моделей; восторженно ахали над лисьими, бобровыми и горностаевыми манто в меховом салоне; примеряли шикарные шляпы в отделе дамских головных уборов; душились дорогими французскими духами у парфюмерного прилавка. В общем, наслаждались безобидными фантазиями, позволив себе на время забыть о скуке повседневной жизни.
Позднее они отправились на лидсский рынок, как обычно делали по субботам.
– Пора шлепнуться на землю, – сказала, криво усмехнувшись, Лоретт, когда они обходили прилавки в поисках нужных продуктов.
Одра рассмеялась, убирая в сумку выбранный ею кочан цветной капусты. Она пробормотала:
– Все смотрят на нас… вернее, обнюхивают. Должно быть, от нас разит всеми этими духами.
– Да, вероятно, запах, словно в китайском публичном доме, как выразился бы наш Винсент.
Хихикая, словно пара легкомысленных, беззаботных школьниц, они пробирались через толпы торговцев. Сделав покупки, с полными хозяйственными сумками они покинули рынок и отправились в Верхний Армли на трамвае.
Теперь, идя по темнеющей аллее к дому Одры, обе женщины дрожали на холодном ветру. Всю неделю часто дождило, и ветер нес с собой острый запах мокрой листвы, сырой земли и разлагающихся опавших листьев. В воздухе чувствовалась большая влажность, на землю опускался туман – предвестник нового дождя.
– На мокрых листьях легко поскользнуться, – воскликнула Одра, – так что смотри под ноги, Лоретт.
– Да, конечно. Послушай, Одра, спасибо тебе за чудесный день. Я получила столько удовольствия, особенно от нашего ленча и от того, как мы дурачились у мадам Харт. Теперь мне хочется выпить чашку хорошего чая. Я вдруг почувствовала, что устала.
– Я и сама немного устала, – призналась Одра. – Столько народу на рынке, я никогда не видела такого столпотворения.
– Да, для одного дня слишком много толчеи… Хорошо хоть, что сегодня мы не идем на танцы. Думаю, меня хватило бы ненадолго.
– У меня тоже отваливаются ноги, – сказала Одра, когда они спустились по ступенькам в тупик.
Прежде чем они дошли до конца выложенной плитами дорожки, дверь дома тридцать восемь распахнулась, и в круге света показалась Мэгги, вглядывающаяся в мрачную темноту вечера.
– Одра? Лоретт?
– Да, это мы, – ответила Одра, заторопившись. Она уловила странные интонации в голосе четырнадцатилетней девочки, вызвавшие в ней тревогу. – Дома все в порядке?
– Наш Альфи… – сказала Мэгги встревоженным голосом, открыв пошире дверь и отступив в сторону, чтобы дать им войти. – Я думаю, что ему очень плохо!
Одра бросила на пол сумки с покупками и вбежала в комнату, даже не сняв пальто. Наклонившись над плетеной кроваткой, стоявшей в углу, она взглянула на Альфи и сразу поняла, что малыш действительно нездоров. Глаза его лихорадочно блестели, было очевидно, что у него высокая температура. Сняв перчатки, Одра протянула руку и легонько коснулась кончиком пальца его пылающей щеки. Личико ребенка горело. Ее охватила паника. Но не в характере Одры было поддаваться ей. Кроме того, будучи медицинской сестрой и, как считала сестра Леннокс, имея дар целительницы, она была уверена, что сможет в случае болезни оказать помощь своему ребенку.
Выпрямившись, она скинула пальто на стул и поспешила к раковине вымыть руки. Затем она обратилась к Лоретт:
– Пожалуйста, достань термометр из медицинского ящика в буфете рядом с кладовкой. Потом убери чайную посуду и постели на стол чистое полотенце. Я хочу осмотреть Альфи на свету и протереть его губкой, чтобы сбить жар. Не могла бы ты еще принести его туалетную корзинку? Да, и смочи заодно его фланельку, раз уж тебе приходится мне помогать, хорошо?
– Сейчас. – Лоретт носилась по кухне, выполняя указания Одры.
Вымыв и вытерев руки, Одра ополоснула холодной водой термометр, положила его на стол и подошла к кроватке, чтобы взять ребенка. Она осторожно вынула его, положила на стол, затем сняла с него кардиган, комбинезончик и кофточку, вытащила подгузник. Во всех ее движениях была особая мягкость и нежность.
Она измерила Альфи температуру и, взглянув на Лоретт, покачала головой.
– Сорок градусов, неудивительно, что он ужасно горячий. Дай мне, пожалуйста, фланельку, Лоретт.
– Как ты думаешь, что с ним? – тревожно спросила невестка, передавая Одре тряпочку.
– Не знаю. Это может быть любая из детских болезней: корь, ветрянка, скарлатин. Хотя не вижу покраснений или каких-нибудь высыпаний… – Она не договорила и принялась протирать губкой маленькие пухленькие ножки и ступни, затем припудрила младенца фуллеровской присыпкой. Снова одевая малыша, Одра сказала: – У него такая высокая температура. Может быть, дать ему жаропонижающий порошок? Или укропной воды? Нет, лучше не надо. Думаю, нужно послать за доктором.
Лоретт кивнула.
– Да, наверное, нужно. – Она взглянула на часы. – Если бы здесь был Майк, он мог бы осмотреть Альфи. Не могу понять, где они с Винсентом задержались.
– Я могу сбегать за доктором Сталкли, – вызвалась Мэгги, голос ее прозвучал пронзительно.
– Думаю, лучше тебе это сделать, – пробормотала Одра, кладя Альфи назад в кроватку. Она повернулась к Мэгги: – Но прежде, чем идти, расскажи мне, как он вел себя днем и когда ты поняла, что он нездоров. Какие симптомы ты заметила – словом, что тебе показалось в нем необычным?
Мэгги вот уже несколько часов не находила себе места от страха. Она не решалась сама отнести Альфи к врачу, боясь как бы не было еще хуже. По той же причине она не посмела оставить его одного и побежать за доктором. Девочка так нервничала, что готова была разрыдаться.
Дрожащим голосом она сказала:
– Винсент и Майк ушли на футбол примерно в час. Сразу же после этого наш Альфи начал плакать и не утихал ни на минуту; он ужасно капризничал, а ведь это на него не похоже, он у нас всегда такой хороший. Я все время к нему подходила, честное слово, Одра, и проверяла, не мокрый ли он. Но его подгузник был сухим, и никакие булавки в него не впивались. Уже позже, должно быть около трех, я заметила, что он стал очень красным. Здесь было жарко, и я перенесла его в гостиную, чтобы ему стало прохладнее. Мы там немного посидели. Я держала его на коленях и пела ему, и вдруг у него началась рвота, да такая странная, Од…
– Опиши рвоту, – прервала девочку Одра, похолодев.
– Я не знаю, как ее описать, – жалобно простонала Мэгги и, взглянув на Одру, тут же заметила перемену в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54