Не было справедливости, была только победа любой ценой.Если бы и было такое существо, как справедливость, то оно обладало чрезвычайно жестоким чувством юмора. Глава СЕМНАДЦАТАЯ Еще издалека они увидели, что у «Френчи Ландинга» происходит какая-то суматоха. Множество машин, припаркованных вдоль дороги, внушительная толпа на месте брошенной заправочной станции, неясный гул голосов, раздающихся из плохого репродуктора.Лорел взглянула на Джека — она избегала его глаз весь день, так как считала случившийся с ней нервный срыв недопустимым. В небрежно расстегнутой рубашке хаки, в бейсбольной кепке, сдвинутой на затылок, и со связкой рыбы, висевшей на руке, он выглядел ленивым и равнодушным.Он внимательно смотрел На Лорел и недоумевал, что это на нее напала такая застенчивость. Ему было интересно, давала ли она себе хоть когда-нибудь передышку. Она требовала от себя совершенства — того, чего не мог достигнуть ни один из смертных. Эту цель он всячески избегал, но поймал себя на том, что уважает ее за это. Она казалась такой маленькой и хрупкой, но у нее был большой запас мужества.Они направились к бару, но взгляд Лорел был прикован к тому, что происходило через дорогу, на старой заправочной станции. Люди стояли вытянувшись, чтобы лучше видеть, что там происходит. Аукцион, наверное, подумала она, хотя это место было покинуто с конца семидесятых годов. Одно слово все-таки донеслось до слуха Лорел, и она остановилась как вкопанная.— …проклятие!…Яростным потоком воздух вырвался из ее горла.— Вот сукин сын.И прежде чем Джек успел вымолвить хоть слово, она, расправив плечи, быстрой, решительной походкой направилась к станции. Джек хотел отдать рыбу ТиГрейс, а для себя попросить высокий стакан холодного пива. Ему совсем не хотелось совать нос в это проклятое осиное гнездо, но он не мог забыть, как она плакала в его объятиях.Ругаясь сквозь зубы, он крепче сжал леску с рыбой и поторопился за Лорел.— Стоянка не находится во владениях Делахаусов, — заметил он.Лорел нахмурилась.— Все намного проще — он арендует это место с разрешением проводить общественные демонстрации, — проговорила она, втайне надеясь, что у него нет этого разрешения и она сможет натравить Кеннера на него.— Ты сделала свое дело, ангел, — заспорил Джек. — Почему бы не оставить его в покое, а мы сможем пойти и взять выпить что-нибудь.— Почему? — резко спросила она. — Я здесь, и я официальный представитель суда, и у меня есть обязательства перед Делахаусами. — Она выстрелила в него взглядом. — Иди и возьми что-нибудь выпить. Я не просила, чтобы ты пришел со мной.— Мы из породы упрямцев, — проворчал он, округляя глаза.— Да, — ответила она, не замедляя шага. — Упрямство — одно из моих лучших качеств….Болдвин и его последователи не теряли время даром. Знак на длинной ножке — продажа или аренда, который стоял перед окном заправочной станции, был заменен на знак, на котором можно было прочитать: «Пора покончить с грехом! Найдите правильный путь!» Дверь гаража была открыта, и в проеме на скорую руку была сооружена сцена, и у Джимми Ли был великолепный темный фон, что придавало драматический эффект его напыщенным речам и картинным позам.Его последователи, несмотря на жару, столпились на растрескавшейся бетонной площадке. Многие женщины старались пробиться поближе к проповеднику, их загоревшие лица сияли от умиления. А Джимми Ли возвышался над ними, его белая шапочка ослепительно сияла в позднем дневном солнце. Он ходил по сцене в белой, промокшей насквозь рубашке, призывая своих последователей терпеливо нести крест н поддерживать работу миссии пожертвованиями.— Я буду продолжать борьбу, братья и сестры! Неважно, как сатана попытается поразить меня, неважно, какие препятствия встанут на моем пути. Я буду продолжать мою битву. — Он дал своим словам возможность прозвучать и зависнуть в воздухе на несколько секунд, потом драматично вздохнул и застыл с поникшими плечами. — Но я не хочу бороться в одиночку, мне нужна ваша помощь, помощь полных веры, смелых, преданных людей. Мне грустно признавать, мы живем в мире всемогущего доллара. Паства Пути Истинного не сможет продолжать нести слово истины непросвещенным толпам верующих без денег, а без паствы я бессилен. Один я — это просто один человек. С вами, поддерживающими меня, я — армия.Пока верующие и преданные аплодировали актерскому монологу Болдвина, Лорел обошла толпу слушателей. Эти доверчивые люди вызывали жалость. Им было нужно что-то, во что можно было верить. Но то, что они выбрали и верили в этого лжеца, этого извращенного человека, выводило ее из себя.Лорел увидела камеры, когда уже было поздно. Сначала она заметила припаркованный у гаража фургон кабельной телевизионной станции Лафейетта, которая передавала еженедельные шоу Болдвина. Неподалеку возился с телевизионной камерой оператор. Лорел была почти перед толпой, и Болдвин мгновенно поймал ее взглядом.Болдвин, увидев Лорел, замолчал на полуслове. Его сверкающе-золотистый и горящий огнем фанатизма взгляд, блеснул, как театральный прожектор. С каждой секундой его молчания толпа становилась более напряженной, предчувствуя что-то.Лорел застыла, когда оператор и Джимми Ли направились к ней. Она почти осязаемо ощутила циклопический глаз камеры, устремленный на нее, почувствовала на себе взгляды Болдвина и его сторонников. Она собрала свою волю в кулак и глубоко вздохнула.— Мисс Лорел Чандлер, — сказал Болдвин мягко. — Женщина образованная и с глубокими убеждениями. Хорошая женщина, втянутая обманом на сторону сатаны.Вздохи и шепот пронеслись по толпе. Женщина, ближе всех стоявшая к Лорел, отпрянула, прижав руку к груди и как бы защищаясь.— Я думаю, что судье Монахону не понравилась бы такая оценка, — лукаво сказала Лорел, скрестив руки. — Но вас, вероятно, это забавляет, так как вы большой специалист по одурачиванию людей. Именно вы привлекаете к себе хороших людей обманом.Те, кто стоял достаточно близко, чтобы слышать ее, недовольно заворчали. Болдвин одним движением руки заставил их молчать.— Не осуждайте ее, верующие, — прокричал он. — Христос сам в своей мудрости молился о прощении тому, кто оскорбил его. Он направлял меня в прощении.— А направлял ли он вас в вопросах закона? — поинтересовалась Лорел. — Имеете ли вы право находиться на этой территории, являющейся частным владением, и проводить это собрание?Что-то уродливое и злое мелькнуло в глазах Болдвина.— У нас есть все права, заблудшая сестра, — сдержанно сказал он. — У нас есть законные права, предоставленные человеку. У нас есть моральные права, предоставленные самим Богом, собраться в этом скромном месте и…— Подходящее место — заправка, — заметил Джек. Он обошел Лорел, чтобы лениво облокотиться на край сцены Джимми Ли, и леска с рыбой все еще свисала с его кулака. — Ты всегда заряжал меня, заливая топливом, Джимми Ли.Он стоял близко, к микрофону, и последние его слова, подхваченные и усиленные, донеслись до края толпы, где собралось много любопытных. Все они разразились смехом.Лицо Джимми Ли под искусственным загаром вспыхнуло бордово-красным цветом. Его губы слегка дрогнули, когда он усилием воли поборол желание оскорбить человека, который —стоял, лениво облокотившись на сцену. Проклятый Джек Бодро. Чертова Лорел Чандлер. С этой маленькой сучкой одни проблемы. Бодро пришел только ради нее. Но так как он хотел вылить всю грязь на Лорел Чандлер, Джимми Ли держал себя в руках. Его последователи не потерпят, если он обрушится на женщину ее положения. Бодро же был другого поля ягода.— В самом деле, мистер Бодро? — спросил он. — Сказать вам, как ваши книги действовали на меня? Они делали меня больным и вызывали отвращение, как у любого истинного христианина. Мерзкое, жестокое содержание, праздник зла и справочник злодеяний сатаны. Или вы пришли сюда, чтобы сообщить, что вы оставили этот путь порока?Неторопливая усмешка расползлась по лицу Джека. Он плюхнул свою рыбу рядом с Джимми, что заставило того отскочить назад, и, запрыгнув на сцену, сел, свесив с нее ноги.— Ну, черт, Джимми Ли, я хочу спросить тебя: воровал ли ты у людей деньги? Вопрос стоит так, отрицание— есть признание вины. В предыдущей жизни я был адвокатом, и я знаю. — Он наклонил голову и одарил Болдвина безжалостной, злой улыбкой, такой тяжелой и острой, что ею было бы можно разрезать стекло. В хвосте толпы опять раздался взрыв хохота, который волнами, докатился до сцены. Джимми Ли сжал зубы, чтобы сдержать поток непристойностей. Яростно вцепившись в микрофон, он представил себе, что сжимает горло Бодро.— Зло — это не тема для смеха, — твердо сказал он. Оторвав свой взгляд от лиц людей, которые собрались послушать его, он обличительно указал на Джека. — Разве мы хотим, чтобы наши дети росли, читая эти развращающие гнусные сказки, которые сочиняет этот человек? Истории об убийствах, увечьях и ужасах, которые безусловно выходят за рамки воображения порядочных людей?— Эй, Джек! — воскликнул Леон, который стоял рядом со старым пыльным насосом. — Как называется твоя книга?— «Иллюзии зла», — отозвался Джек, смеясь, — продается везде за 5.99!— И он смеется и делает деньги из этой грязи, — закричал Джимми Ли благочестивым прихожанам под смех остальных. — Какие еще грехи может совершить человек с больным, воображением? Каждый день мы слышим о преступлениях, совершенных против женщин и детей в этой стране. Нашу родную Акадиану терроризирует свирепый монстр, который преследует и убивает наших женщин. А откуда эти монстры черпают идеи для своих преступлений?Усмешка исчезла с лица Джека. Он встретился злым взглядом с Болдвином и, не отрывая от него Глаз, отбросив в сторону рыбу, стал подходить. Горячими волнами на него накатывалась враждебность.— Тебе лучше следить за тем, что ты говоришь, проповедник, — недовольно проворчал он, отталкивая микрофон Болдвина. — Ты не знаешь, как может отомстить на оскорбление человек с таким больным воображением, как мое.Джимми Ли смаковал маленькую победу, поддержка толпы придавала ему уверенность.— Я не боюсь тебя, Бодро.— Нет? — Джек вскинул брови. — А ты боишься слова «судебное дело о клевете»? А следовало бы бояться, потому что мои адвокаты привлекут тебя к суду, и ты будешь связан этим до конца своей жизни, и я не оставлю тебе даже горшка, чтобы пописать, а все, что ты сейчас делаешь, будет ни к чему.Бслдвин сузил глаза. Желваки ходуном заходили на лице.— Это свободная страна, Бодро. Если я считаю, что чтение этой паршивой литературы подталкивает несформировавшиеся умы к совершению безумных поступков, я могу говорить об этом.— Да. А если ты связываешь мое имя с этими безумными поступками, то у меня есть право, выражаясь по-простому, выбить из тебя твое болтливое дерьмо. — С улыбкой крокодила Джек поднял руку Джимми таким образом, что микрофон подхватил и разнес его слова. — Может быть, ты попробуешь выгнать из меня демонов, — Джимми Ли? Перегони их в кошку или еще в кого-нибудь в этом роде. Покажи людям что-нибудь стоящее их денег. — Джек нагнулся, подхватил леску и ловко повесил гирлянду рыб на шею Болдвина. — Или, — продолжал Джек, — достань себе пару буханок хлеба, и, может быть, ты свершишь это чудо.Взрывы смеха раздались в толпе. Лорел прижала руку к губам, стараясь сдержаться. Джек спрыгнул со сцены и направился к ней, доставая из кармана рубашки сигарету, его глаза озорно блестели.— Ты такой нехороший, — прошептала Лорел, когда Джек, взяв ее за руку, выводил из толпы.— Это то, что делает меня таким привлекательным, — убежденно сказал Джек. — Теперь пойдем возьмем что-нибудь выпить, ты ведь должна мне.Они не прошли и трех шагов, как воздух прорезал дикий пронзительный крик, от которого по телу пробежал озноб. Лорел напряглась и, пораженная, дрожащая, схватила Джека за руку, сердце бешено заколотилось. Вокруг слышались вздохи и шепот толпы, шарканье ног по бетону. Крик раздался еще и еще раз. Он доносился из «Френчи», и в нем было что-то, что никого не оставляло равнодушным. Люди стояли затаив дыхание и ждали.Лорел еще крепче схватила Джека за руку, когда увидела полицейскую машину округа, припаркованную у дома.Из бара вышел шериф и спустился по ступенькам, его зеркальные авиационные очки поблескивали на солнце. Боковая дверь, громко хлопнула, и худенький молодой человек с бледным лицом, в «юртах для серфа и в неоново-зеленой рубашке перемахнул через ограду и стремительно побежал вверх по улице.Входная дверь опять хлопнула, и Ти-Грейс— буквально вывалилась нару5ку, крича: «Ma bebe!» Моя малютка (фр.).

. Она упала на колени и снова и снова ударяла кулаками по полу, дикие, ужасные рыдания разрывали ее душу, вырывались наружу. Спотыкаясь, вышел Овид, ощупывая свой путь, как слепой. Он опустился рядом со своей женой, найдя ее руками, поднял лицо к небу и закричал:— Bon Dieu avoir pitie! Боже, сжалься (фр-).

— О Боже, Джек, — прошептала в ужасе Лорел и приникла к. Джеку. В ее глазах были невыразимые боль и горе.Несколькими минутами раньше молодой человек, который, так стремительно выбежал из бара, принес новость, что нашлась Эни Делахаус-Жерар, которую не видели с вечера воскресенья. Ее обнаженное, изуродованное тела было обнаружено на берегу реки.Убийство перевернуло весь Байю Бро. Другие районы Акадианы уже были охвачены страхом. Но местные жители чувствовали себя вне опасности. Этот округ, казалось, был безопасной гаванью, волшебным местом, где ничего не случалось. Но смерть Эни развеяла эту иллюзию. Жизнь в Байю Бро сошла со своей привычной оси, и люди лихорадочно искали что-то, на что можно было рассчитывать, на что можно было положиться.Вечером улицы были пустынны. Все рано закрылось. Люди спешили домой, чтобы быть со своими семьями. Двери, которые раньше никогда не закрывались, были надежно заперты, защищая людей от зла, которое обитало где-то на неприветливом, спрятанном под туманом берегу реки.Ти-Грейс, безутешную в своем торе, уложили в постель и сидели с ней. Стали съезжаться члены семьи Делахаус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69