Как она могла появиться вот так – без багажа, без слуг, без одежды, с одним-единственным платьем, да и то на ней? У нее дырки в перчатках. И как она могла приехать в карете с мистером Мунро?
Просто ужасно! Она была близка к тому, чтобы умолять мистера Мунро – хотя умоляла прошлой ночью о противоположном, – чтобы он приказал кучеру повернуть, уехать куда-нибудь. Куда угодно.
Но ей некуда было ехать.
К тому же, было поздно. Их заметили. Из дома выходили люди. Теперь она могла идти только вперед. А почему нет? Она напомнила себе слова мистера Мунро. Она больше не дочь викария и не гувернантка – хотя не было ничего позорного ни в том, ни в другом. Она была наследницей, богатой женщиной, владелицей Синдон-Парка, внучкой предыдущего владельца.
Если она будет бояться и дрожать, сказал он, всегда найдутся люди, готовые управлять ею. Она слишком долго вела себя нерешительно и робко. Больше она такой не будет. Стефани расправила плечи и подняла подбородок. Мистер Мунро выпрыгнул из кареты и сам опустил ступеньки. Он протянул руку и улыбнулся ей подбадривающе. Его улыбка была почти озорной, словно он хотел сказать ей, что это просто новое приключение, и ему не терпится увидеть, как она справится с ним.
Она постарается его не разочаровать.
Трое людей вышли из дома и остановились на крыльце как раз к тому моменту, как она вышла из кареты. Она подняла голову, чтобы посмотреть на них, и увидела, что они одновременно гостеприимно улыбнулись. Боже, она забыла о шляпке. Ей так и не удалось оторвать перья, хоть она и пыталась сделать это весь вчерашний вечер. Но она по-прежнему высоко держала голову, когда шагнула вперед, хоть ей и хотелось укрыться за спиной мистера Мунро. Она не должна впутывать его. Это сугубо ее дело.
Она кивнула и улыбнулась всем по очереди.
– Добрый день, – сказала она. – Я – Стефани Грей.
Лица у всех троих вытянулись тоже одновременно. Взгляды сместились на мистера Мунро. Но с его стороны, конечно, никакой реакции не последовало. Они снова посмотрели на нее.
– Мистер Уоткинс? – сказала она, переводя глаза с одного мужчины на другого.
Один из них медленно, словно обдумывая, стоит ли признаваться, поднял руку и потер кончик носа. Стефани улыбнулась ему.
– Получив ваше письмо, сэр, – сказала она, – я решила не ждать кареты, которую вы предложили послать за мной. Со временем оказалось, что я поступила неосмотрительно. – Нет, она не должна извиняться. – Я взяла билет на почтовую карету, но, когда делала пересадку, у меня похитили саквояж вместе с деньгами и билетами. Мне пришлось провести всю ночь под изгородью на краю дороги, и этой ночью у меня украли то немногое, что оставалось. К счастью, грабителей спугнула подъезжавшая карета. У меня остался ридикюль и платье, но они унесли плащ, шляпку и зонтик.
Пассажиры той кареты были очень добры. Это оказалась труппа бродячих актеров, и они предложили поехать с ними. К сожалению, они направлялись в другую сторону. Они дали мне плащ и шляпку из своего реквизита.
Все трое одновременно перевели глаза на перья на шляпке.
– Ужасно выглядит, не правда ли? – сказала она и улыбнулась. – Но плащ защитил меня от холода, и лучше было надеть эту шляпку, чем идти с непокрытой головой, что выглядело бы еще более шокирующе.
Мистер
Уоткинс откашлялся, а второй мужчина и женщина переглянулись.
– Ох, – сказала Стефани. Она же кое-что пропустила. – Мистер Мунро был настолько добр, что взял меня в свою карету, когда увидел на дороге. И он был настолько любезен, что отвез меня сюда. – Она твердо смотрела им прямо в глаза. Она не станет ничего скрывать. – Дорога заняла три дня. Без его помощи мне понадобились бы недели, чтобы добраться сюда, не говоря о том, что я могла погибнуть в дороге. У меня оставалось денег не больше чем на ломтик хлеба.
– Мистер Мунро? – переспросил мистер Уоткинс. Он посмотрел в упор и нахмурился. – Мунро?
– Да, – только и ответил Мунро.
– Он настоял на том, чтобы доставить меня прямо сюда, – добавила Стефани, – хотя ради этого ему пришлось отклониться с пути. Я безмерно обязана ему. Могу я войти?
– Гораций, – впервые заговорила женщина, коснувшись руки молчавшего мужчины.
Гораций прочистил горло.
– Откуда нам знать, что вы та, за кого себя выдаете? – спросил он. – Конечно, прошу прощения, мисс…
– Грей, – сказала она. – Стефани Грей. Наверное, я выгляжу как актриса. Этого достаточно? – Она открыла ридикюль и достала письмо, которое ей прислал мистер Уоткинс.
Уоткинс взял письмо, открыл его и начал читать с таким видом, будто видел впервые.
– Но откуда нам знать, – спросила женщина, – что вы его не нашли где-нибудь. Откуда нам знать, что вы и этот.., джентльмен не напали на мисс Грей и не ограбили ее? Уоткинс снова откашлялся.
– Думаю, я могу поручиться за.., мистера Мунро, миссис Кавендиш, – сказал он.
– А я могу поручиться за мисс Грей, мадам, – сказал мистер Мунро, сделав шаг вперед и подставляя Стефани руку. Она с благодарностью улыбнулась ему, хотя его голос звучал так, словно в него накрошили кусочки льда. – Может, пройдем вовнутрь, мисс Грей? Мне кажется, вы можете не стоять и не ждать позволения сделать это.
– Благодарю вас, сэр. – Она оперлась о его руку.
Все трое последовали за ними. Но у нее не было времени раздумывать о них или о том, насколько странным им могло показаться ее появление. Она оказалась в холле, украшенном мраморными колоннами, таком красивом, что у нее перехватило дыхание. Она представляла будущий дом размерами не больше этого холла.
– Ох, – произнесла она и посмотрела на мистера Мунро. Его лицо было таким же белым, как и мрамор, окружавший их. Видимо, он тоже потрясен, решила она.
Но в холле стоял еще один мужчина, судя по одежде, джентльмен, а не слуга. Он был моложе тех трех, среднего роста, почти лысый. Стефани улыбнулась ему.
– Питер, – сказала миссис Кавендиш, – это она. Мисс Грей.
– Да, – сказал Питер, и в его голосе прозвучало неудовольствие и разочарование. – Я слышал все, тетя Берта. Вы ехали с этим.., джентльменом, мисс Грей? Наедине с незнакомым мужчиной?
– Три дня, – добавила Берта Кавендиш.
Стефани почувствовала себя уверенней. Гораций был племянником ее бабушки. Берта Кавендиш, наверное, – его жена. А Питер – племянник, предполагаемый жених. Ее настроение, и без того невеселое, окончательно испортилось. Конечно, нельзя судить о человеке после такого краткого знакомства – впрочем, и знакомство еще не состоялось, – но мистер Питер Как-его-там был человеком без чувства юмора. Он хмуро смотрел на нее.
– Я просто не могу поверить… – начал он.
– Сэр! – Мистер Мунро не стал выслушивать, во что именно не мог поверить Питер, прервав его своим властным тоном и обратив все внимание на себя.
Теперь его тон был абсолютно ледяным. Он повернулся к Уоткинсу. – Думаю, миссис Кавендиш следует представиться и представить этих джентльменов мисс Грей. Полагаю, она могла бы затем провести мисс Грей в гостиную или в столовую и предложить чаю. Мисс Грей находилась в пути много дней. Я был ее спутником три дня. Надеюсь, вы не откажетесь переговорить со мной.
Мистер Уоткинс поклонился.
– Ну уж… – начала миссис Кавендиш, выставляя грудь вперед. Но мистер Мунро повернулся к ней и посмотрел на нее сквозь монокль, который до этого Стефани у него не замечала. Она вспомнила, каким чопорным и высокомерным он показался ей вначале. Он снова стал таким, и его вид произвел на миссис Кавендиш надлежащее впечатление.
– Ну… – сказала она более мирно, – если вы удовлетворены, мистер Уоткинс, нам тоже следует принять это. Но как же глупо было с вашей стороны, дорогая мисс Грей, покинуть дом ваших работодателей без подобающего сопровождения. И как неосмотрительно было отправиться в путь с мужчиной, не имея с собой даже служанки.
– Это был лучший выход, мадам, – сказала Стефани, позволяя увести себя вверх по роскошной лестнице, – чем умереть от усталости и голода.
Мистер Мунро исчез вместе с мистером Уоткинсом. Как жаль, что она не успела переговорить с ним и пригласить его в эту гостиную, где она будет пить чай. Ей нужно поблагодарить его до того, как он уйдет. И она должна предложить ему ужин, а может, и ночлег в своем доме. Поскольку в доме вместе с миссис Кавендиш живут другие мужчины, она, видимо, не нарушит этим приличий.
Все это было очень неприятно. Но она все-таки добралась. Самое тяжелое было позади.
Все вокруг было ее. Ее – если она выйдет замуж за четыре месяца. Вот с этим могут возникнуть трудности. Она не может выйти замуж за этого Питера. Она окончательно это поняла. Еще минута, и он бы заявил, что не желает жениться на женщине, которая провела три дня в компании другого мужчины и явно вела себя с ним неприлично.
Да как он смеет!
Только подумать!
Она лучше останется гувернанткой, чем выйдет замуж за такого человека.
Хотя она надеялась – так надеялась! – что до этого не дойдет.
ГЛАВА 5
Это было даже забавно. Он понял, что это чувство скоро пройдет – только шок позволил ему увидеть смешное в ситуации, абсолютно не смешной для него. Но лучше чувствовать себя забавно, чем быть в ужасе.
Он прошел за мистером Уоткинсом, душеприказчиком и поверенным, в комнату возле холла – нечто среднее между кабинетом и библиотекой – и подождал, пока тот закроет за ним двери.
Он шел с широко открытыми глазами в ловушку, созданную его собственными руками. Он понял это вскоре после того, как помог ей выйти из кареты. Сначала он рассердился на мисс Стефани Грей. Если бы ей пришло в голову рассказать раньше об украденных плаще и шляпке и встрече с актерами! Она в подробностях описала всю свою жизнь, упустив только этот момент. А это меняло абсолютно все.
Хотя, почему же меняло? Он бы решил, что это еще одна изобретательная выдумка. И он не мог винить ее за то, что она не рассказала о краже. Она же не болтушка. Да, она разговаривала с ним. Из них двоих она одна говорила все три дня пути. Но все, что она рассказала, было лишь ответами на его вопросы. А он и не подумал спросить, что случилось в ту единственную ночь, которую она провела под открытым небом.
Он сам должен был спросить. Это же все меняло. Теперь, когда было слишком поздно, он понял, что без шляпки и плаща она выглядела так, как и должна выглядеть гувернантка – гувернантка, живущая на грани нищеты. Почему он не смотрел на ее перчатки, в которых, кстати, были дырки, на простое серое платье и на потертый ридикюль?
Он создал свое представление о ней на основании таких неубедительных деталей, как плащ цвета фуксии и розовая шляпка с разноцветными перьями.
Он так осторожно, так изобретательно готовил ловушку для нее – только для того, чтобы, широко улыбаясь, шагнуть туда самому. Это действительно смешно. Очень весело.
Уоткинс откашлялся.
– Мистер.., гм… Мунро, – начал он. – Вы, должно быть, младший в семействе Мунро? Я видел вас в городе раз или два. Но вы не герцог Бриджуотер?
– Я – герцог Бриджуотер, – отозвался его светлость, поворачиваясь к камину и складывая руки за спиной.
Мистер Уоткинс поспешно и неловко поклонился.
– Какая честь, ваша светлость, – сказал он. – И какая честь для мисс Грей. Даже не могу представить, каким образом…
– Я, конечно, – сказал Бриджуотер, поигрывая моноклем, но не вставляя его в глаз, – женюсь на леди.
До того, как произнести это, до того, как на лице поверенного возникло удивленное выражение, он понял, что это – абсолютно лишний жест. Его происхождение защитило бы его.
Весь позор падет на голову Стефани, если только эти четверо, ставшие свидетелями ее появления в Синдон-Парке, не согласятся молчать о том, как именно она появилась. Но он был уверен, что этот ханжа Питер не согласится молчать – если только он не хотел жениться на ней при любых обстоятельствах ради наследства. Герцога Бриджоутера никто не посмеет обвинить в том, что он опозорил женщину. Никто не заподозрит его в таком низком и оскорбительном поступке.
Но он также понимал, что у него нет выбора – независимо от того, будут его подозревать или нет. Это был вопрос его чести.
– Вы хотите жениться на мисс Грей? – переспросил мистер Уоткинс, глядя на него широко открытыми глазами.
– Конечно, – ответил его светлость, приподнимая монокль, но все еще не вставляя его в глаз. – Неужели вы думаете, сэр, что я мог преднамеренно скомпрометировать ее, не намереваясь сделать своей женой?
Он подумал о законе средних чисел. Его лучший друг и два других близких друга были вовлечены в нежелательные браки – впрочем, это не относилось к Керью, который женился по любви, чтобы обнаружить, что его невестой двигали другие причины. Все три брака оказались удачными. Можно взять их за образец, поскольку теперь было ясно, что они проведут остаток дней счастливо. Он видел это сам, проведя несколько недель в этих семьях. И вот устраивается четвертый брак. Слишком мало надежды, что все четыре брака из четырех будут удачными. Закон средних чисел был против него.
– Насколько я знаю, – сказал он, – по условиям, поставленным в завещании деда мисс Грей, она должна в течение четырех месяцев выйти замуж, в противном же случае перестает быть наследницей?
– Именно так, ваша светлость, – сказал поверенный. – Но сэр Питер Гриффин…
Его светлость вставил монокль в глаз, и душеприказчик замолчал.
– Не думаю, – спокойно произнес герцог. – Мне не нравится мысль позволить другому человеку жениться на девушке, выбранной мною в жены. Я выбрал мисс Грей.
Сэр Питер Гриффин может убираться ко всем чертям. Он, возможно, соблазнится наследством Стефани и этим роскошным особняком, но едва ли даст ей забыть, как она появилась в Синдон-Парке, одетая, как дама полусвета, и в сопровождении малознакомого мужчины, нарушая все мыслимые и немыслимые приличия. Этот тип выглядел крайне недовольным, только взглянув на нее, и теперь даже не пытается скрыть раздражение.
Герцог Бриджуотер сам не мог понять, почему он так настаивает на этом браке, если обстоятельства позволяют с легкостью сбыть Стефани с рук. Она может выйти замуж за Питера, а он отправится в Лондон, к семье, чтобы принять участие в Сезоне, и все будут счастливы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27