На это она ничего не сказала.
Дома – в доме герцогини – она просиживала еще более долгие часы, пока Патти, ее новая горничная, очень разговорчивая и не менее умелая, укладывала волосы в изобретательные прически самых разных стилей. Она прислушивалась к отзывам герцогини и терпеливо сдерживала желание схватить расческу и расчесать эти элегантные сооружения.
Дома она также ходила вслед за герцогиней и слушала, какие распоряжения та отдает экономке, повару, дворецкому. Она запомнила манеру ее светлости разговаривать и отдавать приказы целому сонму прислуги. Она искренне восхищалась спокойной холодностью, с которой ее светлость обращалась со слугами, но все же задумывалась, так ли ужасно будет, если прибавить немного теплоты. Ей приходилось отгонять подобные мысли. Если герцогиня именно таким образом управляет домом, она должна выучиться тому же. Когда придет ее время, она не расстроит его, попытавшись завести друзей среди слуг.
В личной гостиной герцогини, где они подолгу просиживали над вышиванием – Стефани это занятие нравилось больше, чем штопка и пришивание заплат, которыми ее заставляли заниматься по вечерам у Бернаби, – она слушала и запоминала рассказы о высшем свете, его обычаях и морали. Она запомнила все те мелкие детали, которые помогут избежать недоразумений, как например то, что она может протанцевать с одним и тем же мужчиной, даже со своим женихом, всего два танца за вечер, или то, что приветствовать леди либо же джентльменов без титула нужно иначе, чем вдовствующих графинь и герцогинь. И что сейчас, пока она только мисс Стефани Грей, ей следует кланяться ниже, чем когда она станет герцогиней Бриджуотер.
Она узнала, что ей не следует ожидать что она часто будет видеться с мужем после замужества. Высший свет осудит, если они будут постоянно находиться вместе. У мужчин свои собственные интересы, и они не любят, когда жены относятся к ним собственнически. Если ее супруг пожелает завести любовницу после женитьбы – ее светлость говорила об этом как бы между прочим, как обо всем остальном, – ей следует сделать вид, что она об этом не подозревает. Ревность – признак дурных манер. И если она решит завести любовника, это можно будет сделать, только приняв все меры предосторожности, очень тайно и только после того, как подарит герцогу сына.
– Конечно, я надеюсь, – добавила ее светлость, – что Алистер будет тебе верен. Но он взрослый человек и глава этой семьи. Он поступает так, как хочет. Я говорю об этом только, чтобы ты поняла, как это принято, Стефани. Очень важно, чтобы ты знала общепринятые правила и следовала им.
Она изучала правила и тщательно сохраняла их в памяти, чтобы не допустить ни единого промаха, когда придет время появиться в свете. Она не сделает ошибок. Она не опозорит его.
Он не заезжал всю эту неделю. И никто не заезжал. Кроме двух продолжительных визитов на Бонд-стрит и к модистке ее светлости, Стефани провела всю неделю дома, видя только герцогиню и слуг.
Но настал день, когда огромное число свертков было доставлено на дом и вызвана модистка. Новый гардероб Стефани был готов. Она примерила каждое платье, в то время как герцогиня и швея критически осматривали их, оговаривая последние изменения.
Стефани, похоже, была готова к выходу в свет. Следующим вечером намечался бал в доме маркизы Гайден. Бал давался в честь помолвки герцога Бриджуотера и мисс Стефани Грей.
Маркиза Гайден, вспомнила Стефани, приходилась герцогу сестрой.
– Я бы предпочла, чтобы ты впервые появилась в свете на более скромном, спокойном вечере, Стефани, – сказала герцогиня. – Но, может, так даже лучше. И ты вполне готова, дорогая. Я убедилась за прошедшую неделю, что ты быстро учишься и прилагаешь к этому все старания. Я очень тобой довольна. Алистер тоже будет доволен. Завтра он заедет, чтобы сопровождать тебя к Гайденам на ужин и бал, который состоится после ужина.
Стефани медленно вздохнула. Она не опозорит его, думала она. Он увидит, какая она, и останется доволен. Он будет наблюдать за ней весь вечер и будет удовлетворен ее поведением.
Ох, она так надеялась, что ничем не вызовет его недовольства. Она так ему обязана. Она должна отплатить ему за все хорошее, что он сделал, хотя бы такой малостью.
Мысль о том, что они скоро увидятся, заставила сжаться ее желудок. Она была ни приятной, ни неприятной до конца.
ГЛАВА 9
Его матери удалось за неделю сотворить чудо. Это было первое, что подумал герцог Бриджуотер, когда видел Стефани вечером перед балом у Гайденов.
Он стоял в холле дома матери. Ему сказали, что леди почти готовы к выходу и что он должен их подождать внизу. Первой вышла мать, которая выглядела как обычно величественно в платье из пурпурного атласа и тюрбане, украшенном перьями. Он взял ее за руки и поцеловал в обе щеки.
– Как всегда, мама, – искренне сказал он, – ты выглядишь слишком красивой и слишком молодой, чтобы быть моей матерью.
– Но, – сказала она, – только мой сын умеет делать такие комплименты.
Она спустилась раньше Стефани Грей, понял он, чтобы он смог сосредоточить все свое внимание на невесте, когда та появится на лестнице. Он посмотрел наверх и увидел, что она спускается. Действительно, подумал он, это можно назвать только чудом.
На ней было бледно-зеленое платье. Низкий вырез с небольшой оборкой открывал грудь. Платье сверху было украшено кружевом. Она надела жемчужную нитку на шею и небольшой браслет на затянутую в перчатку руку. Волосы были высоко подняты с затылка и боков, но легкие завитки у висков смягчали строгость прически. Он пока видел ее только спереди, но знал, что сзади волосы завиты в изящные локоны.
Он узнавал изысканный вкус матери в обманчивой простоте платья и прически. Она выглядела безупречно элегантно. Она затмит всех тех женщин на балу – а таких будет немало, – которые решат привлечь внимание к себе пышностью нарядов.
Но не только одежда и волосы заставили его подумать о чуде. Что-то изменилось в ней, из-за чего она мгновенно превратилась из гувернантки в невесту герцога. Он никогда не считал, что у нее плохая осанка, но сегодня она держала плечи расправленными, а спину – как-то особенно величественно – почти, как мать. И она высоко подняла подбородок, что придавало лицу гордое, почти тщеславное выражение.
Поза и одежда подчеркивали ее лучшие черты – изящную худобу, лебединую шею и длинные ноги, которые обрисовывались под платьем при ходьбе.
– Мисс Грей. – Он подождал, пока она спустится в холл, после чего шагнул вперед и протянул навстречу правую руку. Когда она вложила свою в его ладонь и присела, он поднес руку к губам. – Я не узнал вас. – Он повернулся и посмотрел на мать. – Ты сотворила чудо, мама. ,
– Стефани – самая способная ученица, о которой любой учитель может только мечтать, – ответила мать. – Это не чудо. Это результат тяжелой работы.
Он снова посмотрел на невесту.
– Волнуетесь перед сегодняшним вечером? – спросил он.
Когда она спускалась, то почти улыбалась. Сейчас улыбка исчезла.
– Немного, пожалуй, – призналась она. Он сжал ей руку.
– Нет нужды, – сказал он. – Вы выглядите великолепно, в чем зеркало и моя мать должны были вас уже уверить. Если вы будете держать в уме все, о чем, я уверен, она рассказала за целую неделю, вечер пройдет успешно. Если же вы почувствуете себя неуверенно, вспомните, кто вы. Вспомните, что вы – моя невеста и вскоре станете герцогиней Бриджуотер.
– Да, ваша светлость, – ответила она. – Я буду помнить.
Но он знал, что она все еще нервничает. Из глаз исчезли искорки, которые были там мгновение назад. Он вдруг почувствовал прилив сочувствия к ней и желание защитить. Должно быть, ей нелегко. Он не сомневался, что она не была ни на одном настоящем балу, максимум – на сельских танцах, которые устраивались в приходе. Он надеялся, что мать позаботилась о том, чтобы освежить ее умение танцевать. Да и сама Стефани не могла забыть что-то настолько простое, как фигуры танцев.
Его мать пошла к карете первой, а он последовал за мисс Грей, которая слегка опиралась о его руку. Он посмотрел на нее подбадривающе.
– Не бойтесь, – сказал он. – Ни один человек из тех, кто вас сегодня увидит, не догадается, что три недели назад вы были простой гувернанткой. Сестры будут приятно удивлены, увидев, как вы изменились.
Она быстро посмотрела на него, когда он подсаживал ее в карету, но ничего не сказала.
Ему следует быть осторожным, подумал он. Его одолевал соблазн простоять рядом с ней весь вечер, оберегая от возможных затруднений, с которыми она неизбежно столкнется. Но он не должен делать этого. Ничто так не заставит общество посмотреть на нее как на дикарку-простушку, лишенную манер и неспособную поддержать разговор, чего требует роль, которую ей предстоит выполнять после замужества. Он не должен просить Элизабет посадить их рядом за столом во время ужина. Он не должен танцевать с мисс Грей более двух раз и не может подойти к ней в перерывах между танцами больше одного раза.
Он должен довериться матери, чтобы та проследила, чтобы вечер прошел удачно.
Он прислушивался к тому, что говорит мать, и коротким ответам Стефани Грей, пока карета неторопливо двигалась по улицам. Она обращается к матери «мама», с интересом отметил он. Но сам герцог в разговоре не участвовал. Он нервничает перед балом, вдруг понял он, и даже немного расстроен. Ну почему, следуя хорошим манерам, нужно держать на расстоянии именно тех людей, с кем всего охотнее провел бы все время?
Он с удивлением обнаружил, что начинает с нетерпением ждать, когда же они поженятся. Похоже, им лучше удается расслабиться наедине друг с другом, чем в компании других. Ему захотелось снова услышать, как она разговаривает – так, как это было в его карете. Он хотел лучше узнать ее. И – мысль показалась очень странной – он хочет, чтобы она узнала его. Он всегда был замкнутым человеком. Никто, и он это понимал, не знает его на самом деле. И ему это нравилось – до сих пор.
Карета замедлила ход и остановилась перед дверьми особняка, принадлежащего его шурину.
Вечер шел удачно. Она не сделала пока ни одного неверного шага, не произнесла ни одного неверного слова. Она не сделала ничего, что могло бы ее смутить или чего могли устыдиться герцог Бриджуотер и его мать. За ужином она сидела во главе стола, рядом с маркизой Гайден, чей муж оказался человеком по меньшей мере на десять или пятнадцать лет старше своей жены, обладавшим непомерно развитым чувством собственной значимости. Она приветствовала гостей, стоя между маркизой и герцогом, поскольку бал давался в честь ее помолвки, улыбаясь, раскланиваясь и пытаясь запомнить нескончаемый поток имен проходивших мимо гостей. Она открыла кадриль в первой паре вместе с герцогом и каждый следующий танец танцевала с новым партнером. Она помнила все движения и выполняла их без ошибок. В перерыве между танцами она стояла рядом с герцогиней и беседовала со множеством других леди и джентльменов. Ни разу она не осталась одна.
Все шло хорошо. По крайней мере, так ее уверила ее светлость. Герцогиня была ею довольна. Кажется, она хорошо поддерживает разговор. Она выглядела ослепительно красивой – по словам ее светлости – и вела себя уверенно и с достоинством, без малейшего намека на чванство. Не страшно, уверила ее герцогиня, если она будет мало разговаривать. Главное – как она улыбается тем, с кем говорит и как поддерживает беседу вежливыми вопросами. Застенчивость, если она не вызвана излишней молчаливостью или замкнутостью, никоим образом не является недостатком для леди. В конце концов, все знают, как высоко она поднялась по социальной лестнице благодаря помолвке с Бриджуотером. Застенчивость будет сочтена скромностью.
И все шло хорошо. За исключением того, что сама она не получала никакого удовольствия. Она пыталась, когда мысли не были заняты разговором, понять, почему. Она чувствует себя неловко? Не более, чем ожидалось. В сущности, она обнаружила, что ей нужно вести себя так, как она обычно вела себя, когда была гувернанткой. Спокойное достоинство, самообладание, умение слушать других, особенно детей – вот ее образ жизни последние шесть лет. Может, она боялась допустить ошибку, уронить имя герцога Бриджуотера? Нет, ничего подобного она не чувствовала. А если и чувствовала, то помнила о словах его матери. Ее светлость всегда успеет прийти на помощь, сгладить любой промах.
Все были вежливы с ней. Некоторые были добры и даже дружелюбны. Она не подпирала стены во время танцев, как опасалась. Она не испытывала недостатка в собеседниках между танцами. Никто не отнеся к ней с презрением или-снисходительно.
Бальный зал, украшенный многочисленными зеркалами, канделябрами и цветами, был красив. Он был полон элегантных, красивых людей. Прекрасные декорации, о которых она всегда мечтала – таким она представляла бал Золушки. И во многих моментах она повторяла путь героини сказки.
Тогда почему она не наслаждается всем этим? Может, потому, что после первого танца герцог Бриджуотер больше не танцевал с ней и не подходил к ней в перерывах между танцами, и даже ничем не давал почувствовать, что он помнит о ее присутствии в бальном зале? Он не пропустил ни одного танца. Он переходил от группы к группе, с легкостью общаясь с людьми, чьих имен она не запомнила. Он вел себя непринужденно, как дома. Он выглядел очень элегантно в черном вечернем костюме и белоснежной рубашке.
Может, она была задета явным отсутствием интереса к ней? Нет, сказала она себе. Она успела узнать от герцогини за последнюю неделю – и отчасти знала об этом раньше, – что в высшем свете считается признаком дурных манер для мужа и жены или же для обрученных постоянно торчать друг возле друга, словно они не выносят ничьей компании, кроме собственной. Его поведение не отражало его личного отношения к ней, а лишь демонстрировало его прекрасное воспитание.
Она лишь желала, чтобы он, хоть случайно, встречался с ней взглядом, чтобы он, может быть, улыбнулся ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27