Ей осталось провести с Эшли совсем мало времени. Эмили старалась не думать об этом. Но она решила использовать все возможности для того, чтобы быть рядом с ним как можно больше.Она увидела Анну – та прогуливалась по саду с каким-то джентльменом. Эмили находилась еще довольно далеко, но она инстинктивно отпрянула назад, под защиту деревьев. На таком расстоянии трудно было с уверенностью сказать, кто шел рядом с Анной. Но Эмили знала. Она узнала его фигуру и манеру держаться. Это был он. Он снова нашел Анну. Впрочем, он давно ее нашел – ведь приходили же эти письма... Но теперь он явился сам, собственной персоной.Эмили почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Ей стало дурно, и она ухватилась за ствол дерева, не отрывая взгляда от фигуры сэра Ловэтта Блэйдона. Они шли обратно к дому. У крыльца уже ожидал экипаж.От этого человека исходило зло. Эмили чувствовала это. И зло было в том, что он приехал сюда. Его появление принесет Анне несчастье, если не беду. Эмили не знала, откуда у нее такая уверенность, но она ни на миг не усомнилась в этом.Как только экипаж уехал и увез сэра Ловэтта Блэйдона, а Анна скрылась в доме, Эмили выскользнула из своего тайника и бросилась бежать по траве. Эшли. Господи, пусть он будет уже в кабинете. Господи, пожалуйста. Она уже рыдала от охватившего ее ужаса.Эшли удивленно поднял глаза от книг, а затем вскочил, подбежал к ней и сжал ее плечи.– Маленький олененок, – спросил он, нахмурившись, – что случилось?Она прямо и серьезно посмотрела ему в лицо и показала в направлении садов.– Что-то случилось там? – спросил он. – Что-то, что напугало тебя?Она кивнула и снова стала показывать. Он провел ладонью по ее рукам и взял ее кисти в свои. Затем он вниматель осмотрел ее с головы до ног.– Ты не ушиблась?Она никак не ответила, только молча смотрела на не пока он не встретился с ней глазами.– Черт возьми, – сказал он, и она увидела досаду у нее на лице. – Должен же быть какой-то язык, чтобы ты как-могла выражать свои мысли и говорить более красноречиво чем глазами. Надо бы тебе научиться читать и писать, маленький олененок. Должен же быть способ научить тебя. Ты же понимаешь устную речь. Если бы я оставался, клянусь, я научил бы тебя.Она прикусила верхнюю губу. Нет, она не может объяснить ему. А даже если бы она могла сказать, что тогда? Что он сможет сделать? Сказать Люку? А что может сделать Люк? Сэр Ловэтт делал Анну очень несчастной, но она как-то зависела от него. Эмили не понимала почему. Даже если бы она умела все выразить, она немного смогла бы рассказать.Эшли взял ее лицо в ладони и большими пальцами стер слезы, струившиеся по ее щекам.– Не плачь, – сказал он. – Я никому не позволю повредить тебе или обидеть тебя, маленький олененок. Теперь ты в безопасности. Иди сюда.Он привлек ее к себе и крепко прижал к груди. Он, конечно, забыл, что она не слышала его, если не могла видеть движения губ. По вибрациям, которые она ощущала, она понимала, что он что-то еще говорил ей. Но и не видя его губ, она знала, что он утешает ее.Как она будет жить без него? Она, наверное, умрет. Она с радостью умрет.Он отодвинул ее от себя, продолжая сжимать ее плечи.– Лучше? – спросил он.Она кивнула. Ее сердце разрывалась от страха за Анну и себя, но она улыбнулась ему. Своему дорогому, любимому Эшли.– Ты мне не очинишь перо? – попросил он. – Я надавил на него, что совершенно истрепал кончик. А никто не умеет очинять перья лучше моего маленького олененка. Сделаешь?Эмили кивнула, не переставая улыбаться. * * * Полковник Генри Ломакс широко улыбнулся, когда дворецкий закрыл дверь гостиной, пропустив к нему Генриетту.– Герцогиня, – произнес он, – как я польщен и благодарен, что вы так скоро воспользовались моим приглашением посетить Уичерли. Всего через час после моего прихода домой!Она кокетливо улыбнулась и пошла через комнату ему навстречу.– Это лицо, которое не стоит скрывать под маской, сэр, – сказала она, – и фигура не нуждается в том, чтобы ее прятать под плащом.– Что вы имеете в виду, мадам? – спросил он, когда она легко коснулась ладонями его груди.Генриетта улыбнулась еще шире.– С вашей стороны было не очень любезно попросить Анну сопровождать вас по саду, когда я сама вам это почти предложила. Вы заботились о моей репутации, или я вам больше не угодна?Полковник Генри Ломакс тихо рассмеялся.– Вы хотите доставить мне удовольствие, не так ли, мадам? – сказал он, приподнимая ее юбку для верховой езды с обеих сторон. – Джентльмену следует исполнять желания дамы.Он стал теснить ее к широкому дивану у одной из стен комнаты.– Здесь, сэр? – почти закричала она. – Но ведь это же гостиная!– Любой слуга, который войдет без приказа или предупреждения, сразу же будет уволен, – сказал он. – Ну же, доставьте мне удовольствие, Генриетта.Он развернул ее к себе лицом и сел на диван, одной рукой задирая ее юбки, другой расстегивая свою одежду. Он привлек ее к себе на колени, обхватил ее бедра и с силой вошел в нее. Она охнула.– Вы вся горите желанием, герцогиня, – сказал он, продолжая улыбаться ей.– Как вы смеете, сэр? – Генриетта с негодованием посмотрела на него, пытаясь отстраниться и подняться с его колен.Но он лишь рассмеялся и крепче ухватил ее за бедра.– Наслаждайся, Генриетта, – сказал он. – Все, чего ты хочешь, скоро будет твоим. Скоро я увезу Анну отсюда. Но, возможно, пройдет какое-то время, прежде чем Гарндон оправится от потери жены и обратится к тебе за утешением. Так что наслаждайся, пока есть возможность.Он снова притянул ее к себе и овладел ею быстро и нетерпелнво. Генриетта тяжело дышала и стонала от возбуждения. Когда он был удовлетворен, она склонилась к нему на плечо.– А может, я хочу вас, а не Люка, – сказала она. – Может, я не хочу, чтобы вы увозили Анну. Может, я сама хочу уехать с вами.– Ты слишком долго была без мужчины, Генриетта, – сказал он, – и забыла, что в жизни важнее всего – положение и власть. Ты ведь именно к этому стремилась, разве не так? И все еще стремишься. Ты мне все рассказывала об Анне в обмен лишь на еженедельный секс, а ведь она ничем не обидела тебя. Нет, моя дорогая герцогиня, не забывай о том, что так важно для тебя. Мне с тобой нечего делать, кроме этого, а это уже становится утомительным. Совсем не этого я так страстно желаю.– Только с Анной? – с горечью спросила она, вздернув голову.Он стряхнул ее с себя так, что она оказалась на диване рядом с ним. Затем он встал и стал застегивать бриджи, повернувшись к ней спиной.– С Анной – никогда, – сказал он. – И не смейте пачкать ее имя, высказывая такие грязные предположения, мадам. Я приму вашу помощь, когда настанет время. Вы придете сюда через неделю в этот же час, чтобы получить от меня указания, и будете приходить так каждую неделю, пока я не решу, что время пришло и я смогу воспользоваться вашими услугами.Генриетта, которая оправляла юбки, вспыхнула от гнева. Ярость брызнула из ее глаз, и голос сделался резким:– А почему, почему вы думаете, что я вернусь в дом, где меня оскорбляют?Он посмотрел на нее, по его глазам было видно, что он от души развлекается.– У меня есть слуги, мадам, – сказал он, – которые видели, как вы явились сюда – одна, без горничной или кого-либо другого. И есть слуга, который, войдя в комнату, видел, чем мы занимались на этом диване, и ваши задранные юбки, и что вы, вне себя от наслаждения, даже не заметили, как он зашел.Глаза Генриетты расширились.– Никто... – начала она.– И есть еще два или три свидетеля ваших развлечений с таинственным человеком в маске, которые вы позволили себе несколько месяцев тому назад, – продолжал он. – Свидетели, которые могут в любой момент оправиться от удивления и начать сплетничать и распускать слухи.– Боже, вы... – Генриетта попыталась вцепиться в него ногтями, но он, успев поймать ее запястья, удержал ее.– Кроме того, ваша светлость, – сказал он, – вы вернетесь хотя бы только ради этого, не правда ли? – И он в первый раз поцеловал ее, настойчиво притянув за запястья так, что она оказалась прижата к нему. Он раскрыл ее рот своими губами, и его язык проник глубоко в нее. А затем он отодвинулся и с улыбкой посмотрел на нее. – Вам это необходимо. Это как наркотик для вас. И я вам дам его снова – через неделю, Генриетта. От одной мысли об этом вы ощущаете ноющую боль между ног, не так ли?Она молча смотрела на него – ее взгляд источал злобу и желание.– Да. – Он снова улыбнулся. – Может, на следующей неделе мы займемся этим на кровати. И без одежды – она так мешает! Через неделю, моя дорогая.Он сделал шаг назад, выпустив одну ее руку и поднося другую к губам.– А теперь вы должны уйти. Мы ведь не хотим, чтобы хотя бы тень скандала коснулась вашего имени, не так ли?Генриетта гневно посмотрела на него, затем повернулась и выбежала из комнаты.Она ненавидела его и боялась. А ее грудь и лоно изнывали от страстного желания. Глава 23 Полковник Генри Ломакс умел привлечь к себе внимание. Его начинали любить везде, где бы он ни появлялся. Ни один обед, ни один бал не мог считаться удавшимся, если там не было полковника. Мужчинам он нравился, женшины его обожали. Даже совсем еще молоденькие девушки хихикали и заливались краской, когда он делал им комплименты. А комплименты он делал довольно часто.Люк поймал себя на том, что раздумывает о каком-нибудь приятном и необычном способе убить его.Где бы полковник ни появлялся, всегда объектом его пристального внимания становилась Анна. О, он никогда не давал повода для скандала или даже намека на сплетни. Он умел всегда устроиться так, чтобы за обедом оказаться сидящим рядом с Анной, и тогда ему как бы приходилось ухаживать за нею и за дамой, что случайно оказывалась по другую его руку. Он всегда присоединялся к ее кружку в гостиной, хотя в основном говорил с другими дамами. Он танцевал с нею только один раз, но не танцевал и ни с кем другим. Тем не менее он всегда находился в зале для танцев, очаровывая всех присутствующих дам и жалуясь на то, что старые раны не позволяют ему танцевать так много, как ему хотелось бы. Но, произнося эти слова, он умел так улыбнуться, что ни одна из дам не верила, что эти старые раны так уж сильно ему мешают.Нельзя было заметить ровно ничего предосудительного в его поведении с Анной. Люк даже хотел бы этого – тогда он смог бы обвинить полковника в том, что тот пытается соблазнить его жену. Но в поведении Ломакса ничего непристойного не было, а его знаки внимания трудно было назвать обольщением.Впрочем, Генриетта заметила все и не преминула высказаться.– Я крайне удивлена, – сказала она Люку однажды на балу у Пирсов, когда она танцевала в паре с Люком, а Анна – с Ломаксом, – что ты так легко миришься с этим.– Мадам? – Он вопросительно поднял брови и внимательно посмотрел на нее.– Но ведь это так очевидно, – продолжала она, – он ее обожает, а она никак не пресекает его ухаживаний.И действительно, Анна ничего не делала, чтобы воспрепятствовать полковнику, и от этого Люку еще больше хотелось убить его. Но, с другой стороны, препятствовать было нечему.– Я полагаю, ты говоришь о моей жене и полковнике Ломаксе, Генриетта? В таком случае эти замечания неуместны.– Неужели ты сам не видишь? – спросила она. – Анна вышла за тебя из-за твоего состояния, Люк, но, готова поклясться, она не настолько непогрешима, чтобы не завести любовника. В первый же вечер, когда полковник посетил нас, она сказала мне, что он кажется ей очень привлекательным. И предупредила, что если я вздумаю заигрывать с ним – будет моей соперницей. Ха, как будто мне могло прийти в голову флиртовать с человеком, у которого такой дурной вкус.Взгляд Люка стал таким холодным, что она смолкла, опустив глаза.– Замолчите, мадам. Я и так позволил вам сказать слишком много, – произнес он сквозь зубы.«Она стала завистливой и мелочной», – подумал Люк с сожалением.А когда-то она казалась ему самим совершенством. И возможно, она им и была... Бедная Генриетта. Жизнь не пощадила ее.Люк с нетерпением ожидал ответа дяди на вопросы, которые он задал о Ломаксе. Наконец ответ пришел, и, хотя его можно было предвидеть, Люк весь похолодел. В армии полковник Генри Ломакс не значился. По документам такой человек вообще не существовал, по крайней мере среди военных. А Тео, с его обширнейшими связями, не смог его обнаружить и среди тех, кто был далек от армейской службы.Итак, полковник Генри Ломакс был не тем, за кого себя выдавал, и жил в Уичерли под вымышленным именем.Это был кто-то из прошлого Анны. Кто-то, кто узнал о ее планах выйти замуж и приехал, чтобы наблюдать за ней на расстоянии. Кто-то, кто последовал за ней в «Рэнела-Гарденс» и при первой же возможности увиделся с ней наедине. Кто-то, кто несколько раз писал ей в течение первых шести месяцев замужества и даже приглашал ее на свидания. Кто-то, кто потрудился втереться в круг знакомых Вилла, а возможно, и уговорил его увезти невесту в длительное свадебное путешествие и покинуть Уичерли на год.Кто-то, чьи чувства к Анне были настолько сильны, что он не мог отпустить ее. Ее тайный любовник. Люк сидел за столом в кабинете, рассеянно теребя письмо дяди. Его взгляд был устремлен в пространство.А что же Анна? Было ли также трудно для нее отпустить этого Ломакса – или как его там на самом деле? Она не была неверна. Люк не знал, откуда у него эта уверенность – ведь он не шпионил за ней и не мог знать наверняка, что она делала каждую минуту, прошедшую с их венчания. Но тем не менее он был абсолютно уверен в этом. Нельзя прожить год рядом с женщиной и не знать про нее определенные вещи. Анна была верной женой. И преданной матерью.Но ее чувства? О чем говорила ее грусть после бала в «Рэнела-Гарденс» и после того, как она получила первое из тех самых писем? О страхе, который она испытывала, не желая возобновлять прерванную связь? О страхе за свои собственные чувства? Была ли она такой страстной в постели с ним, своим мужем, только из чувства вины? Вины от того, что она любила не его, а другого мужчину?Он вспомнил – он никогда не мог этого забыть – ее взгляд и слезы в глазах наутро после первой брачной ночи, когда он спросил ее, любила ли она человека, который лишил ее девственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46