Нас не предупредили о повестке дня совещания. Ему пре
дшествовала встреча с рейхсмаршмом в казармах СС, на которой он вновь за
вел речь о наших приготовлениях к воздушной войне против Польши и выслуш
ал наши мнения на этот счет. Геринг беседовал с нами в течение часа и при э
том ни разу не сказал, что уже принято окончательное решение о применени
и военной силы. Разумеется, мы знали, что он все еще пытается любой ценой с
охранить мир.
Последующее совещание у Гитлера состоялось в большом зале приемов, из ок
он которого открывался великолепный вид на горы Ц казалось, что они так
близко, что их можно потрогать рукой. Выступление фюрера было довольно д
линным. Он говорил спокойно, держа себя в руках. Я не вижу необходимости по
дробно излагать содержание его речи, поскольку ее текст был обнародован
во время Нюрнбергского процесса. Меня обрадовало то, что в ней не содержа
лось конкретных указаний об открытии боевых действий, однако выступлен
ие было построено таким образом, что, казалось, вероятность подобного ра
звития событий весьма велика. Меня беспокоили две вещи. Во-первых, послед
ствия войны с Польшей. Рассчитывать, что Англия расценит попытку силовог
о урегулирования германо-польских разногласий не как явный вызов, а как
им-то иным образом, было бы необоснованным оптимизмом Ц отсюда и неуста
нные попытки Геринга сохранить мир. Однако куда больше меня тревожило от
ношение России. Хотя я и считал, что при всей своей относительной неподго
товленности люфтваффе и вермахт смогут доказать свое превосходство на
д польскими войсками, военная мощь России была слишком велика, чтобы они
могли с ней тягаться. Это меня очень тревожило. Однако, когда в конце своег
о выступления Гитлер проинформировал нас о нейтралитете России и о том,
что с ней заключен пакт о взаимном ненападении, у меня словно гора с плеч с
валилась.
Вечером после совещания я вылетел обратно в Берлин, погруженный в тягост
ные раздумья. В памяти опять ожили воспоминания о днях, предшествовавших
началу Первой мировой войны, когда я ощущал такую же неуверенность и нап
ряжение, хотя в то время лично на мне не лежало тяжелое бремя ответственн
ости.
Для нас, представителей люфтваффе, война означала боевые действия в возд
ухе. Однако, за исключением отдельных летчиков, воевавших в Испании, у нас
не было практического боевого опыта. Исходя из накопленных нами знаний
мы разработали наши собственные принципы воздушной войны и соответств
ующие им правила стратегии и тактики, которые вошли в нашу плоть и кровь. О
днако никаких международных правил и рекомендаций, касающихся воздушн
ой войны, не существовало. Попытка Гитлера полностью запретить боевые де
йствия в воздушном пространстве была отвергнута на международных конф
еренциях, как и его предложение применять ВВС исключительно в военных це
лях. Тем не менее, во внутренних уставах и инструкциях наших ВВС Ц а я как
начальник главного штаба сыграл немаловажную роль в их разработке Ц со
держались моральные принципы, необходимость соблюдения которых диктов
ала нам совесть. В соответствии с этими принципами ВВС должны были атако
вать только сугубо военные цели (список объектов, подпадающих под это оп
ределение, был существенно расширен лишь после начала тотальной войны),
в то время как атаки незащищенных городов и гражданских лиц были запреще
ны.
Мы исходили из того, что ВВС будут использоваться для оказания поддержки
сухопутным войскам, а также для осуществления внезапных для противника
высадок десанта или отдельных парашютистов. Серьезные споры с главноко
мандующим группы армий «Север» фон Боком закончились. Будучи сам в прошл
ом армейским офицером, я слишком хорошо понимал проблемы и потребности с
ухопутных войск, чтобы в ходе коротких бесед не прийти к согласию с ним. Я
не был подчинен фон Боку, но добровольно признал его старшинство во всех
вопросах, связанных с тактикой наземных боевых действий. Если мы расходи
лись во мнениях, а такое неизбежно случалось время от времени в ходе всех
кампаний (мы тесно сотрудничали с фон Боком в боевых действиях против за
падных держав и России), благодаря нашему обоюдному стремлению принять н
аилучшее для той или иной ситуации решение нам было достаточно сказать д
руг другу буквально несколько слов по телефону, чтобы снять проблему. Да
же тогда, когда приоритетными являлись интересы и соображения военно-во
здушных сил, я искал пути и способы удовлетворить потребности сухопутны
х войск. Мы с фон Боком знали, что можем положиться друг на друга; наши нача
льники штабов Ц фон Сальмут (группа армий «Север») и Шпейдель (командова
ние ВВС) Ц нам очень помогали. Сотрудничество с Герингом как главнокома
ндующим люфтваффе было хорошо отлажено, а в лице маршала авиации Иесконн
ека мы имели весьма проницательного человека и искусного военачальник
а, который хорошо знал своих офицеров и остальной личный состав и умел хл
аднокровно и твердо отстаивать свои взгляды в беседах с Герингом и Гитле
ром.
Незадолго перед вылетом я успел побеседовать с представителями нижест
оящих штабов и командирами подчиненных частей, и в результате у меня воз
никла убежденность, что мы, пожалуй, сделали все возможное для того, чтобы
быстрый, внезапный и массированный удар принес успех. Люди, с которыми я р
азговаривал, пребывали в мрачном настроении, но были уверены в своих сил
ах. Они знали, что им предстоит сразиться с сильным, фанатичным, безжалост
ным и хорошо обученным противником, который к тому же по меркам 1939 года был
хорошо вооружен.
Истребительная авиация Польши внушала уважение как с точки зрения коли
чества машин, так и с точки зрения их качества. В то же время польская бомб
ардировочная авиация существенно от нее отставала. Располагая «мессер
шмиттами» 109-й и 110-й модификации и имея в своем распоряжении 500 истребителе
й против 250 у Польши, мы предложили нанести мощный удар по наземным объект
ам ВВС противника (аэродромам и местам стоянки самолетов). Кроме того, это
было необходимо сделать для того, чтобы предотвратить разрушительные у
дары польской бомбардировочной авиации по базам на нашей территории. В з
адачу люфтваффе не входила бомбардировка польских военных заводов, но н
екоторые аэродромы и прочие авиаобъекты, имевшиеся, например, в Варшаве,
были внесены в списки целей для бомбометания. Мы могли позволить себе не
рассматривать военные предприятия в качестве первоочередных целей, по
скольку, если бы кампания завершилась так быстро, как мы рассчитывали, пр
одукция этих предприятий перестала бы иметь для Польши какое-либо значе
ние. С другой стороны, крайне важно было сразу же после начала боевых дейс
твий дезорганизовать действия польского командования путем нанесения
мощных ударов по объектам связи, в том числе по передающим телеграфным с
танциям. Наконец, те части польской армии, которые могли быстро выдвинут
ься для оказания сопротивления нашему наступлению, следовало по возмож
ности атаковать в местах их постоянной дислокации.
Задача оперативной воздушной разведки, которую осуществляли разведыва
тельные подразделения 1-го воздушного флота и штаба сухопутных войск, со
стояла в том, чтобы как можно скорее представить командованию общую карт
ину передвижений войск противника в районах до самой Вислы и даже за ней.
Бомбардировочной авиации было дано специальное задание совместно с во
енно-морскими силами атаковать полуостров Хела, подготовив тем самым ус
ловия для высадки десанта с моря.
Силы нашей зенитной артиллерии, имевшей в своем составе приблизительно
10000 легких и тяжелых зенитных орудий, по приказу административного коман
дования воздушных районов были сконцентрированы таким образом, чтобы о
беспечить защиту от авиаударов аэродромов и других тактически важных о
бъектов люфтваффе, а также железнодорожных объектов и путей, идущих с во
стока на запад, равно как и многочисленных заводов в центральной части с
траны. Армейским частям на полковом уровне были приданы зенитные подраз
деления для защиты от ударов с воздуха (в то время еще не было частей и сое
динений, в которых были бы объединены несколько родов войск). Однако так и
ли иначе налицо было явное несоответствие между нашими задачами и теми с
илами и средствами, которые находились в нашем распоряжении1.
В этой ситуации можно было выйти из положения только благодаря гибкой ст
ратегии и инициативности отдельных частей, подразделений и экипажей. Ит
оги первого дня боевых действий укрепили нас в наших надеждах на благопр
иятный исход. Данные аэрофотосъемки показали, что нам удалось нанести т
яжелый удар по польским ВВС и приостановить общую мобилизацию сил. Мы ст
али вести наблюдение за уже атакованными объектами и через неравные про
межутки времени проводить рейды по тылам противника. В течение нескольк
их следующих дней становилось все более очевидным, что нашей непосредст
венной задачей являются поддержка с воздуха действий сухопутных войск,
рейды по местам концентрации сил противника и нанесение ударов по ним в
момент их передвижения.
То, что польские вооруженные силы продемонстрировали невероятно высок
ий боевой дух и, несмотря на дезорганизацию связи и управления войсками,
сумели оказать достаточно серьезное сопротивление там, где была сконце
нтрирована основная сила наших ударов, можно считать как заслугой польс
кого командования, так и результатом наших промахов. Кризисные ситуации
, такие, например, как прорыв поляков на Бзуре и в районе Варшавы, были прео
долены благодаря образцовому взаимодействию ВВС и сухопутных войск и т
ому, что мы наносили массированные удары, бросая для этого в бой все без ис
ключения самолеты непосредственной поддержки и все бомбардировщики, к
оторые были в нашем распоряжении. Основная тяжесть боев легла на бомбард
ировщики «штукас» и истребители, ежедневно совершавшие множество боев
ых вылетов2.
На моем участке фронта почти все оперативные перемещения польских сил н
еизбежно осуществлялись через Варшаву. Это определило нашу стратегию, с
остоявшую прежде всего в нанесении ударов по узловым транспортным маги
стралям и их пересечениям. Чтобы предотвратить разрушение города, я прик
азал применять для решения этой задачи исключительно бомбардировщики
«штукас», способные осуществлять бомбометание с предельно малой высот
ы. Они должны были действовать под прикрытием истребителей. Было сброше
но большое количество 1000-килограммовых бомб. Результаты бомбардировок ж
елезнодорожных узлов были удовлетворительными, однако на совесть выст
роенные мосты устояли, продемонстрировав тем самым, что есть задачи, кот
орые с помощью авиаударов решить невозможно. К сожалению, мы усвоили это
т урок лишь в последние годы войны.
В дни Польской кампании я нередко сам наблюдал за полем боя с воздуха. При
ходилось мне летать и над Варшавой, которая была совсем неплохо защищена
средствами противовоздушной обороны и прикрывалась с воздуха истреби
телями. Могу с гордостью сказать, что наши летчики, в соответствии с прика
зом, старались, и довольно успешно, атаковать лишь важные с военной точки
зрения цели, хотя порой под удар, в соответствии с законами дисперсии, поп
адали и дома с гражданским населением, расположенные в непосредственно
й близости от этих целей. Я часто посещал эскадрильи «штукас» после возв
ращения боевых машин с бомбардировок Варшавы, расспрашивал экипажи об и
х впечатлениях и изучал повреждения, нанесенные самолетам огнем зенитн
ой артиллерии. Некоторые из бомбардировщиков напоминали решето, и казал
ось чудом, что они смогли вернуться на базу. Серьезно поврежденные крыль
я, оторванные нижние плоскости, выпотрошенные фюзеляжи с держащимися бу
квально на честном слове элементами системы управления… Несомненно, до
ктор Коппенберг и его инженеры, создавшие такую машину, как «Ю-87», заслужи
вают самой глубокой благодарности.
В конце Польской кампании Варшава снова была подвергнута массированно
му удару с воздуха. При поддержке тяжелой артиллерии под командованием г
енерала Цукерторта командование ВВС попыталось подавить очаги сопроти
вления и таким образом закончить войну. Через несколько дней, 27 сентября,
бомбардировки города в сочетании с артобстрелами позволили нам добить
ся желаемого результата. Командование ВВС в основном ставило перед летч
иками задачу атаковать те объекты и районы, которые находились за предел
ами радиуса действия артиллерии, а также те, против которых артиллерийск
ий огонь был недостаточно эффективен. Бласковиц, командующий войсками,
осаждавшими польскую столицу, имел все основания для того, чтобы испытыв
ать чувства гордости. Во время встречи с Гитлером 6 октября 1939 года он заяви
л, что успех был достигнут благодаря армейской артиллерии; я, однако, выну
жден был от лица люфтваффе указать на то, что польские пленные до смерти н
апуганы бомбардировщиками «штукас» и что тот факт, что ряд целей в Варша
ве поражен ударами с воздуха, наглядно доказывает, что ВВС внесли свою ле
пту в достижение победы. Состоявшаяся вскоре после этого поездка по горо
ду сделала то, о чем я говорил, очевидным.
Случай, происшедший в день падения Варшавы, продемонстрировал нам особе
нности менталитета Гитлера. Он приказал накормить тех, кто собрался на а
эродроме, из полевой кухни. Бласковиц, думая, что взятие Варшавы является
поводом для празднества, распорядился расставить в ангарах дополнител
ьные столы и скамьи. Столы по его распоряжению были накрыты бумажными ск
атертями и украшены цветами. Гитлер пришел в бешенство. Резко оборвав фо
н Браухича, пытавшегося заставить его изменить свое решение, фюрер, так и
не притронувшись к еде, покинул Варшаву и улетел со своими помощниками в
Берлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11